Ключ от дверей, где романы лежат
(Эссе)
Не стану скрывать: вымирание и смерть роману предсказывали давно и в разных вариантах. Но, как ни странно, роман не умирает.
Почему же не умирает роман? Вероятно, потому, что его смерти не хотят.
Ну что ж, пока жив роман, будет жить и это небольшое эссе, открывая перед писателями-романистами некоторые игриво-игровые особенности романа.
Кто из вас, пишущие авторы, не хотел бы написать роман? И не просто абы какой, а лиричный, поэтичный, увлекательный, наполненный яркой, живой романтикой, где — а-а-ах!... — солёный морской ветер, крики чаек, стон мачты и гулкие хлопки тугих парусов... и... вот она! — земля наших странствий!...
Написание романа — это игра. Игра воображения, игра чувств, мыслей, диалогов, ситуаций, и, наконец, игра проблем и их решений. Для всякой игры нужны игроки — ваши герои и персонажи. Вы садите их за игровой стол, а дальше — как карта ляжет.
Но вы — писатель. И в вашей власти подложить нужную карту вашему персонажу.
Сложность романа в его описательных длиннотах. В принципе, содержание романа можно передать в нескольких простых предложениях: «Встретились два одиноких человека, полюбили друг друга. Наступил период тихой, счастливой жизни. Потом начались измены, разлады, запои. Он её сильно побил и она ему отомстила. Спящего задушила верёвкой. Потом отравилась сама. Но их спасла соседка, вызвала помощь. После выхода из больницы они опять впали в одиночество».
Но... то, что в нашем примере помещается в одном предложении, в романе растянуто на целую главу, а то и несколько.
Задача писателя — придумать роман-миниатюру из десятка предложений. Потом эти предложения он должен упорно, дотошно расписывать, расшифровывать и максимально дополнять до предельных объёмов, не вызывая у читателя при этом ощущения занудных длиннот. Проблематично, полемично. Тем не менее, не игнорируйте намёк на игровое жонглирование мыслями.
К примеру, скажем, вам до ужаса захотелось написать хоррор.
Не стесняйтесь, не смущайтесь пустить поток писательских ужастиков по водосточной трубе читательского дома. Пусть грохочет гроза, сверкают молнии. Там, за стенами дома, ужасы ночи, синие, костлявые руки стучат в окно, и в глазок двери смотрят глаза, высасывающие душу. Ничего особливого, всё идёт, как надо. Читатель любит принять адреналиновый душ перед сном. Это бодрит и навевает приятные сновидения. И если уж есть немало любителей проглотить живую устрицу и получить удовольствие от её трепыханий во рту, то, — пуркуа-бы-не-па? — не доставить удовольствие читателю на уровне головного мозга, очень чувствительного к описаниям ужасов реальной и мистической жизни.
Доставить удовольствие — жуткое удовольствие! — вот цель и критерий любого сочинения. Многие любят черпать яркие эмоции от детектива. В этом особенность читателей. Им тоже хочется побывать на месте грабителя, убийцы, или следователя. Книга для читателя — вещь безопасная. Тюрьмой и расправой не угрожает. Можно наслаждаться детективными приключениями умозрительно, и чувствовать себя не хуже настоящего преступника. Все эти вещи давно изучены психологами, и давно описаны "детективомания", "ужасомания" и другие мании, которыми давно заражены члены нашего общества. Мне как-то довелось услышать интересное высказывание: мания — это часть наших реалий.
Несколько обособленное место занимает сочинение романа о жизни, о сложной, но счастливой любви. Здесь особенно необходимо делать упор на психологизм описательных действий. Читателю важны и нужны мысли героя, его чувства: о чем герой переживает и как.
Большое значение имеют описания природы, время года, место действия, обстановка быта, описания дома, комнат, где живут герои. Часто (сумарно) это занимает в романе до 30% объема. А писателям, кто хорошо понимает домашнюю кухню, — большое раздолье. Читатели очень любят литературных героев в домашней обстановке, когда они готовят еду и вместе поедают её, наровя покормить друг друга из ложечки. Многие читатели любят читать описание блюд, а их художественная, "кулинарная" подача приготовления (которая тоже занимает приличный объём в килобайтах) часто служит поводом для читающих хозяек заводить журнал кулинарных рецептов, взятых из романов о любви и любовных похождениях.
Большой интерес для читателей представляют рассуждения героев (мысленные или вслух) о религии, эзотерике, различных веяниях на предмет мистического понимания жизни или таинствах жизни.
Любой роман – это книга о проблемах жизни, разрешении этих проблем или мотивированном отказе их решать. Читателю не интересно читать о беспробудном счастье героев, об их ежедневной радости, безмятежности и непроходящей, счастливой удаче. Читатель как никто знает, что жизнь сложна и большей частью заполнена пакостными проблемами. И читатель хочет учиться правилам жизни из книг, пусть даже сказочных. Так устроен его читательский, потребительский мир. Да, читатель — потребитель писательских вымыслов. Он хочет получать ценные указания о жизни, её возможных проблемах (которые могут коснуться читателя), и хочет на книжных примерах научиться тому, как можно выйти сухим из этих проблем.
