Сатана?

Дмитрий Алексеевич Ильин
 "Вам дали шанс" ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2013/03/19/918
 ЧИТАТЬ "Сатана?" ПО ГЛАВАМ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/05/219
__________________________________________________________
 Жанр: Мистика

 Не всё так просто в небесной канцелярии.
 Возможно,  мы неправильно представляем
 себе её работу.  Что может произойти,
 если вовремя не отказаться от пагубных
 привычек?  Эпохи меняются,  а слабости
 человеческие и их последствия  —  всё те
 же!

               
-‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’- -‘;’--‘;’- -‘;’-
 1

 По мосту,  через Фонтанку,  в сторону
 Марсова поля не спеша шёл Влад.  Справа
 располагался Летний Сад,  слева  —
 Инженерный замок,  впереди предстоял
 разговор с отцом,  а в голове стоял плотный
 туман.  Как же достали его родительские
 нотации.  Сдаст он,  сдаст этот «долбаный»
 зачёт!  Вот только очухается немного  —  и
 сдаст.

 «Да-а, вчера хорошо погуляли!.. сходили в
 баньку  —  ничего не скажешь…  вспомнить
 бы,  как домой добрался.  Колян,
 приколист, что вчера вытворял!  О-о-о,
 помяни чёрта…».

 На глаза Владу попались, вышедшие вдруг из
 парка, тот самый Колян с бутылкой и
 незнакомой девицей подмышкой  —  и было
 непонятно,  то ли он обнимает эту девицу,
 то ли она несёт раненого солдата.

 —  Влад?!!  —  приятель был удивлен и
 несказано рад встрече.  —  Братан, здорово!
 Какие планы на сегодня?

 Открыв зажигалкой пробку,  Колян пригубил
 пену у горлышка и заметил алчущий взгляд
 товарища,  наблюдающего за его
 движениями,  сухо сглатывая.

 —  На,  хлебни,  а то смотреть на тебя
 страшно.

 —  Не сейчас,  —  с трудом отводя глаза от
 запотевшего стекла,  попытался отказаться
 Влад. — К предкам иду. Ты знаешь, если
 батя учует,  разговоров до ночи будет.

 —  Разумеется, он у тебя мастак лекции
 читать.  Как-никак доктор наук.

 —  Не говори, Колян!  —  подтвердил Влад.
 —  Лучше бы наорал,  выпустил пар минут
 за пятнадцать,  и  —  гуляй Вася!

 —  Точно.  Я тоже не помню,  чтобы твой
 «ботинок» голос поднимал.  Хотя,  если
 честно,  —  Колян непроизвольно поскрёб
 затылок и ухо,  видя как друг вливает в
 себя остатки пива,  —  не могу сказать,
 что лучше.  Ладно,  это всё отступление от
 темы.  Ты сегодня готов к новым подвигам?

 —  Я всегда готов,  —  как только улеглось
 зелье,  сказал Влад. —  Знать бы,  когда
 освобожусь.

 —  Да чего там,  —  не понял намёка
 Колян,  —  пришёл, отметился  —  и на
 свободу.

 —  У меня сегодня родительский день.

 —  А-а-а, «день зарплаты»?

 —  Ну да!  —  Влад тяжело вздохнул.  —
 Придётся сидеть и выслушивать,  не
 дергаясь,  всё до конца,  иначе отец
 дотацию урежет.  А так,  если удастся не
 выступать,  может мне лишку надбавит.
   
 —  Слушай,  мы тут с пацанами за
 пожаркой,  что возле Цирка, встречаемся.
 Хотим пивом затовариться,  а потом на
 Васькину стрелку рвануть,  там за здоровье
 молодожёнов завсегда можно на халяву
 выпить.  В любом случае,  будь спок! —
 обязательно тебя дождёмся,  тем более ты
 при бабосах будешь.
   
 —  Не забывай,  мне жить на эти «бабосы»
 какое-то время.
   
 —  Влад,  ты чего,  первый день меня
 знаешь?  Потом скидываемся и отдаём тебе
 нашу часть.
   
 —  А что за пацаны?
   
 —  Димон и Кирюха с девахами своими.  Да
 ты их знаешь  —  с параллельного курса.
   
 Взгляд Влада остановился на,  беспрестанно
 жующей жвачку,  Коляниной новой пассии.
 
 Одетая по моде девушка вела себя
 по-современному развязно:  мельком бросала
 на него оценивающие взгляды и
 отворачивалась,  показывая, мол, что ей
 всё «параллельно».
   
 —  Знаю,  и мне найдите.  А то,  когда ты
 свалишься с ног,  я с твоей подругой
 закручу.  —  Колькина спутница начала в
 открытую похабно лыбиться.
   
 Её кавалер подмигнул другу.
   
 —  Кто ещё первый вырубится?   
   
 —  Всё,  я лечу.  Встречаемся на стрелке.
   
 Через полчаса наш герой нажимал кнопку
 звонка квартиры родителей.
   
                ***

 Влад с безучастным видом плюхнулся в
 мягкое отцовское удобное кресло и с
 равнодушным лицом стал наблюдать за
 безуспешными попытками мухи пробиться
 сквозь стекло на волю.  Перед сыном
 взад-вперёд расхаживал Савелий
 Александрович,  пытаясь достучаться до
 разума молодого человека и внушить
 принципы выживания в современном мире,
 в надежде,  что «его мальчик» разделит его
 точку зрения  —  правильную,  как он
 считал.  Но самому Владу было не до этого.
 
 Жужжание мухи удачно вплеталось в
 монотонный бубнёж отца и частенько
 совпадало паузами,  будто она старалась
 скрыть следы своей деятельности
 прикрываясь посторонними звуками.
   
 —  В унисон работает,  —  вырвалось у
 Влада.
   
 —  Что…  ты вообще слушаешь меня или
 нет?  —  Даже этот вопрос не вырвался за
 рамки звукоряда.  Парень поражался такой
 выдержке отца,  никогда не повышающего
 тон,  во всяком случае,  на его памяти.
 Это,  честно говоря,  вызывало раздражение
 у него,  но по своему опыту сын прекрасно
 понимал,  что лучше не вступать в
 пререкание с «предком»,  иначе нотациям не
 будет конца.  К чему подливание масла в
 огонь?
   
 —  Владик,  ты хоть что-то из всего,  что
 я говорю,  воспринял?
   
 —  Пап,  ну хочешь  —  сядь,  отдохни,  а
 я за тебя всё доскажу.  Двадцать шесть лет
 с самого рождения слышу одно и то же.
   
 —  Владислав,  нельзя быть таким
 безразличным ко всему.  Мы с мамой так
 много для тебя делаем.
   
 —  Огромный вам респект.  Пожалуйста,
 не заводи заезженную пластинку про армию
 и про институт.
   
 —  То,  что тебе напоминает старую песню,
 может быть актуальным в настоящем,  а
 значит не может устаревать априори.  Ты,
 мой родной,  не вылезаешь из
 академических отпусков,  и до сих пор не
 исключен из института только благодаря мне
 и маме.  Нашими потугами ты добрался до
 последнего курса.  Один семестр остался.
   
 Влад молча упёрся глазами в потолок.
   
 —  Даже не семестр  —  хвосты досдать.
 Мне Валентин Исаакиевич звонил,
  беспокоится он за тебя.
   
 —  Он волнуется,  пап, —  вернул Влад
 взгляд к полу, —  за свои халтуры,  что
 подкидывает ему твоя клиника.
   
 —  Не будь циником,  сынок,  усвой:
 профессор  —  хороший психолог,  и я с
 удовольствием пользуюсь его услугами.
   
 —  А он твоими деньгами.
   
 —  Всякий труд должен быть оплачен,  тем
 более качественный.
   
 —  Ладно,  папа,  пошёл я готовиться.
   
 —  Да-да,  иди,  но соблаговоли занести
 мне работу перед тем,  как решишь её сдать 
 —  просмотрю.

 —  Хо-ро-шо!  Ты ничего не забыл?
   
 Савелий Александрович прошёл к бюро,
 достал из ящика конверт.
   
 —  Вот,  постарайся в этом месяце не
 увлекаться тратами.  Я думаю,  что тебе
 сейчас лучше перебраться к нам на время,
 пока не сдашь курсовую работу.  Мои
 консультации не помешают.
   
 —  Ты думаешь,  я не напишу зачётку по
 психологии?  Раньше как-то справлялся,  и
 все были довольны.
   
 Отец снял очки,  тщательно протёр платком
 стёкла,  как делал, когда чем-то был
 смущен или от чего-то разволновался.  Влад
 не обратил на это внимания  —  он
 перетасовывал деньги прямо в конверте.
 Пересчитав,  таким макаром,  купюры
 дважды,  засунул пачку в задний карман в
 джинсах,  а пакет передал обратно отцу со
 словами:
   
 —  Пап,  будь я твоим работником,  то
 да,  взял бы и конвертик,  а так тебе и
 самому при раздаче зарплат он пригодится.
 Отнеси бухгалтеру.
   
 На улице парень вздохнул с облегчением,
 посмотрел на часы и поспешил к подходящей
 маршрутке,  ведь на стрелке Васильевского
 его уже давно ждала тёплая компания.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/05/208 


 
               
________________________________________________________
                ***
 Влад стонал и пытался оторвать тело от
 постели  —  ничего не получалось.
 Вчерашний гудёж не прошёл бесследно:
 во рту нагажено,  в голове пляшут
 обкуренные слоны,  каждый из крупных
 млекопитающих пытается посильнее
 протрубить и побольнее топнуть.
   
 «Беспредел,  да и только!  А как всё
 приятно начиналось.  Девчонки,  пусть и не
 первой свежести,  зато симпатичные и без
 комплексов.  Закуска тоже не подвела  —  не
 ресторанная,  но и не последние огрызки из
 холодильника.  Напитки.  Тьфу…»
 
 Он перевернулся на живот,  отработанным
 движением выдвинул из-под дивана дежурный
 тазик и вывалил в него содержимое желудка.
   
 —  Да,  об алкоголе лучше было бы не
 вспоминать! 
   
 Мгновение спустя,  плотно сжав ягодицы,
 Влад,  как можно быстрее,  засеменил в
 туалет.
   
 —  Что говорить,  пробило по всем
 направлениям.
   
