Глава 27

Галина Зарудная
 – Почему Алиса пыталась убедить меня, что вы с Мирой расстались в вечер перед убийством?  – задала я давно интересующий меня вопрос.
– Не знаю. Мы часто расставались, практически каждый день, но это ничего не значило.

На лицо его падали тени от костра, особо резко выделяя скулы и упрямый подбородок. Густые брови тяжело нависали над потемневшими глазами – раскосыми, блестящими, внушающими исконный трепет.
Черные волосы, широкие плечи и длинная смуглая шея снова напомнили мне воина-одиночку из древних азийских легенд.

Мы сидели, укутавшись в одеяла, как некогда кочевники в оленьи шкуры и, разделяемые пламенем, коротали вечер беседами.
– Алиса неравнодушна к тебе, ты ведь догадываешься.
– Нужно уезжать. – Он покачал головой. – Но пока не могу. Не только из-за подписки… Память слишком свежа, чувства слишком свежи...
– У тебя ведь масса поклонниц. Как ты справляешься с ними?
– Очень просто, – ответил он. – Раздаю автографы и иду домой спать. Один.
Я улыбнулась.
– Для человека с таким призванием ты слишком любишь одиночество, разве нет?
– Одиночество почему-то принято воспринимать, как порок, как нечто негативное. Но для меня это спасательный круг, надежный способ добраться до уединенного острова собственной души. Часто тот, кто растет в суете, ей не подвержен.

– Извини, если мои вопросы напоминают интервью.
– Ты больше не журналист, – напомнил Кирилл. – Можешь спрашивать что угодно. Тебе же интересно, к примеру, почему я не увез ее отсюда? Ей нельзя было здесь оставаться, и я это видел.
– Что-то не пускало ее?
– Говорила, что должна разобраться со своей родней.
– С родней? – удивилась я. – Она искала родных?
– У нее как будто бы объявился папаша. По ее словам, едва ли не первая шишка в городе.
– Это может быть правдой?
– Или же продуктом богатого воображения, – заметил он. – У Миры было много версий собственного происхождения. Незаконно рожденная дочь мэра, например. Липка – от того, что нашли ее под липой, а не потому, что такую фамилию ей дали при регистрации в детдоме. Мать то отказывалась от нее (залетная артисточка), то чаще умирала при родах. Либо родители попросту гибли в автокатастрофе. Не исключено, что она сама верила в подобные выдумки. Смотря КАКАЯ Мира просыпалась в ней тогда.
– Но что, если она действительно нашла отца?
– И он ее задушил, – холодно пошутил Кирилл. – Чтобы не обременять себя лишними заботами.
– Понимаю, звучит бредово... Но Мира могла на что-то претендовать, и вообще, если он «едва ли не первая шишка в городе», может, испугался огласки, ведь незаконные дочери не всегда вписываются в планы первых шишек города.
– И тогда он нанял убийцу – исправить невыгодное для себя положение? Даже если на миг поверить, что она говорила правду...
Он покачал головой.
Эта версия казалась слишком надуманной, и потому не вызывала желания ее развивать.

Кирилл  подбросил веток в огонь. Я наблюдала за тем, как их быстро и ненасытно поглощает пасть костра, высоко и ярко вспыхивало пламя, удовлетворенно шипело и потрескивало.
Созерцание огня каким-то дивным образом оголяло и согревало душу, как если бы это был дух мудрого мага, умеющего осветить даже самые потаенные чувства, незаметно вырвать их из тени.

