Вот бывает так, что прилепится к языку мотивчик и выносит мозг, и сыплется песком шуршащим с языка в черепушку и обратно... А бывает так, что вся жизнь превращается в шуршащий мотивчик, и ты уже рад втянуть глаза, уши-моллюски (!) внутрь раковины-головы: "Ничего не вижу! Ничего не слышу! но пока говорю : "Катунь!""...Давным-давно, глядя на ничего не значащую географическую карту, мой взгляд зацепился за горный хребет Мажиган и речку, пробегающую по каменистому дну в долинах и ущельях горного Алтая - Катунь. И сразу в сердце прозвучало:"...и вот мне приснилось, что сердце моё не болит. Оно - колокольчик фарфоровый в желтом Китае, на пагоде пестрой висит, и тихонько звенит. В эмалевом небе дразня журавлиные стаи..." - Это и стих Гумилева, и строки из песни "Аквариума", и мое ощущение. Ощущение первого взора, брошенного на говорливое половодье горной реки. И второго, и третьего, и всех последующих. Так, словно мои глаза научились пить... сине-эмалевое небо.
Я такой же, как все - не гипервезучий. Не несчастный настолько, чтобы переживания и страдания обретали форму одного слова - горе. И счастье, и горе - волшебными птицами реяли надо мной, лишь изредка, поклевывая меня в макушку, или не изредка...
Не суть важно... Важно, что в их "отсутствие" жизнь протекала....как бесполезная географическая карта. Была похожа на "крестики-нолики", на разность цветов на мелованной бумаге.
- Что толку, что мне известно о существовании других стран, сторон Света, морей, гор, рек, лесов. Что толку, что я могу увидеть их, скажем, по телевизору... Все вранье, обман! Ничего этого не существует! Земля плоская и покоится на трех китах, плывет незнамо куда, омываемая волнами Небытия огромного Океана Смерти...
Так, в полушутку, полусерьез думал я о мироздании и своем месте в нем. Маленькая точка на карте, и ничего более...
- Нет ...- думал я...
- Пока Случай, Бог-изобретатель, не сплел воедино две ниточки -судьбы...и, покинув свою точку на карте, оттолкнувшись от неё, я не шагнул на подвесной мост из ниточек, и пока не отправился в путь над бездной, так и думал я.
А потом, прямо из самолета, нырнул "рыбкой" в объятия любимой женщины, которая повела меня дальше и дальше, по подвесному мосту, открывая мне МИР, открывая что-то неизмеримо большее, чем это короткое слово. Женщина, которая стала неотъемлемой частью фарфоровых звонов:" Катунь, Алтай, Мажиган..."