 Отдав дань бледнолицему брату и изрядно его
 напугав,  он обессиленно прошаркал к
 четвероногому другу и рухнул полутрупом
 в его объятия.  «Друг» жалобно скрипнул
 продавленными пружинами и обиженно
 затрещал.
   
 —  О Боже,  как погано!  —  выдавился
 стон из булькающих недр поверженного
 астеническим синдромом.
   
 —  Не поминай всуе!  —  раздался голос от
 заваленного объедками стола.
   
 Влад еле расслышал незнакомый голос в
 своей квартире,  но не испугался.  Может
 помогла забитая алкоголем моторика, а может
 мерцающее сознание еще не успело должным
 образом среагировать на посторонние шумы,
 но он помнил,  что,  несмотря на сильную
 «ужратость»,  выпроводил всех гостей и
 запер за ними дверь.  Покойная бабуля,
 как говорится,  пусть земля ей будет пухом,
 лаской,  а когда и подзатыльником,  довела
 в свое время процесс закрывания дверей на
 все имеющиеся затворы в их семье до
 автоматизма.  Ее саму в каком-то
 “лохматом” году приучили к этому
 рефлекторному состоянию нечистые на руку
 граждане,  обнеся их с дедом квартиру
 подчистую.
   
 Влад медленно по сантиметру вполз головой
 на высокую подушку, но смотровая площадка
 оказалась на недостаточном уровне  —  стол
 со свесившейся скатертью продолжал
 закрывать обзор,  и ему пришлось
 поднимать буянивших в голове “слонов”
 на подлокотник дивана.
   
 —  Сколько ненужных мучений!  Не стоит так
 себя утруждать,  я сам подойду поближе,
 правда,  вряд ли это доставит тебе
 удовольствие.
   
 Из-за стола вышел самый натуральный чёрт:
 зелёный,  с наглой улыбкой под поросячьим
 пятачком носа,  маленькими рожками на
 всклокоченной голове и с торчащей во все
 стороны,  местами искрящейся синими
 сполохами шерстью.
   
 «Белочка прискакала,  —  подумал Влад, —
 чёртиков с собой привела.  Во урод!  Ну
 почему при горячке баб смазливых не
 показывают?!»
   
 —  Что себе напредставлял,  такое
 изображение и получил, —  отозвался
 рогатый,  соответственно внутренним мыслям
 Влада.
   
 —  Сгинь,  нечистая.  —  Парень вяло
 махнул рукой.
   
 —  Ты за базаром-то следи,  —  возмутился
 чёрт,  —  сроду пол не менял.  И насчёт,
 кто из нас нечистый,  ещё посмотрим.  От
 тебя тоже не Шанелью и явно не тройным
 одеколоном смердит.
   
 —  Интересно!  Видение,  а жалуется на
 запах.
   
 Влад, из-за снова подкатившего к его горлу
 тошнотворного кома,  закрыл глаза.  И
 пробормотал,  выбиваясь из последних сил:
   
 —  Всё-таки свалил бы ты отсюда,  без тебя
 муторно.
   
 —  Так,  диалог не получается.  —  Чёрт
 встал. —  Придется принимать меры,
 доказывать свою реальность.
   
 Он аккуратно обошел стол.  Наклонился над,
 сдерживающим рвотные спазмы,  молодым
 человеком и щёлкнул его в лоб.
   
 Жгучая волна пробежала у Влада по телу,
 бесследно унеся с собой похмелье и угар
 вчерашней пьянки.  От неожиданности он
 вскочил на пятую точку и захлопал глазами
 на нависающего над ним беса.
 
 —  Ты того…  чего дерёшься,  чучело
 лохматое?!
   
 —  Я тебя в чувство привел,  свинтус.
   
 Влад прислушался к себе:  и впрямь,
 болезненное состояние отступило,  в голове
 прояснилось.
   
 —  Так ты что,  не видение?
   
 —  Можешь пощупать.
   
 Чёрт протянул ему свою зелёную руку.
   
Влад неуверенно дотронулся до нее ладонью.
Пальцы ощутили густую и жесткую шерсть.
Мысли лихорадочно понеслись в голове…
Бывало же,  когда ему приходилось
распознавать во сне вкус еды,  чувствовать
шершавость поверхностей,  не говоря об
эротическом восприятии.  К слову сказать,
что лет пять,  как он к реальным женщинам
не проявлял особого интереса и ночных грёз
о них не видел тоже давно,  но ему
приятно было посидеть в компании слабого
пола,  хоть до фантазируемой в начале
эмоциональной буре страстей дело так и не
доходило.  Подобное охлаждение в интимной
жизни Влада длилось столько же,  сколько
отсутствовали и сексуальные желания во
снах.  Но боль-то,  боль он никогда там не
испытывал.  В сновидениях приходилось,
как говорится,  и по морде получать,  и
ранения снились,  но такое случилось
впервые.  Нельзя не признаться,  что
эффект от щелбана чертяки оказался
незамеченным его организмом.
Влад потёр рукой лоб.
   
 —  Осмыслил?  —  Рогатый вновь несильно
 постучал ему по ушибленному месту.
   
 —  Не знаю.  Как-то всё фантастично.
   
 —  Никакой фантастики,  суровая
 действительность. —  Чёрт вернулся на своё
 место за столом.  —  Теперь давай думать,
 как быть с тобой дальше.
   
 —  То есть?
   
 —  То есть,  —  кривляясь,  передразнил его
 чёрт.  —  Сразу тебя забрать или подождать,
 пока сам по-пьяни где-нибудь не загнёшься?
   
 —  Как от пьяни загнусь?  —  ошарашенно
 спросил Влад.
 
 —  Как все заядлые алкаши заканчивают.
 Зимой под забором замёрзнешь;  под
 транспорт с дурных глаз попадёшь;  в пролёт
 свалишься;  молодые отморозки развлекаясь
 забьют;  в собственной блевотине,
 наконец,  захлебнёшься  —  способов много.
   
 —  Никогда со мной такого не случится,  —
 собрав ошмётки гордости в горсточку,
 ответил Влад.
   
 —  Уже случилось в недалёком будущем.  —
 Чёрт сложил руки на груди.  —  Поверь,  я
 могу вперёд заглядывать  —  мой ты
 человечишка.
   
 —  Ты,  значит,  Сатана?  И моя дорога  —
 прямиком в Ад?  За какие такие грехи,
 позвольте узнать?
   
 Влад,  серьёзным образом испугавшись,
 попытался зацепиться за известные из книг
 духовные каноны.
   
 —  До чего же вы,  люди,  примитивны,  —
 вздохнул чёрт.  —  Насочиняете всякой
 ерунды и верите сами в неё, обожествляете,
 поклоняетесь.  Проклятых и святых
 придумали,  чтобы для всего иметь
 оправдание.  Простого понять не можете,
 что есть правильное существование,
 превращающееся в полнокровную жизнь,
 что несёт развитие,  вносит смысл,  давая
 право ходить по этой планете.  Правильное
 —  это нормальное.  Понимаешь,  алкаш?
 Если человек поступает нормально,  это не
 подвиг,  а действовать разумно,  не значит
 быть святым.  Отвечу теперь на твой
 последний вопрос.  Всё во Вселенной должно
 иметь смысл,  объясняющий муки матери-
 родительницы Земли,  страдания
 человеческого рождения. Скажи мне,  пьянь,
 в чём заключается твой вклад в мироздание?
 Спрошу вашими же догмами:  ты посадил
 дерево,  построил дом,  вырастил сына,
 хотя бы одну малость из таких вот вещей ты
 выполнил?  Прожил двадцать шесть лет,  а
 за спиной пустота.  Получил почти высшее
 образование,  а в голове,  кроме звона
 стаканов,  вязкая мгла.
   
 Влад смотрел на зелёное чудовище,  впадая
 во все большее недоумение.  Слова этой
 образины совершенно не соответствовали его
 представлению о созданиях ада.  Это
 выглядело в его глазах,  как минимум,
 нелепо.  Влад представил себе картинку,
 где демон сюсюкает с детишками и
 приплясывает в хороводе с ними вокру ёлки.
 Это его рассмешило,  придав храбрости.
   
 —  Ни фига себе,  чёрт проповедует
 христианские истины!  Если такой
 правильный,  тащи к себе в логово
 настоящих грешников: убийц,  развратников,
 извращенцев,  воров и так далее. Ко мне-то
 чего пристал?
   
 —  Да,  говорил я на совете,  слов вам не
 понять.  Ваше гренобольное общество
 начинает задумываться только тогда,
 когда что-то теряет навсегда.  Мало вас
 чистили,  двух «концов света» недостаточно.
 Как вы любите выражаться,  Бог любит
 троицу.
   
 —  Бог  —  не дурак,  любит и пятак,  —
  невольно вырвалось у Влада.
   
 Чёрт посмотрел на собеседника и с
 сожалением произнёс:
 —  Ты даже сам не знаешь,  как правильно
 сейчас сказал.  Диагноз налицо.  —  Затем
 тяжело вздохнул и продолжил.  —  Хватит
 нравоучений. Пошли.
   
 У Влада перед глазами проплыли библейские
 картинки,  как грешники варятся в котле и
 жарятся на сковороде.  В памяти возникли
 кадры адского бытия из фильмов ужасов,  и
 совсем не к месту появился в голове образ
 Сизифа,  катящего в гору камень.  Давно
 нестираная рубашка взмокла от проступившего
 в страхе пота.
   
 —  Я-то в чём виноват?!  —  взвизгнул
 Влад.  —  Не убивал,  не крал,  я вообще
 драки стороной обходил.
   
 —  Преступниками не рождаются,  ими
 становятся благодаря таким,  как ты,
 равнодушным,  не желающим видеть
 человеческие пороки и бороться с ними.  Не
 протянувший вовремя руку помощи,
 отвернётся и посеет в душе нуждающегося
 семя сомнения.  Во-второй раз пострадавший
 уже и сам не отзовётся на просьбу о
 помощи,  и пробьётся из семени росток зла.
 И можешь не сомневаться,  подпитку для
 успешного развития этот росток найдёт среди
 вас в достатке.  Но не переживай,  те,
 кого ты перечислил построили себе ад на
 земле.  Реинкарнации им тоже не видать,
 как своих ушей.  Ладно,  хватит трепаться.
 Пошли.
 
 —  Да кто ж ты такой?!  —  в сердцах
 выпалил Влад.  —  Раз пошла такая пьянка,
 дай хоть это узнать.
   
