Время ожидания.
Мы так долго жили в этом состоянии, что иногда кажется - в этом состоянии мы жили всегда. И наша жизнь – это бесчисленный ряд времен, который уходит в прошлое, одновременно отражаясь в будущем, и каждое из них является по отношению друг к другу временем ожидания.
Время тишины ждет времени перемен. Время потрясений жаждет мира.
Словом «время» мы называем свое ожидание.
Россия – это бесконечное и щемящее, так хорошо переданное нашей литературой состояние ожидания. Нескончаемые дали, по которым как встарь мчатся современные хлестаковы и чичиковы уже на лэндроверах и лэндкрузерах с застывшими от напряжения лицами.
В этой стране и стрелки часов показывают словно не течение дня, а только время ожидания.
И приходит новый день. Он не принесет неожиданностей, потому что мы сами в них не верим, находясь в одном и том же состоянии предчувствия своего настоящего пути, и, точно герои бессмертной пьесы Беккета, гадаем, что нас ждет за ближайшим поворотом.
А все-таки живет в душе непреходящее ощущение сказочного поворота в судьбе, ведь кто из нас не романтик, беспощадный критик, сказочник?
И тогда приходит время искушений. Самым страшным из них по последствиям было искушение химерой коммунизма, которому предшествовал блестящий и самоубийственно равнодушный к своей судьбе «серебряный век». Он так похоже повторил судьбу французского «галантного века», словно в этом одном видел свое трагическое предназначение.
Но искушение лишь подстёгивает ожидание, и оно становится нестерпимым, словно жар лесного пожара. В его пламени искушение превращается в пепел. А мы… вновь уходим в бесконечность ожидания.
События сменяют друг друга, оставляя пенный след за кормой истории. Они суетятся и гомонят, словно толпа у входа в магазин распродаж накануне финальных скидок.
Но при этом на самом деле ничего не происходит. Или точнее – не происходит ничего нового. Все только повторяется и возвращается по своему кругу.
И остаемся только мы и ожидание, в котором мы способны себя предчувствовать, но дано ли нам что-то иное?