4. Железный крест. Из cб. Не забывайте нас, правну

Владмир Пантелеев
 "Железный  крест"
(публицистический рассказ)
 Этот рассказ номинирован на премию Писатель года 2014 и премию Наследие 2015, но т.к. я отказался его печатать в дорогущих прозовских сборниках, предложив выслать для каждого члена жюри по экз. моей изданной книги, в которой этот рассказ был напечатан, получил отказ от прозовских руководителей.


                ИЗ  ЧИТАТЕЛЬСКИХ  РЕЦЕНЗИЙ:

                Пожалуй это лучшая и самая сильная вещь
                из прочитанных мною на Прозе
                Диана Никова     25. 07. 2013г.

                Спасибо, Владмир, за рассказ, который
                вполне мог бы номинирован на "Писатель года"
                С Огромным к Вам Уважением!
                Валери Кудряшов    02. 04. 2013г.

               

 

        Я обращаюсь к 13-14летним молодым людям, для которых Великая Отечественная война 1941-1945 г.г. Советского народа с гитлеровской фашистской Германией,  событие, в силу  юного возраста, в вашем сознании столь же далёкое, как для меня осада Трои или Куликовская битва.

        Почти семьдесять лет назад закончилась нашей полной Победой эта самая жесточайшая и кровопролитнейшая в истории человечества война, унёсшая жизни более двадцати пяти миллионов советских людей.

        Да, давно закончилась эта война, но её леденящий ветер долетает порой и до наших дней. В первый раз я ощутил этот холодок на спине, когда молодым и совсем скоро после Победы умер, страдая от болезней, ставших следствием тяжёлых ранений на фронте, мой отец.

        Я снова почувствовал этот холодок, когда в детстве в пионерском лагере увидел двух мальчиков-братьев, родившихся уже после войны, лет девяти-десяти от роду. Одного без ноги, другого без руки и глаза со страшным шрамом на лице, «поигравших» с найденным в лесу фашистским снарядом.

        Много бед принесла война, развязанная фашистами. С её отголосками, с её холодком мы встречались все послевоенные годы. Видим мы их и сегодня.

        То поисковики найдут останки погибших в годы войны солдат, и мы их хороним со всеми воинскими почестями, заставляя вновь и вновь рыдать над  свежими могилами их вдов, сыновей и дочерей, братьев и сестёр, внуков и правнуков.

        То видим, как милиция оцепляет котлован стройки, в котором строители откопали не взорвавшуюся авиабомбу с той войны, и наши доблестные сапёры, а это ваши старшие братья и отцы, находящиеся на службе в армии, рискуя жизнью, обезвреживают её.

        Но кое-кто не хочет замечать эту холодную тень, казалось бы, давно прошедшей войны. Эти люди пытаются поставить и победителей, и побеждённых на одну чашу весов, примирить их, уравновесив другую чашу весов, понятием, что все они – жертвы Второй мировой войны. Тем самым принижаются подвиги людей, победивших фашизм, и обеляются те, кто принёс людям столько горя, что его хватило и до наших дней.

        Всё рассказанное мною ниже свидетельство тому.

        Моя старшая сестра в 1958 году после окончания медицинского института была направлена работать по распределению на три года  врачом в больницу небольшого сельского посёлка в Прибалтике. Меня, школьника, моя мать в течение трёх лет отправляла на время летних каникул к сестре. В первое же лето я быстро подружился с большинством своих сверстников в посёлке, с которыми не только помогал старшим по хозяйству, но и проводил свободное время.

        Как-то, мимо нашего дома, на крыльце которого я сидел с  ребятами, проходил очень обросший мужчина. Лицо его полностью скрывалось  под густой грубо обстриженной бородой, а  слипшиеся давно не мытые волосы с вкраплениями соломы, на которой он, видимо, постоянно спал, свисали до плеч. Нам, мальчишкам, он казался стариком, но было ему  едва лет за тридцать.

       Он иногда появлялся в посёлке, зимой и летом одетый в старую прокопченную шинель без пуговиц. На голове он всегда носил немецкую солдатскую шапку с большим козырьком. Жил этот мужчина в разбитом заброшенном ДОТе, стоявшем на развилке дорог, в паре километров от посёлка.

