Как бы я не убеждала себя о важности сна, о том, что мне необходимы силы, чтобы не зевать на предстоящей встрече со следователем, но лишь беспомощно провалялась всю ночь в кровати, мученически перекатываясь с боку на бок. К ноутбуку не притронулась.
Утром вскочила по сигналу будильника, уставшая и возбужденная одновременно. Последние надежды пришлось восслать на три крепкие «дозы» кофе, что успела проглотить перед выходом.
На этот раз никаких впечатляющих костюмов. Джинсы, жакет, туфли-лодочки.
Следователь – высокий жилистый мужчина лет под сорок, темноволосый, с задумчивым лицом и светлыми проникновенными глазами – принял меня буквально сразу же. Одетый в обычный джинсовый костюм, он не представлял никакого намека на официальность. О том, что передо мной служащий уголовного розыска, свидетельствовало только крепкое рукопожатие, да еще типично «казенная» обстановка приемного кабинета. Как и положено: сейф, шкаф, заставленные полки, сдвинутые столы, компьютер, увядшие вазоны на подоконнике, электрочайник. И два стула – как без них? – ты, мол, садись и пиши, а я вопросы задавать буду. Достаточно представить эпизод из любого современного фильма о сыщиках – и вы не ошибетесь.
Но человек, который представился, как Черныш Андрей Сергеевич, не казался беспечным и веселым, как многие герои кино. И вместе с тем перед лицом журналиста не млел и не смущался, как большинство провинциалов. Напротив, сдержан и немногословен. Только не от того, что отличался излишней строгостью. Того требовала занимаемая должность, и он с достоинством выполнял свою работу.
Поэтому предупредил меня наперед, еще до того, как я успела засыпать его вопросами, что уважает мои цели, но для публикации поделится лишь той информацией, которая соответствует интересам следствия.
Я предполагала подобный поворот и заявление следователя не сбило меня с толку, как какого-нибудь новичка.
Встретив мое согласие с некоторым удивлением, мужчина все же решил объясниться:
– Видите ли, в таких случаях приходится очень осторожно распоряжаться информацией. Люди и без того склонны слишком многое додумывать. А паника пользы не прибавляет. Чтобы не казаться многословным, скажу так: во избежание массового помешательства, лучше пока что держать детали расследования подальше от гласности. Ясно, что никакая прокуратура не удержит слухов, и наше сотрудничество с журналистами просто неизбежно. Алексей Борщев уверял, что вам можно доверять.
– Буду рада, если смогу помочь, – сказала я.
Когда дело дошло до сообщения, он сложил руки в замок и отрапортовал:
– Под следствие взят сожитель погибшей – Гришин Михаил, двадцати пяти лет, привлекаемый ранее по подозрению в сутенерстве и продаже тяжелых наркотиков… Последний пункт не для печати, я просто вынужден напомнить... Пока он главный подозреваемый, но до прямого обвинения дело не дошло. Известно, что девушку задушили. Возможно, человек, близко знакомый жертве – нет признаков сопротивления. Других следов насилия на теле девушки не обнаружено. Это важно отметить, потому что в участок звонят встревоженные барышни и допытываются про насильника из парка. Вчера кто-то принес сплетню о том, что это уже третье убийство за год, сегодня я уже слышал цифру пять, с дополнительной порцией ужасающих подробностей... Понимаете, да? Пока что обрабатывается версия убийства на бытовой почве. Но не делайте конкретного заключения, – ни к чему сгущать краски раньше времени. Дайте понять, что у следствия все под контролем, что виновный очень скоро будет наказан. Кстати, может, вы в курсе, чем они там уже спекулируют?
– Боюсь, я вас разочарую, потому что не знаю слухов. Но то, что новость об аресте Гришина облетела город еще до того, как я вошла в ваш кабинет, можете не сомневаться. И еще... Девушка была наркозависимой?
– Вот видите, – заметил следователь. – Почва не самая благоприятная...
– И тем не менее, у вас, похоже, имеются сомнения по части Гришина?
Следователь взглянул на диктофон, лежащий перед ним на столе. Я поспешила выключить аппарат, и лишь тогда он продолжил, ритмично постукивая ручкой по открытой папке:
– В прошлом Гришин отделался несколькими предупреждениями. То ли ему везет, то ли кто-то из отдела к нему излишне благосклонен. Это следует проверить. Теперешнее задержание грозит окончиться для него либо плохо, либо – совсем плохо. Именно сейчас, вероятнее всего, отыщется масса свидетельств его незаконных промыслов. А уж если парень причастен к убийству, ему сам черт не позавидует. Но такой ловкач, как он, столько лет удачно ускользающий от закона, вряд ли мог совершить сознательное преступление против самого себя. Разве что крыша поехала. Хотя, как говорится, чем черт не шутит. Сейчас главное, избежать ненужного резонанса...
Конечно, все вышесказанное являлось лишь верхушкой айсберга и большего ожидать не следовало. Но я приняла предложенную позицию и мы оба остались довольны. Даже в самой глухой провинции в случаях ЧП необходима тактика и способность организовать правильную психологическую атмосферу в зоне следствия. Это касается не только перепуганных на смерть горожан, но и убийцы в частности.