 —  Я себя называю  —  прокурор.
 Человечество дало мне много имен,  но я
 считаю  —  это точнее.  Помощников я
 называю обличителями,  вы бы их назвали
 провокаторами.  Твердый духом человек
 устоит перед искушением,  а слабый рано
 или поздно и без нас дал бы о себе знать.
 Так лучше обличить его раньше,  чем он
 наберётся опыта и силёнок.  И…
   
 —  Стоп!  Если есть прокурор,  то должен
 быть и адвокат,  —  ухватился за
 «спасительную соломинку» Влад.
   
 —  Смотри-ка,  соображаешь,  не все ещё
 мозги пропил.  Твоему адвокату нечем было
 крыть.  Пройдёт немного времени и можно
 будет понять,  что твои действия в скотском
 состоянии после обильного возлияния,  если
 это не предотвратить,  приведут к гибели
 многих невинных,  среди которых будут
 потеряны красивые и сильные судьбы
 необходимые будущему человечеству.  Ты  —
 ошибка,  подлежишь удалению,  как сорняк.
   
 —  Да вы там наверху и внизу совсем
 охренели?!  Судите за несовершенное!
   
 —  Нет,  мы будем ждать,  когда произойдёт
 непоправимое,  а потом будем рвать на
 жопе волосы,  —  ёрничая ответил прокурор.
 —  Давай поворачивайся,  пора на выход из
 программы.
 
 Чёрт схватил Влада за предплечье.
   

 —  Стой!  Последний аргумент.

 Зелёный, не обращая внимания на слова
 и сопротивление,  потащил будущего
 виновника к дверям,  из-за которого тянуло
 никак не пламенем Геенны, а вселенским
 холодом.
   
 —  Где логика,  мать твою?!  —  пытался
 докричаться Влад. —  Получается,  я тоже
 пострадал от чьего-то равнодушия,  а все
 шишки мне достаются!  Почему я один несу
 наказание?  Даже у больного СПИДом
 остаётся надежда на шанс!  Может,  я и
 ошибка,  но я  —  ваша,  блин,  ошибка!
   
 Чёрт остановился на полуобороте.  Во
 взгляде промелькнул интерес.
   
 —  О,  как у вас думалка начинает работать,
 когда прижмёт,  как следует.  Выкладывай
 свой аргумент.
   
 —  Вдруг я родился не в своё время,
 опоздал или не пришло оно ещё,  потому и
 не могу реализоваться с пользой для
 общества.  Вы там в своих реестрах
 напутали,  а мне  —  расхлебывай.
   
 Рогатый выслушал Влада и расхохотался.
 Вдоволь насмеявшись,  он присел на диван
 и пристально посмотрел на подопечного.
   
 —  Нахал,  нахал.  Нравится мне,  что ты
 не потерял присутствия духа,  не ударился в
 истерику и пытаешься вывернуться.  Пожалуй,
 дам я тебе возможность проявить себя.  Есть
 у меня такие полномочия.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/05/206
   
 

                ***
   
  __________________________________________________________
                ***
 Ероха еле двигался,  навалившись на рало.
 Прошли с отцом всего две борозды,  а пот
 уже обильно смочил долгополую рубаху и
 портки.  Одёжа противно прилипала к телу,
 с носа и ресниц падала соленая капель.

 —  Во’на как с тебя дурь выходит,  —
 ворчал отец,  ведя под уздцы коня и бросая
 недовольные взгляды на сына.  —  В кого ты
 у меня непутёвый такой?  Двадцать пять
 весен встретил и проводил,  а ума…
 На Ярилу сколь отроков весть о сговоре с
 девицами в дом принесли,  а нам?
 Принесли…  тебя соседи!  Эх!  Кто ж на
 такого глянет?  О’но как сменял счастье
 людское на взбродень хмельной.  Надобно
 Словомиру сказать,  пущай младшо’го уму-
 разуму поучит.
 
 Ероха втянул голову в плечи при упоминании
 имени брата.  Славомир был старше его на
 два года,  а ходил в ратных мужах при
 князе.  Ростом с ним он был одного,
 статью вровень,  но силушкой старший
 брат был побогаче.

 Не единожды Ероха воспитывался братом,
 долго после таких уроков тело ломило.
 Ероха божился к хмельному не
 притрагиваться,  куда там  —  на ветер
 слова.  Словомир грозился не спускать ему
 подобного разгульства,  да редко сам дома
 бывал.  К его приезду Ероха выдерживал
 пару трезвых седмиц,  и родители не
 доносили до старшего,  жалели непутевого.
 Отцовское же наказание Ероха пообвыкся
 сносить,  не замечая,  —  здоров  детина,
 на голову выше родителя.  Ерохе батькины
 тумаки,  что валуну плётка.

 —  Эх…  —  продолжал вздыхать впереди него
 отец,  сетуя на скаженный божий дар.  —
 Баловали мы с мамкой тебя.  Больше со
 старшо’го требовали,  думали потянешься за
 ним.

 «Пошто на меня ругается?  Старшо’й,
 старшо’й…  До костра под его тенью ходить.
 Надоело всё. Сам батя виноват. Не затихори
 он от мамки кувшин с медом в дупле старой
 липы  —  не найти бы и мне было бы его»,
 —  спихивал на отца вину Ероха.

 Будучи о пятнадцати годах,  наутро после
 Купалы Ероха прогуливался околот двора и
 заприметил пчёл,  роящихся возле дупла
 старой липы.  Решив разведать,  не
 разживётся ли там медком,  он окурившись
 дымком и прикрывши оголенные места,
 влез на дерево под вечернюю зорьку,
 когда пчёлы не так активны.  Поначалу было
 расстроился,  обнаружив там не мёд,  а
 кувшин с медовухой.  Хлебнул с горя  —
 зря что-ли на верхотуру карабкался!
 Потеплело внутри,  стукнуло по неокрепшему
 и не привыкшему к хмельному сознанию.
 Понравилось  —  перед спуском еще
 приложился.  Хорошо,  ума хватило в дом
 не явиться.  На речку Быструшку ушёл,
 отсидеться у речки до утра.

 Кувшина Ерохе хватило на четыре седмицы.
 Видать,  забыл родитель в праздниках о
 заначке,  зато моло’дший сынок во вкус
 вошёл,  и в дальнейшем старался незаметно
 и побольше умыкать веселящего напитка со
 взрослых застолий.

 Еле отходил пахотный день Ероха.  Привалил
 широкой спиной к одинокой березе на
 кромке поля.

 —  Мало прошли,  в треть бы больше,  —
 с огорчением сказал подошедший отец.

 —  Завтра нагоним,  —  махнул рукой Ероха.

 —  Нагоним… —  рассердился на лентяя отец.
 —  Жаль Словомир в отлучке…   Оставайся
 здесь,  тебе всё равно в сторо’ж заступать.
 Я Маланью пришлю,  поснедать принесет.
 В посёлке тебе делать неча,  неровен час
 опять,  где сподобишься хмельным…  Где
 берёшь токмо…  Никуда отсель,  уразумел?

 —  Уразумел бать,  уразумел.  Надоели уже
 со своим Словомиром.

 —  Помни,  —  продолжал наставлять сына
 родитель,  —  степняки рядом кружат.
 Ратные повестили,  сыр-бор у них
 непонятный зачался,  всего от супостатов
 ждать можно.  Схоронись,  где тебя
 со степи не увидеть,  а тебе  —  как на
 ладони.

 Ероха лишь кивал, соглашаясь, а сам думал:
 «Побыстрей бы батя ушёл,  не цеплялся бы
 с поучениями. 
 Чай не малец.  С пониманием».

 В нетерпении дождался Маланьи с ужином и,
 как только соседская девчушка умчалась
 обратно,  кинулся к малому овражку.
 Достал с под яру баклажку и жадно припал
 губами к горловине.  Отхлебнул пару
 богатырских глотков,  довольно почмокал и
 отправился к берёзе посмотреть,  что ему
 прислала мать из съестного.  Скоро,  сытый
 и хмельной,  он развалился на молодой
 траве,  разглядывая проблески далёкой
 звезды сквозь сгущающиеся сумерки.

 —  Никуда отсель…  —  куражился пьяно. —
 А мене’ никуда и не надо.  Ероха  —  не
 дурак,  всё предусмотрел,  заранее баклажку
 припрятал.

 За глупым бахвальством не заметил как
 уснул.  Разбудила его смутная тревога.
 Разлепив глаза, первым делом пошарил рукой
 в поисках баклажки.  Помнил,  должно там
 чуток остаться.  Вдруг над ним возникла
 раскосая физиономия, хищно ухмыльнулась и
 что-то твёрдое пробило его горло.  Ероха,
 желая крикнуть,  раскрыл рот,  но вместо
 звука из горла хлынула кровь.  Степняк
 провернул в ране нож и быстрой,
 крадущейся поступью пошёл в сторону
 посёлка.  Спустя пару минут, топча копытами
 тело Ерохи с зажатой в руке баклажкой,
 туда же обрушилась конная лава кочевников.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/05/178
   
 
                ***
______________________________________________________
                ***
 Влад вскрикнул,  открыл глаза и с шумом
 вдохнул воздух.  Его дрожащие руки ощупали
 горло.   
   
 «Фу, всё нормально!  Привидится же
 такое».
   
 Осмотревшись,  он увидел печенега в
 полном вооружении,  сидящего на табурете
 возле стола.  Тот хищно щерился и
 поглаживал рукоять сабли на поясе.  Страх
 сковал Влада,  ему с ужасной силой
 приспичило сходить «до ветру».
   
 —  А, зяблало?  —  печенег резко
 придвинулся к Владу. —  Сего сисяс сказесь?
   
 Влад отпрянул от жуткого кочевника,
 непонятно как оказавшегося в квартире,  и
 малость напустил в штаны.
   
 —  Ти-фу,  какая пакосная человесиска!
 Ванюська.  Итяк усю изьбю плопах,  дык
 нассыкль есё!  —  Печенег,  сделав
 брезгливую гримасу,  отодвинулся.  —
 Пловаливай к вода,  лей сябе много на
 зёпу,  и  —  пола в дологу…  Сто за лябота!
 Плокулёл и плистав в однём лисе.  Досьтявка
 всякой мелзости тозе на мене.  Не,  нядо
 ласшилять статы.
   
 Влад пришёл в себя и,  пылая от стыда,
 поплелся в ванну.
   
