«Алкоголикам давно все у нас разрешено, можно драться и ругаться и на улицах валяться, людям жизни не давать, на милицию плевать...», эти незамысловатые стихи, необычайно популярного в начале 70-х Михаила Ножкина мы знали наизусть, благодаря магнитофонным записям на катушках, где перемешку, соседствовали друг с другом, и тихий,задушевный Окуджава с «Полночным троллейбусом», и надрывно хрипящий о порванном парусе Высоцкий, и саркастический Галич с гражданкой Парамоновой и торопливый, намеренно картавый тенорок куплетиста Кости Беляева.
Впервые желание попробовать запретный алкоголь появилось еще в 5 классе, и было приурочено к готовящемуся в классе «огоньку». Словом «огонёк» в СССР назывались и телепередачи с выступлениями звезд эстрады и «лимонадно-октябрятское бухалово»* с пирожными и двумя сортами газировки «Буратино» и «Дюшес». Первым спиртным напитком, который мы решили продегустировать было пиво. Все настоящие алкоголики, или как их в то время называли «бухари», как нам было известно из жизни и классики кино «соображают на троих». Вот и мы ( я, Сережа Абрамов и Вадик Лунёв) решили сообразить. 74 копейки, а именно столько стоили две бутылки «Жигулёвского», были собраны за один день ,из денег , выдаваемых нам на завтраки. Продажа алкогольных напитков несовершенолетним многолетняя и не решенная до сих пор проблема. Поэтому заветные бутылки оказались в моем портфеле, рядом с учебниками и тетрадями очень легко. «Огонёк» должен был состояться после уроков, и в течении всего дня мне приходилось носить тяжелый, и как назло подозрительно звенящий портфель. Последним уроком был немецкий язык, портфель висел на крючке парты в проходе между рядами. Один из вызванных к доске одноклассников, случайно задел его и ручка не выдержала. Портфель с оторванной ручкой грохнулся об паркет. Зазвенело стекло. Запахло пивом. Учительница Анна Исаевна, с неприязнью поморщила нос. Раскрыв портфель, я с ужасом увидел, что одна из бутылок разбилась, на дне среди осколков стекла в пиве плавали шариковая ручка, карандаши, линейка и стирательная резинка. Пиво залило тетради и учебники. Схватив портфель, я стремглав выбежал без разрешения из класса в туалет, из портфеля выливалось пиво. Тонка струйка выливавшегося из портфеля пива протянулся от классной двери по коридору, до мужского туалета. Слава богу туалет был пуст и я смог навести какой-то порядок, вылив остатки пива с осколками стекла в унитаз, отряхивая учебники и вытирая носовым платком и пионерским галстуком уцелевшую бутылку и канцелярские принадлежности. В это время зазвенел звонок. Исторгавший, неисчезающий пивной запах портфель я отнес в раздевалку и там же засунул бутылку пива между животом и ремнем брюк, тщательно застегнув синюю форменную курточку с блестящими пуговицами.
Программа «огонька», приуроченного между прочим, к 57-ой годовщине Великого Октября была насыщенной. Пока мне удалось незаметно вытащить из штанов бутылку, пока передать её Вадику Лунёву, пока Вадик держа руки под столом и внимательно смотря перед собой открывалкой откупоривал металлическую крышку, прошло время, за которое перед нами выступили наши одноклассники. Лена Степаненко читала стихи о Ленине, Наташа Тамарина с пафосом рассказывала на немецком языке историю про Эрнста Тельмана, Погодина и Петров танцевали национальный казахский танец, а затем хор нашего класса исполнил песню из репертуара ВИА «Самоцветы»: «Нам нужны такие корабли на море» Напротив нас через проход находился стол, за которым сидели несколько учителей, классная руководительница Надежда Павловна Сукорцева, носившая естественно кличку «Сука» и представитель родительского комитета, папа Олега Синьчука- майор Советской армии. Майор Синьчук, в форме, с орденскими планками, сидя на краю стола, зевал, и прикрывая ладонью рот, с тошнотой разглядывал пирожные и газировку. Когда хор затянул последний припев, на словах: «и тогда вода нам, как земля», Вадик быстро разлил под столом три эмалированные кружечки, заранее освобожденные от лимонада, а на словах «и тогда любой из нас не против, хоть всю жизнь служить в военном флоте» мы чокнувшись, залпом опрокинули пенящийся горьковатый напиток себе в рот. Чокаться конечно было нельзя. Нас застукали, и Сукорцева бросилась к нашему столу, выхватив у Абрамова кружечку, понюхала и истошным голосом завопила: «Они пьют! Они выпили!». Початая на половину бутылка «Жигулевского», была тот час же найдена под столом. Пока классная и другие учительницы визжали, и орали на нас,подошедший к месту преступления представитель родительского комитета, внимательно разглядывая бутылку, перелил её остатки в свою кружку и медленно на наших глазах опорожнил её одним глотком. А затем улыбаясь нам, очень непедагогично вытер губы рукой.
ЧП в пятом «в» стало сейчас же достояние всей школы. Мнения были разные. Учительница немецкого языка Лидия Львовна, смеясь сказала мне под всеобщий хохот: «Ну что, запил парень?», были и более радикальные предложения, от исключения из пионеров до принудительного лечения в «детском лечебно-трудовом профилактории». На этом наши алкогольные приключения конечно же не закончились, но историю вторую, под названием «Вино», я расскажу завтра.
*-спасибо за термин Илье Рубинштейну, надеюсь он не обижен, что я его у него увел.