(Нечто вроде киносценария)
Николай Гончаров задумчиво глядел в окно поезда. Напротив него высвистывал рулады носом спящий сосед. За окном сквозь медленно поднимающийся утренний туман виднелись убегающие прочь берёзки. Туман нехотя покидал высокие травы и деревья, оставляя на них прощальные слёзы. После этого будто рубины, сапфиры, алмазы, аметисты, изумруды сверкали и переливались на листочках и каждой травинке.
Николай возвращался из дальнего района своей области, где родился и провёл детство и юность. Опять вспомнился радушный приём дяди, его детей, встречи с друзьями детства. Прогулки по знакомым грибным и ягодным местам. Поездки на озёра, где рыбачил когда-то, охотился на диких уток. Купание в них, а также в солёных озёрах, где можно долго неподвижно лежать на поверхности и любоваться огромным синим куполом неба. И тогда начинает казаться, что небо тоже созерцает тебя, а все люди на планете добры, безмятежны и счастливы.
Вспомнилось посещение осыпавшихся окопов времён Гражданской войны, сохранившихся за селом, где их мальчишеская компания играла, выискивала патроны, а однажды отрыла даже винтовку – берданку. Беседы с дядей об истории родного края, об ушедших невозвратно родственниках… Поездка оказалась плодотворной. Хотелось скорее оказаться дома, обнять жену и детишек.
Вдруг его мечты были резко прерваны. Какой-то тип плюхнулся рядом на сиденье, толкнул его плечом, развязно выдохнув:
- Ну ты, мужик…
Возмущённый Николай повернулся к нарушителю спокойствия, на голове которого была зелёная бейсболка с низко натянутым на глаза козырьком:
- В чём дело?
Незнакомец – коренастый молодой человек пониже его ростом, поднял голову.
- Женька! – воскликнул Гончаров, - ну, артист!
Оба захохотали и обнялись. Нарушителем спокойствия оказался троюродный брат – Евгений Нектомов, живший в Казахстане с родителями. Их бабушки были родными сёстрами. Одна всю жизнь прожила в зауральской деревне, другая – Евгения (внука назвали в её честь), уехала в молодости в город – центр соседней области в Казахстане. Каждый год она приезжала со своими сыновьями – Павликом и Вадиком в гости к своему отцу – Назару Гончарову, проживавшему в соседней с Николаевой деревне Караси. Когда сыновья выросли, то начали сами бывать в гостях, потом – с жёнами, затем Павел стал привозить сына на родину матери. Там же летом бывал и Николай.
После того, как «Союз нерушимый» рухнул, поездки родственников прекратились. Уже больше десятка лет не видались. И вдруг – такая встреча! Оказалось, что Евгений имеет двойное гражданство, едет в Тюменскую область в погоню за длинным рублём.
Николай и Женя пустились в воспоминания о прошлых встречах. Вспомнили, конечно, и прадеда-долгожителя. От него им передались густые, волнистые чёрные волосы, карие глаза, брови вразлёт. Дедушка Назар был очень верующим человеком, соблюдал все посты, регулярно молился. Был увлекательным рассказчиком.
Николай вспомнил, что прадед рассказывал, как в «Первую Германскую» попал в плен. Ему повезло: в лагерь для военнопленных приехал помещик, которому разрешили выбрать себе работников. Дед Назар в молодые годы слыл крепким мужиком. На Родине и в работе был неутомимым, и после неё мог силушкой побаловаться. В их краю почиталась борьба на поясах. Назар Гончаров показал себя в округе сильным, искусным борцом. Приехавший фон-барон сразу заприметил мужика с прямым взглядом и широкой костью.
Так прадед стал батраком в немецком поместье в Силезии. И вот там-то он согрешил с юной немочкой Мартой по фамилии не то Хаер, не то Гейер. Уж очень ему по душе пришлась ласковая Марфа, как он её называл. И, хотя не забывал он свою жёнушку Аксинью и дочку Таю, однако и перед грешной любовью не мог устоять. Об этом он рассказывал отцу Николая. От Марты родился сынок, которого дед называл Ваней. Но вот война закончилась. Назар отправился домой. Душу его разрывали противоречивые чувства: чувство свободы, предвкушение от радостной встречи с Родиной и семьёй и горечь от прощания со второй своей семьёй.