* * *
Дождь продолжал беспредельничать, наводя контрасты, превратив угарное лето в проливную холодную осень.
Ничего не имею против осени. Наоборот. Если говорить про ассоциации – осень для меня, как та же ночь, при господстве которой чувствуешь себя защищенной и умиротворенной. Наверняка мой отец-психоаналитик определил бы это, как стремление спрятаться в «панцирь». Моя радость, развил бы он свою теорию, состоит в том, что подобно как и ночью, осенью доступ ко мне посторонних людей значительно ограничивается. То есть ночью, повинуясь закону мироздания, люди обычно спят. А осенью, по одному из тех же физических законов, во избежание непрерывного контакта с холодом и сыростью, сидят дома – перед теликом, в сети интернета, либо грустят за чашкой чая, сетуя на апатию и сонливость; а в большинстве случаев только тем и заняты, что беззаботно дрыхнут весь сезон. Мрак ночи, либо пелена дождя действуют, как плотная темная тряпка, накинутая на клетку канарейки, мгновенно воцаряя тишину и покой.
Я же из тех, кто в такую пору блаженствует и наливается сладким соком вдохновения. Мне тогда все кажется не таким тревожным, не таким омраченным, просто – естественным, как любая перемена…
Но летняя осень всегда фальшива и нелепа! Одно дело летний дождик и совершенно иное – грозовые тучи и ледяной поток из брандспойта. У тебя как будто силой отбирают несколько счастливых летних дней из жизни.
Стоя на широких ступенях центрального входа прокуратуры, я нажала автоматическую кнопку на ручке зонта – и в ту же секунду рядом распахнулся еще один зонт. Меня миновала женщина в сером плаще, и мелкими, торопливыми шагами, казавшимися тяжелыми из-за грузности ее телосложения, направилась в сторону центральной улицы. Я сразу же узнала в ней Ларису Михайловну, руководительницу театральной труппы «Молодая сцена». Через несколько минут я догнала ее на автобусной остановке.
Повторив процедуру знакомства, что в прошлый раз не увенчалась успехом, я спросила женщину, есть ли у нее кусочек времени, который я могла бы занять.
– Я ходила к прокурору, – призналась она немного отстраненно, присаживаясь на широкую скамейку под накрытием.
Я последовала ее примеру и села рядом, успев заметить к своему облегчению, что в этот ранний час остановка пустовала. Утро субботы, и кто не работал, тот наверняка еще спал. Ничто не мешало нашей беседе.
– Справлялась насчет похорон, – говорила женщина, – когда они соизволят ее отдать... Что они с ней делают, растворяют на атомы? Как все это страшно, несправедливо…
– Вы очень любили Миру? – сказала я скорее констатируя, нежели спрашивая.
– Жаль, как жаль, что я не знала ее, когда она была еще совсем маленькой. От того несправедливо вдвойне. У меня нет родных детей, не сложилось. А я всегда боялась брать кого-то на воспитание. Знаю, что вы сейчас подумаете: педагог со стажем, а ответственности испугалась. Да, я посвятила жизнь актерскому мастерству и детям. Сколько их было! Драмкружки, спектакли, конкурсы! Ко многим привязывалась, каждый раз отрывая от сердца, когда они уезжали, женились… А позже приводили ко мне свои собственные чада. Но Мирочка, деточка… Понимаете, если бы я удочерила ее в свое время, все сложилось бы иначе. Все! Ее жизнь. Моя. Но почему-то так не произошло.
Два года назад она принесла заявку на участие в конкурсе красоты. Тогда мы и познакомились. Я помогала организовывать этот конкурс. Не передать словами, как сильно девочка меня тронула! Почти не оставалось сомнений, кто станет победителем. Еще больше я начала болеть за нее, как только прочла в анкете, что она заканчивает школу-интернат, что девочка абсолютная сирота!
Ни за кем я не следила так в период конкурса, как за Мирой. Меня всецело обеспокоила ее судьба – где живет, чем занимается. В программу конкурса, вы наверное знаете, входит не только фото-сессия, дефиле и рассказы про хобби. Платье у Миры было просто ужасное, но это не имело никакого значения, когда она улыбалась, двигалась… Заданий в общем понапридумали не мало, но одним их них, с моей подачи, была небольшая роль, которую выбирали зрители, то есть проверка на артистичность. И вот, словно сама судьба вмешалась, Миру просят сыграть Джульетту, одну из финальных сцен, где она просыпается и обнаруживает возле себя умирающего Ромео. Парень, что подал эту идею, поднялся на сцену, лег на пол, как будто мертв, а Мира упала рядом – и все затихли.
Через несколько секунд она очнулась настоящей Джульеттой! Мне даже показалось, что именно так и представлял себе эту картину сам Шекспир. Зал не шевелился, не дышал. Я видела такое впервые на нашей сцене, клянусь вам. Мира переключилась на роль так быстро, как профессиональная актриса.
