Нина вздрогнула и сразу проснулась. Три утра. Опять приснилось, как вместе с якорем падает с качающегося носа моторки в холодную воду реки…
Сразу подумала: "Наверное, Юлька приедет сегодня или завтра".
***
"На выходные - к родителям. Только не электричкой: опять долго, нудно, жёстко. И раздумывать нечего - автобусом.
Всего несколько часов – и я на месте", - Юлька очень любила путешествие домой в мягком просторном кресле, почти как в самолёте. Ей нравилось прислониться горячим лбом к холодному оконному стеклу, почувствовать трясущийся организм автобуса и наблюдать, как мелькают деревья и разноцветные автомобили. Это успокаивало – в душе всё раскладывалось на свои места.
« Только не прислоняйся в автобусе к стеклу лбом, как любишь, - мало ли что!» - всегда предупреждала мама, или Нина Прекрасная, как называли её между собой и родные, и близкие.
Мама у Юльки и впрямь хороша, словно древнегреческая Елена, хотя возраст давно перешагнул черту «бальзаковского». Она и сейчас стройная, с царской осанкой. С копной вьющихся от природы тёмно-русых волос, которые обрамляют красивое бледное лицо с тонкими чертами. А голос какой! Такой - только у оперных див, а Нина Прекрасная не пела, а работала старшим экономистом. Юлька тоже выбрала такую профессию.
Как же мать и дочь были похожи и характером, и голосом, и лицом. Даже кудряшками-спиральками, только у Юльки они рассыпались белым золотом.
***
Нина знала, что, если ей снится якорь, предстоит решать семейные проблемы. Это было проверено временем.
Августовский день из детства, когда она чуть не утонула в волнах-беляках грозовой реки, снился, всегда предвещая что-то или предостерегая…
«Засну ли теперь?» - Нина нежно поцеловала плечо мужа и осторожно укрыла его одеялом. Анатолий всегда после чая с мёдом засыпал быстро. У неё так не
получалось. Закроет глаза – тысяча мыслей со скоростью света пронесётся в голове. А потом все прожитые годы - яркими фильмами, как в панорамном кинотеатре.
Сальвадор Дали отдыхает перед сюрреализмом её подсознания… Часто утром Нине казалось, что и не спала вовсе, зато кино цветное во сне как на яву видела.
Вот и сейчас её знобит от ощущения холодной воды, от тяжести якоря, который боялась когда-то в реальности выпустить из рук… Спать уже не хотелось – память уносила в другое время, в другое пространство, где родилась, где и сейчас живут её родители, где живёт-течёт любимая река. Нина называла её, как отец, Красавушкой.
С детства она любила вставать раньше всех. Бежала к реке, радовалась, что все восходы, да и закаты первая встречает. Ей казалось, что до солнца можно дотянуться рукой, скользнуть по его малиновому свету и облизать пальцы, как от малинового варенья.
А потом вдохнуть пар, поднимающийся с реки, – как же это вкусно!
Только родители всегда волновались, вставали вслед за дочерью, хотя знали: река её не обидит…
Родилась Нина в маленьком городке на берегу большой красивой реки. В семье было шесть детей: пять девочек и один мальчик. Отец работал на заводе, рыбачил. Сильный.
Мама вела большое хозяйство. Отец всегда ей помогал во всём и детей к этому приучал. Жили мирно, тепло. И сейчас все дружат, помогают друг другу. Любят и уважают родителей.
«Надо подниматься: всё равно не усну», - решила Нина.
Встала опять рано. За окном - летний зреющий золотом рассвет обещал солнечную субботу.
* * *
"Люблю вас, мои берёзки и ели, приветствую... Здорово, что я смогла перед отъездом побывать у деда с бабушкой. Так хорошо, что они совсем рядом и с мамой, и с Нижним. Какие старики у нас славные , добрые, мудрые. И про Димку с Олегом всё правильно поняли…"
Бабушка вручила внучке целую сумку гостинцев. Дед примчал до вокзала на своей старенькой, но ладненькой «копейке». "Да, он ещё хоть куда, молодцом! Классный!"- Юлька улыбнулась, вспоминая, как дед наставлял её в дорогу. - Скорей бы к маме, к папе! Как же я соскучилась!»