 —  О..!  Он,  оказывается,  краснеть не
 разучился!

 Парень услышал вслед себе уже не картавую
 с ехидством сказанную фразу:  —  Из той
 деревеньки только несколько девиц в живых
 и остались,  потому как в полон попали.
 Ты перед ними покрасней за погибших по
 твоей вине.

             ***
   
 Влад стоял под душем,  нервно растирая
 себя обмылком хозяйственного мыла.
 Волновала его сейчас не судьба погибшей
 деревни,  а своя.  Заберёт чёрто-печенег в
 свой офис,  сто процентов заберёт.  Мысль
 работала в одном направлении:  как
 отвертеться?
   
 Он нашёл в корзине с грязным бельем
 более-менее подходящие для носки штаны.
 Натянул их,  и обреченно поплёлся в
 комнату.
   
 —  Ну, алкаш-пакостник,  подумал,  как
 теперь выкручиваться будешь? 

 На табурете сидел уже не печенег,  а
 прокурор в звании генерала неведомой
 армии,  оправляющий синий мундир
 оригинальной формы.

 —  Появилась какая-нибудь подлая мыслишка?

 Влад посмотрел на погоны с четырьмя
 вышитыми звездами и подумал:  «Красуется,
 сволочь!»
 
 —  Почему мне такая честь оказана?
 Помельче шестерок не нашлось?
   
 —  Хамишь,  парниша,  и в мыслях и
 наяву,  —  прорычал прокурор,  на глазах
 трансформируясь в омоновца,
 постукивающего резиновым
 «демократизатором» по ладони.

 Влад вжал голову в плечи.

 —  Хорошо,  покуражься напоследок.  В
 отделении на тебя посмотрю.
   
 Омоновец вернулся к облику прокурора.

 —  Вас  —  зловредышей,  столько развелось
 за последний век,  что на всех работников
 не хватает. 

 В руке прокурора появилась зажжённая
 папироса «Казбек».

 Он смачно задымил,  вытянув сразу
 половину.

 —  Честно говоря,  я сам не прочь
 размяться.  Стариной тряхнуть.  Ладно,
 нечего словоблудием заниматься:  в этом
 предмете ты против меня  —  ноль.  Пора
 в путь-дорогу  —  дорогу дальнюю,
 дальнюю,  дальнюю…
   
 —  Подожди,  —  взмолился Влад.

 —  Хватит,  ты и так здесь подзадержался.

 Прокурор бросил папиросу.  Она исчезла,
 не долетев до пола.

 —  Если на то пошло,  играть надо честно.
   
 —  И в чём ты видишь подвох?
   
 —  Условия,  в которые меня поставили:
 оказался за плугом; в похмельном состоянии;
 медовуху подсунули. Разве можно исправиться
 за один день?
   
 —  Эка загнул!
   
 На столе появился запотевший графинчик с
 водкой и вееробразно выложенное на блюдце
 сало с приложением из маринованных
 огурчиков.  Посланник потустороннего мира
 налил спиртное в стограммовую хрустальную
 на высокой ножке рюмку,  громко хекнул,
 опрокинул ее в себя,  и  туда же отправил
 лоснящиеся ломтики,  аппетитно причмокивая
 и хрустя корнишончиком.
   
 Влад,  глядя на это,  как на священный
 обряд,  невольно сглотнул,  издав горловой
 звук.
   
 —  Налить?  —  с невинным видом спросил
 гость.
   
 Судорожно кивнув,  но тут же опомнившись,
 парень подал интенсивный отрицательный
 знак головой.
   
 —  Не понял.  —  Прокурор взялся за
 графинчик.  —  Будешь?
   
 Влад еще активнее закрутил головой.
   
 —  Ты случаем не из болгар?
   
 —  Вы так думаете?  —  Парень решил не
 проявлять реакцию на избитую фразу:  «да»
 и «нет» имеют в жестах для одних один,
 для других другой смысл.

 —  Впрочем,  можешь не отвечать на мой
 вопрос,  и так всё ясно.  —  Прокурор
 растворился,  и на его месте появился
 благовидный мужчина в белых халате и
 шапочке,  с фонендоскопом на шее и
 стетоскопом в кармане. 

 —  Диагноз на лицо  —  непробивной алкаш
 с косоглазием в сторону спиртных напитков.

 Влад,  действительно,  ничего не мог с
 собой поделать, чтобы постоянно не стрелять
 глазами на графинчик.
 
 —  К чему я всё это?  Ах да!  Условия,
 видишь ли,  тебе не понравились!  Давай
 разбираться,  хоть ты этого и не стоишь:
 с похмелья за плуг беднягу поставили — кто
 ж виноват,  что ты изволил основательно
 накушаться накануне?!  Весна да лето в
 стародавние времена  —  страдная пора.
 Народ к зиме готовится,  прокорм добывает.
 Осенью свадьбы гуляют.  А у тебя каждый
 день  —  праздник.  —  И гори всё синим
 пламенем!  Медовушку,  говоришь,
 подсунули,  так ты её сам для себя заранее
 припрятал.  Тебе дозор люд доверил,  а ты
 напился до свинотного состояния и профукал
 свою жизнь беспутную и многих других
 хорошие жизни.  Жалели тебя земляки.
 А посадили бы тебя в колодки,  да лучше
 бы камень на шею  —  и в омут!
 Глядишь,  и отбились бы от врага.
   
 Прожил ты в то время уже четверть века.
 Детство ведь,  то  —  своё,  знал сам:  как
 у родителей хмельное привыкал
 подворовывать.  Одно тебе лишь и
 напомнили  —  финальный денёк.  И
 показали  —  к чему привело твоё
 малодушие.
   
 Влад сильно нервничал.  Испорченное
 алкоголем сознание,  ограниченное в
 ответственности,  не принимало чужих бед,
 за которые он должен нести непомерный груз
 вины.  Его беспокоила только собственная
 судьба.  В рассвете сил,  как ему думалось
 о себе,  покинуть мир,  в котором
 столько удовольствий,  друзей…
   
 —  Друзей?!  —  прервал грубый голос его
 мысли.  —  Это те,  которые вместе с тобой
 заливают внутрь всё,  что горит?  Или ты
 называешь удовольствием возможность
 блевать на пол?  Какие ещё у тебя могут
 быть прелести жизни?  Синяк,  он и в
 Африке  —  синяк.

 —  Девушки бывают.  —  Влад потупился
 взглядом.

 Врач-нарколог громко захохотал,  плавно
 переливаясь в форму соблазнительной
 брюнетки,  короткое платье которой
 открывало крепкие стройные ноги с лёгким
 загаром и подчеркивало упругую, высокую
 грудь.
   
 Глаза Влада теперь косили на две стороны  —
 на всё ещё приятно запотевший графинчик и
 на аппетитно выглядящую брюнетку.  Но
 если в первом предмете своего внимания он
 был уверен  —  кайф точно будет получен,
 то второй объект внушал серьёзные
 сомнения. 

 Влад переводил взгляд с вожделенного
 натюрморта на заманчивую внешность
 девушки и обратно, и заметил,  что картина
 на столе поменялась. На место уже
 привычного глазу графинчика встала бутылка
 дешёвой водяры,  какую он с дружками
 обычно брал в магазине напротив.
 Знакомый  —  знакомый до спазма в горле,
 запах «левака» плыл в ноздри из вполовину
 наполненного граненого стакана,  а вместо
 квасцов и солений чернели несколько ломтей
 хлеба  —  но и эта картина вызвала реакцию
 обильного слюноотделения.
 
 —  Владушка,  сколько можно ждать!?

 Тембр голоса брюнетки,  в точности
 совпадающий с имеющимся у девушек от
 «секса по телефону»,  напрочь выбил из
 головы и чёрта,  и печенега,  и прокурора.

 —  Давай выпьем по одной.  И приласкай
 меня,  наконец!
   
 Его выпить упрашивать никогда не надо было
 —  только команду дай! 

 Первая пошла сложно,  но и к этому Владу
 не привыкать  —  вдавливал в себя мученик
 и очиститель для стекол,  не
 поморщившись.

 Паленка и на этот раз побултыхалась в
 желудке,  просясь обратно,  но успокоилась
 —  улеглась.  На «старые дрожжи».
 Настроение поднялось.

 —  Милая,  мне приятно тебя видеть,  —
 (Влад успел налить вторую порцию), —  но
 хотелось бы узнать имя прелестной
 незнакомки. (Пьяненько запрокинул в себя
 еще стакан,  зажевал корочкой). 

 Он чувствовал себя этаким мачо,  несмотря
 на то,  что сидел на задрипанном диване,
 укрытым мятой,  грязной простыней,  в
 жеваных брюках,  из-под которых торчали
 трусы и майка со следами вчерашней
 закуски.
   
 —  Мы же с тобой вчера познакомились
 возле магазина.  —  Девушка соблазнительно
 улыбнулась,  испуская завлекающие флюиды.
 —  Забыл,  красавчик?
   
 Влад выпятил тощую грудь,  оттопырил с
 понтом мизинец,  взял бутыль и налил по-
 третьей.  Даме не предлагал  —  у неё
 стакан был полон,  хоть она и каждый раз
 отпивала из него маленький глоточек,  но
 водки не убывало.  И хорошо,  думал Влад,
 ему больше достанется.   
   
 —  Владушка,  ну сколько ждать, истомилась
 я по тебе.

 От слов девушки у Влада шевельнулось
 в низу,  потеплело.  Стакан надо было
 вернуть на стол,  да,  но не выпит он  —
 примета плохая.  Опростав граненую
 посудину,  парень закурил.
   
 —  Айн момент,  дорогуша!
   
 Сделав напоследок пару крупных затяжек,
 Влад попытался встать,  —  гравитация же
 вернула его на место.  Когда же он сполз
 кое-как самостоятельно с дивана,  то упал в
 начале на свои колени, потом, качнувшись
 вперёд,   завалился головой прямиком
 в аккурат на соблазнительные коленки
 красавицы.  Поелозил недолго губами по ее
 бедрам и в такой позе бедолага заснул.
   
 Вспышка в мозгу моментально отрезвила,  а
 неведомая сила отбросила «ловеласа» на
 диван.   
   
 Перед ним опять сидел прокурор.
   
 —  Каким ты был чмошником  —  таким и
 остался!  —  Прокурор устало вздохнул.  —
 Все платье девушке слюнями изгваздал.
   