– Что с убийцей Егора Панина? Его нашли? – спросил вдруг Кирилл.
– Нам сказали, что действовал профессионал. Когда стали проверять деловых партнеров Егора, все оказались чистыми, как святые… Разве можно просто взять – и отобрать у другого жизнь? Из-за денег? Неужели проклятые бумажки того стоят? Я никогда не смогу понять этого. Что может оправдывать убийство?
– Самозащита, случайность, война, – заметил Кирилл с расстановкой.
– Самооборона – природный инстинкт, согласна. Случайности не противостоишь. Но когда речь идет об умысле…
– Думаешь, сводили счеты?
– Нет, я так не думаю. Не думаю, что Егор имел врагов...
– Но тем не менее. Заказное убийство само по себе – предприятие рискованное и недешевое, никто не берется за него забавы ради, – логично заключил Кирилл. – Может кто-то имел основания не допустить вашей свадьбы. Убить могут из множества мелких, даже банальных причин: зависти, ревности, неразделенных чувств.
– О, поверь, я знала всех, кому он был небезразличен. Так далеко никто бы не пошел.
– А с твоей стороны? – Кирилл странно взглянул на меня.
Я покачала головой:
– Тем более. До знакомства с ним у меня никого не было.
– Даже врагов?
– Если ты клонишь к тому, что Егора убили, чтобы заставить меня страдать… В моей жизни нет таких людей. Хотя удар, без сомнения, оказался бы точным.
– Но киллеры не ошибаются… Скажи мне, – спросил он, внимательно изучая меня сквозь танцующее пламя костра. – Тебе же хочется найти заказчика? Посмотреть на него. Что бы ты с ним сделала?
Я вздрогнула, будто ко мне под плед неожиданно ворвался ураган.
– Хотелось бы разодрать его на куски? – продолжал Кирилл. – Поддать самым страшным пыткам? Убивать... и воскрешать, чтобы снова потом убивать!
– Мне хотелось  бы правосудия, – тихо призналась я.
– Какого именно? – настаивал он.
Я ничего не ответила, и он предположил за меня:
– Ведь не того, что до сих пор не нашло виновного?
– А ты что хочешь? – спросила я дрожащим голосом. – Наказать убийцу его же методом? Занять его место? Создать нескончаемую кровавую цепочку? Потом убьют тебя, твои родные снова будут мстить… Любовь, проливающая реки крови? Так, по-твоему, человек становится сильнее, боль проходит, наступает бесконечное счастье и покой?

Но Кирилл оставался непреклонен, голос его стал звучать жестче.
– Тогда представь, что душегуб Егора стоит перед тобой! Прокурор разводит руками. Недостаточно улик, еще что-то. Что бы ты сделала?
Лихорадочное дыхание мешало сосредоточиться, сердце заныло и забилось так громко, что я почти не слышала собственный голос.
– Я не знаю! Я, правда, не знаю. Правосудие – понятие не только земное. Я верю в возмездие! Никто не останется безнаказанным. Если имя убийцы станет известно мне, известно безоговорочно, но при этом я не смогу доказать его вину перед судьей… кровь Егора не исчезнет с его грязных рук, с его грязной души! Наказание так или иначе придет за ним по пятам, по запаху этой крови… И не важно, что именно осуществит возмездие: случай, или же мои собственные руки! Он получит свое! Как и тот, кто убил Миру. Разве ты в это не веришь?
Я долго и настойчиво вглядывалась в посуровевшее лицо Кирилла. В глазах молодого человека снова возник пугающий стальной блеск, словно резко обнажилось лезвие меча, губы сжались и на челюстях опасно задвигались жевалки.
– Мне больше не во что верить, кроме этого, – ответил он хрипло, едва слышно.
Перед тем, как начать новый разговор, мы несколько минут хранили молчание, преодолевая внутреннее смятение.
Вокруг стояла тишина, лишь скромно ветер шелестел травой, да заводили свои вечерние арии сверчки, состязаясь в мастерстве…

И незаметно вечер преобразился в ночь.
Ночь, затаившись, грустно взирала со дна озера, из глубины сада, с высоты бескрайнего неба; робко, осторожно, почти недвижимо, боясь спугнуть своим призрачным дыханием нашу длинную откровенную беседу у пылающего в полную мощь костра.
Подслушивала многочасовые душевные изливания вплоть до проблесков зари, пока бушующее пламя вдруг не осело и не замахало прощально острым, бледным лоскутком, и где-то совсем поблизости одна за другой слились в хороводе громкоголосые переклички деревенских петухов.
В одно мгновение небо побелело, а воздух сделался холодным, свежим и прозрачным.
Так мы растворились в пространстве, совершенно забывшись и потерявшись во времени.

* * *
И наступил рассвет.
Явил нежную синеву росы, которой щедро выплакалась ночь, и наполнил легкие сладкими ароматами просыпающейся природы.
Мелкие поселенцы озера, чей сон мы так бестактно тревожили всю ночь, поднимались небольшими стайками для утренней трапезы, кружили в поисках лакомств и, плавно лавируя в лучах восходящего  солнца, переливались чешуйками, словно доспехами.
А еще, повинуясь сложившейся у меня привычке, утро немедленно нагнало сонливость, усыпляя буквально на ходу, едва оставив сил, чтобы подняться и добрести до дома…
Кирилл догасил костер. Держался он стойко, несмотря на то, что был уже порядком измучен бессонницей, и ему не терпелось поскорее забыться в глубоком, умиротворяющем сновидении. Не прояви я внезапной охоты выспаться, он бы вряд ли подал вид, что сам непременно в том нуждался…
Но то утро лишило нас всяких сил.
Без лишних слов, мы просто повалились по кроватям. В этот раз молодой человек предложил мне воспользоваться его спальней, сам же занял место на диване в гостиной.
А я мгновенно провалилась в очередной кошмар…