Сначала обрадовалась, увидев возле себя любимого, стала его целовать, и вдруг поняла, что он неподвижен, что испускает последнее дыхание, увидела яд в его руке. И зарыдала так отчаянно! Перед парнем, которого, скорее всего, видела впервые. У меня все взорвалось внутри. Это… знаете ли, трудно описать.
– У вас прекрасно получается. Продолжайте, пожалуйста, – настояла я мягко.
– Потом она убила себя. Изобразила смерть как-то уж слишком натурально. Все видели, что в руке у нее нет кинжала, но зрители вздрогнули, когда она якобы вонзила его себе в сердце. Я подумала тогда – вот оно, свершилось, взошла звезда! И поняла, что непременно должна забрать Мирославу к себе в труппу... В конце концов, я ее уговорила. Но сейчас, именно сейчас, та ее смерть на сцене стоит у меня перед глазами… Конечно, она так старалась, потому что хотела выиграть. Выиграть главный приз – деньги. Только это заставило ее пойти на сцену...
– Вы знали, для чего они ей нужны? – проникнувшись трогательной историей, я не сразу пришла в себя. – Знали про ее зависимость?
– Эта проблема была разрешимой, поверьте мне! А теперь… Вот где непоправимое. Конечно, я ничего не знала первое время. Потом мы поговорили. Я узнала адреса лучших клиник, и, главное, Мира сама хотела лечиться. Я никогда ни за что ее не винила, – всхлипнула женщина. – Даже, если вы приблизительно представляете, что такое сирота – вы поймете. Молодая, нежная девочка, хрупкая, ранимая, с оскорбленной душой. Связалась с этим Гришиным, а он – бессердечный, черствый, безнравственный тип. Мирочка надеялась, что он ее понимает, видела в нем силу и защиту. Кто мог подумать, что все так горько обернется! Ее порою очень сложно было понять, но человеком она была замечательным. Вы знали ее?
– Нет, – я покачала головой. – Только видела на фото.
– Но вы же заметили, заметили, правда, какая она? Необыкновенная! – Глаза женщины заблестели.
– Да, я заметила. С этим трудно не согласиться.
– Бог наградил ее редчайшей красотой и таким великим талантом! Ну почему же случилось такое? Я не могу поверить…
– А какие отношения у Миры были с ребятами из труппы? – Мне вспомнились пространные рассуждения молодых людей о сложной судьбе их погибшей коллеги.
Женщина быстро вытерла слезы платком.
– Сытый голодному не товарищ, я так скажу, по-простому. Они не ругались, ничего такого, и все же держались с ней на определенном расстоянии. Либо она сама их не подпускала. Важно не это, а то, что Гришин плохо на нее влиял, а помимо него, похоже, у нее и друзей то не было.
– А как же Алиса, ее лучшая подруга? – спросила я.
– Какая Алиса, наша, что ли? Лучшая подруга Миры? – Женщина искренне удивилась. – Вы, вероятно, что-то спутали, милая. Соперница – да! Но не подруга. Это норма в подобных коллективах. Алиса завидовала Мире, в ее присутствии она казалась блеклой тенью на стене. А ей во всем необходимо первенство – такой характер. Язвила Мире, мелкие пакости устраивала, подстрекала, закатывала бурные истерики и срывала репетиции. Меня упрекала в неадекватности, что, мол, из-за фавора я специально ставлю Миру на лучшие роли. Но где-то в глубине души она всегда понимала, что не наделена тем особым даром, что имела Мирочка, – от того и злилась. А уж когда появился Кирилл...
– Кирилл? Это парень с восточными чертами? – уточнила я.
Лариса Михайловна добродушно улыбнулась. И почему упоминание об этом человеке вызывает столько умиления у каждого, кого я о нем спрашиваю, подумалось с невольным раздражением.
– Его отец наполовину монгол. Кирилл действительно имеет необычную внешность, правильнее сказать – звездную! С такими данными было бы преступлением не стать актером! Мире его сам Бог послал. Идеальная пара – что внешне, что по таланту. Такие блестящие союзы, уж поверьте, возникают очень редко. Когда столичный театр давал гастроли, мы договорились, что он приедет на недельку, сыграет несколько спектаклей, поделится заодно своим опытом с ребятами, ведь у него очень сильная школа – мать драматург, он вырос в театре! А вышло так, что он остался, и уже четыре месяца здесь. Думаю, вы догадываетесь из-за кого.
– Значит, у них все таки был роман? – воскликнула я так, словно меня осенило.
– Ну конечно. Как в кино! Мы все заметили, как между ними вспыхнула искра. Такие вещи не остаются незамеченными. Когда встречаются двое молодых, удивительных людей противоположной стати – они обязательно становятся парой. Еще немного – и он бы ее увез! Выступали бы на одной сцене, как самая красивая пара из всех, что я когда-либо знала. Но не успел. Мы не уберегли ее… Как же это несправедливо...
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Я не знаю, кого подозревать, милая. Гришина, случайность, Господа Бога! Бедную девочку это не вернет… – Лицо женщины залили слезы, губы задрожали. – Нежная моя головушка...
Читать дальше (Глава 11) : [url=http://www.proza.ru/2012/09/09/1347]