Как видите, многогранный интерес читателя — ключ к кладовке, где лежат многоплановые читабельные сюжеты.
Одно из негативных свойств немалого числа современных романов — скука и тягомотина. Мне сложно понять, откуда растут ноги такого унылого свойства. Да, жизнь омерзительна, скучна и уныла. Но это не повод, чтобы писать скучно. На крайний случай есть чёрный юмор. От него никто не умирал и в скуку не впадал.
Привожу пару примеров из романов зарубежных писателей..
Жоржи Амаду. "Пастыри ночи".
-----------------------------------------
"Мы пасли ночь, будто стадо девушек, и гнали ее к вратам зари посохами водки и дубинками хохота.
И если бы не мы, ее ориентиры в сумраке, неторопливо шагающие по залитым лунным светом лугам, как бы нашла дорогу ночь со своими яркими звездами, разорванными облаками и темной мантией? Как она, заблудшая и одинокая, стала бы пробираться по извилистым переулкам этого города, по его крутым улочкам? На каждой такой улочке – колдовской свёрток, на каждом углу – тайна, в каждом сердце – умоляющий крик, груз любовных мук, на немых устах – вкус голода, а на перекрестках бушует языческое божество, вырвавшийся на свободу в это опасное время. На нашем пастбище, не имеющем границ, мы собирали жажду и голод, мольбы и вздохи, осколки страданий и ростки надежды, любовные стоны, бесстыдные и горькие слова, мы готовили кроваво красную ветвь, чтобы украсить ею мантию ночи.
Мы бродили по дальним дорогам, самым узким и соблазнительным, достигли границ человеческого терпения, проникли в самую сокровенную тайну людей, осветив ее тьмою ночи, и разглядели ее до дна, до корней. Мантия ночи прикрыла собой убожество и величие людей, под ней все они смешались воедино, с единой надеждой, с едиными чаяниями.
Едва ночь родилась в порту, мы вынули ее, эту трепещущую в страхе птицу с влажными от морских брызг крыльями, из сиротской утлой колыбели и повели через семь городских ворот, отпирая их ключами, которые хранятся только у нас. Мы кормили и поили ночь, заботились о ней и наставляли ее. Лилась кровь, бурлила жизнь, а ночь росла, красивая, серебристая, омытая дождями".
Джон Апдайк. "Голубиные перья"
---------------------------------------------
Глаза Дэвида рассеянно заскользили по строкам, где Уэллс рассказывает об Иисусе. Никому не известный политический агитатор, бродяжка в одной из второстепенных колоний Рима времен Империи, по какой то случайности, которую сейчас невозможно восстановить, он (это «он» с маленькой буквы ужаснуло Дэвида) не умер на кресте и, вероятно, прожил еще несколько недель. Это недоразумение легло в основу религии. Легковерная фантазия современников задним числом приписала Иисусу разные чудеса и сверхъестественные деяния; миф распространялся все шире, и наконец возникла Церковь, доктрины которой в основе своей противоречили простому, близкому к коммунизму, учению галилеянина.
Будто камень, который уже много лет с каждым днем все тяжелее давил на нервы Дэвида, вдруг разорвал их и рухнул вниз сквозь страницу Уэллса и сквозь сотни страниц лежащих в кипе книг. В первый миг его испугала не эта кощунственная ложь – ну конечно же ложь, ведь всюду стоят церкви, их страна была основана с благословения Господа, – его испугало то, что такому вообще было позволено родиться в человеческом мозгу. В какой то точке времени и пространства возник ум, омраченный неверием в божественность Христа, и ничего, Вселенная не исторгла из себя это исчадие ада, она позволила ему богохульствовать и дальше, позволила дожить до старости, стяжать почести и славу, носить шляпу, писать книги, которые, если только в них правда, обращают жизнь в хаос и ужас, – вот что сразу же ошеломило его".
В этих двух отрывках — разная философия текстов. Разные авторы высказывают разные мысли. И в этой разности успех романов. Потому что читатели тоже разные, и каждый из них воспримет то, что близко только ему.
Резюмируем наши рассуждения.
Ключ к дверям, где лежат ненаписанные романы, в обшем, довольно прост по форме. Писатель должен изучить своего читателя от головы до пят. В тайных, скрытых интересах читателя спиралью ДНК заложены все тонкости сюжетов для читабельных романов. Писатель, — познай читателя. А познание родит роман, нужный читателю.
Удачи всем писателям.
В. Сандовский, 20 сентября 2012 г.
---------------------------------------------------