ПРЕИСПОЛНЕННАЯ ТРАУРНОЙ ОБРЕЧЕННОСТИ, ДУШЕРАЗДИРАЮЩАЯ КАРТИНА ЗАБРОШЕННОГО ГОРОДА, СПЛОШЬ УКРЫТОГО ГРУБЫМ СЛОЕМ СНЕГА И НЕПРОБИВАЕМОЙ, КАК ХРОМИРОВАННАЯ СТАЛЬ, КОРОЙ ЛЬДА.
УЛИЦЫ СЛИШКОМ УЗКИ, СЛИШКОМ ХОЛОДНЫ, ТЕМНЫ И БЕЗЛЮДНЫ.
ГДЕ Я НАХОЖУСЬ И КАК СЮДА ПОПАЛА – НИКАКОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ. ДА И НЕКОГДА БЫЛО ОБ ЭТОМ ДУМАТЬ.
БЕСПОКОИЛО ДРУГОЕ.
КАК ОТСЮДА ВЫБРАТЬСЯ?
ПОХОЖЕ, Я ЗАБЛУДИЛАСЬ…
БЕЖАЛА СО ВСЕХ НОГ… НО НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЛОСЬ! СКОЛЬКО БЫ НЕ ПРИЛАГАЛА УСИЛИЙ, ЧТОБЫ ДВИГАТЬСЯ КАК МОЖНО СКОРЕЕ, А ВСЕ НЕ МОГЛА СДВИНУТЬСЯ С МЕСТА.
ХОЛОД…
ХОЛОД И СЫРОСТЬ ОЩУЩАЛИСЬ СЛИШКОМ ЯВСТВЕННО, ПРОНИЗЫВАЛИ ТЕЛО И, КАЗАЛОСЬ, САМУ ДУШУ… СЕРДЦЕ СТУЧАЛО В ОПАСНОМ, БОЛЕЗНЕННОМ РИТМЕ.
Я ЧТО-ТО КРИЧАЛА.
ТО ЛИ ЗВАЛА НА ПОМОЩЬ, ТО ЛИ НАОБОРОТ, СТРЕМИЛАСЬ КОГО-ТО ПРЕДОСТЕРЕЧЬ ОБ ОПАСНОСТИ.
НО НОГИ ТОЛЬКО БЕСПОМОЩНО СКОЛЬЗИЛИ ПО ГЛАДКОМУ, КАК СТЕКЛО ЛЬДУ, ДОВОДЯ МЕНЯ ДО ОТЧАЯНИЯ, ДО ПОЛНОЙ БЕЗНАДЕЖНОСТИ. А ПАДЕНИЕ ОЗНАЧАЛО КРАХ, ШАНСОВ ПОДНЯТЬСЯ СНОВА НИКОГДА УЖЕ НЕ ПРЕДВИДЕЛОСЬ.
ЗАПАДНЯ…
СТОПРОЦЕНТНЫЙ, НЕОТВРАТИМЫЙ КОНЕЦ!
Я НЕ МОГЛА УБЕЖАТЬ!
УБЕЖАТЬ НА ДРУГУЮ СТОРОНУ УЛИЦЫ.
ТАМ ЧТО-ТО ЕСТЬ.
МОЖЕТ, МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА НА СПАСЕНИЕ.
НО Я ЗАСТРЯЛА, НАВЕКИ ЗАСТРЯЛА НА ПОЛПУТИ, ПОСРЕДИ ЗАЛЕДЕНЕЛОЙ, НЕДВИЖИМОЙ ДОРОГИ, ТРЕПЫХАЯСЬ В УЖАСЕ И ПАНИКЕ, СЛОВНО УГОДИЛА В ГИГАНТСКУЮ ПАУТИНУ, СПЕЦИАЛЬНО ПРИГОТОВЛЕННУЮ ДЛЯ МЕНЯ ЭТИМ МЕРТВЫМ ГОРОДОМ.
ВНЕЗАПНО Я ПОНЯЛА, ЧТО У МЕНЯ ЗАВЯЗАНЫ ГЛАЗА! ЭТО БЫЛ БЕЛЫЙ ШЕЛКОВЫЙ ШАРФ. Я ЧУВСТВОВАЛА ЕГО ХОЛОДНОЕ ПРИКОСНОВЕНИЕ НА ЛИЦЕ И НИЧЕГО НЕ МОГЛА СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ СОРВАТЬ.
КАК ЖЕ СТРАШНО!
ХОЛОД… СТАЛ МЕРЗКИМ, НЕПЕРЕНОСИМЫМ, ВОЗНИК ОТКУДА-ТО СО СПИНЫ, УСИЛИВШИСЬ В СОТНИ РАЗ, И СКОВАЛ МЕНЯ ПО РУКАМ И НОГАМ…

– Анна!

