Теория сильна. Она сильнее бога
Всего лишь тем, что формулой представлен Он.
Застыл, как смерть и выглядит убого.
Теория сильна своею самозванной силой,
Пытаясь подчинить себе Эксперимент,
Приняв, себя судьёй над здравым смыслом.
Судьёй над чем и на какое время?
Но люди помнят, что привело к успеху
И Опыт чтут как символ силы Жизни,
А формулы, как явную печать успокоенья
И временный успех по обузданью Жизни.
Они за Жизни вечное движенье,
А клетку формул пользуют на время,
Чтобы продвинуть пониманье Жизни
И сбросить во-время стесняющее бремя,
Не делая попыток навязать порочный круг
Продленных за пределы Опыта понятий
И избежать господства ложных формул без изъятий.
Не могут символы командовать природой,
Тем более, что ей обязаны происхожденьем.
Они владеют там, где им позволит Жизнь
И то в черте условий, подготовленных
Совместным добровольным обсужденьем
Жрецов теории и знатоков реальной Жизни.
Хоть грань порой невидима меж теми и другими,
Но уничтожь ее, гармониии замолкнет лира,
Догматик станет властелином мира.
Наденут люди ложные очки,
Наука превратится в соглашенье против Жизни .
Не грех и повторить, что говорилось прежде
Поэтами, что нас от лжи пытались уберечь.
Теория мертва иль будет таковой в момент успокоенья,
Но вечно зелено дерево жизни,
Когда гармонией оно рождает примиренье,
Не подчиняясь Всем навязанным законам,
А только тем, что могут быть проверены
Самою Жизнью,
Когда наступит непростое совпаденье.
Но этот круг весьма уcловен и подвержен измененьям,
Давая жизнь теории и то на время,
Поскольку жизнь теории условна
И зиждется на наших соглашеньях,
И то лишь оживляется на тот ответственный момент,
Когда того попросит его величество Эксперимент.
И только в тот гармонии короткий миг
Царица формул просыпается от сна,
Чтобы заснуть на время с верой,
Увидеть снова славы пик,
Иль быть отвергнутой в истории анналы,
Чтоб быть всем нам уроком запоздалым
Недолговечности условной силы формул
И верховенства принципов Эксперимента
В гармонии меж ним и столь властолюбивой тенью,
Недолговечной все же потому,
Что лишь при свете она обязана предмету своему.