Памяти
Тура Хейердала
НА САМОМ ДЕЛЕ ЕГО ИМЯ – Тор. Имя бога-воителя, защищавшего небесных собратьев и людей от великанов и чудовищ. Почему же у нас его называли Туром? Может, потому, что в Древней Руси тур являл собой воплощение отваги, благородства, высших качеств человека и воина. У каждого ещё со школьных времён в памяти “буй-тур Всеволод” из “Слова о полку Игореве”.
Знаменитый скандинав был именно таким. Таким запомнил его и ростовский учёный, специалист по истории древнего мира Сергей Лукьяшко, возглавлявший археологическую экспедицию, которая помогала Туру Хейердалу в его поисках легендарной прародины норвегов, земной обители Одина – верховного скандинавского бога:
- Тур был бойцом в самом высоком смысле этого слова. У него было то, чего не хватает многим ученым. Для науки важно не только открытие, но и правильная постановка вопроса, новый взгляд на проблему. Тур это умел, как никто другой. Из-за неординарности мышления у него было больше противников, чем сторонников. Он постоянно “возмущал” научную братию, которая обрушивала на него удары. А он их достойно держал. И побеждал! Свои самые смелые, “кощунственные” гипотезы Тур подтверждал делом.
По мнению Лукьяшко, великий норвежец заложил новое направление в науке - экспериментальную историю. До него подобного не было. Никто, например, не сооружал плотов и не переплывал на них океанов, чтобы доказать, что это было возможным тысячи лет назад. Потому что великий норвежец был больше, чем учёный: в науке он был викингом.
НА ДОНСКУЮ ЗЕМЛЮ Хейердала привела не менее смелая догадка. Он искал здесь легендарную прародину своих предков. Именно здесь, считал учёный, когда-то обитало племя азов во главе с их вождём Одином. Тем самым Одином, который позже чтился скандинавами и германцами как верховное божество. Столицей страны азов, Азгарда, был Аз-хов – сегодняшний Азов. Об этом говорили и исландские летописи, и ученый 13-го века Снорри Стурлусон. Наставником последнего, как выяснил Хейердал, был монах-армянин (несколько выходцев из земли Армянской жили тогда в Исландии). Возможно, Снорри основывался не только на летописях, но и на каких-то преданиях Кавказа и Закавказья?
- Тура сразу же подвергли резкой критике. Мне очень обидно читать некоторые публикации, где его “азовский поход” описывается как прихоть чудака, который слабо разбирался в истории. Это неправда. Тур не был наивным новичком. Он ничего не принимал на веру, смотрел на вещи с лёгкой усмешкой. Так же относился к Снорри: любопытно, но насколько достоверно?
С Лукьяшко Хейердал охотно работал именно потому, что чувствовал в нем оппонента. Великий Тур был очень эмоциональным человеком, у него легко рождались самые дерзкие предположения. Порою приходилось остужать его пыл. Как, например, в истории с “норвежской лошадью”. Хейердал нашел в скандинавских преданиях сведения о том, что Один привёл с собой коней и научил скандинавов верховой езде. Ученый решил сравнить генетический код найденного на азовских раскопках конского скелета и норвежских лошадей. Пришлось его разочаровать: все ныне существующие виды домашних лошадей сформировались в юго-восточной Европе от кулана, и такой анализ ничего не докажет. Хейердал согласился. Зато газетчики раструбили по всему свету, что в Азове… найден конь Одина!. Правда, забыли упомянуть о лежавшей рядом миске 14-го века (легендарный исход Одина датируется 1-м веком нашей эры).
Вообще же донские ученые не видят ничего особо сенсационного в предположениях Хейердала. В древности существовали довольно тесные контакты между самыми отдалёнными племенами и народами. В том числе – между Приазовьем и Западной Европой. Владыка Понтийского царства Митридат, постоянно воевавший с Римом, посылал вождя союзного ему племени Олтака для переговоров с германцами, склоняя тех совершить поход через Альпы и ударить по римлянам. А в начале нашей эры у европейцев даже появляется “сарматская мода”. На кельтском вооружении ученые находят сарматские танги – личные знаки. И в том, что группа приазовских народов могла мигрировать в Скандинавию под натиском Рима, нет ничего странного. Возможно, ученым и удастся найти корни норвегов в Приазовье. Но уже без Хейердала…
“НАЧИНАЕТСЯ НОВЫЙ ЭТАП моей жизни”, - сказал Хейердал своей жене Жаклин после того, как впервые побывал в Азове в 1999 году. И это не красивые слова. К сожалению, мы не ценим собственных сокровищ. Чтобы раскрыть нам глаза, нужны учёные-варяги. Хейердал был из их числа. Первые же работы на азовской земле буквально ошеломили его. Ведь Европа в результате урбанизации, активной строительной деятельности уничтожила большинство своих археологических памятников.
- Тур говорил, что Юг России – это кладезь археологических сокровищ, удивительное сочетание античной древности, варварского мира, азиатского Востока… Его поразила отличная сохранность памятников, уникальная возможность реконструкции древней истории. Он удивлялся: количество целых амфор, обнаруженных при раскопках античного Причерноморья, больше, чем на территории Греции! Потому что там города рождались на одном и том же месте в течение нескольких тысяч лет, и многие культурные слои безвозвратно потеряны. А у нас все в первозданном виде. Если в Скандинавии на раскопках находят 5-6 посудных черепков в день, это большая удача. У нас такие находки исчисляются десятками тысяч.
