Я кричала кому-то в лицо с ненавистью о том, что в больницу попаду лишь на "скорой" испытывая страшную боль. Мне не нравились поставленные диагнозы врачей, в компетентность которых я сомневалась. Отрешенным и уставшим, им не было дела до моих тревог, моих страхов.
«Вы не правы, – произнес уверенно приятный мужчина в белом халате, – ваш малыш, которого мы лечим, может пожалеть о глупости своей матери! У вас характерные симптомы!» Я замолчала, а доктор направился вниз по лестнице. Мне стоило усилий его догнать. В голове кружилось, и чтобы не свалиться пришлось, ухватилась за локоть стремительно спускавшегося доктора. Я глядела на ступени, и видела ноги врача, которые мелькали быстро как кадры в немом кино. Спеша за ним, я тоже летела по ступенькам, почти не касаясь их своими мохнатыми тапками. « Что со мной, скажите?» – спрашивала тревожно весь путь. Он укоризненно поглядывал на меня и молчал. Заглядывая в голубые глаза, я пыталась угадать ответ. Казалось, мы уже парили вдвоём параллельно наклону. В голове шумело и кружилось все сильней.
«Что с вами?» - услышала далекий голос, в глазах цветастые мазки мелькали как на полотнах экспрессионистов. Мне нравился доктор, не хотелось выглядеть глупо, и потому шептала, сама не веря, что буду услышана: «Сейчас все пройдет, уже лучше, я в полном порядке…» Звуки сливались в зудящую какофонию, цвета запутались в тугой мрачный жгут, сознание пыталось разодрать липкость происходящего.
Наконец, мне удалось восстановить резкость восприятия. Я оказалась в фойе на первом этаже, одна. Лампы дневного света мигали, гудели, временами гасли и вспыхивали вновь ярким прерывистым свечением. За большими окнами черные тучи пронзали ослепительные вспышки молний, ветер тряс кроны деревьев, пугал черных птиц, бросал охапки мокрых листьев и стучал сучьями, как железными когтями в стекла.
Очередной натиск шквала удался, створки окон с грохотом распахнулись, не устояв под силой завывающей стихии. Огромные комнатные растения в кадках оказались растерзанными на полу. Они падали поочерёдно похожие на доминишки поставленные на ребро, валяя друг друга. Ветер превратился в смерч, убыстряя свое вращение. Стекла, звеня, рассыпались на мелкие злодейские иглы. Я, охваченная животным ужасом, в центре растерзанного мира, стоя на коленях, молила небеса о спасении. Я просила пощады тому, кто лежал наверху, на последнем этаже, в маленькой больничной кроватке испуганный и одинокий. Бушевавший ураган цепями повис на стремлении спасти и защитить нежную крошку, милого сынка. И оттого мое сердце ныло нестерпимой болью, а руки, истекающие кровью, цеплялись за выщерблины в кафеле и подтягивали многотонное тело к лестнице.
Вероятно, мне удалось спастись от хаоса разрухи, потому что наступила звенящая тишина. Лифт работал, я дотянулась до последней кнопки, и устремилась вверх, где душа давно металась в беспокойстве.
Последний этаж выглядел теперь странно, незнакомо, походил на огромный, с бесконечными рядами магазин игрушек, но вместо кукол на полках, сидели или лежали большие и маленькие, одетые в яркие костюмчики дети. Тысячи испуганных глаз с надеждой смотрели на меня, словно кричали – забери, нам жутко, спаси, обними, утешь! Но мне нужно было найти одни, любимые, серые глазки! Я не видела их, металась между рядами, разыскивала знакомые черты. Стеллажи не кончались, весь вид детишек выражал обреченность и тоску. В голове бился раненой птицей страх. Я боялась пропустить в спешке свою кровиночку.
Споткнувшись о ножку детского стульчика, который отлетел на пару метров и раскололся о металлическую крепежную скобу, вдруг поняла, что звуки замирают тут же, не успев родиться. И от этого происходящее становилось чудовищным и безнадёжным.
Я остановилась, поглядела вокруг и побрела медленно дальше. Мне все время казалось, что где-то допущена ошибка. Холодок пробежал по спине. Вспомнилась солнечная улыбка, посланная мне и тут же потухшая, когда я убегала прочь от крайнего ряда вглубь зала.
Радость мелкой дрожью встрепенулась внутри меня. Я брела, опасаясь выдать свои знания, потому что ощущала чужое злобное присутствие. Мне не хотелось знать, кто и где этот всемогущий, вершащий и наслаждающийся своей черной властью. У меня была цель,к которой нужно стремиться.
И вот я увидела то, что искала. Осторожно, медленно, боясь вспугнуть удачу, приблизилась к дорогому ребенку, прижала свое счастье к груди за секунду, за мгновенье до того, когда залпом хлопнули все стекла в рамах окон, и в зал ворвался разрушающий смерч. От страха крепко зажмурилась, а потом открыла глаза…
Теперь я не спала, а крепко обнимала своего мокрого и потного ребенка. Наконец мне удалось сбить высокую температуру, терзающую моего простывшего сына последние три часа. И сейчас я была уверенна – все будет хорошо!