Глава 21

Галина Зарудная
За перевод той ночью я взялась вяло, без интереса, принуждая себя чем-нибудь заняться, лишь бы отвлечься от пережитого накануне. Но уже через какое-то время, как это обычно и происходит, так углубилась в работу, что не успела заметить, как закончила перевод полностью.

Медленно потягиваясь перед ноутбуком, разминая мышцы и шею, все еще отдающие болью после аварии, я вдруг вспомнила, что успешное завершение какой-либо работы принято отмечать бокалом крепкого напитка, и что на этот случай где-то обязательно завалялась бутылочка отменного марочного вина на кухне.
Город восторженно наблюдал свой тридцать первый сон, когда, поплескивая в бокале ароматным вином, я вышла на балкон и, поглядев на ночные фонари, преданно караулившие звезды, как влюбленные поэты, либо, как ночные дозорцы, в любых погодных условиях освещающие пространство специально для таких, как я, – предложила им тост:
– Пусть люди, наконец, научаться находить любовь друг в друге, а не в карманных книжках!

Фонари поддержали меня молча, слегка подрагивая влажными глазницами и, кутаясь в пелену дождя, размышляли, видимо, о том, что с таким же успехом они могли бы проплывать сейчас в тихом тумане где-нибудь на островах, как маяки.
– Что ж, – вздохнула я сочувственно. – Фонари тоже имеют право мечтать.

Последний раз, когда я стояла на балконе, ночь была теплой, по-настоящему летней и спокойной. Свежий ветер шептал неразборчивые пиететы кронам деревьев, и так приятно было расслабленно вдохнуть в себя чистый аромат дремавшего города: запах клумб, цветущих лип.
И вот деревья уже стояли растрепанные, понурые, как в древней девичьей печали, тоскуя по солнечным ласкам и озорству ветра. А те, что виднелись из парка, будто бы еще плотнее стали жаться друг к другу, смыкаясь в круг заговорщиков, обсуждая свои коварные планы. Сам мрак, казалось, сгустился над ними, навис тяжелой тучей.

Я почти не сомневалась, что четыре дня назад я так же стояла здесь и наблюдала спящие окрестности: пустынные улицы, затихший перекресток, уютно примостившиеся клумбы. В то время, когда совсем неподалеку отсюда, в небольшом городском парке кто-то сильный и жестокий, чье лицо скрывала маска темноты, выжимал душу из того, кто оказался слаб и беспомощен.
По спине потянуло холодом, то ли от заблудившегося порыва ветра, то ли от представленной невольно картины.
Ведь, возможно, только трое людей не спало в ту безлунную, неподвижную ночь: Мира, убийца и…я!

Откуда-то снизу донесся неясный шорох и, метнув туда быстрый взгляд, я успела поймать мимолетное движение: сверкнувший во тьме окурок, пролетевший несколько метров и тут же погасший, как упавшая с неба звездочка.
Больше ничего не было видно, но без всяких сомнений, прямо под моим балконом кто-то находился, и что бы там не делал этот человек среди ночи, у меня возникло тревожное ощущение, что пока я стояла в одиночестве на балконе и рассыпалась в безответных тостах, он внимательно за мной наблюдал.
От такого предположения сделалось не по себе и я поспешила вернуться в комнату, которая к тому моменту уже успела набраться уличной сырости и в ней казалось еще прохладнее, чем снаружи. Заперла дверь балкона и задернула шторы.
Затем налила себе еще вина и постаралась не фиксировать внимание на неизвестной личности, не побрезговавшей в совершенно непригодном для этого месте страдать бессонницей.

Вместо этого переключилась на странное заявление, брошенное в запале Алисой. Девушка вела себя, как при нервном срыве, что, скорее всего, находилось недалеко от истины. Из слов Ларисы Михайловны я уже знала о нерадивом характере молодой актрисы, если не сказать больше, потому не приписывала ее поведению ничего личного, пусть даже так все и выглядело. Девушка, очевидно, решила, что расспрашивая о Кирилле Чадаеве, я преследую собственный интерес.
С таким же толком она могла ревновать актера к каждому, кто хоть раз произнес его имя вслух.
Но странность заключалась не в этом. Раздражительность и несдержанность Алисы подчинялись простому объяснению, а вот неожиданное утверждение, что Кирилл был с ней «весь вечер и всю ночь» – резко выпадало из строя, как сломанная клавиша на пианино. Словно она не признавалась мне в этом, а, наоборот, изо всех сил старалась убедить.
Словно выгораживала парня.