Как-то экспедиция вела раскопки на месте бывшей обувной фабрики. Вскрыли слой асфальта, подушку щебня – и на глубине чуть больше 20 сантиметров наткнулись на татарские склепы 14-го века. Хейердал от восторга всплеснул руками: “Если я кому-нибудь расскажу, что мы нашли под асфальтом в России, меня примут за барона Мюнхгаузена!”.
ЕСЛИ ОН И БЫЛ ПОХОЖ на известного барона, то разве что неукротимой энергией, весёлостью, жизнерадостностью. Любил хорошую компанию, особенно молодёжную, людей с чувством юмора. Сам рассказывал анекдоты. Например, про шведов (среди которых у него было множество друзей). “Едут в купе пьяный норвежец и трезвый швед. Швед начинает выговаривать норвежцу: что ж ты так напился, что у тебя за вид … А тот в ответ: я-то завтра протрезвею, а ты как был шведом, так и останешься!”.
ХЕЙЕРДАЛА ЛЮБИЛИ ВСЕ, с кем он общался. В Азове, городке небольшом и тихом, за два с лишним месяца скандинав стал своим, местным. Его узнавали на улицах, радостно здоровались. Порою простота нравов доходила до анекдотической. Когда Хейердал выходил из краеведческого музея, к нему бросился какой-то радостный здоровяк и стал совать пачку “Примы”, требуя автографа. Автограф он получил (правда, купив для этого открытку). После так же радостно обратился к Лукьяшко: “Слышь, брат, это тот самый Тур, который с Сенкевичем?”. Больше всех хохотал норвежец, которому перевели эту реплику.
С особой гордостью и радостью воспринял Хейердал свое вступление в ряды донских казаков. Событие это произошло в Старочеркасске. Великий Тур воспринимал степных рыцарей как близких не только по духу, но и по крови. Ведь, по его убеждению, казаков и викингов объединяет одна прародина – донская земля.
- Тур по-настоящему “заразился” нашей землей. Он полюбил Азов, часто говорил, что хотел бы здесь жить. Ему нравился этот тихий городок с каким-то особым, воздушным колоритом. Тур радовался, какое здесь все зеленое – и деревья, и крыши, и заборы… А потом смеялся, узнав, что источник этой гаммы - вагоноремонтная станция. Привезли зелёную краску для вагонов – заборы и дома зелёные, привезут красную – будут красные.
Здесь, на азовской земле, ученый чувствовал себя изумительно бодро. Работа на раскопках заряжала его энергией, он строил грандиозные планы, его темперамент разрушал традиционные представления о флегматичности скандинавов. В общении Хейердал был душой компании. Порою засиживался за общим столом до полуночи. Не отказывался при случае и выпить стопочку водки – но не более. А вот пиво очень жаловал: его отец был пивоваром, и Хейердал любил пенистый напиток. Пиво пил донское, да под донскую же рыбку. Обилие рыбных блюд его поражало. В Норвегии, стране, тесно связанной с морем, это было само собой разумеющимся. Но Азов в сознании ученого ассоциировался почему-то не столько с Черным морем и Доном, сколько со степью. А в знойных степях – откуда рыба-то? Когда же оценил по достоинству рыболовное мастерство азовчан, стал интересоваться секретами здешней рыбной кухни. Особенно поразила его “рыба куропареная”. Он подробно знакомился с особым способом ее приготовления. Не исключено, что норвежская книга о вкусной и здоровой пище пополнилась новым рецептом.
ОДНАКО БЫЛО И НЕЧТО ДРУГОЕ, что поразило скандинавского гостя до глубины души. 9 мая 2001 года Хейердал принял участие в праздновании Дня Победы. И с полным правом. Он сам сделал в свое время немало для победы союзнического оружия. Закончив американскую разведшколу, был переброшен в Европу и принимал участие в ряде операций, одна из которых была связана с ликвидацией фашистского “оружия возмездия”. Бывшего военного разведчика потрясло, как у нас относятся к ветеранам войны. Особенно когда он увидел столы, накрытые на аллее героев городского кладбища. Здесь старые фронтовики поминали ушедших товарищей, которым ставили фронтовые сто граммов, накрыв стопку коркой ржаного хлеба. У Хейердала задрожали плечи. Позже Жаклин призналась, что впервые видела мужа плачущим…
- Жаклин в жизни Тура значила все. Сопровождала его везде, в том числе и в азовской экспедиции. Она не была археологом, зато была любящей женой. Они очень любили друг друга. Когда Жаклин не было рядом, Тур чувствовал себя неуютно. Все время искал ее взглядом, постоянно спрашивал о ней… Жаклин была больше, чем жена: и секретарь, и фотограф, и даже то, что сейчас называют имиджмейкером.: всегда следила за тем, как муж выглядит, то поправляла на нем шапочку, то просила повернуться, чтобы фотографы запечатлели Тура в нужном ракурсе. Удивительно красивая, мягкая, нежная женщина. И очень эмоциональная. С моим знанием английского мне легче всего было общаться именно с Жаклин: у нее все эмоции отражались на лице и в жестах.
ХЕЙЕРДАЛ НАДЕЯЛСЯ УСПЕТЬ очень много. Мечтал создать в Ростове научно-образовательный археологический центр, считая донскую ученую школу одной из самых сильных, и не только в России. Очень хотел побывать в Вешенской, на родине автора “Тихого Дона”, съездить на Кубань – тоже бесценную археологическую сокровищницу…
И вот он ушел - в мир богов и героев, который так долго искал на земле. Ушел, оставив последнюю книгу – “В поисках Одина”. Может быть, там они и встретились – великий Один и великий Тор?
2002