Младший современник Дефо, Джонотан Свифт, появился на свет в ноябре 1667 г. в Дублине. Его отец умер еще до рождения мальчика. Мать, оказавшаяся одна с двумя детьми, едва сводила концы с концами. К счастью, богатый дядя Джонотана оказывал ей некоторую помощь. Мальчика определили в школу в Килькене. Уже тогда проявились такие черты его характера, как беспокойное непостоянство, нелюдимость, резкость, насмешливость и колкость, за которой скрывались сентиментальность и мечтательность. В 1682 г. Свифт поступил в Дублинский университет, в колледж св. Троицы. Учился он неровно, но скорее небрежно, чем плохо. Менее всего обращал он внимание на богословие, хотя и готовился к карьере священника. Среди его любимых предметов уже тогда была литература.
После окончания университета Свифт в 1689 г. отправился в Англию, где стал домашним секретарем известного в прошлом дипломата Уильяма Темпла. В 1692 г. он сдал магистерский экзамен, а в 1695 г. был рукоположен в священники. После смерти своего патрона Свифт в 1699 г. вернулся в Ирландию, где получил церковный приход Ларакор в нескольких часах езды от Дублина. Положение англиканской церкви в Ирландии в то время было незавидным. Преобладающая часть населения исповедовала католичество. К англичанам и англиканам ирландцы относилось с глухой ненавистью, так что Свифту приходилось читать проповеди в пустой церкви. Забросив свои обязанности, он занялся политикой. Обстановка этому благоприятствовала. Две политические группировки – аристократов и нуворишей, объединенные в партии тори и вигов, вели между собой упорную борьбу. Страна была наводнена политическими памфлетами, и человек, имевший острое перо, мог быть очень полезен.
В 1701 г. вышел в свет памфлет Свифта «Рассуждения о раздорах и разногласиях… в Афинах и Риме». Эта остроумная книга обратила на себя внимание вождей партии вигов. Они разыскали автора и пригласили его к сотрудничеству. Свифт стал часто бывать в Лондоне, близко сошелся с лордом Соммерсом, Галифаксом, а также со многими литераторами и журналистами вигского лагеря. За ним все более упрочивается репутация блестящего собеседника, его остроты и каламбуры без конца повторяют в лондонских кофейнях. Но особенно возросла его литературная слава после опубликования в 1704 г. «Сказки о бочке». Целью этого сатирического памфлета стали главным образом враждебные англиканству христианские церкви: кальвинистская, лютеранская и католическая. Однако попутно досталось всем: современным писателям, адвокатам, политическим ораторам, театральным и литературным критикам, модникам и многим-многим другим. Если смотреть шире, то это гениальная, исполненная «могучего негодования», сатира на все современное общество и человечество вообще. Чтобы написать подобное произведение, нужно было обладать не просто изощренным остроумием, нужно было иметь особый взгляд на мир - острый, злой, беспощадный взгляд мыслителя-мизантропа. Желчный и умный Свифт слишком хорошо знал людей, чтобы не испытывать явных симптомов этой болезни. «Сказка о бочке» поразительна еще и тем, что продемонстрировала поистине неисчерпаемый арсенал его сатирических средств и приемов: от тончайшей иронии, полунамеков, насмешек и лукавых издевок до площадной ругани, жгучего издевательства, до злого философского гротеска и чудовищной гиперболы. И все его выпады, все его удары неизменно попадали в цель. Поистине в мировой литературе трудно найти другое подобное произведение, которое несло бы в себе столь мощный заряд злости, каждая строчка которого источала бы столько яда и столько горечи.
Поначалу Свифт всецело поставил свое перо на службу вигам. Но чем теснее сходился он с вождями этой партии, тем сильнее становилось его разочарование в них. К тому же королева Анна питала сильные симпатии к тори, и всецело связать свою судьбу с ненавистной ей партией было бы недальновидно. В 1710 г., когда кабинет вигов ушел в отставку, Свифт без колебаний примкнул к партии тори, сблизившись с главой нового кабинета Робертом Харли и его сподвижником Болинброком. Следующие четыре года он находился у вершин власти. Свифт был редактором журнала «Исследователь» (а фактически в одиночку сочинял все его номера) и вел беспощадную политическую полемику со своими прежними единомышленниками из партии вигов. Он ежедневно бывал при дворе, обедал и ужинал в обществе министров и высшей знати. За свои услуги он получил должность настоятеля собора св. Патрика в Дублине. Одно время была надежда, что его сделают епископом, но отставка Болинброка в 1714 г. положило конец его политической карьере. В том же году Свифт покинул Лондон. Он, впрочем, не сложил пера и в последующие годы выпустил несколько памфлетов, в которых отстаивал права ирландского населения. А в 1726 г. Свифт публикует свое самое известное произведение - роман «Путешествия Гулливера». Считается, что подобно «Дон Кихоту», он изначально задумывался как литературная пародия. Подобно Сервантесу, который хотел высмеять нелепые рыцарские романы, Свифт решил посмеяться над пристрастием своих современников к приключенческим романам о путешествиях. Но как Сервантеса логика повествования увлекла далеко за границы первоначального замысла, так и неистощимая фантазия Свифта подтолкнула его на создание величайшей со времен Рабле философской и социальной сатиры.