Интересно, а почему Кирилла Чадаева еще ни в чем не заподозрили?
Всем же известно о его отношениях с убитой.
Почему так быстро взялись за Гришина – дело ясное. Занятная личность для любого отдела милиции.
Но ведь и Чадаев тоже не особо смахивал на олицетворение святости. И где он теперь, поди знай? Ускакал, небось, в свою столицу – и точно не случилось ничего!
А тем временем провинциальная артисточка, потеряв голову от любви, будет беспрестанно повторять как попугай: «Он был со мной! Весь вечер и всю ночь!»
Мне, конечно, вообще не надлежало думать ни о чем таком, что по праву принадлежит просвещенному уму Черныша – пусть разжевывает.
Но когда это человек думал лишь то, что ему надлежит? Да и предлог всегда найдется. В особенности при таких условиях, когда проблема сама тебя задевает, взяв привычку внедряться в твою жизнь. И каков результат? Я поставила решительную точку на работе журналиста, повела себя постыдно и безответственно, опустившись до кражи следственного снимка, при всем при этом меня едва не сровняли с асфальтом (чудное совпадение, не так ли? – сам господин Чадаев!) А чего уж стоила щедрая доля презрения, отведенная мне юной театралкой!
Отчасти и вино внесло свою лепту, подогрев эмоции и заострив внимание на наиболее выдающихся в последнее время событиях, весьма неприятных и беспокойных. Попробуй тут не задумайся о том, что якобы тебя не касается!
Чрезвычайно сложно уйти от подстрекающих мыслей, если они уже заявились. Наглости у них хватит достаточно, чтобы нагородить самые нелепые теории, окончательно все запутать и свести в тупик.
И вот – они уже разграфили мне схему мотивов и, покопавшись в версиях, практически склонили к подозрению, что Кирилл Чадаев и есть главный подозреваемый!

И к чему только не приводит порою собственное воображение!
Допивая последний бокал вина, я твердо решила покончить с бессмысленными предположениями, гнать их взашей как можно дальше, пока не поздно.
Ну, правда, что я – героиня детективного сериала, какая-нибудь Люся Комарова?

На экране ноутбука все еще светилась последняя страница романа с триумфальным хеппи-эндом: граф и графиня зажили, наконец, в любви и согласии, рождая наследников один за другим, – в общем, как и подобает. На то она и бумага, чтобы выдумывать на ней беспрекословное счастье.
Широко зевнув, я захлопнула крышку компьютера и отправилась в свою уютную белую спальню, чтобы как можно скорее забыться сном...

 *  *  *
И ВОТ Я СНОВА НЕВЕСТА.
НЕВЕСТА ТАК ЗАЛЮБОВАЛАСЬ СОБОЮ В ЗЕРКАЛЕ, ЧТО ОТОРВАТЬСЯ НЕ МОЖЕТ: ЩЕЧКИ ПОРОЗОВЕЛИ ОТ ПРИЯТНОГО ВОЛНЕНИЯ, ГЛАЗА ИСКРЯТСЯ ОТ СЧАСТЬЯ.
И ВДРУГ…
ЧТО ЭТО?
НА ПЛАТЬЕ КРОВЬ!
НЕВЕСТА ИСПУГАННО ОТПРЯНУЛА ОТ ЗЕРКАЛА И ОБЕРНУЛАСЬ.
В НЕСКОЛЬКИХ ШАГАХ ОТ НЕЕ СТОИТ ЖЕНИХ.
– ТЫ НЕПОВТОРИМА, – ГОВОРИТ ОН С ВОСХИЩЕНИЕМ. – ЦАРИЦА ЦАРИЦ… НО ТЫ ПОЕДЕШЬ В ДРУГОЙ МАШИНЕ.
– НЕТ, – КРИЧИТ НЕВЕСТА С ВНЕЗАПНО НАХЛЫНУВШИМ СТРАХОМ. – НЕ ЕЗЖАЙ ТУДА! УМОЛЯЮ! НЕ САДИСЬ В МАШИНУ, Я ОЧЕНЬ ТЕБЯ ПРОШУ! ЕГОР, НЕ ЕЗЖАЙ ТУДА… ОТКАЖИСЬ ОТ МЕНЯ, ОТКАЖИСЬ, НО НЕ ЕЗЖАЙ ТУДА! ПОЖАЛУЙСТА!
– ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО, – ОТВЕЧАЕТ ОН СПОКОЙНО.
– НЕТ! НЕТ! ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО НЕ БУДЕТ, – ЕЩЕ НАДРЫВНЕЕ КРИЧИТ НЕВЕСТА, ХОЧЕТ БРОСИТЬСЯ К ЛЮБИМОМУ, НО НЕ В СИЛАХ ПОЧЕМУ-ТО СДВИНУТЬСЯ С МЕСТА. НАЧИНАЕТ ИСТЕРИЧНО РЫДАТЬ.
– Я ОБЕЩАЮ, ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО, – С НЕЖНОСТЬЮ ПОВТОРЯЕТ ЖЕНИХ. – ТОЛЬКО ПЛАТЬЕ ОДЕНЬ ДРУГОЕ… ВОТ ЭТО.
ОН УКАЗЫВАЕТ НА БЕЗУМНО КРАСИВОЕ, ОБШИТОЕ ЖЕМЧУГОМ И ДОРОГИМИ КАМНЯМИ ПЛАТЬЕ, ЧТО ВСЕ ВРЕМЯ ЛЕЖАЛО РЯДОМ НА КРЕСЛЕ, НО НЕВЕСТА НЕ ЗАМЕЧАЛА ЕГО ДО ТОГО МОМЕНТА.
– НО Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ, – УМОЛЯЕТ ОНА, ГЛОТАЯ СЛЕЗЫ. – ТОЛЬКО С ТОБОЙ!
– ЗНАЙ, МОЯ РАДОСТЬ, Я ВСЕГДА БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ. ЭТО ПЛАТЬЕ – МОЙ  ПОДАРОК…