* * *
Сон с якорем не давал Нине покоя. Она чистила к ужину оттаявшую рыбу, которую так любила дочь. Вспоминала, как неделю назад была в гостях у родителей, как вдвоём с отцом на Красавушке удили.
- Нина, а помнишь наш якорь-то со старой моторки? Помнишь, знаю. И не забудешь всю жизнь! Сколько годков прошло, а мы с матерью всё его вспоминаем. Поругивает она меня, что не углядел тогда за тобой, - переживал отец.
Конечно, Нина помнила, как далёким августовским днём, в детстве, они с отцом на моторной лодке попали в грозу, как уже до причала совсем чуть-чуть осталось, как мама с братом на берегу махали руками, кричали что-то. Ливень как стальной занавес, волны на реке огромные, с белыми гребнями. Мама называла их беляками. Сразу сильно потемнело, стало страшно. Так захотелось быстрей к берегу причалить. Вот и схватила Нина верёвку с якорем, пыталась помочь. Когда отец просил отдать, размахивая, бросила его в реку, но вместе с якорем упала сама. Отец – в воду, за ней. Выплыла. На берегу мама плачет, читает молитвы, брат - Нину в охапку и домой.
Жили почти у реки. Дома и от сестёр досталось за любовь к рыбной ловле, и от отца за самовольную помощь, и от брата, который больше всех перепугался… Только мама молча гладила младшенькую по спине, читая шёпотом молитву.
- Не забуду и тот якорь, и тот день. Знаешь, пап, как мне страшно было. Думала тогда, что не выплыву – выплыла. Отпустила верёвку, и сразу вверх потянуло. Словно сила какая-то неведомая меня за волосы тащила. А ты рядом. Думала, что потом буду бояться Красавушку, а полюбила ещё больше. И якоря теперь всех видов люблю. Есть в них что-то необычное, даже магическое, когда они под водой на дно реки опускаются, - у Нины выступили слёзы.
- Якорь, дочка, – это дело важное. Заштормило – бросил его на дно, и не унесёт тебя никуда, словно корнями в землю врастаешь.
- Придумать бы ещё такой якорь, который в сердце бросить можно, когда там штормит. Вообще-то его и не надо придумывать, потому что он есть у каждого. Только не все мы
таким якорем пользоваться можем. Мудрости иногда не хватает, - вздохнула Нина.
- Это верно заметила. Дочь, вижу, ты и сейчас, как в детстве, любишь к реке
одна бегать и на рассвете, и на закате. Где же такой горизонт можно увидеть?! Я тоже, когда стою перед Красавушкой, кажется, что всё только моё – и небо, и река, и горизонт.
- А я думала, что это лишь я ощущаю, - Нина улыбнулась отцу.
- Всё любуешься теплоходами, их огнями, слушаешь громкую музыку, на небо смотришь? Только музыка другая стала, совсем не душевная, - отец махнул отчаянно рукой.
- Да, папа. Смотрю на Красавушку и удивляюсь, как она каждую свою лодочку баюкает, любит каждый свой кораблик, теплоходик, - говорила Нина, прижавшись к тёплому отцовскому плечу, как в детстве.
- Любит, очень любит, дочь. Ты права. Ещё твой покойный дед говорил, что река – это жизнь. Всякая она: спокойная, счастливая, когда штиль. С трудностями, когда штормит, когда волны нежданно-негаданно могут и беду принести. А каждая лодочка, каждый кораблик, теплоходик – это дом, где разные люди живут.
- А якорь – это символ надёжности, непоколебимости, чтобы дом с людьми в Реке Жизни не утонул? Эх, папка, ты у меня философ. Мама наша как-то спокойнее на этот счёт. Она прекрасными молитвами всё объяснит и всех спасёт. Я хоть и сама взрослая мама, а таких удивительных молитв не знаю. Обещаю: выучу! – лицо Нины засветилось.
-Да, у каждого из нас своя судьба в Реке Жизни. Свой дом, куда и счастье, и горе приходят.
