Пятнадцать лет. О чём шепчутся девчонки? – Тсс, - мальчишки услышат!
О чём шепчутся мальчишки? – Да я! Да я! – и девяносто девять процентов вымысла вдувается в уши сверстников и не только. На самом же деле девчонки уже созревшие в физиологическом и душевном плане, планируют своё будущее. Уже мечтают о семье, уже твёрдо знают кого хотят первенцем, мальчика или девочку и скольких детишек воспитают в любви и согласии.
Отстающие в развитии на несколько лет мальчишки мечтают совсем о другом. Хвастая о своих победах над девичьими сердечками, втайне они порой просто не в силах побороть страх перед противоположным полом, таящийся где-то в закоулках еще не сформированного сознания. Нравится мальчишке девочка, он следит за ней из кустов, подглядывает украдкой из окна класса, как она болтает с подружками, но подойти и пригласить в кино, или просто погулять – выше его сил.
Он готов целовать её следы, носить портфель, даже носить её на руках, ради взаимного щемящего сердце чувства, но где найти смелости всё это воплотить в реальность. Все эти терзания конечно же не проходят бесследно для ранимых юных душ, и как результат в будущем; одни становятся грубыми сатрапами, другие ломаются и в обществе характеризуются подкаблучниками, ревнивцы деспотично третируют своих «половинок», душевно неуравновешенные ищут спасение в вине, нередки случаи суицида и уголовных преступлений на почве неразделённой любви … и.т.д.
Он с детства не делал резких различий между полами и чувствовал себя комфортно как с мальчишками, так и с девчонками. Казаки-разбойники, так казаки-разбойники. Погонять баночку из под монпансье по нарисованным мелом на асфальте квадратикам именуемым - классиками, он тоже был не против. В прятки играли всем двором, в этой игре различие полов уже не соблюдалось и в густом вечернем воздухе эхом откликалось волшебное заклинание: «Топор-топор, сиди как вор»!
- Света, домой!..
- Миша, быстренько домой!..
- Мариша, я тебя уже заждалась…
Детвора уныло расходилась по домам, двор пустел. Его три раза в неделю никто не звал. Мама работала в вечернюю или в ночную смену. Сестрёнку он укладывал пораньше, чтобы она высыпалась перед садиком. Оставшись один, он подолгу, а порой и всю ночь сидел на скамейке и мечтал. Ему было хорошо в ночной тиши. Изредка к нему прилетала Аэлита, и это были счастливые минуты общения, разговоры о жизни, о прошлом и будущем. Иногда она брала его в свой шар и они летали над городом в небольшом на первый взгляд облаке. Он бродил по облачному саду, где росли воздушные как « сладкая вата» диковинные деревья, кусты и цветы. Он подходил к краю облака, присев свешивал ноги и писал – писал небесные воздушные строки в свой блокнотик, где уже были зарисовки дивного сада. У дедушки сад был тоже дивный, но сравнивать их было просто бессмысленно. Один приносил пищу натуральную, а другой духовную. Оба сада были неотъемлемой частью его жизни, а вернее его самого, и хотя он любил бродить по ним в одиночестве, одиноким себя не чувствовал. Они наполняли и дополняли его, хотя он считал наоборот.
- Ваш билетик.
- Пожалуйста, - контролёр недоумённо посмотрел на два билета.
- А где спутница? Ну, или вы с другом?
- А я в двух лицах, как великий Янус!
- Кто простите?
- Уже не важно, так мне можно по двум билетам пройти, или это запрещено организаторами?
- Пожалуйста – пожалуйста, - контролёр на всякий случай еще раз выглянул на улицу и сделал пригласительный жест.
- Раздевалка и сан. узлы в цокольном этаже если пожелаете.
- Вы великодушны! Я не в пальто и не в тулупе, а вот вино попросится на волю, так я спущусь чего уж там.