Отец Николая вспоминал, что дед во время Великой Отечественной войны не раз сокрушённо вздыхал, говоря:
- Поди воюют друг против друга Ваня и Савушка…
Савелий, родившийся после приезда отца из плена, с фронта не вернулся. ОсталисьТаисья и Евгения. Их потомки, встретившиеся так нечаянно в поезде, не могли наговориться. Память о неординарной личности прадеда и после смерти объединяла многочисленных родственников.
Николай напомнил Жене совет, который давал внукам и правнукам дед Назар:
-Ни за что не женитесь на иностранках!
Внукам, казалось бы, такая участь не грозила. Одни хотели жить в родном селе, другие – в родном городе. Отец Жени Павел Нектомов всегда был модником, тщательно одевался, следил за собой. Приедет – издалека видно – городской парень! В жёны выбрал девушку, как говорили в селе, фигуристую, со стройными, в меру полными ножками.
Деревенским племянникам в диковину были некоторые привычки гостей: например, просьба разбавить молоко водой. Или то, что они не спешили помочь в работе, которая в деревне никогда не кончается. В гостях у деда они долго не бывали. Не только потому, что тот заставлял их помогать по хозяйству. Не нравилось братьям, что тот слишком уж религиозный. Перед едой у него обязательно нужно было креститься. Опять же посты эти… Николаша это терпел, можно и перекреститься – рука не отвалится. А в посты у прадеда были припасены вкуснейшие сухофрукты: урюк, абрикосы, изюм…, которые он привозил из Тюмени. Городским же внукам то было не по нраву. Как и назидания. Насчёт иностранок Паша в юности посмеивался: мол, я женюсь на иностранке и за границу уеду! Знал бы дед, что внуки сами иностранцами станут…
Время шло. Вадим, младший брат Павла, попал служить в Прибалтику. Там ему понравилось, и после срочной он остался в Латвии служить прапорщиком. Женился на местной уроженке Лилии. У той мать была русской, отец – латышом. С молодой женой он приехал в родной город. Потом посетил своих зауральских родственников. Им понравилась его избранница: вежливая, обходительная. Симпатичная улыбка, выразительные глаза небесного цвета, в которых читалось обещание безоблачной жизни для избранника.
Всё было хорошо. У Вадима родилась дочка, которую назвали Аллой. К этому времени у Павла росли Женя и дочка Таня. Павел работал электротехником. Брат его был доволен службой. Увлекался спортивной стрельбой, получал награды на различных турнирах.
Никто и подумать не мог, что безоблачная жизнь родственника может когда-нибудь затянуться тучами. Но однажды бабушка Евгения прислала письмо, в котором сообщала, что от Вадима ушла жена. К бывшему возлюбленному – латышу. Вадим собирается вернуться на родину. Расстаться с армией и гостеприимной Ригой. И с дочкой: бывшая супруга уговорила его на то, чтобы новый муж удочерил Аллочку. Не надо будет алименты платить. Семья Гончаровых была потрясена этим известием.(К тому времени прадед уже расстался с земной юдолью).
В следующем письме из Казахстана сообщалось, что Вадим приехал, живёт у матери. Устроился в ДОСААФ тренировать стрелков. Беда, как говорится, не ходит одна. Дала трещину и семейная жизнь Павла. Однажды вместе с женой Надеждой они отдыхали в поездке на теплоходе. Павел парень общительный, заводной. С удовольствием отплясывал на проводимых на теплоходе танцевальных вечерах. Что не всегда нравилось Надежде. В один из вечеров она никак не могла уговорить мужа идти спать в каюту и в сердцах ушла одна. Павел же продолжил веселье. И не один. Давненько уже на него засматривалась, его шуткам смеялась двадцатипятилетняя аккордеонистка Эмма. Внешность её явно уступала Надеждиной. Лицо угловатое, сама приземистая, ноги закрыты длинной юбкой. Однако всё искупало очарование молодости, а также музыкальная одарённость и сияние глаз, восхищённо, безотрывно глядящих на Павла. Хорошее вино ещё больше сблизило их. Супруга увидела своего наречённого лишь поздно утром. Скандал усугубил размолвку. Семья распалась. Павел женился на немочке, которая была младше его на 18 лет. Проживала она в райцентре, куда её обожатель и отправился.
