***
Итак, их было трое. Тех призраков, с которыми мне удалось наладить отношения. Подсчитывая шумы, шорохи, шепот и прочие «спецэффекты», которые сопровождали призраков во время их визитов, их было значительно больше. Все трое были относительно молодыми. И по возрасту на момент становления призраками, и по возрасту самого призрака. Прочие же, как мне кажется, были в возрасте, уже оформившиеся (или более строго проинструктированные), а потому не желали вступать со мной в контакт. Под последним я понимал и визуальное воплощение, и чувственный контакт, и даже общение.
Первый призрак – земное воплощение грешной души некоей девушки по имени Матильда. Несмотря на столь неказистое имя, представляла собой она отнюдь не плечистую матрону с сиськами шестого размера, а вовсе даже миниатюрную барышню восемнадцати лет. Родители сослали ее в эту глубинку, не потрудившись даже разузнать немного об истории этого места. А ведь к моменту этой ссылки история дома уже была полна крови и всяческих нечистот. Изучая эту самую историю, я даже пришел к выводу, что дом привлекал к себе все подобное, так как практически каждая семья, каждый отдельный человек, въезжающий сюда, имел одного-двух скелетов в шкафу, не говоря уже о тех, о которых даже сами въезжающие до поры до времени не ведали. Так и Матильда эта сослана сюда была не потому, что родители ее были изверги и садисты, а потому, что в родном городке успела так наследить, что семья ее от стыда отправила доченьку куда подальше. Как я понял, чаша терпения родителей лопнула, когда Матильда засветилась в какой-то порнографической короткометражке, где кроме пары негров фигурировали какие-то странные механизмы. Как вся эта пестрота уместилась в одной короткометражке – для меня осталось догадкой, но кадры из фильма можно было легко отыскать в Интернете, и мне доставило конфузливую радость наблюдать одновременную работу негров и механизмов. Собственно, искореженное не то оргазмом, не то болью (я все же больше склоняюсь к последнему) лицо Матильды, видимо, и позволило мне отныне лицезреть ее во всей красе в моем новом доме. Нетрудно догадаться, что этот колоритный персонаж и вел себя соответственно жизненному опыту. Ее эротические (на грани припадков) выкрики отражались от стен в пустых коридорах дома, доставляя мне некоторые неудобства своим натурализмом и моими фантазиями. Постепенно образ ее материализовался, доставив мне еще больше неудобство: ее обнаженное тело сновало по дому туда-сюда даже днем, возбуждая и вызывая странные фантазии. Последние правда, вместе с желанием, тут же исчезало, стоило мне увидеть спину Матильды. Как следовало из колонок новостей, ее нашли четыре года назад в лесу неподалеку от дома с вырванным позвоночником. Не полностью: несколько позвонков сверху и несколько снизу остались. Но рана (уж я-то ее видел!) выглядела не очень. Более того, она постоянно кровоточила призрачной кровью, которая оставляла вполне реальные пятна и потеки.
Второй призрак – маленький мальчик по имени Габриэль. Слишком маленький для того, чтобы наладить с ним общение. Он по большей части ползал по кухне. По ее полу, стенам и потолку. В момент смерти, когда собственная мать сварила его в кипятке, он еще не научился ходить. Почему она сделала это – никто так и не узнал. Ее нашли неподалеку со вспоротым чревом. Кишки были намотаны на ее руки, словно связывая ее. Кишками же были связаны и ее ноги. Вряд ли у кого-то из прибывших полицейских, санитаров, врачей и прочих возникла мысль, что это – самоубийство. Тем не менее, ни одного следа преступника не было найдено. Повторюсь: ни одного. И это заставило, практически вынудило следствие вынести вердикт «самоубийство». А раз так, то и малыша Габи сварила в бульон сама мамаша. Кратковременное помешательство или запланированная акция? Никто не знал. И не узнает. Мамаша Габи, в отличие от сыночка, не воплотилась в воющий или стонущий от постоянной боли призрак, оставшись по ту сторону земной жизни.
И, наконец, мой любимец – маленький мальчик по имени Стюарт. Десяти лет от роду. Утонувший в реке. Вернее, утопленный, так как утонуть сам он не мог. С трех лет занимался плаваньем, чемпион штата в столь юном возрасте. Он мне это сам рассказал. Но кто его утопил, рассказывать отказывался. До поры до времени – я постараюсь убедить его быть более откровенным. Из трех видимых мною призраков Стюарт был самым контактным. Может быть потому, что умер сравнительно недавно: его родители продали этот дом мне. Я не знал тогда, когда покупал, какое горе их постигло. Да и они держались молодцом, ничем не показали той причины, по которой за бесценок продали мне такой замечательный особняк.
Короче говоря, все трое составляли мне компанию, скрашивая гнетущие мысли и все дальше отодвигая наступление того полного тотального нигилизма и мизантропии периода, который все ближе и ближе приближался ко мне. И причиной этого нигилизма и этой мизантропии были мои воспоминания.