Только знать надо, куда якорь бросать, - проговорил отец с грустью в голосе.
Нина любила слушать отца, помнила каждое его слово о Красавушке.
* * *
Юлька оторвала охладившийся лоб от оконного стекла, откинула спинку кресла. Теперь удобно. Закрыла глаза: « Мамочка про Димку и Олега всё знает. А вот как отцу всё рассказать. Это для Таньки, подруги моей закадычной, такая ситуация просто «ржачная». Обсмеялась она, видите ли. А папка – человек серьёзный и категоричный. Как я ему скажу, что люблю сразу двоих, что оба классные, что они друзья, что трудно сделать выбор? Кто: Димка или Олег?»
Раздумывая над своими вопросами, Юлька резко выпрямила спину, нащупала мобильник: «Мам, привет! Это я. Уже в пути. Ждите.» Опять срослась со спинкой кресла и вдруг вспомнила недавно прочитанные слова Мишеля Уэльбека:
« Жить без чтения опасно: человек вынужден окунаться в реальность, а это рискованно».
«Боже мой, как же ты прав, дорогой Мишель. Только сейчас мне бы "Кулинарная книга"
Даши Донцовой не помешала», - разволновалась Юлька.
* * *
"Дочка скоро будет дома",- после её звонка Нина поняла, что сон про якорь в руку. Она знала всю историю с Димкой и Олегом. Ждала, что с ними всё как-то утрясётся само собой. А парни оба свататься надумали. «Конечно, Юлька должна всё отцу сама объяснить. Боже мой, надо же, как судьба свои узоры вяжет, - размышляла Нина, - как всё повторяется».
Когда-то и ей пришлось делать выбор между Анатолием, отцом Юльки, и Борисом, другом детства. Только Нине всё чаще кажется, что судьбе самой пришлось выбирать.
* * *
Бориса из всех мальчишек Нина выделяла со школьных лет, когда она ещё свято чтила все законы РАНТа.
РАНТ - это Рая + Антонина + Нина + Тамара. Четыре самые красивые девочки в школе, подружки, отличницы. Они были известны своей верной дружбой, острым умом и абсолютной бескорыстностью. Это именно они помогли Борьке ещё в младших классах исправить пять двоек за четверть, а он стал их верным рыцарем. В старших классах он был лучшим учеником школы. А вот сердце своё он хотел отдать только Нине. Подруги РАНТа вовсе были не против.
Нине всегда нравился Борис своей аккуратностью, элегантностью и совсем не ученическим интеллектом. В годы долгой дружбы-любви он ей казался самым надёжным на свете человеком, в котором она была уверена, как в себе.
* * *
Юльку мучил гамлетовский вопрос «быть или не быть» ей невестой? И Димка, и Олег учились вместе с ней на одном курсе экономического университета в Нижнем. Дружили со школьных лет. Оба познакомились с Юлькой, а она влюбилась сразу в обоих. Никто из них никогда не выяснял отношений, ничего не доказывал. Сразу решили, что их подруга сама сделает выбор. Парни обещали, что приедут оба свататься, не шутили. Вот и торопилась Юлька в отчий дом за советом.
* * *
Нина поступила учиться в экономический университет в Нижнем Новгороде - это ближе к дому. Борис – в военное училище в Харькове. Ему хотелось стать военным инженером, заниматься электроникой.
Ну и чудо чудесное был Борис… Часто они вместе приезжали в свой городок на каникулы.
По вечерам, как всегда, - встреча у реки. Иногда брали на берегу лодку и катались по Красавушке.
В последнем их долгом плавании по реке Борис, слушая Нину, вдруг бросил вёсла.
- Как же мне хочется тебя поцеловать.
- А чего же не целуешь? Боишься? – дерзко спросила Нина.
- Да, боюсь. Знаю, какая ты. Вдруг в реку прыгнешь – поминай как звали. А если утонешь? Вон как далеко отплыли.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ну как можно быть неуверенной в человеке, который дотронуться боялся, жестом грубым не хотел обидеть.