 —  Это…  это…  —  провокация!!!  —  Влад
 хотел изобразить возмущение.
   
 —  Правда?!  А я называю это проверкой на
 вшивость.  Перед тобой девушка сидела  —
  конфетка,  импотент гребаный.  Но у тебя
 же первым делом  —  самолёты,  ну,  а
 девушки потом.  Гнилой ты фрукт!  Короче,
 подтирай сопли и за мной.
   
 —  Не хочу!  —  в ужасе закричал Влад.
   
 —  Кто тебя спрашивает,  ошибка природы?
   
 —  Давайте проверим последний раз,  —
 взмолился алкаш.  —  Только с условием,
 чтобы я не забыл нашей встречи.  Сами
 говорили,  Бог троицу любит.
   
 —  У него хватает наглости условия ставить,
 —  прокурор ухмыльнулся. —  Дамоклов меч
 хочешь над собой подвесить. Без цепи,
 значит,  не можешь?
   
 —  Пообвыкну первое время.  На ноги
 встану.  Потом не понадобится.  —  Влад
 умоляюще смотрел на собеседника.  —  Я
 исправлюсь,  честное слово.
   
 —  Да кто поверит алкашу?  Сам-то себе
 веришь?
   
 —  Я ведь в этой жизни пока ничего не
 совершил.
   
 —  Ну да,  подождать надо,  когда ты
 невинную душу загубишь.
   
 —  Пожалуйста!
   
 Влад встал на колени,  сложил ладони и
 пустил слезу.
   
 —  Унижаться,  позориться  —  твоё амплуа
 по жизни,  –  брезгливо скривил губы
 прокурор.  —  Все синяки принимают такое
 положение,  как должное.  Получают пинок,
 зуботычину,  как благословение.  Вам от
 жизни ничего не надо и вы ей не нужны.
 Самое поганое,  знаешь что?
 
 Влад помотал головой.  Он и сейчас плохо
 слушал,  вернее совсем не слушал,  но
 готов был согласиться или отрицать всё что
 угодно,  только в «печку не ставьте».
   
 —  То, что по вашей вине,  прямо или
 косвенно,  случаются ужасно несправедливые
 вещи,  и вы  —  алкаши,  являетесь
 детонатором несчастья.  С другой стороны,
 у тебя всё было и все еще есть для
 полноценной жизни:  родительское бабло,
 блат  –  реализуйся!  Многие с нуля
 начинают,  вершин добиваются без подпорок
 со стороны.  Ты  —  потребитель,  эгоист,
 все вокруг тебя должно вертеться.
   
 Из всего нравоучения Влад понял одно  —
 перестанет пить  —  от него отстанут.
   
 —  Брошу, ей богу  —  брошу!
   
 —  Ты хоть сам себя слышишь?  Что ты
 несёшь?  «Ей»  —  женского рода,  «бог»
 —  мужского.  И что ты «Ей-ему» бросишь?
 Прям собакам кость!  Одолжение делаешь?
   
 Влада от издевательского тона охватили
 злость и отчаяние.  И он решился на
 неожиданный для себя шаг:  схватил со
 стола вилку и приставил к груди.
   
 —  Зарежусь!  —  заорал Влад.
   
 —  Тогда уж «проткнусь»  —  точнее
 получается.
   
 На табурете вместо прокурора нарисовался
 более натуральный в отличии от первого
 черт:  с длинной кроваво-красной шерстью
 и бордовой мордой.  В руках он держал
 трезубец со вспыхивающими огоньками
 на кончиках.  При каждом слове изо рта
 чёрта вылетали завиточки дыма.  По комнате
 расходился запах серы.
   
 —  Чего застыл!  Тыкай,  давай!  —  Чёрт
 направил на Влада трезубец. —  Два удара
 —  восемь дырок.  Если получится,  в чём я
 сомневаюсь,  то самоубийцам самое место у
 меня в гостях.  А хочешь,  возьми мой  —
 оно верней будет.
   
 Влад бросил вилку на пол и уронил голову
 на руки.  Сдался.
   
 —  Сим утверждаю вердикт.  —  За столом
 сидел теперь седовласый мужчина в судейской
 мантии.  —  Суд усмотрел некую решимость
 в действиях подсудимого.  Возможно это
 предпосылки к положительным действиям.
 Потому суд постановил дать последнюю
 возможность для подсудимого доказать,  что
 он достоин жить на планете Земля.  Но
 сначала  —  небольшой подарочек,  так
 сказать,  узелок на память.  Что б ты, как
 вспомнил,  —  так вздрагивал целый день.
 
 
   
 Удар деревянного молотка прозвучал громом
 в ушах Влада.  Он зажмурился.  А когда
 открыл глаза…

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/05/168

______________________________________________________
                ***
 На Чудском озере,  при очень большом
 скоплении ратников,  было на удивление
 тихо.  Морозец покусывал,  но люди того
 не замечали и жадно вглядылись вдаль.
 Дрон стоял в первом ряду  —  удался
 богатырской статью.  Стоял беспокойно.
 Выглядывать псов-рыцарей надоело,  да и
 глаза уж заслезились.  Когда их провожали
 на рать в Новогороде,  переборщил он
 «с прощанием»,  мытарило Дронову
 головушку нещадно.  В пути удалось пару
 раз приложиться,  боле не получилось.
 Зная его грех,  дядька Строг приглядывал за
 ним в оба глаза.  И сейчас хотелось
 хлебнуть,  аж невмоготу.  Оглянувшись по
 сторонам,  Дрон прижался к высокому
 заслонному щиту,  вытащил из-под
 кольчуги кожаную мягкую сулею,  откупорил
 и,  втянувшись с головой за щит,  отпил,
 причём  —  не жалеючи,  но тут же,
 получил кулаком в правый бок,  и
 поперхнулся.
   
 —  Ты чо,  дядь Строг,  —  возмутился за
 пролитые капли Дрон,  —  так и захлебнуться
 недолга’.
   
 —  Чего творишь,  неотёсок?  –  Строг
 смотрел на Дрона,  сдвинув богатые брови.
 —  Скоро вражина появится,  а у тебя глаза
 засалены.  Опосля боя всё батьке доведу,
 пусть тебя отгуляет оглоблей.
   
 —  Я ж поправиться то’ко,  и студит погода-
 то.
   
 —  Это тебя с проводов трясёт!  Все люди
 как люди,  а ты…  —  пять пудов глупости.
 Тьфу!  —  Строг отвернулся от здорового
 дурня.
   
 Дрон обиделся на слова дядьки Строга и,
 сопя,  начал запихивать сулейку обратно.
 Потерявшая упругость посудина не
 поддавалась,  и Дрон,  разозлившись,
 выдул её содержимое одним махом.  Потом
 откинул пустую ёмкость,  потянул рукой  —
 утереть губы,  да забыл,  что она под
 ремнями щита.  Удар краем щита по шлему
 получился звонкий.  Строг обернулся и,
 гневно сверкнув глазами,  сильно пихнул
 его локтём.
   
 —  Иди во вторые!  —  Строг заступил на
 освободившееся место в первом ряду.  —
 Как копьё опущу,  не забудь наступить на
 комель.
   
 При кавалерийской атаке первые ряды
 старались остановить коня длинным и
 мощным копьём.  А второй ряд  —
 поразить всадника.
   
 Послышался далёкий нарастающий гул.
   
 —  Вдругорядь свиньёй пошли,  —
 послышалось в строю.  —  Ну ничо’ нового
 крестовые придумать не могут.
   
 Шум усиливался.  Уже можно было различить
 всадников,  выставивших вперёд копья с
 вымпелами у наконечников.
   
 —  Сомкнуть шиты!  —  послышалась
 команда.
   
 Строй громко лязгнул сомкнувшимися
 щитами.
   
 —  Копья на бой!  —  прозвучала вторая.
   
 Дрон вякнул,  когда древко копья Строга
 ударило его по пальцам ноги.  Кое-как
 вытащив ногу,  наступил на увесистый
 комель и положил своё копьё на правое
 плечо впереди стоящего ратника.  Строй,
 закрывшись бронёй,  ощетинился:
 посмотреть со стороны  —  монолит;  мухе
 меж щитов не проскочить.
   
 Первый удар вражьей конницы пришёлся в
 стороне от места занимаемого Дроном.
 Клин,  наткнувшись на незыблемое
 препятствие,  начал размазываться по
 стальной стене. Докатила волна и до Строга
 с Дроном.
   
 —  Держать!  —  крикнул Строг.
   
 Дрон сильней вдавил в снег комель копья
 Строга.  В ногах чувствовалась предательская
 пьяная слабость.
   
 Вот он первый удар.  Строг направил
 наконечник в грудь коня,  летевшего на
 него,  предполагая, что в месте удара будет
 щель между защитными пластинами.  Угадал.
 Попадание было точно в цель,  но от
 сильного толчка большой массы копьё
 дёрнулось и чуть проехало под ногой Дрона.
   
 Дрон своей задачи не выполнил.  Мало
 того,  что он не угодил во всадника,  он
 ещё и потерял равновесие после толчка,  и
 упал головой вперёд,  подбив Строга под
 колени.  Оба попали в брешь,  куда влетел
 по инерции и мёртвый вражеский конь,  а
 за ним,  избежавший копья Дрона, всадник.
 За ними в прореху влились ещё с десяток
 рыцарей.  Строг не смог защититься в
 неудобном положении и принял удар меча по
 ключице,  невольно схоронив под собой
 Дрона.  Кое-как,  выбравшись из-под
 истекающего кровью Строга,  Дрон ползал
 между гарцующих ног коней в поисках меча,
 совершенно не понимая,  что даже не
 достал его из ножен.  Он получил удар
 копытом в бок,  завалился на спину и
 увидел последнюю картинку в этой жизни.
 Тевтонский рыцарь,  пригнувшись к луке
 седла,  с маху рубанул мечом.  Кисти рук
 Дрона,  закрывавшие лицо,  под натиском
 железа отделились от предплечий,  пропуская
 отточенный клинок к шее. 
 Боль.  Мрак.  Пустота…

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2013/04/04/265


_______________________________________________________
                ***
 
 К Владу постепенно начало возвращаться
 сознание.