ГДЕ-ТО ЗА КАДРОМ ЗВУЧИТ ГОЛОС ОТЦА:
– КТО У НАС САМАЯ ХОРОШЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА В МИРЕ?
И МАМИН ВОСТОРЖЕННЫЙ ОТВЕТ:
– КОНЕЧНО, АННУШКА…

И В ТОТ ЖЕ МИГ Я ОЧУТИЛАСЬ В КЛАССЕ. И В ТОЧНОСТИ КАК КОГДА-ТО В ШКОЛЕ – ЗА ПЕРВОЙ ПАРТОЙ.
МОЛОДАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА БЫСТРО ПИСАЛА МЕЛОМ НА ДОСКЕ, ПОПУТНО РАЗЪЯСНЯЯ ГРАММАТИКУ.
РЯДОМ КТО-ТО СИДЕЛ. ДЕВУШКА. ОНА ПРЯМО, НЕ ОТРЫВАЯСЬ, СМОТРЕЛА НА МЕНЯ, И Я ВЫНУЖДЕНА БЫЛА ПОВЕРНУТЬСЯ К НЕЙ, ЧТОБЫ СПРОСИТЬ, В ЧЕМ ДЕЛО.
И ЛИЦОМ К ЛИЦУ ВСТРЕТИЛАСЬ С МИРОСЛАВОЙ ЛИПКОЙ.
Я ИЗУМЛЕННО ВЗДРОГНУЛА. ОНА УЛЫБНУЛАСЬ.
– ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЗАЧЕМ Я ЗДЕСЬ?
Я НИЧЕГО НЕ ОТВЕТИЛА, СЛОВНО НЕ МОГЛА ГОВОРИТЬ ВООБЩЕ. НО ИСПЫТЫВАЛА К НЕЙ УДИВИТЕЛЬНОЕ ТЕПЛО, БУДТО ДЕВУШКА ЯВЛЯЛАСЬ МНЕ САМОЙ БЛИЗКОЙ ПОДРУГОЙ, КОТОРУЮ Я ОЧЕНЬ ЛЮБИЛА.
– ТЫ ОДНА ЗНАЕШЬ НА ВСЕ ОТВЕТЫ, – СКАЗАЛА МИРА ЗАГАДОЧНО, ЗАТЕМ УВЕРЕННО ЗАКИВАЛА ГОЛОВОЙ И ПОВТОРИЛА: – ТЫ ОДНА…

Сон внезапно прервался, и я снова вздрогнула. Но уже отчего-то другого, постороннего.
Я открыла глаза и застыла в безмолвном ужасе.
В моей комнате был мужчина.






Читать дальше (Глава 22) : [url=http://www.proza.ru/2012/09/10/782]