«ПУТЕШЕСТВИЯ ГУЛЛИВЕРА». Английский врач Лемюэль Гулливер отправляется в 1699 г. в плавание на судне «Антилопа». Когда корабль находился к югу от Тасмании, разразился свирепый шторм, который пригнал «Антилопу» к неизвестной земле. Здесь она разбилась о скалы. Из всего экипажа спастись удалось одному только Гулливеру. Чрезвычайно утомленный, он выбрался на берег и заснул мертвым сном. Проснувшись на другой день, он попробовал встать, но это ему не удалось, так как тело несчастного оказалось опутано множеством веревок. Что же произошло? Судьба закинула Гулливера в неизвестную страну, населенную чрезвычайно низкорослым народом лилипутов (каждый из них был ростом с палец). Когда Гулливер пообещал вести себя мирно и соблюдать законы страны, его погрузили на деревянную платформу и полторы тысячи местных лошадей (каждая вышиной в четыре с половиной дюйма) доставили пленника в столицу Лилипутии город Мильдендо и поместили в самом большом из здешних зданий. Тут Гулливер получил относительную свободу (его нога была прикована к стене девяносто одной цепочкой с тридцатью шестью висячими замками). Для обслуживания пленника к нему был приставлен штат прислуги в шестьсот человек. Ученые стали обучать Гулливера местному языку, и вскоре он уже вполне сносно говорил по-лилипутски. Его мирное поведение завоевало такое расположение со стороны императора, что он в скором времени получил свободу и смог свободно передвигаться по городу. Изучая местные нравы, Гулливер узнал, что в Лилипутии идет упорная борьба между партиями высококаблучников и низкокаблучников. Он узнал также, что благоденствию государства угрожает соседняя империя Блефуску (причиной войны, которая продолжалась без малого вот уже тридцать шесть лун, стал спор о том, с какой стороны – острой или тупой – следует разбивать яйцо). Гулливер тотчас предложил свои услуги императору Лилипутии. Перейдя через пролив, разделявший оба острова, Гулливер захватил и привел к берегам Лилипутии все корабли блефусканцев. Но когда обрадованный император пожелал при помощи своего нового слуги завоевать Блефуску и сделаться полновластным владыкой вселенной, Гулливер наотрез отказался. Он заявил, что никогда не согласится быть орудием порабощения храброго и свободного народа. Этот отказ вызвал гнев императора и положил конец его милостям. Вскоре Гулливеру стало известно, что при дворе обсуждается вопрос о его умерщвлении. Не дожидаясь, пока это решение будет приведено в исполнение, Гулливер бежал в Блефуску. Вскоре он обнаружил, что к берегам этого острова прибило большую шлюпку. Смастерив весла и оснастив ее, он в сентябре 1701 г. покинул берега этого удивительного острова. Вскоре его подобрал проходивший неподалеку английский корабль.
Гулливер совсем недолго пробыл дома. Спустя несколько месяцев он отправился в новое путешествие по Южным морям. Сильный шторм отнес корабль к берегам какого-то неведомого острова. Неожиданно моряки увидели человека исполинского роста. Забыв о Гулливере, который отправился прогуляться, они поспешно уплыли в открытое море. Сам Гулливер укрылся от великана на ячменном поле, который показался ему настоящим лесом (каждый колос был высотой в сорок футов). Один из жнецов заметил его и отнес к своему хозяину. Тот чрезвычайно удивился, увидев такое маленькое существо, но не причинил Гулливеру никакого зла. Наш путешественник остался в его доме, но вынужден был держать ухо востро, так как ему со всех сторон угрожали опасности. Здешние кошки были в три раза больше быка, а крысы величиной с большую дворняжку. Две из них напали на Гулливера, но тот имел кортик и сумел постоять за себя. Хозяйская дочка, которую звали Глюмдальклич, стала заботиться о Гулливере и обучила его своему языку. Вскоре хозяин решил извлечь выгоду из своего приобретения и стал показывать Гулливера за деньги. Объехав все близлежащие города, он отправился в Лорбрульгруд – столицу здешнего королевства (которое, как узнал наш герой, носило название Бробдингнег). Вскоре о маленьком человечке узнали при дворе и королева купила Гулливера у его хозяина, а Глюмдаклич поручила ухаживать за ним, как она делала это прежде. Для него построили переносной дом, где он мог устроиться более или менее удобно. Впрочем, ему и здесь приходилось постоянно быть настороже, так как однажды на Гулливера напало несколько огромных злых ос, и ему пришлось вступить с ними в настоящее сражение. В другой раз его чуть не забили до смерти огромные градины величиной в теннисный мяч, а однажды Гулливера похитила ручная обезьянка, утащившая его на крышу дворца и едва не замучившая до смерти. Гулливер прожил в Бробдингнеге два года и покинул эту страну, так же неожиданно, как сюда попал. Ящик, в котором он жил, был похищен орлом, уронившим его вскоре в море. К счастью, тот был очень прочным и не утонул. Некоторое время спустя жилище Гулливера заметили с проплывавшего корабля и подняли его на палубу. Так он вновь оказался среди своих соотечественников. В июне 1706 г. Гулливер благополучно возвратился на родину.