       Говорили, что он там с самой войны, и, что у него «не все дома». Но он никого не трогал, и людей сторонился. Мальчишки при встрече кричали ему:
       - «Фриц», «фриц», где твой пулемёт?
Кидали в его сторону лежавшие на обочине дороги кусочки щебёнки и ссохшейся глины. А он складывал кисти рук так, как будто, нажимал на гашетку пулемёта. Издавая ртом звуки, напоминающие пулемётные очереди, он в такт им тряс сжатыми руками, как если бы воображаемый пулемёт вибрировал. Дав несколько «очередей», он не зло грозил пацанам указательным пальцем, и, отвернувшись, шел дальше, не обращая больше на них никакого внимания.

      Когда я приехал к сестре на следующее лето, мне рассказали, что в посёлке умерла старуха, которая давала «фрицу» продукты, а через пару месяцев и его нашли мёртвым в его бункере.

      Кем был, на самом деле, этот мужчина и кем приходилась ему умершая старуха, я точно не знаю. Говорили, что старуха – его мать, а он из местных. Будто, немцы перед отступлением насильно забрали его, несовершеннолетнего парня, в армию. Переодели в фашистскую форму и приковали в ДОТе к пулемёту. Там он и «свихнулся», ожидая несколько суток, без воды, сна и пищи появления на развилке дорог колонны советских солдат, в которых и должен начать стрелять первым, чтобы дать себя обнаружить…

     Моим одноклассником и соседом по двору в городе, где я жил зимой с мамой, был еврейский мальчик Ёсик. Он казался болезненно-одутловатым, в круглых очках, с вечно заклеенным пластырем для исправления косоглазия одним глазом. С загипсованной переломанной то одной, то другой рукой. На костылях, с короткими кривыми «кавалерийскими» ногами. Все болезни Ёсика врождённые.

     Его отец и мать познакомились в фашистском концлагере, будучи шестнадцатилетними подростками. Сначала, фашисты брали у них донорскую кровь, а когда они совсем ослабли, их перевели в другие бараки, где проводили над ними медицинские эксперименты. О своём удивительном спасении они не рассказывали, повторяли только, что их освободила Красная армия.

      Иногда Ёська начинал закатывать истерики, кричать, почему он не такой, как все, почему он постоянно болеет? Тогда родители рассказывали ему, как они оказались в концлагере, клеймили за всё фашистов. И вместе с Ёськой громко оплакивали своего первенца – Ёськиного брата, умершего младенцем за полгода до Ёськиного рождения.

       Я помню Ёськин мальчишеский голос полный отчаяния, решимости и ненависти одновременно, сильно грассирующий, громко разносившийся в нашем дворе-колодце:
       - Я выр-расту, я попр-равлюсь! Я пойду в Кр-расную ар-рмию! Я побью всех фашистов!
Размазывая кулаками слёзы по лицу, кричал он.

       После очередного лета, проведённого у сестры, я вернулся в город к концу летних каникул, и в тот же день встретил на лестничной площадке соседскую девочку – длинную худощавую Маринку, выдавившую тихим голосом:
       - Пока ты уезжал на каникулы, Ёсик умер.
Ёсику только исполнилось тринадцать лет. С тех пор миновало почти полвека…

      Ночью собиралась гроза, парило. Сон мой оказался каким-то рваным. Я, то не мог уснуть, ворочался, перебирая в мыслях перипетии прошедшего дня, то, словно, проваливался в бесконечную бездну и медленно плыл над прямой дорогой, уходящей за горизонт, и, где-то, там превращавшейся в точку.

      Вдоль дороги стояли столбы с натянутыми проводами. Проводов этих не меньше двадцати пяти, а может и больше, и каждый из этих проводов скручен из миллиона тоненьких жилок. На столбах прикреплены километровые указатели, почему-то указывающие послевоенные годы.

      На вершине каждого двадцатого столба, опираясь на фарфоровые чашечки, к которым крепились провода, размещались развесистые гнёзда аистов, только вместо птиц в них, почему-то, сидели младенцы, но какие-то бестелесные, эфирные.

