Рассказ
Я возвращался на базу берегом ручья. Рюкзак давил на плечи стопудовой ношей, а расстояние до чёрного треугольничка избы на горизонте казалось непреодолимым.
В одном месте ручей пересекал небольшое озерцо. Над ним кружил поморник. Он то и дело пикировал на кого-то внизу, резко взмывал вверх и снова бросался вниз.
Поморники, окрашенные по спине в чёрно-бурый цвет птицы подотряда чайковых, - это самые «нахальные и бессовестные» существа приморской тундры.
Как и бургомистры, они часто пробавляются грабежом. Стоит чайке-моёвке или даже серебристой чайке, которая гораздо крупнее поморника, схватить рыбку, как поморник тут как тут. Налетает на чайку и бьёт её крыльями и клювом, пока та не отрыгнёт добычу. Поморник на лету подхватит рыбку, проглотит и усядется на бережку переваривать ворованное.
Поморники крадут яйца из кладок других птиц, убивают птенцов, не брезгуют падалью.
Я проследил за хищником и увидел, что он нападает на гусёнка. Гусёнок был буро-зелёный, мимо пройдёшь, не заметишь, и возрастом около двух недель: на концах его крыльев только начали отрастать маховые перья. И это был храбрый гусёнок. Ростом и весом он был уже больше поморника, и умело этим пользовался.
Поморник налетал на него сверху, норовя клюнуть в голову или шею. Но за долю секунды до удара гусёнок успевал упасть спиной на землю и отбивал нападение лапами и клювом.
Пока поморник набирал высоту и разворачивался на очередное пикирование, гусёнок быстро-быстро щипал травку, не забывая косить глазом на врага.
Конечно, в конце концов, победил бы поморник: он не давал гусёнку толком поесть, со временем ослабевший гусёнок стал бы пропускать удары.
Я поймал птенца и сунул его за пазуху, а разбойнику погрозил куклаком.
Увидев, что человек «проглотил» гусёнка, поморник с возмущённым криком улетел к морю. Дескать, я грабитель, но этот дядя и вовсе злодей!
- Здравствуй, храбрый парнишка! - Я поднял птенца к лицу, чтобы рассмотреть.
- Пиль! - удар клювиком в лоб.
- Ты почему дерёшься? Я же спасаю!
- Пиль-пиль! И гусёнок нацелился мне в глаз.
Я быстро спрятал малыша за пазуху, там он угрелся и замолчал.
К середине августа тундровые гусята уже начинают пробовать крылья, а этот отстал недели на две. Значит, из позднего выводка. Такое большое опоздание - редкость в тундре, очевидно, первая кладка его родителей была разорена песцом или волком и они сделали вторую. Но гусята из поздних выводков имеют мало шансов вырасти до морозов и вовремя стать на крыло, разве что осень будет тёплой.
Но в этого гусёнка верилось. Он был крепкий, сильный, с плотно набитым травой брюшком и храбро защищался, может, и выживет.
- Кушать хочешь?
- Вуль-вуль-вуль! - миролюбивым тоном ответил гусёнок.
- Всё ясно. Куда б тебя спрятать?
На самом краю озерца - несколько кустиков карликовой ивы.
Крохотные эти растеньица были не больше гусёнка, но всё же с настоящими густо переплетёнными ветвями и настоящими, хотя и очень маленькими, листьями. Не трава, а деревья!
- Вот тебе домик. Здесь прячься. А я пойду гляну, где твои родители. Поморника мы прогнали, но если увидит тебя чайка-бургомистр, то и в шалашике этом достанет.
- Пиль, пиль, вуль! - согласился гусёнок и стал щипать траву рядом с убежищем.
Чтобы быстро вырасти, надо много есть.
С биноклем в руках, осторожно поднялся я на пригорок и стал осматривать берега расположенного рядом большого озера.
Вот они! В полукилометре от меня дремали у самой воды гуси: две взрослых птицы и три или четыре гусёнка. Других гусей на озере не было, значит это, почти наверняка, семья Пиля.
Я вернулся за найдёнышем. Плотно пообедав, он уже спал, сунув головку под крыло. Я осторожно уложил малыша за пазуху, поднял отвороты болотных сапог и перенёс гусёнка в большое озеро как можно дальше от берега.
Гуси-гуменники вскочили и тревожно загагакали, но я быстро перешёл на другое место и, используя травяной бугор как прикрытие, лёг на живот и стал смотреть в бинокль.
Гусёнок, услышав родные звуки, устремился вперёд, одна из взрослых птиц поплыла ему навстречу.
Гуменники - осторожные и неприветливые птицы. Они распознают своих гусят по голосу, а чужих прогоняют: вам не место в нашей семье!
Неужели не узнает гусыня гусёнка своего?
Но нет! Я с радостью увидел, что началась церемония приветствия: и взрослый гусь и гусёнок склоняли головы к воде и кланялись друг другу. При этом ещё и мирные, приветливые «вуль-вуль», «вуль-вуль-вуль» положено издавать. Этого я, к сожалению, не слышал. Но видел, как мамаша потёрлась клювом о шею гусёнка, а он подплыл к ней вплотную и стал перебирать клювиком перья на её крыле. Затем гусёнок и гусыня проследовали к месту дислокации всей семьи и там начались аналогичные поклоны и приветствия.
Улыбаясь про себя, потопал я в зимовьё. И рюкзак уже не казался таким тяжёлым, а расстояние до старой доброй избы таким далёким.
Картинки из Интернета.