 Первое,  что возникло в мыслях:  «Почему
 мне так плохо?  Жутко трещит голова…  Ах,
 да мне же её отрубили!»  Он судорожно
 вытащил руки из-под лба,  стукнулся лицом
 о струганные доски.  С трудом разлепив
 глаза,  понял,  что уснул,  сидя за столом.
 Пощупал затылок,  плечи, колени  —  нашёл
 у себя все органы в наличии.  Тупая боль
 не переставала бить в виски.  «Блин,  да
 что ж такое?!»

 Влад застонал после очередной неприятной
 пульсации в голове,  и,  словно в ответ на
 его внутренний вопль,  сзади раздался голос:
   
 —  Есть от чего завыть.  Вчера в три глотки
 жрал.  Нахреначился так,  будто Гитлера в
 плен взял.  А всего-то  —  разведка
 сообщила о приостановке фашистских войск и
 возможных трёх днях отдыха.

 Влад медленно обернулся.  У стены на
 топчане лежал человек в солдатской форме
 советского образца времён Второй Великой
 Отечественной.
   
 —  Чего уставился,  Витёк?
   
 —  Я  —  не Витёк.  Я… Дрон…  или Влад?

 —  Это уже край.  Меня хоть помнишь?

 —  Нет.  Ты кто?

 Солдат встал с топчана,  подошёл к Владу и
 поднял его лицо за подбородок. Внимательно
 вглядевшись в мутные глаза,  изрёк:

 —  Не притворяешься.  Придётся напомнить.
 —  Солдат присел рядом с Владом на
 скамью. —  Меня зовут Сергей,  твоё имя
 —  Виктор.  Мы с тобой уже полгода вместе
 по окопам ползаем.  Уяснил?
   
 После этих слов,  что-то начало проясняться
 в сознании Витька:  стрельба,  атаки,
 отходы,  бомбёжки,  взрывы вокруг и
 Серёгино лицо,  постоянно требующее
 патрон.  Точно!  Они воюют в двойке,
 противотанковым ружьём.  Серёга стрелок,
 а он  —  подающий.
   
 —  Всё.  Вспомнил.

 У Витька от напряжения выступила обильная
 испарина,  но сил смахнуть крупные капли
 пота с лица не было.

 —  А,  что за Дрон,  Влад?  —
 поинтересовался напарник.

 —  Должно быть приснилось.  И так явно,
 что потерял чувство реальности.
   
 —  Сильно же тебя спиртануло.  Мозги
 просто нафиг вынесло.  Честно говоря,
 испугался,  подумал «белочка» тебя
 посетила. —  Сергей посмотрел на мокрое
 лицо Витька и покачал головой. —  Пойду
 чаёк заварю покрепче,  надо тебя на ноги
 ставить.  Разведка хоть и предполагает сутки
 отдыха,  да фрицу начхать на это.

 Сергей направился к столику с керосинкой и
 стал там греметь нехитрой посудой.  Вскоре
 по землянке разнёсся терпкий тонизирующий
 запах.
   
 —  Сейчас,  ещё пару минуток попреет,  и
 можно приступать к процедурам. —  Сергей
 нюхнул парок из котелка. —  Ух, крепка
 советская власть  —  вкуснотища!  У меня и
 сахарку небольшая головка имеется.  Витёк-
 Дрон-Влад,  тащи кружку свою,  она на
 столе стоит.

 Витёк нашёл глазами кружку и потянул её к
 себе.  Она показалась ему тяжеловатой для
 пустой.  Заглянув внутрь,  он обнаружил,
 что кружка опорожнена только наполовину,
 он прислушался…  спирт — чистый.  Вчера
 не хватило мощёнок осилить.  Воровато
 оглянувшись на Сергея,  Витёк одним махом
 опустошил посудину.  Сначала выпитое чуть
 не вырвалось наружу,  но боец смог
 удержать спирт в желудке.  Рвотные позывы
 прошли,  и по телу разлилось приятное
 тепло.  Потянуло закурить.  Помешал окрик
 чаевара:

 —  Ну, где ты там пропал?  Тащи кружку,
 говорю.  Всё готово.

 —  Иду. —  Витёк всё же прикурил папиросу.
   
 Он затянулся уже находясь возле Сергея и его
 болтануло.  Напарник вопросительно
 посмотрел на Витька.  Но тому уже было по
 барабану,  что о нём подумает друг.  Сергей
 выхватил у него из рук кружку,  опустил в
 неё нос.

 —  Мать твою!  Я и забыл про остатки
 спирта.  А ты!.. ты чего творишь? А немец
 попрёт?!  Через пару минут в стельку же
 будешь!  Козёл ты, Витька! Бросай папиросу
 и на топчан,  пока летёха не пришёл!  Ну,
 козёл!
   
 —  Чего ты распаляешься,  —  сказал Витёк,
 поудобней устраиваясь на топчане.
   
 Настроение у него было благостное,
 поговорить захотелось.
   
 —  Фриц без артподготовки не пойдёт —
 жилкой слаб.  Раз мы его погнали,  значит,
 бежать будет до Берлина.  Нам только
 догонять.

 —  Заткнись,  —  услышал Витька в ответ. —
 Мы с тобой в паре служим,  друг от друга
 зависим  —  это до тебя,  мудак,  может
 дойти?!

 —  Чего тебя понесло?  Всего-то здоровье
 поправил,  и быстрей чем твоим чифирём
 отпиваться,  —  огрызался Витька.  —  Щас
 вздремну часок и встану, как огурчик,  —
 он громко зевнул и перевернулся на бок.
   
 Мечтам Витька’ не удалось сбыться.  Через
 пятнадцать минут в землянку влетел их
 взводный.
   
 —  Краснов!  Емелин!  Быстро на позицию.
 Немец уже рядом.

 —  Без артподготовки?  —  пьяным голосом
 спросил Витёк.

 —  Какая артподготовка,  Емелин?!
 Утренними сумерками фашист воспользовался.
 Танки на малом ходу почти вплотную
 подкрались.  Подъём, Емелин, и быстро на
 свой номер!
   
 Витька начал впопыхах подниматься,  но
 запутавшись в шинели,  которой укрывался,
 упал.
   
 —  Витька,  скотина!  Давай быстро!  —
 орал Сергей,  стоящий с противотанковым
 ружьём на выходе.
   
 —  Щас-щас…  Коробку с патронами не могу
 найти.
   
 —  Шевелись,  козлина! Слышал, что летёха
 сказал  —  танки на подходе.  На коробку
 шинель твоя упала.
   
 —  А где шинель?  —  Витёк обводил мутным
 взглядом землянку.
   
 —  У-у-у…  —  единственное,  что смог в
 бессильной злобе выдавить из себя Сергей.
   
 Он сбежал по ступенькам вниз, пнул шинель
 ногой,  подхватил коробку и, всучив её
 Витьку’,  вытолкал его из землянки.
   
 До позиции Сергей дотащил Витька’ попросту
 за шкирятник.  «Тигры» надрывали дизеля и
 рвались к первой линии окопов,  плюясь
 снарядами.  Они находились от солдат
 метрах в пятидесяти.
   
 —  Опаздываем,  Витька!  —  кричал
 Сергей,  устанавливая ружьё на сошки. —
 Патрон давай!
   
 Виктор неуверенными руками пытался открыть
 замок,  ничего не получалось.
   
 —  Что ты там копаешься!  Быстро патрон!

 —  Замок заело,  Серёга!

 Сергей зло посмотрел на напарника,  схватил
 ружьё и ударил по жестяной крышке
 коробки.  Крышка сильно прогнулась, сломав
 защёлку.  Коробка упала,  просыпав патроны
 на землю.  Лязг траков вражеских танков
 был слышен уже совсем близко.  Сергей
 нагнулся,  взял патрон,  но,  как только он
 выставил ружьё на бруствер,  их накрыло
 бронированное днище танка.  Сергей,  даже
 оказавшись на дне окопа,  пытался вставить
 патрон в казённик,  а Витька сидел на
 корточках и с ужасом смотрел на,  нависшую
 над ним,  стальную гусеницу «Тигра».  Танк
 на секунду замер,  потом быстро закрутился
 на месте,  срывая грунт и бросая его в
 окоп. —  Сергея и Витьку быстро засыпало,
 а танк всё продолжал вращаться.  Витька
 почувствовал сильное давление,  удушье,
 пытался кричать,  но рот мгновенно забило
 землёй  —  прохода для воздуха совсем не
 стало. Прежде чем задохнуться,  Витька
 услышал хруст собственной грудной клетки и
 его накрыло нестерпимой жутью.  Кровь
 хлынула в горло,  смешавшись там с
 грязью.  Ужас и жгучая боль  —  были его
 последние воспоминания в той жизни…

 Влад с криком проснулся у себя в квартире.
 Скинув мокрое от пота одеяло,  просеменил
 в ванную комнату,  сунул голову под кран.
 Держал её под холодной водой,  пока как
 следует не продрог.  Отфыркиваясь от
 попавшей в рот воды,  Влад посмотрел в
 зеркало.  В пряди волос,  опустившихся на
 лоб,  белело пятно седины.

 —  Прав чёрт,  такое в жизнь не забудешь.

 Неделю у Влада сразу начинали дрожать
 руки,  как только он оставался вечером один
 и вспоминал свою встречу с Сатаной.
 Первые два дня вообще не выходил из дома,
 во избежание соблазна похмелиться
 бутылочкой прохладного пива.  Любой шорох
 и скрип приводил его в трепет.  На
 телефонные звонки не отвечал  —  знал кто
 к нему может выйти на связь.  Родителям
 отзвонился,  предусмотрительно сказав,  что
 уезжает к другу на дачу.
   
 Отлежавшись это время и пройдя все стадии
 алкогольной интоксикации,  Влад задумался,
 чем заняться дальше.  С деньгами проблем
 не должно было быть,  предки вроде
 регулярно  —  раз в месяц,  выдавали ему
 энную сумму денег,  как действительному
 студенту педагогического университета.
 «Блин,  на мне же висит курсовая.  Сессию
 кое-как осилил,  но препод сказал,  что в
 зачётке он оценок не увидит,  пока не сдаст
 долг по психологии.  И что,  вообще,
 он вытягивает Влада за уши,  только
 благодаря давней дружбы с моим отцом».
 
 Две следующие недели Влад не вылезал из
 читального зала библиотеки,  готовясь к
 зачёту.  Про друзей он и думать боялся.
 
