Алкоголь. История третья. Водка

Леонид Санкин
Родители моего друга и одноклассника Сергея Абрамова работали на часовом заводе. Говорили, что расположенный в центре города завод с мирным названием, на самом деле выпускает не только будильники, а самые что ни на есть настоящие часовые механизмы к ядерным боеголовкам, которые в случае войны должны в течении нескольких минут достичь и поразить вражеские цели в империалистических Вашингтоне, Бонне и Лондоне, а так же в оппортунистическом Пекине и сионистском Тель-Авиве.
Как бы то не было, но на заводе водился спирт и дома у Абрамовых, в буфете хранилась посудина с этой заветной химической жидкостью, смешав которую с водой, и закрыв стакан сверху ладонью, можно получить что-то напоминающее самый мужской напиток-водку.
Иногда по вечерам, когда Серёжины родители работали во второй смене, мы настраивали старый ламповый радиоприемник на короткие волны и наслаждались доносившимися, как-будто из какого-то волшебного и сказочного мира звуками и радиопозывными. «Немецкая волна», «Голос Америки», «Би-би-си» и «Радио Свободы» стали надолго нашими проводниками по жизни. Программа поп-музыки Севы Новгородцева перемежалась с комментариями дня Анатолия Гольдберга, «Глядя из Лондона» с программой «Поверх барьеров». Запретные рок композиции “Deep Purple” и “Led Zeppelin” сменяли репортажи новостей из Вашингтона и Кёльна, а комментарии Вайля и Гениса программа «У микрофона Александр Галич». Радиовечера или прослушивание на бобинах записей Высоцкого нельзя было не сопровождать употреблением бутылочки пива «Московское», купленной через дорогу в окошечке столовой. А уж подлить в пиво чуть-чуть спирта из буфетной заначки, и вечер становился еще более приятным.
В те годы, водка выпускалась двух сортов- «Экстра» по 4 рубля, 12 копеек и по 3 рубля, 62 копейки, названная в народе «коленвал». Первая бутылка, которую мы купили как раз и стоила 3-62. Удивительно, но как нужно пить водку мы не знали. Это сейчас всем известно, что водку надо употреблять с горячими закусками, как советовал профессор Преображенский, так как «холодные закуски предпочитают недорезанные большевиками буржуи». Но мы не только не читали «Собачье сердце», и даже не знали о его существовании. И как шолоховский солдат Соколов из известного рассказа и кинофильма после первой, решили не закусывать. Вернее мы вообще не закусывали (прямо как не известный нам тогда еще один булгаковский герой). Разлили бутылку водки в два граненных стакана и залпом их опустошили. Действие 250 грамм я почувствовал буквально через несколько минут. Описывать состояние тяжелого алкогольного опьянения на организм подростка и дальнейшую интоксикацию не буду. Замечу лишь, что в течении дальнейших пары лет от одного только упоминания слова «водка» мне становилось тошно. А вот повод для употребления водки был следующий. В один из мартовских дней 1980 года мы стояли на углу центральной улицы Ростова, носившей тогда еще имя Фридриха Энгельса и проспекта Семашко. Стояли в ожидании какого-то приятеля. Навстречу нам от почты шел мужчина и громко на всю улицу рыдал. В руках у него была лист бумаги. Мужчина не был похож на пьяного и мы с удивлением стали наблюдать, как к нему подошли два идущих мимо женщины. «Сынок. Сыночек. Единственный», услышали мы через это рыдание. «В Афганистане». Это был отец солдата, практически нашего ровесника, получивший похоронку. Об Афганистане мы уже слышали по радиоголосам, но впервые рядом с собой увидели смерть. Смерть не старика, умершего от болезней, смерть не обколовшегося или обкурившегося планом наркомана. Смерть такого же как мы мальчишки, посланного умирать в чужую страну неизвестно за что. Как тут было не напиться.