Еще немножко об идиотизме.
Российский идиотизм – производное от идиотизма советского.
Советский идиотизм - производное от советского бардака.
Советский бардак - генетическая категория.
Генетически мы - средне развитая нация. Развитее «сынов туркменбаши». И ощутимо отсталее всех, кто западнее. Начиная с Прибалтики.
Советская нация была способна на большее, чем пасти верблюдов и качать из советских скважин холявный газ.
Но неспособна была сделать нормальный легковой автомобиль, или самолёт. Не способна была приучить своих людей поголовно пользоваться пипифаксом, не загрязняя при этом ватерклозеты. Одновременно не производя достаточно пипифакса и не оборудуя кондиционных ватерклозетов.
Естественно, совок и производит что-то среднее. В чем-то приемлемое, но до конца все-таки не годное.
А быть «как взрослые» хочется.
Нация начинает порождать подвиги. От ремонта под открытым небом неадекватных автомобилей, до субботников в отхожих местах и модернизации оберточной бумаги до подобия туалетной.
Всё в бардаке. Всё с трудом. Всё с мученьями.
С вбиванием в головы идей эксклюзивности этой самой нации. С убеждением её двуногого контента в способности делать то, что другие не смогут.
Героев при этом плодится несметное множество.
И никто не ленится.
И вся страна занята.
***
Работа советского следователя очень сложна. И если работать мало-мальски добросовестно[1], то здоровья может хватить на считанные годы.
Сложность не в интеллектуальной нагрузке. А в выбивании и выцарапывании всевозможных документов. В коррекции белиберды, добытой смежными милицейскими службами. В отсутствии, наконец, у следователей, как надлежащего образования, так и бумаги со скрепками. В выполнении побочных дел, на порядок низшего уровня, чем уровень господина следователя.
Следователи, способные что-то делать в этом бардаке (или имитировать активные действия), становятся героями и передовиками.
И, опять-таки, никто не ленится.
Все заняты и озабочены.
***
А я - лентяй.
Ну, не любил всю жизнь делать дурные дела.
От хозяйственных работ в армии, до составления согласованных планов оперативно-следственных мероприятий по уголовным делам. Для представления начальству. Или многодневного получения каких-либо бумажек от организаций, обязанных выдавать их мне в момент. И удовлетворять при этом всевозможные капризы смежных организаций.
При отсутствии факсов, эмейлов, транспорта и прочих аксессуаров.
***
Весна 1986 года. Следственный отдел Кировского РУВД.
Получаю так называемое «хозяйственное дело».
Весьма исключительный случай. Следователи-«хозяйственники» перегружены. Подключают меня. И руководство на время забывает мое наглое заявление, что мне “...нельзя давать хозяйственные дела, ибо я могу там срастись с преступниками, потому что таковыми большинство из них не считаю”.
***
Парень лет тридцати с высшим техническим образованием работает заведующим винным отделом. В торговом центре около метро «Проспект Ветеранов».
В стране всеобщий товарный дефицит. Особенно на ходовые сорта дешевых крепленых вин. На т.н. «бормотуху». Возможности сбыта безграничны.
Достижение торгового работника - на личных контактах с персоналом винзаводов добиться максимальных объемов завоза к себе ходового товара. Вне т.н. «фондов», спущенных сверху. Арсенал средств для таких контактов весьма ограничен – мзда.
Экономия процента естественной убыли (боя) товара не позволяет покрыть издержки от взяток поставщикам, ментам и торговым начальникам; подачек шоферам, грузчикам и сонму иных паразитов.
Мой герой договаривается на питерских винзаводах, азербайджанском и дагестанском, о массированных поставках качественной бормотухи. Портвейн «Агдам» и нечто ему подобное. По цене 2 рубля 50 копеек за бутылку емкостью 0,7 литра.
У неустановленных лиц в полиграфической промышленности приобретаются этикетки вин «Портвейн Азербайджанский» и «Портвейн Золотистый». По десять копеек за этикетку пачками по тысяче штук. Общесоюзная цена на данные вина - 3 рубля 20 копеек за бутылку той же емкости.
Далее - торжество конструкторской мысли, зафиксированное видеокамерой на следственном эксперименте. В складском помещении магазина имеется ванна с проточной горячей водой. Легким движением рук двадцать четыре бутылки перемещаются из ящика в ванну. Через минуту извлекаются обратно. Старые этикетки легко снимаются, оставляя на стекле полоски размокшего клея. На них мгновенно пришлепывается новая этикетка. Навеки.
Отработанность процесса позволяет за несколько часов переработать около сотни ящиков с вином. Фургон грузовика.
И в продажу, в продажу!
Семьдесят копеек навара на одной бутылке. Семнадцать рублей на ящике. Полторы «штуки» на одном завезенном фургоне бормотухи. Напоминаю, что средних лет «Жигули» в это время можно купить тысяч за семь-восемь. (При такой же цене новой машины в госмагазине. По очереди в несколько лет.)
Новые напитки легально продаются в отделе с «пробиванием» выручки через кассовый аппарат. При этом, пройдя через кассу, каждые наваренные семьдесят копеек легализуются. Приходуются. Но становятся при этом государственной собственностью. И все дальнейшие действия торгаша превращаются в хищение этой самой собственности. А за это могут и к стенке поставить[2].
Такие вот шуточки.
В последующем, путем легких учетно-товарных пассов, излишки выручки из кассы изымаются, обращаясь в благосостояние моего подследственного.
Орлы из ОБХСС в радости за раскрытое «дело века» халтурят при обыске в магазине. И не изымают всю документацию, черновые записи и контрольные кассовые ленты. Вернее, что-то изымают, а что-то пропускают. Но при этом требуют от меня так расследовать дело, чтобы обязательно получилось больше десяти тысяч рублей расхищенного. Чтобы подрасстрельная статья получилась, и начальство подвиг оценило.