С новой женой он посетил зауральскую родню. Хоть и осуждали они его за развод (двое детей!), новую суженую Павла приняли приветливо. Она понравилась им: не спесивая, общается просто, откровенная. Павел рассказал, что брат его Вадим ездил в Прибалтику к дочери. Вернулся расстроенным. Дочка стояла отчуждённая, на вопросы давала односложные ответы. Чего же он ожидал: ведь даже фамилия у неё теперь другая, и отец, стало быть, другой. Так, наверное, внушала ей мать. Письма его дочка посылала только бабушке Евгении.
Вскоре грянула перестройка. Пора надежд и обновления. Родственники Эммы заговорили о переселении на историческую родину. Один дядя с семьёй уехал. Стали готовиться к этому и другие два дяди, её родители и брат. Новая жена стала уговаривать Нектомова отправиться в страну обетованную. Тот отказался. Они ещё раз посетили родных в России. Будучи в гостях, завели разговор на эту тему.
- Если все наши уедут, я тоже отправлюсь с ними, - вырвалось у Эммы.
- Ну и поезжай! – ответил Павел. Так и случилось. К этому времени у них были 5-летний Игорёк и 7-летняя Маша, которых после развода Эмма взяла с собой. Иногда она звонила свекрови, хвалилась тем, как удачно она устроилась в Германии благодаря родственникам. Работает, мол, преподавательницей в частной музыкальной школе, получает высокую зарплату. Хозяйка заведения фрау Гейер доброжелательно относится к выходцам из СССР, ценит её. Возле трубки всегда находились внуки.
Через 5 лет в письмах зауральским родственникам бабушка Евгения сообщала с горечью о том, что внуки говорят уже с сильным акцентом. Огорчало её также то, что младший сын пристрастился к спиртному. Старший же навещал не часто.
За окном пролетали поля, леса и перелески. Николай так заговорился с троюродным братом, что не заметил, как прошло время. Скоро должен был появиться областной город, где ему надо было выходить. Он спросил собеседника:
- Слушай, Женя, ты когда последний раз отца навещал?
- Месяца три назад, - ответил тот. И добавил с грустью:
- Ты батю теперь с трудом узнаешь. После того, как его сместили с должности, он перебивается случайными заработками. Кому огород вскопает, кому дрова расколет. Так и живёт. Дома – шаром покати. Одет был в какую-то старую рубаху с чужого плеча.
Николай покачал головой: это Павел-то, франт, весельчак, всегда ранее одевавшийся со вкусом, до чего же он дошёл!
Так они и расстались, испытывая радость с грустью пополам. Зауралец приглашал родственника в гости. Тот обещал. Однако обещания не выполнил.
Через два года Николай вновь посетил своего дядю. Тот поделился впечатлениями от поездки к казахстанским родственникам. Оказалось, что в квартиру к восьмидесятилетней матери перебрался и старший сын. Братья дружно пропивают её пенсию. Постоянной работы не имеют. Бедная старушка вся извелась от переживаний. Только редкие известия от внуков радовали её. С трогательной гордостью она показывала письмо от внучки из Прибалтики и её фотографию. Там она стала победительницей конкурса красоты, ездила в западноевропейские страны. Дочь и сын Павла закончили университеты, нашли работу. Слишком заняты, не могут приехать к русской «гроссмуттер». Мать их вышла замуж за сына фрау Гейер, родила девочку. Только её сыновья, как писала бабушка Евгения, невезучие оказались…
Через год из Казахстана пришло известие, что бабушка Евгения умерла. Сообщили об этом, уже после похорон, дальние родственники Гончаровых. На письма, которые неоднократно до и после её кончины писал Николай, ни Павел, ни Вадим ни разу не ответили.
Ещё через два года пришло короткое письмецо от Жени Нектомова. В нём он сообщал, что помнит Гончаровых и нередко вспоминает то, как он с отцом бывал у них в гостях. Обещал когда-нибудь приехать. Об отце и дяде сообщал, что они «под присмотром». Прочитав весточку, Николай задумался. Почему так произошло: цепь ли это случайных обстоятельств, рок или же следствие небрежного отношения к завету прадеда? Бог весть…