 Следущая неделя прошла для Влада в трудах:
 набрал тонны литературы по теме в
 библиотеке и корпел,  изредка вылезая
 в магазин за продуктами.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2013/04/04/254

_________________________________________________________
                ***
 Профессор крайне удивился столь скорому
 визиту непутевого школяра.  Перелистывая
 работу Влада,  пофыркивал,  ухмылялся.
 Запорет,  думал Влад,  с покрытым
 испариной лбом.
   
 —  Ну,  что я могу сказать?  —  Профессор
 положил курсовую на стол.  —  Кто-то или
 что-то оказало благоприятное влияние на
 Вас, молодой человек.  Работа на
 выдающуюся не тянет,  но предпосылки
 есть.  Особенно мне понравилась
 оригинальная трактовка Фрейда.  Рад,  что
 вы не просто содрали,  а подумали над
 материалом.  Но на будущее  —  не
 увлекайтесь осмысливанием поведения
 подопечного в нескольких лицах.  Как это
 говорится у вас,  молодежь,  —   «крыша»
 может поехать?  Вы показывали свою
 работу отцу?
   
 —  Нет,  что я, пацан малолетка!?
   
 —  Заметно!  —  Профессор хмыкнул,  но
 одернул себя,  стобы вернуть серьёзное
 выражение лица.
   
 —  О чём это вы,  Валентин Исаакович?  —
 В голове зашуршали смутные догадки.
   
 —  Нет уж,  договаривайте.  По крайней
 мере,  за бабки моего отца я имею право
 правду услышать.
   
 —  Эти,  как вы выражаетесь,  бабки,  я
 сам заработал.  —  Профессора явно
 возмутила постановка вопроса.  —  Своим
 умом,  не как некоторые оболтусы.  Вот
 ваша зачётка,  идите с глаз моих долой.
   
 Из университета Влад выходил в стопорном
 состоянии.  Всё долгое время учебы отец
 просил показывать работы по разным
 предметам  —  Влад показывал.  Поначалу
 Савелий Александрович указывал на недочёты
 и заставлял исправлять.
   
 —  Поработай над ошибками,  Владик!  В
 нашей семье всё должно быть на уровне,  —
 говорил он.
   
 Став чуть постарше,  Влад возмутился.
   
 —  Пап,  хватит насиловать мой мозг.  Как
 говорится,  что вышло  —  то вышло.
   
 —  Так ничего ж не вышло,  —  не понимая
 возмущения сына,  ответил отец.  —  С
 такими работами ты не закончишь институт,
 не получишь диплом.
   
 —  Папа,  сколько раз повторять?  Институт
 давно переквалифицировали в Универ.
 Пойми,  сейчас другое время.  Диплом
 можно в любом переходе метро купить.
   
 —  А как же знания?  Без них не помочь
 людям,  только вред один будет.
   
 —  Неужели ты думаешь,  я мечтаю стать
 психотерапевтом или, не дай бог,
 учителем?
   
 —  А кем?  —  Савелий Александрович был в
 полной растерянности.
   
 —  Была бы бумажка о вышке,  а там
 поглядим.
   
 И после того разговора,  когда они
 повздорили,  Влад не прекратил приносить
 отцу домашние задания  —  об этом его
 снова попросил сам Савелий Александрович.
 Парень всё равно часто приходил в
 родительскую квартиру  —  поесть там или за
 деньгами.  Остальное время он проводил с
 компанией в квартире,  доставшейся в
 наследство от бабушки,  или разгуливал по
 клубам и барам.  Кое-как тянуть учебу
 его заставлял страх лишения родительского
 пособия,  причём существенного.
   
 —  Влад,  —  позвали его.
   
 Он обернулся.  На автобусной остановке
 стоял Тимоха Завьялов с его курса.  Они
 пожали друг другу руки.
   
 —  От Громозеки идёшь?  —  Так на курсе
 прозвали профессора,  за его немалые
 габариты и привычку при разговоре
 жестикулировать руками.
   
 Влад кивнул и показал зачетку.
   
 —  Везет же людям!  —  Тимоха пролистал
 зачётку.  —  Меня он хрен до сессии
 допустил,  пока я все зачеты не закрыл.
 Хорошо быть мажором.  Значица,  ты
 теперь свободный человек.  Надо бы
 отпраздновать день независимости.  Я как
 раз к Коляну собрался.  Затоваримся и
 рванём к Вальке в общагу,  скоро там голяк
 полный будет.  Бабы по местам прописки
 разъезжаются,  а комендант ремонт мест
 общественного пользования затеял.  Девчонки
 сейчас добрые  —  чемоданное настроение,
 деньги экономить не надо,  гульнуть хотят,
 пока под родительское око не попали.
   
 У Влада аж под ложечкой засосало.  Как
 быть?  И в компанию страсть,  как хочется,
 а пить нельзя,  и тянет надраться после
 откровений профессора.  Внутренняя борьба
 вырвалась наружу судорожным вздохом.
   
 —  Понимаешь,  Тимоха,  к врачу мне
 завтра,  с желудком чего-то.  Короче
 алкоголь противопоказан.
    
 —  Проблему нашёл!  —  Тимоха улыбался
 всею поверхностью лица. —  Купим тебе
 безалкогольного пива  —  сиди,  посасывай.
 Поддержи компанию.  С Валькой две подруги
 живут,  а нас с Коляном всего двое
 получается.  Сам знаешь,  оставшаяся
 бесхозной  —  весь кайф поломает.
 
 «Почему не посидеть с ребятами?  —
 раздумывал Влад.  —  Пиво безалкогольное
 —  тот же компот.  Нарушений не
 наблюдается».
   
 —  Уговорил,  только чур,  ничего крепче
 кваса не подсовывать.
   
 —  О чём базар!  Нам больше достанется.
   
 Прибыв втроем в общагу,  Влад удивился:
 Вальку он знал давно,  как-никак учились
 вместе,  а подружек её видел впервые,  но
 по его опыту,  три симпатичные девчонки
 редко дружат дольше одного свидания с
 парнями.  А тут,  на тебе:  живут вместе
 около пяти лет без конкурирующей борьбы
 и,  со стороны видно,  ладят.
   
 Застолье проходило весело.  Не привыкший
 веселиться без подогрева Влад неожиднно для
 себя быстро освоился в новой обстановке,
 перекидывался с соседкой Надей шутками,
 приобнимал её за плечи и понимал,  что
 знакомство вот-вот обещает перейти в более
 близкую фазу.
   
 —  Хорошо сидим,  —  сказал Коля,  когда
 они вышли на балкон покурить.
   
 —  Да,  —  подтвердил Влад,  –  мне даже
 захорошело в расслабляющей атмосфере.
   
 —  Ещё бы не захорошело,  —  засмеялся
 Тимоха,  —  столько пива вылакать.
   
 —  Оно ж безалкогольное,  —  возразил
 Влад.
   
 —  Одна бутылка.  Остальные двенадцать  —
 очень даже алкогольные.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/04/235

________________________________________________________
 
 Влад покрылся холодным потом.  Оглянулся
 по сторонам,  ожидая увидеть ухмыляющуюся
 морду чёрта.  Все спокойно.  Может ему,
 действительно,  ранее происходящее только
 привиделось после обильного возлияния,
 ведь всякое чудилось,  когда он в
 полудреме-полубреду валялся на диване с
 тазиком в изголовье.  Влад дернул рукой,
 обжегшись до конца сгоревшей сигаретой.
 Нервно закурил по новой.  Почувствовал,
 что и впрямь захмелел и страх немного
 притупился.
   
 —  Не дергайся ты так,  Влад!  Запишешься
 на другой день к врачу, —  ободряюще
 похлопал по плечу Тимоха.  —  Когда ещё
 посидим в такой милой компании.  Девчонки
 через два дня по домам отбывают.
 
 —  Ладно,  главное в меру,  —  дал слабину
 Влад.
   
 —  Конечно,  —  в меру,  куда без неё.
   
 Влад успокаивал себя тем,  что если он не
 потеряет благопристойный вид,  то ничем не
 нарушит договоренность  —  все вокруг
 пьют,  важно до скотского состояния не
 доходить.
   
 Засиделись далеко заполночь.  Тимоха свалил
 с Валькой к себе.  Влад тоже предложил
 Наде проехать к нему и девушка ответила
 положительно,  но оказалось,  что
 наличности им хватит только на метро,  всё
 истрачено за время посиделок и засылок не
 единожды гонца за горючим,  а метро,  как
 известно,  по ночам отдыхает.  Последнее
 забрали Тимоха с Валькой на дорогу.
   
 —  Надька,  Валька на такси уехала,  а
 тачка её на месте,  ключи от машины в
 тумбочке,  —  вспомнила Вера,  третья
 девушка,  желавшая побыстрей остаться с
 Коляном наедине.
   
 Влад,  державший,  как ему казалось,  себя
 в руках,  даже пропустивший несколько
 тостов,  заявил:
   
 —  Я в норме и права у меня всегда с собой
 в обложке паспорта.  Тимоха знает,  где я
 живу.  Завтра с Валькой подгонят ко мне,
 заберут тачку и тебя,  Надюха,  подбросят.
 Не боись,  тут ехать пять минут.
   
 Надя не заставила себя долго уговаривать.
 Через десять минут они ехали по набережной
 Фонтанки в сторону дома с квартирой Влада
 на Фурштатской.  Прихватили с собой со
 стола пару бутылок пива и пузырь водки,
 правда,  опорожненной на треть.
 Настроение было великолепное.  Влад нёс
 какую-то чушь,  но пьяной девушке
 нравилось и она безостановочно хохотала.
 Влад позабыл все неприятности,  чувствовал
 себя лихим героем-любовником:  теплая,
 летняя ночь,  рядом симпатичная девушка,
 машин на дороге почти нет  —  хорошо.
 Он мчал в предвкушении удовольствий.
   
 Проезжая перекресток Маховая и Пестеля,
 Влад на секунду отвлекся на оголившуюся
 коленку Нади,  которая задела ею его руку
 на рычаге переключения скоростей…
   
 Вдруг девушка закричала,  прижав руки к
 лицу.  Влад рефлекторно вдавил педаль
 тормоза,  отчетливо прозвучал удар капота
 обо что-то.  Не пристегнись они,  вышибли
 бы лобовое стекло головами.  Машина
 застыла,  мерно урча мотором.  Влад
 выскочил из салона и обомлел.