      Перед глазами проплыло обросшее лицо «фрица», нажимающего на гашетку пулемёта. И я увидел ту, единожды выстрелянную пулю с той далёкой войны, всё ещё и сейчас, летящую от одного гнезда к другому.

      Я видел, как эта пуля вкручивалась в очередное гнездо с младенцем, разбрасывая в стороны сломанные хворостинки, вырванные из гнезда. Я видел младенцев, которые перед тем как исчезнуть, испариться, успевали выкрикнуть Ёськиным голосом:
      - Я – сын, я – внук, я – правнук…   А пуля продолжала лететь от одного гнезда к другому всё дальше, туда, где в бесконечной точке исчезала дорога.

      Потом я увидел какого-то незнакомого угловатого восемнадцатилетнего парня в солдатской гимнастёрке с петлицами, лежащего на бруствере окопа с простреленной навылет грудью, не успевшего ещё ни разу полюбить, и уже не узнавшего, как взошло солнце 22 июня одна тысяча девятьсот сорок первого года…

     Когда я открыл глаза, ночное видение не исчезло. Было полное ощущение реальности. Казалось, стоит посмотреть в окно, и я снова окажусь на этой дороге. Однако, сознание постепенно возвращалось ко мне. Да, нет же, это всего лишь сон! Нет никакой дороги, вот же он, до боли знакомый вид из окна.

     Лишь не давала покоя мысль: Кто? Как? Нашел на самых далёких «запылённых тропинках» моей памяти этого «фрица», которого я, то, и видел всего раза два, мельком. Бедного одноклассника Ёську, царство ему небесное, умершего почти полвека назад. Что заставило меня, уже старика, увидеть этих не родившихся младенцев, вспомнить о таких далёких событиях моего детства. Неужели этот вчерашний телесюжет?
      
     …средняя полоса России, деревенька с покосившимися и заколоченными избами. Три беззубые старухи, что-то шамкающие друг другу на ухо, сидя на завалинке. Лежащие в придорожной пыли обленившиеся от сна и постоянной тишины старые псы.

     Овраг, в низовьях которого у речушки небольшое кладбище немецких солдат, с подлатанным и подкрашенным заборчиком, скошенной травой и новым (!) филигранной ковки железным крестом, добротно сработанным единственным на всю деревню мужиком – старым кузнецом, Еремеем, вытаскивающим перед телекамерой из кармана своего обтрёпанного пиджака замусоленный листок заключённого с ним самим главой районной администрации «Трудового договора», снятого оператором крупным планом, чтобы можно было прочесть:

     «Заказчик» по предъявлению «Исполнителем» акта о завершении работ, выплачивает «Исполнителю», согласно утверждённой сметы и настоящего «Трудового договора» - 5000 (пять тысяч) рублей из кассы районной администрации с отнесением вышеуказанной суммы на издержки по статье: «На благоустройство территории района».

     Откуда и был родом тот восемнадцатилетний угловатый солдатик, так и не успевший ни разу полюбить, и навсегда оставшийся, в теперь уже таком далёком, одна тысяча девятьсот сорок первом году.

P.S. – Получите, господа фашисты, «Железный крест» - высшую награду гитлеровского фашистского вермахта. Из рук нашей администрации. За разорённые и до сих пор обезлюженные сёла России. Мы, ведь, люди русские, хлебосольные и не злопамятные…


Букулты                2007 год            Владмир  Пантелеев


  Cборник "Не забывайте нас, правнуки!"

                В настоящий сборник вошли написанные мною для детей и юношества рассказы о войне: "Чёрные глаза", "Василёк", "Серебряный подстаканник", "Железный крест", "Отец чемпиона", которые Вы найдёте на моей страничке.

                Первые три рассказа написаны по воспоминаниям моего отца Пантелеева Семёна Михайловича, участника ВОВ с первого до последнего дня. С героем рассказа "Отец чемпиона", Алексеем Марковичем Музыченко, меня связывала более чем десятилетняя дружба. Рассказ "Железный крест" написан по моим воспоминаниям послевоенного детства.