Борис занимался волейболом. Из всех спортивных поездок на межвузовские соревнования он привозил подарки, конфеты и отсылал своей сладкоежке. Знал, что Нине не так легко себе что-то купить, ведь семья-то её была многодетная. Борис всегда был очень внимательным. Да и Нина придумывала, чем отблагодарить.
* * *
Нина ждала дочь, а мужа отправила за тортом: печь самой не хотелось. « Что же там Юлька выдумала? Неужели парням голову морочит? Так ли уж трудно выбрать? Господи, что это я? Сама-то о чём думала, когда надо было выбор сделать?» - переживала Нина.
Она села в зале за стол, поставила локти и устало уронила лицо в маленькие ладони. Хотелось закрыться от света. Внутри проснулось что-то, щекочущее, колющее странной болью. Её мама сказала бы просто: «Засвербело». Это «что-то» в Нине жило всегда, поднималось из её глубин порой даже не болью, а инородным телом, которое мешало дышать, видеть, двигаться. Это проявлялось и тогда, когда сон опускал её в холодную воду реки, играющую беляками.
Лето в этом году было ничуть не холодное, а Нину знобило, как во сне. Вспомнилось, как долго Борис не писал ей перед производственной практикой, где она и познакомилась с Анатолием, отцом Юльки.
Как начальник финансового отдела, он курировал работу трёх практиканток, в числе которых была и Нина. Это сейчас у мужа немного виски серебрятся, а тогда перед
будущими экономистами предстал черноглазый, с тёмной шевелюрой, статный молодой мужчина. Немногословный, он был загадкой для женщин. Засматривались не него все.
Потом девчонки говорили Нине, что Анатолий Васильевич с неё глаз не сводит. На всех мероприятиях танцевать приглашал только её, всегда провожал до общежития. Умел сделать на праздники всем изящные подарки, выбранные с осторожностью. Боялся, что Нина не примет, ведь она сказала, что есть Борис. Анатолий не верил.
* * *
Нина пересела в кресло. Её внутреннее «что-то» вдруг превратилось в ком тревоги, который не давал покоя. Ей ничего сегодня не хотелось делать, даже любимые штрудели для мужа, хотя обещала к приезду дочери вместе с рыбой приготовить. Глаза смотрели в память…
* * *
Борис долго не писал, а весной, перед последней сессией и защитой диплома, неожиданно, без предупреждения, приехал.
Было воскресенье. В комнате общежития Нина с девчонками наводила порядок. Стук в дверь – открыли, а на пороге - Борис с огромным букетом пионов, которые потом всю неделю бередили душу своим сладким ароматом. Нина переоделась, и пошли на улицу.
- Прости, что не писал, - начал как-то неловко и осторожно Борис. – Так уж вышло. Нина, я сон жуткий видел. Будто приезжаю к тебе в общежитие, а мне: «Беги в ЗАГС, она – там». Я - во Дворец бракосочетания, а ты уже по лестнице в белом платье с женихом спускаешься. Решил: на самолёте - сразу к тебе.
Борис описал жениха. Это был точный портрет Анатолия - Нина улыбнулась.
- Я замуж не выходила, - ответила холодно Нина, - хотя друзья на практики у меня появились, которые с Восьмым марта меня поздравить не забыли, как некоторые.
Они помирились, рассказывая друг другу о занятости, о практике, о работе с дипломным проектом.
На следующий вечер, собираясь провожать Бориса в Харьков, подходя к столу вахтёра, Нина увидела и Бориса, и Анатолия. Она не знала, о чём они говорили. Увидела, как двое серьёзных красивых мужчин пожали друг другу руки и Анатолий пошёл к выходу. Было заметно, что уходить ему не хотелось. У Нины сжалось сердце...
Она поняла: остаётся с Борисом. А он, увидев её, крепко обнял, словно в последний раз, взял на руки и закружил, закружил, закружил…
Борис уехал, но больше и не писал, и не приезжал. Нина защитила диплом, осталась в Нижнем Новгороде, работала в той же фирме, где и Анатолий, но в другом отделе. Про Бориса ничего не знала.
* * *
На новогодние праздники Нина, как всегда, поехала к родителям. Они про Бориса тоже ничего не знали. Его родители переехали к нему в Харьков.