 В нескольких метрах от переднего бампера,
 лежала девчушка лет восьми.  Он подбежал
 к ней,  присел на корточки.  В сумерках
 белой ночи из-под белокурой головки
 растекалась темно-багровая лужица.  На
 Влада смотрели большие синие глаза
 девочки.  Она протянула к нему маленькую
 ладошку и прошептала:
   
 —  Почему..?
 
 Рука упала,  глаза подернулись плёнкой
 смерти,  но также пристально продолжали
 смотреть на убийцу.
   
 Проезжающий мимо милицейский патруль,
 застал Влада в той же позе на корточках.
 Он находился в полном ступоре.



 Майор Пороховщиков зашёл в кабинет к
 лейтенанту Смолякову,  ведущему дело о
 ночном наезде со смертельным исходом:
 сел,  закурил,  положил ногу на ногу и о
 чём-то задумался.  Смоляков насторожился.
 За пять лет службы он хорошо изучил
 повадки начальника.  Отложив ручку,
 Смоляков откинулся на спинку стула
 и вопросительно просмотрел на майора.
   
 —  Лейтенант,  как у тебя с делом о наезде? 
 Понимаю,  чуть больше суток прошло,  но
 всё же?
   
 —  Заканчиваю.  Пару бумажек осталось
 приколоть,  и в суд передаю, —  Смоляков
 тоже закурил.
   
 —  И экспертиза готова?  —  Пороховщиков
 развернулся на стуле лицом к следователю.
   
 —  Все бумаги,  какие требуется:  от
 патологоанатома,  медиков,  трассологов,
 анализ крови водителя  —  всё, короче.
   
 Пороховщиков едва не выронил сигарету изо
 рта.
   
 —  Откуда такая оперативность?
   
 —  Сам удивлен,  товарищ майор.  Водитель
 не отпирался,  свидетельница дала полные
 показания.  Вот бы всегда так.  Поймал
 вора,  а он тебе полный расклад  —  кто
 навёл,  кому хотел сбыть,  как сработал.
   
 —  Мне с морга звонили.  Труп девочки
 пропал.
   
 —  Как пропал?
   
 Хорошее настроение Смолякова улетучилось.
 При новых объстоятельствах «клиент» мог
 запросто отказаться от старых показаний в
 суде.  Максимум,  что ему теперь светит  —
 это езда в пьяном виде и лишение прав.
   
 —  Если б я знал!  —  Майор затушил
 сигарету.  —  Многое непонятно.  Первое:
 что восьмилетняя девочка делала на улице в
 два часа ночи;  второе  —  платье,  нижнее
 белье,  бантики,  туфельки,  всё создает
 вид ухоженности,  но никто до сих пор не
 заявил о пропаже.  В связи с этим,  слушай
 установку,  лейтенант,  —  пропажу в морге
 забыть,  там я уже договорился.  Им тоже
 лишний геморрой не нужен.  Делаешь всё в
 темпе вальса и сам,  лично,  отвозишь дело
 в суд.  Как говорится,  Бог не выдаст,
 свинья не съест.  Вперёд, Смоляков!
   
 Майор встал,  оправил китель и вышел из
 кабинета.

   
 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/04/214


________________________________________________________
 На инкрустированном низком столике стояла
 ваза с фруктами и хрустальный графинчик с
 янтарной жидкостью,  а возле  —  друг
 напротив друга два удобных кожаных кресла.
 В них сидели двое представительных мужчин:
 один в импозантном белом костюме,  другой
 —  в стильном чёрном.  Мужчина в черном
 разлил жидкость по бокалам,  явно из
 одного с графином богемского стекла.
   
 —  По коньячку,  —  спросил он у визави.
 —  В честь удачно завершенного дела.
   
 —  Скор ты,  Белизар,  —  с усталостью в
 голосе ответил мужчина в белом,  но бокал
 поднял.  —  Уверен в удачном завершении?
   
 —  Уверен.  Линии судеб сложились в
 нужном направлении.  Неожиданностей на
 ближайшую сотню лет не предвидится.  Чего
 я перед тобой распинаюсь?  Ты ж сам всё
 проверял.
   
 Место,  в котором находились собеседники,
 окружала белоснежная,  облачная дымка.
 Она стелилась,  буквально образуя шар
 вокруг мужчин.  Иногда неровная волна
 заползала на колени.  Белизар возмутился.
   
 —  Слушай,  прекрати свои дешёвые
 эффекты.  Перед тобой не салага сидит.
 Сырость развел.
   
 —  Не хами,  Белизар,  у себя внизу
 командуй  —  на Земле,  похожей на Ад,
 как говорят люди,  —  ответил Белый,
 но обстановочку поменял на классическую.
   
 Теперь они сидели в просторном зале,
 внешне очень напоминающем Большой зал
 Китайского дворца в Ораниенбауме.
   
 —  Другое дело!  —  Белизар вновь наполнил
 бокалы и отщипнул крупную виноградину.  —
 Люди опрометчиво считают,  что Ад под
 землей.  Не поймёт глупый человек,  что и
 Ад,  и Рай он сам у себя в душе строит.  А
 что позволит себе осознать,  то и воплощает
 на земле.  Кстати,  виноградик-то с моей
 территории,  не из твоих садов.  Не удался
 урожайчик?
 
 Белый ничего не ответил,  сделав вид,  что
 не услышал вопрос.  Белизар хотел было
 поддеть его,  но в это время постучали в
 дверь.
 
 —  Мой помощник.  Разрешишь войти?  —
 спросил Белизар.
   
 Белый согласно кивнул.
   
 —  Заходи,  Сполох.  —  Белизар
 развернулся в сторону дверей. —  Доложи о
 выполненной работе.
   
 Через двери никто не проходил,  но перед
 сидящими появилась,  как из воздуха,
 восьмилетняя девочка в рваном платьице,
 с запёкшейся кровью на голове и полным
 страдания и муки личиком.
   
 —  Ты чего мне тут театр устраиваешь?  —
 начал с нагоняя Белизар. —  За третью тыЩу
 перевалило,  а всё,  как бесёнок первого
 круга посвящения.  Серьёзней надо быть.
   
 Девочка перевоплотилась в молодого человека
 в смокинге с залитыми гелем и расчесанными
 на прямой пробор волосами.  В глазу
 сверкал монокль,  цепляющийся за
 оттопыренное ухо длинной серебряной
 цепочкой.
   
 —  Хохмишь значица,  ну-ну!  Ты почему
 раньше времени из морга смотал?  —
 Белизар сделал грозное лицо.  —  Дело
 завалить хочешь?
   
 —  Не волнуйся,  босс,  я в бюро
 прогнозирования забегал,  всё путем.
   
 Белый громко рассмеялся:
 
 —  Дисциплина у тебя,  Белизар,  хромает
 на обе ноги.
   
 —  Ты зря смеешься.  Мои на самой трудной
 работе.  Это твои зады просиживают,
 номенклатура, блин…  На оперативную работу
 хрен выгонишь,  —  посмотрел на
 подручного.  —  Говори.
   
 —  Семерик ему нарисовали,  —  начал
 доклад Сполох.  —  Впаяли убойную,
 вождение в пьяном виде.  Хотели угон,  но
 хозяйка не стала писать заяву.  Правда,  суд
 всё равно учёл,  как отягтяющее  —
 завладение транспортным средством без
 ведома владелицы.
 
 —  Это мы знаем,  —  прервал доклад
 Белый.  —  Ты с ним рядом был,  чем он
 светится?
 
 —  Аура вины и покорности судьбе.
 
 —  Плохо.  —  Белый огладил седую бороду.
 —  Покорности не должно быть.  Отрицание
 своей прошлой жизни  —  да.  Тяжесть греха
 —  да.  Ненависть к себе.  Придётся,
 Белизар,  ещё поработать.
   
 —  Согласен,  —  Белизар ткнул пальцем в
 Сполоха.  —  Ты и займешься.  Возьмешь
 пару помощников и устроишь ему на зоне
 «сладкую» жизнь.  Но такую,  чтоб она
 закалила его,  волю воспитала.  Понял?
 
 —  Так точно,  босс.  Но почему я?  Второе
 столетие без отпуска.
   
 —  Потому,  что  —  твоё упущение.  Ручку
 протянул,  вякнул что-то невразумительно и
 всё!  В мозги должен был врезаться, сердце
 разорвать умирающими глазами девочки.
 Жизнь его перевернуть,  заставить смысл в
 ней искать,  а не на дне стакана.
   
 —  Я…  —  попытался возразить Сполох,  но
 Белизар не дал ему договорить.
   
 —  Задание понял?  —  Сполох кивнул.  —
 Выполнять.
   
 Когда подручный исчез,  Белизар развалился
 в кресле,  посмотрел полный бокал на свет.
   
 —  Приятствено лучится.  Как ты мог
 допустить,  –  обратился он к Белому,  –
 что такой урод,  как Влад,  должен зачать
 Одаренного?
   
 —  Не хуже меня знаешь,  люди в
 некотором роде сами себе боги.  Многое
 сверхъестественное подвластно им.  Но они
 должны сами открывать умения,  не сажать
 себя в клетку догм и канонов.
 Научиться видеть сердцем.
   
 —  За те века,  что существует человечество,
 оно наоборот растеряло эти умения.  И чем
 дальше в лес  —  тем толще партизаны.
 Пора потопчик устроить.  Земля давно
 негодующе стонет,  жалуется на паразитов.
   
 —  Погодим пока.  —  Белый отпил
 глоточками коньяк.  —  Надо дать им еще
 один шанс.
   
 —  Терпелив ты больно.  —  Белизар
 опрокинул коньяк разом.
   
 —  И вам велел.

   
 Прошло время.  Сильно возмужавший и
 повзрослевший Влад прогуливался с семьёй в
 Летнем Саду,  обнимая Надю за плечи.
 Чуть впереди них бежал курносый
 белобрысый мальчишка около трёх лет…
   
 Вдруг мальчишка останавливается и смотрит
 на расположившихся на скамейке мужчин,
 разливающих что-то в пластмассовые
 стаканчики.  Мальчуган разворачивается и
 бежит к Владу.
   
 —  Пап,  а посему дяди сдесь кусают и
 пьют?  Они сдесь зивут?
   
 —  Нет,  Андрюшка,  просто их тёти умные,
 а они дураки.
   
 —  А посему их тети умные,  а они дулаки?
   
 —  Вырастешь — узнаешь!
               
            ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 СЛЕДУЮЩЕЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/04/150