За вами когда-нибудь гнались врачи? Уверена, что нет – зачем им это надо? В крайнем случае, санитаров пошлют.
А вот мы с мамой от врачей убегали.
Мне было, наверное, года три, но кое-что помню. Положили ребенка в больницу, что-то с животиком. Обследовали, наблюдали, решали, что делать – оперировать, или само пройдет.
Все бы ничего, операция не понадобилась, дело шло к выписке. И когда родители в нетерпении уже ждали в приемном отделении, им объявили, что больница закрывается на карантин. В связи с какой-то опасной эпидемией. Какая разница, мамаша, вот закончится карантин, объявим результаты - подтвердилась инфекция или нет. Когда? Сообщим. Нет, посещения запрещены. Не переживайте, все необходимое ребенок здесь получает.
А ребенок не может никак понять, почему его не забирают домой. В больнице очень одиноко и грустно.
В большой детской палате лежат девочки и мальчики от 3 до 7 лет. Вредный толстый мальчишка отбирает конфеты. Взрослая девочка (наверное, скоро в школу пойдет) над всеми насмехается и подзатыльники раздает.
И рисовать нечем, карандаши свистнули.
И по ночам никак не заснуть, кто-то по коридору шаркает.
И утром будят рано, всем суют подмышку градусники и заставляют пить таблетки.
Очень хочется искупаться, переодеться, заплести косички.
А еще в конце коридора есть страшная комната. Там сидят тети и дяди, и у них изо рта свисают резиновые трубки – у кого совсем короткие, а у некоторых подлиннее. И они стараются проглотить эти ужасные трубки, мучаются, а трубки не глотаются. А меня тоже заставят трубку есть?! Пришла медсестра, отругала, увела в палату. А зачем взрослые ели трубки – не сказала. Хотелось плакать. Это еще что такое? Ну-ка, тихо! Плакс родителям не отдают.
Отдайте меня маме, я не плачу.
Родителям иногда удавалось пробраться к гастроэнтерологическому корпусу со стороны парка, и тогда можно было махать им через окно и даже тихонько поплакать. И мама почему-то тоже плакала, а папа хмурился. А потом их увидел доктор, громко ругался, что родители только нервируют детей.
И тогда мама организовала похищение. Нашла сообщников среди младшего медицинского персонала, они обещали помочь, подставить табуретку, чтобы мама вытащила меня через окошко для передач.
Дальше план был простым: мама меня хватает, и, пока готовится погоня, бежит со мной в дальний угол больничного парка, а там уже ждет папа с мотороллером – и все, нас не догонят. Авантюристы! Разве задумывались о последствиях? Последствия наступят потом, а сейчас надо спасать ребенка.
Папа не успел даже папироску закурить, когда мама пронеслась мимо, прижимая меня к груди. Растерялся, но быстро пришел в себя, завел мотороллер – и за нами. Думаете, догнал? Конечно, только уже дома.
И врачи не догнали, тем более, что бежать за нами, похоже, никто не собирался. Просто после этого меня отказались принимать в садик. Какой вам садик? Вы же карантин не выдержали. А надо было думать, мамаша, когда свое дите похищали из государственного учреждения.
Мама уже в молодости проявляла чудеса предприимчивости. Пройдя все бюрократические круги, все же вернула меня в родную группу. А через год при медосмотре я увидела знакомого сердитого доктора – а-а-а, это та девочка, которую из больницы украли? А заберем-ка мы ее с собой!
Вот ужас!
Приехала в отпуск, вспоминаем опять эту историю. Папа до сих пор не понимает, почему тогда так от нас отстал.
– На чем бы ты меня догнал? Твой пылесос совсем на ладан дышал.
– А как тогда мы на этом пылесосе по Кавказу путешествовали? Нет, это ты, Людка, у нас всегда была комсомолкой, студенткой, спортсменкой. И просто красавицей! Тебя догонишь!
Смеемся. Мы вместе – родители, снова молодые, сильные, здоровые, красивые, бесшабашные. И маленькая девочка.