…НУЖНО ДВИГАТЬСЯ БЫСТРЕЕ! ЕЩЕ БЫСТРЕЕ!
НУЖНО ВЫРВАТЬСЯ!
НУ, ПОЖАЛУЙСТА…

– Анна, проснись!

… Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ, НЕ ИМЕЮ СИЛ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ. ЧТО-ТО УЖАСНОЕ, НЕПРЕОДОЛИМОЕ ЯВИЛОСЬ ЗА МНОЙ… ЕМУ НУЖНА МОЯ ДУША, Я ЗНАЮ.
ЭТО ЧУДОВИЩЕ ХОЧЕТ СОЖРАТЬ МЕНЯ ЖИВЬЕМ…

– Проснись!

НЕ МОГУ ВЫРВАТЬСЯ!
НЕ МОГУ!
ПОМОГИТЕ!!!

– Ты слышишь меня? Проснись!

Свирепый окрик на какое-то мгновение привел меня в себя.
Я смогла увидеть бледное, взволнованное лицо Кирилла. Почувствовать, что он встряхивает меня со всей силы. Затем очень нежно обнимает и старается успокоить.
– Это сон, всего лишь сон... Ты звала на помощь. Все хорошо, – слышу откуда-то из далека его голос, кажущийся приглушенным, нереалистичным.
– Теперь все будет хорошо, – повторяет он снова и снова.
Меня трясет в дикой лихорадке, из горла вырываются отрывистые сиплые выкрики:
– Нет! Не будет... Я не знаю, кто я. Где я? Зачем я здесь? Я ничего не понимаю!
Это единственная информация, доступная чувствам и сознанию.
Ничего, кроме ужаса и отчаяния.
Ни единой мысли в голове… Будто что-то защемило.
Лишь тупая безысходность, боль. Вопящий голый нерв!
– Анна! Ты знаешь, кто ты. Ну же, ну же, возьми себя в руки! – приказал мужчина.
На глазах пелена.
НИЧЕГО НЕ ХОЧУ ВИДЕТЬ!
Слух притуплен.
НЕ ЖЕЛАЮ СЛЫШАТЬ!
Губы безостановочно шепчут:
– Меня нет. Меня нет. Меня не существует…

Руки мужчины впиваются в плечи, грубо встряхивают, голова откидывается, готовая оторваться.
– Прекрати! – слышится яростный окрик.
Но я лишь безвольная тряпичная кукла. Без чувств, без сознания. Перед взором появляется внезапная мгла, затягивает в себя пространство вокруг… Такая же мгла в голове. Что-то смыкается надо мной. Кокон! Все поглощает мрак...
Нечто тяжелое, резкое, обожгло щеку. Лицо запылало огнем, который тут же переметнулся в голову щемящим комком боли. Но это не было банальной истерикой, поэтому пощечина не произвела никакого эффекта, кроме очередной вспышки боли.
Бешеная тряска за плечи снова повторилась.
Я отупело смотрю перед собой.
Крепко обхватив мою голову двумя руками, Кирилл заставил меня посмотреть на него.
– А теперь послушай! – зарычал он мне в лицо. – Ты не представляешь, на что я способен, если ты не склеишь себя обратно! Я не позволю тебе так жалко сдаться! Не сейчас!
Его зрачки угрожающе сверкали. Вглядываясь в мои глаза, он пытался высмотреть в них проблеск ясного сознания.
– Ты слышишь меня?!!
Лишь что-то слабо шевельнулось внутри…
– Что ты хочешь? – продолжал мужчина. – Умереть? Это главная твоя забота?
Он вдруг отпустил мою голову, но вместо этого что-то холодное прижалось ко лбу.
– Тебе станет легче, если я убью тебя?
Я молчала.
Когда он резко сдвинул затвор предохранителя, по комнате разнесся громкий металлический лязг.
Я даже не дрогнула.

Вместо этого дрогнула его рука.
И дуло пистолета стремительно переместилось к его подбородку.
Кирилл долго, с выжидающей яростью смотрел мне в глаза – ничего не выражающие, как кристаллики льда… Мне кажется, я выглядела мертвой в тот миг, совершенно мертвой... Я видела его как фантом... до которого мне нет никакого дела.
А он продолжал ждать.
Никакой реакции в ответ.
Мне было плевать, кого он застрелит – меня или себя. Пусть он это сделает, пусть все прекратится.
– Черт бы тебя побрал!!!
Кирилл швырнул пистолет на кровать, подхватил меня на руки и быстро куда-то понес…










Читать дальше (Глава 28) : [url=http://www.proza.ru/2012/09/10/806]