Свет в зале был приглушен, под потолком крутился самодельный шар с приклеенными к нему кусочками битого зеркала и от направленного на него луча света по стенам и потолку ползли светлые пятнышки, имитируя снегопад. Привезённые из какой-то столовки столы были сдвинуты так, что за каждым из них помещалось человек по двадцать. В центре зала стояла нарядная ёлка сделанная по аналогу той, что стояла на площади. Медленно пробираясь сквозь танцующие группки он высматривал своего однокашника.
- Раджа! Давай сюда! Я уже час места для тебя держу.
- А, здорОво Вадим, один я, не пошла моя малолетка хотя мамашу я уговорил. Так, что шампунь у меня двойной с закусоном.
- Слушай. Мы тут по чирику скидываемся на бухло с колбасой, ты входишь или как? А то с шампанского ни в голове ни в ж…е. Ща в «Айгуль»* гонца зашлём, и будет нам выше крыши!
- Да без проблем! Правда я со Шплёком уже огнетушитель засосал, да и дома чуть разговелся.
- Как там Шплёк?
- Да ничо вроде, с будущим тестем и тёщей сегодня тусит.
- Ну, его проблемы. Я тут тебе кадру присмотрел, фигурка закачаешься! Короче я так ненароком её с тобой рядом усажу, стул- то свободный у тебя. А там кадри её как положено.
- Да паршиво на душе, может не надо?
- Надо Вася, надо!
- А да делай чо хошь, налей мне шампуни бокал, расслабиться надо. Да ща гонец уже прискочит, коньячку лучше стакан навернёшь.
- Ну, та да. Это будет посурьёзней.
Через не продолжительное время, всё окрасилось для него в розовый цвет и стало по барабану, где он и с кем. Танцевал со всеми подряд, сыпал комплиментами и не очень. Травил анекдоты, коих знал на десятки часов непрерывного декламирования. Любовался танцем, в котором его друже выкручивал замысловатые па современного танца. Более привлекали взгляд девочки этого коллектива. В гимнастических боди и юбочках не длиннее пятнадцати сантиметров, они выглядели даже не нимфами, а нимфетками. – Всё, запишусь на танцы, буду тожа ножками сучить, - мелькнуло в голове и забылось на время. С подругой, что подогнал Вадимcкий немного не срасталось. Решив его позлить, она отказала в танце и ушла танцевать с другим. Он переключился на длинноногую казашку (метиску, мама русская, а отец казах) – красоты необыкновенной! Несколько танцев и в перерывах несколько рюмок, сделали её не совсем устойчивой, и после их последнего этой ночью танца, подруги отнесли её домой.
Он сидел за кулисами с очередным бокалом коньяка, и с грустью наблюдал за весельем в зале. Вот, что нужно людям для счастья? Стакан и зажигательная музыка? И вот так они могут прожить всю жизнь? А где же прогресс? Как быть с культурным наследием, что они оставят в конце – концов наследникам? Он глотнул очередной глоток терпкого напитка и обратил внимание на одиноко сидевшую за столом девушку. К ней подходили мальчишки, парни, мужчины с предложением танца, но она отрицательно качала головой и делала знаки отказа руками. По его наблюдениям она пропустила несколько вальсов.
- Ха! – воскликнул он, - Радже ещё никто не отказывал! Если ты будешь первой, то одновременно и последней, кого я добивался в этой дурацкой жизни. Он медленно спустился со сцены по боковой лесенке, поставил бокал на стол и так же медленно направился покорять неприступную крепость. Она наблюдала за этим парнем с самого начала вечера. Неординарный, самодовольный и самодостаточный.
Опрятно и модно одет. «Битловская» стрижка, аккуратная бородка, эдакий самородок (хотя были и те, кто думал – выродок) в Восточных копях. – Похоже он направляется ко мне, это наверное друг Вадима, который недавно записался к нам в группу. Боже, что же делать. Вадим явно обидится за друга, а парней в группе так не хватает. Что же, что … Их глаза встретились в упор, отвести взгляда она не могла. Тёмно карие его глаза гипнотизировали её. Он молча протянул ей руку, она уже наверное по привычке отрицательно качнула головой…
* прод. магазин перевод с казахского означает - ЦВЕТОК