Вскоре Гулливера посетил один знакомый капитан и предложил ему занять место хирурга на своем корабле, который отправлялся в Ост-Индию. Гулливер согласился и уже в августе 1706 г. его судно покинуло Англию. Оно благополучно добралось до Тонкина, но едва успело покинуть этот порт, как было атаковано пиратами. Гулливер оказался в плену. Его посадили в шлюпку и оставили одного в открытом море. Вскоре ему удалось добраться до какого-то неизвестного острова. На рассвете, покинув пещеру, которую он избрал для своего ночлега, Гулливер неожиданно увидел над собой огромный каменный остров, который, как ни в чем не бывало парил в воздухе. Изумленный Гулливер разглядел на нем людей и стал умолять их о помощи. Незнакомцы сжалились над ним, спустили сверху цепь с сиденьем и приняли его к себе. Вскоре наш путешественник узнал, что летающий остров называется Лапута и что на нем расположена резиденция короля, окрестной страны, именуемой Бальнибарби. Знать Лапуты все свое время отдавала изучению математики и музыки, глубоко презирая все остальные науки и искусства. Гулливера поразило, что хотя местные жители постоянно погружены в вычисления, они ходят в плохо скроенной одежде и живут в перекошенных домах, в которых нельзя найти ни одного прямого угла. Происходило это от того, что они считали ниже своего достоинства заниматься прикладной геометрией, а увлекались только высшими, отвлеченными вопросами. Не смотря на всю свою ученость, они были страшно далеки от реальной жизни и ужасно непрактичны. Король здешней страны был чрезвычайно далек от насущных проблем подвластного ему народа и никогда не опускался до них, предпочитая парить в облаках (в прямом и переносном смысле). И вообще правительство опускаясь к своим подданным лишь с единственной целью - для сбора дани. Когда Лапута прибыла в столицу королевства Логадо, Гулливер попросил разрешения покинуть остров. Город произвел на него странное впечатление. «Дома в нем построены очень странно, многие из них полуразрушены. Прохожие имели какой-то дикий вид. Почти все они были в лохмотьях; вытаращив глаза, они беспорядочно метались по улицам». То же запустение царило в окрестностях столицы. Оказалось, что все местные жители одержимы прожектами, один грандиознее другого. Осуществление их должно осчастливить человечество, но, к несчастью, ни один пока не доведен до завершения. А пока что страна в ожидании будущих благ приведена в запустение, дома разваливаются, население голодает и ходит в лохмотьях. Вслед затем Гулливер посетил Великую академию в Лагадо и свел знакомство с кастой местных ученых. Один из них был занят тем, что пытался извлечь из огурца солнечный свет, другой - превратить лед в порох, третий придумывал новый способ пахать землю при помощи свиней. В школе языкознания работали над проектом по полному упразднению всех слов. Профессора школы политических прожектов показались Гулливеру совсем сумасшедшими. «Эти несчастные, - пишет он, - изыскивали способы убедить монархов выбирать фаворитов среди умных, способных и добродетельных людей, научить министров заботиться об общем благе, награждать только тех, кто оказал обществу выдающиеся услуги; внушать монархам, что их подлинные интересы совпадают с интересами народа, и что поручать должности следует достойным лицам. Множество подобных диких и невозможных фантазий, совершенно чуждых здравомыслящим людям, рождалось в головах этих безумцев». После осмотра всех достопримечательностей столицы Гулливер стал подумывать о возвращении в Англию. Ближайший путь на родину лежал через Японию. (По пути Гулливер посетил островок Глаббдобдриб, правитель которого, весьма искусный чародей, обладал силой вызывать по своему желанию мертвых). Добравшись до Японии, он сел на голландский корабль, который и доставил его в Европу.