Утром она шла в магазин, на другой стороне улицы увидела знакомую фигуру. Бросило в жар – это был Борис. Встретились взглядами – он отвернулся, не подошёл.
Вечером в ДК собирался почти весь класс Нины. РАНТ – в полном сборе. На дискотеке все сто лет не были. Обнимались, болтали не умолкая.
Борис тоже пришёл. Она знала, что придёт, ждала этого. Он пригласил Нину на танец.
Ноги у Бориса заплетались, хотя всегда танцевал лучше всех мальчишек в школе.
Танец не клеился у обоих.
- Прости, что опять долго не писал, - вяло проговорил Борис.
- Ну да, опять так вышло. А ты ведь мне не муж, не волнуйся так сильно, - Нина поняла, что пред ней стоял совсем другой Борис. С другим голосом, другими жестами, даже с другим запахом волос. Нина направилась к выходу.
- Я провожу тебя, - настойчиво произнёс Борис, догоняя.
- Не надо, не стоит. Все будут думать, что мы, как прежде, жених и невеста, - Нина вопросительно и смело посмотрела на Бориса - он глаза опустил. Её мучила неопределённость.
И всё-таки Борис её проводил в последний раз, рассказав, как два года назад, после спортивных соревнований по волейболу укутал замерзшую подругу однокурсника в свои вещи… Ну а потом её родители буквально помогли, чтобы они всегда были вместе…
Сердце Нины стало каким-то деревянным, словно не стучало, не жило, никогда не болело, будто его вообще не было. Пустота.
- Буду жалеть всегда. Буду завидовать твоему мужу всегда. А жить на два лагеря не могу и не хочу. Письма и фото не отдам,- заявил Борис.
- Прощай, всё, - Нина еле выговорила эти два слова и побежала домой.
С фосфорного неба стали падать снежинки, огромные, пушистые, белые-пребелые. Щедрый декабрь сыпал на землю белую радость - впереди новогодняя ночь, исполнение желаний, новая жизнь. И новое счастье?
* * *
После разговора с Борисом на улице Нина заболела. Вернулась на работу в Новгород на неделю позже и с осипшим голосом.
Во время перерыва к ней подошёл Анатолий, осторожно взял руку в свои крепкие ладони.
- Как здоровье? Как дома? Как любовь?- спросил улыбаясь.
- Любовь? А любовь умерла, - почти прошептала Нина.
- Тебя не было целую вечность. Я не могу без тебя, - Анатолий светился надеждой.
Он осторожно притянул Нину к себе поближе, обнял тепло и нежно…
* * *
Была добрая, весёлая свадьба. Переезд в другой город, где жили родители Анатолия.
Он получил назначение в солидную организацию. Нина работала в другом месте. Родилась Юлька.
Нина счастлива, любит мужа. Он - её. Есть верное плечо, которое она всегда укроет ночью и поцелует. Есть человек, который спасёт её в любой шторм на реке и на суше. Ещё есть сон про якорь…
* * *
Юльке стало жарко – она опять прислонила лоб к стеклу, вспомнила, что мама обещала рассказать ей, как с папой поженились. А раньше об этом никогда не рассказывала.
« Приеду, все вместе вкусно поужинаем, наобнимаемся с родителями. Потом заведу маму к себе в комнату и она мне всё расскажет, как я ей про Димку с Олегом», - Юлька уже ощущала аромат запеченной рыбы и штруделей.
Автобус медленно летел в кювет, уступая дорогу какой-то шальной маршрутке…
* * *
Живы остались все – переломы и сотрясение мозга получили многие. Получила травмы и Юлька. Из больницы не отпускали. Анатолий и Нина дежурили в больнице по очереди. Через день приехал Димка, сразу включился в их расписание. Нина заметила, что у него такой же тёмный вихрастый чуб, как у мужа. Каждый день Димка приносил Юльке по одной белой розе – их в вазе было уже семь.
Олег прислал СМСку, что приехать пока не может…
* * *
« Ведь говорила мне мама, чтоб не прислонялась к оконному стеклу!»