                Так как я указываю имена и фамилии реальных участников описываемых событий, происходивших в реальности, считаю, что имею право назвать свои рассказы МЕМУАРАМИ.

                Почему я адресовал свои рассказы о войне именно  подросткам?

                Например, что мы видим сейчас о войне на экране? Некоторые  молодые режиссёры  пытаются показать правду о В.О.В., но они полностью зависят от продюсеров,  экономящих деньги на квалифицированных военных консультантах, в результате вместо исторической ПРАВДЫ мы видим "ляп" на "ляпе", а малочитающая современная молодёжь принимает увиденное за "чистую монету".

                Например, в одном из фильмов молодой режиссёр снимает крупным планом группу советских военнопленных, освобождённых после двух лет пребывания в фашистских лагерях смерти, с отъетыми харями, словно у бандюганов девяностых, а молодые исполнительницы девушек-фронтовичек в этом фильме своим поведением, одеждой, причёсками больше напоминают "ночных бабочек" с Тверской.

                Если режиссёра можно отнести к «старшим внукам», то молодых героинь фильма, уж точно, к  «правнучкам» показанных исторических персонажей. Для вышеупомянутых создателей фильма события Великой отечественной войны столь же далеки, как для меня и для Вас Троянская война, если, конечно, Вы не историк в данной области. Скажем честно, а что мы знаем о Троянской войне? Думаю, ровно столько же, сколько наши внуки и правнуки о Великой отечественной войне.
 
                Так сложились обстоятельства, что я пять последних трудовых лет перед выходом на пенсию работал учителем в школе. И  беру на себя смелость сказать, что поколение ПРАВНУКОВ (героев Великой отечественной) знает об истории этой войны лишь «обрывки из отрывков», причём, из самой плохой её интерпретации.  Из проведённых мною лично опросов учеников 5-7 классов (за пять лет около 300 учащихся) выяснилось, что более 80% опрошенных с полной уверенностью не могут назвать даже имена и отчества своих прадедушек и прабабушек. Рассказать, чем прадеды и прабабки занимались в годы войны, кто из них воевал, в каких войсках и звании или был в партизанах, кто из них погиб или умер в годы войны и в каком возрасте.
 
                Актёры и режиссёр ведут себя  "по понятиям" и морали сегодняшнего дня, а не военных лет. Поэтому так выглядят и «фронтовички»,   и  «сытая» массовка, изображающая измождённых военнопленных, потому что это НЕСООТВЕТСТВИЕ им просто не могло прийти в голову.
 
                Но это  вина не режиссёра и актрис, не юных школьников, а  это результат донесённой до их сознания, двумя послевоенными поколениями, НАРОДНОЙ памяти о войне. Как много мелочей «рассыпали» из «кошелька памяти» эти два поколения (сыновей и внуков участников войны) по дороге к их правнукам.

                Конечно, мертвых не вернуть, новое взрослое поколение не переделать. Но, чтобы говорить ПРАВДУ о войне, нужно сохранить каждое слово её КАЖДОГО участника или хотя бы воспоминания тех, кто жил и общался с этими людьми. Это долг каждого из нас. Это и мой долг. Нельзя допустить, чтобы поколение правнуков НЕ ЗНАЛО даже имён своих прадедов-героев. Поэтому ПРАВДУ О ВОЙНЕ, УСЛЫШАННУЮ от её участников, я писал, и буду писать для детей, для будущих поколений.

                Откройте, пожалуйста, мой сборник "Не забывайте нас, правнуки!", в котором найдёте пять рассказов: "Чёрные глаза", "Василёк", "Серебряный подстаканник", "Железный крест", "Отец чемпиона". Прочтите их вместе со своими детьми, внуками или даже правнуками. Этим Вы внесёте свою лепту в нравственное и патриотическое воспитание молодёжи. Если Вы хотя бы немного, в глубине души, патриот России, если Вы уже прочувствовали своим сердцем, что принесла эта война нашему народу, эти рассказы не оставят Вас равнодушными. С Глубочайшим Уважением к каждому, кто это сделает. Не пожалеете.

                2012 год                Владмир Пантелеев