Гулливер возвратился домой в апреле 1710 г. По прошествии пяти месяцев ему предложили место капитана на купеческом судне. Гулливер после недолгих колебаний согласился. Но когда его корабль добрался до берегов Южной Америки, матросы подняли бунт. Вскоре они добрались до неизвестного острова и высадили Гулливера на берег. Двинувшись в глубь страны, он повстречал неведомых животных, чем-то напоминающих людей, но на редкость гнусных и безобразных. Наблюдая за ними, Гулливер испытывал чувство глубокого отвращения и гадливости. Вскоре омерзительные твари окружили его со всех сторон и скорее всего убили бы, если бы на дороге не появился красивый, благородный конь. Пообщавшись с ним некоторое время, Гулливер с глубоким изумлением осознал, что имеет дело с разумным существом. Оказалось, что хозяевами этой страны является раса мыслящих благородных коней, которые не знают лжи и называют себя гуигнгнами - «венцами творения». В их языке не было таких слов, как власть, правительство, война, закон, наказание, обман, ханжество, мошенничество, клятвопреступление, нищета и тысячи других, без которых не может обойтись ни один цивилизованный человек. Гуигнгнамы жили в домах, чем-то напоминающим конюшни. В услужение у них находились омерзительные человекоподобные существа, именуемые еху (те самые, которые едва не растерзали Гулливера на части). Именно их запрягали в повозки, в которых разъезжали гуигнгнамы. Эти еху, не смотря на свою дикость, чрезвычайно сильно походили на людей. Гулливер узнал, что они бродят беспорядочными стадами, все истребляя на своем пути и устраивая дикие побоища между собой. Они имеют своих королей, которым беспрекословно подчиняются, а короли (наиболее безобразные и гнусные из еху) имеют фаворитов и фавориток. Фаворит обязан вылизывать короля с головы до ног и поставлять в его логово новых самок. Еху обожают золото и пестрые яркие камни; они вечно ищут их или перепрятывают, ведут из-за них войны. Они ненавидят всех, но более всего они ненавидят себе подобных. Пребывая среди гуигнгнамов, Гулливер более всего заботился о том, чтобы его не приняли за одного из еху. Он построил себе жилище, где прожил несколько лет, наслаждаясь полным душевным спокойствием, и желал только одного: до конца дней остаться в этой прекрасной стране. Увы, этим мечтам не суждено было сбыться. Собрание гуигнгнамов постановило, что он должен оставить их владения. Несчастный Гулливер вынужден был подчиниться. Он построил лодку и пустился на ней в плаванье. Вскоре его подобрало португальское судно. А поскольку он испытывал величайшее отвращение к людям, матросам пришлось связать его и чуть ли не силой отвести в Лиссабон. В декабре 1715 года Гулливер вернулся в Англию. «Жена и дети встретили меня с большой радостью, - пишет Гулливер. – Но я должен откровенно сознаться, что при виде их я почувствовал только ненависть, отвращение и презрение. Как только я вошел в дом, жена заключила меня в объятия и поцеловала. От этого прикосновения я упал в обморок и пролежал более часу… В течение первого года я вообще не мог выносить вида моей жены и детей. Но и до сих пор они не смеют прикасаться к моему хлебу или пить из моей чашки…» Отныне он находил успокоение только в конюшне среди лошадей.
Образ йеху был порожден крайней мизантропией и пессимизмом Свифта. Здесь он окончательно разделывается с ренессансными представлениями о человеке как «венце творения».
Книга, полная при жизни автора едких намеков, читается теперь просто как увлекательный роман. Более того, мастерское сочетание глубокого философского содержания с увлекательной формой ввело ее в круг детского чтения. От «Гулливера» тянутся зримые нити ко многим фантастическим, сатирическим, философским романом последующей эпохи.
*****
«Путешествия Гулливера» имели огромный успех и прославили имя Свифта далеко за пределами Англии. Но известность пришла слишком поздно. Писатель чувствовал себя одиноким, разбитым стариком, его терзали головные боли и мучительные припадки головокружения. Приступы мизантропии дошли до того, что с 1740 г. он уже не мог выносить присутствия посторонних, даже близких людей. Ходьба превращается в его навязчивую манию. Свифт беспрерывно шагает по пустым комнатам своего дома, поднимается по лестнице и спускается с нее. Постепенно его депрессия переросла в подлинное умопомешательство. Умер Свифт в октябре 1745 г. после трех лет тяжелой душевной болезни. Все свое состояние он завещал на постройку дома для умалишенных.
Классицизм http://proza.ru/2010/07/18/213