Обвиняемый уже видит перед глазами дуло пистолета. И отчаянно отказывается давать какие-либо показания в части реального объёма «похищенного». Предпочитает быть «несознавшимся», но живым.
Нужную цифру, которую должен будет признать суд, может выдать только судебно-бухгалтерская экспертиза. В бюро, что на улице Некрасова. А тамошним деятелям, как и работникам винзавода, тоже кушать хочется. И поэтому они просто так мало чего сделают, душу из следователя вынут по части представляемых документов. А то и денег возьмут. От «злодея» естественно. Про такое уже писал.
Я же, повторяю, терпеть не могу делать ненужную и бесполезную работу. Да еще и удовлетворять чьи-то дурные капризы. От сержанта в армии до судебного эксперта министерства юстиции. Наглого, и вороватого.
Революционно отказываюсь от привлечения этой братии.
О компьютерах в милиции еще и слыхом не слыхивают. Калькуляторы и те в дефиците.
Но один калькулятор я все же беру у коллег. Напрокат.
Я не только не экономист и не бухгалтер. У меня еще и с арифметикой-то в школе плоховато было.
Но я Следователь! У меня за плечами лучший Университет. И дарованное мне законом право самому собирать доказательства по делу. Обращаясь к чужим мозгам только при крайней необходимости.
Тщательно допрашиваю свидетелем общемагазинного бухгалтера. По нюансам учета в винной торговле. Получаю кое-какую картину.
Потом три дня нудно перебираю контрольные кассовые ленты, пытаясь как-нибудь систематизировать суммы, даты и цены за каждую бутылку. Черчу схемы на бумаге. И бесконечно тычу опухшим пальцем в калькулятор.
Движение товара по накладным.
Движение товара по общей тетрадке с черновыми записями. Забытой несчастным торгашом в своем столе. И как, всегда, делающейся почти главным доказательством.
Цены, даты, суммы. Приход и расход.
Может быть для девочки бухгалтера, выпускника техникума, эта работа была бы и смешной. Но для меня это был изрядный труд. Зато свой труд. Самостоятельный!
А уж какой вид делали бы при этом эксперты.....
Через три дня в дело подшиты пять листов бумаги с исполненным мною машинописным текстом. Под заголовком “Расчет”. Его фрагменты выделены фломастерами разных цветов.
Текст “Расчета” является примитивным анализом данных из имеющихся документов. Он сделан языком школьного учебника. Языком юриста, что-то разъясняющего профану.
По прочтении данного документа нельзя сомневаться, что заведующий винным отделом расхитил проклятого госимущества, «путем присвоения» на сумму около девяти тысяч девятисот рублей.
Сумма мною скорректирована из соображений гуманности. Чтобы бедолаге не хватило нескольких десятков рублей до расстрела.
Возмущенных обэхээсников я нейтрализую угрозой посыла критической бумаги их руководству за допущенное на начальной стадии дела разгильдяйство.
Начальство долго рассматривает в разных ракурсах сотворенный мною «расчёт».
Долго думает прокурор.
Дело уходит-таки в суд.
***
Перестроечный совдеповский суд.
Если его не напрягают «старшие товарищи», он судит гораздо умнее, чем нынешний фемидо-шлюшатник.
За «хищение», при котором от государства не убыло ни копейки, торгаша не осуждают. Осуждают за «обман покупателей», с которых он на каждой бутылке имел по семьдесят лишних копеек. А это не столь тяжко.
Парень получает условный срок.
***
Его адвокат приезжает поить меня коньяком. За образцово расследованное дело, по которому он смог реально спасти своего клиента.
***
Развитые страны достигли своих высот не за счет «трудовых подвигов».
Менеджмент и технологии, позволяющие «трудящимся» делать свое дело, не отвлекаясь на вспомогательные проблемы. Автоматично и дисциплинированно.
Без «героев» и супермастеров.
С работниками, чётко знающими дело на своем месте. И свободными от решения во время работы проблем снабженцев, технологов, менеджеров и смежных работников.
***
Я уважаю себя за то, что не совершил подвига советского идиотизма. Не стал тратить время на сбор ненужной бумаги. На беготню по городу, унизительные поездки на улицу Некрасова к захребетникам-экспертам. И на прочие «подвиги» классического совка. Усталого, озабоченного, показательно сидящего по вечерам в своем кабинете.
Я сделал то, что должен был сделать. Расследовал дело своим умом. С помощью образования, данного мне родным Ленинградским Университетом.
Но не благодаря высокому сознанию и трудолюбию.
Благодаря лени. И желанию делать сугубо своё дело.
***
А при наличии средств связи, транспорта, вычислительной техники (хотя бы калькуляторов) следователи больше бы делали своего дела.
Без «подвигов».
Со страной – то же самое.
_________________________
[1] А вот так-то работает отнюдь не большинство. Большинство, не стремясь к карьерным вершинам, «забило» на всё. И работает на уровне, гарантирующем свое сохранение на рабочем месте. А этот уровень не высок, ибо, при дефиците соискателей мест в этом говне, выгоняют немногих. За слишком уж эксклюзивные проступки.
[2] Статья 93-1, «девяносто три – прим», УК РСФСР в тогдашней редакции - хищение государственного имущества в особо крупных размерах, свыше 10 000 рублей. Предусматривалось наказание до 15 лет лишения свободы, либо - смертная казнь. Раскрутить дело по этой статье было большим служебным подвигом в ОБХСС со всем вытекающими бонусами.
2002-2010 г.г.