Минус компьютерный фактор

Дмитрий Алексеевич Ильин
 "Колхоз - дело добровольное" ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/06/13/1474
 ЧИТАТЬ "Минус компьютерный фактор" ПО ГЛАВАМ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/04/150
 Жанр: Фантастический фарс
¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤
 Произошла компьютерная диверсия
 мирового масштаба.  Для решения
 проблемы,  службой безопасности,
 под шантажом неприятностей,
 привлечена четвёрка молодых
 авантюристов.

 ¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤
1               
               
 Он шёл и,  весело посвистывая,
 уморительно шлёпал губами в попытке напеть
 один из популярных мотивчиков из
 дешёвеньких шлягеров,  которыми была
 наводнена Россия.

 Странно,  но факт,  что талантливых людей
 нередко тянет к искусству не несущему ничего
 серьёзного.  Возможно они так снимают
 напряжение с загруженного интеллекта и
 открывают некий клапан,  стравливающий
 давление.

 Что есть,  того не отнимешь:  «рядовой»
 питерской школы Владимир Владимирович
 Балуев,  а проще  —  Вовка Буёк из
 девятого «Б»,  мог смело причислить себя к
 одарённым людям.

 «Буёк»,  заметим,  не «Буй»  —  без
 нажима.  Его так с ласковой иронией
 прозвали за подходящую под прозвище стать:
 невысокий,  без острых угловатостей в
 фигуре,  весь плавно сглаженный и
 округленный,  что даже брови,  придавая
 мальчишечьему лицу простодушное,
 улыбчивое выражение,  частенько
 выручавшее в трудных ситуациях,  ровно
 взлетали вверх,  так что сложи их вместе  —
  и получился бы правильный овал.

 При построении на уроке физкультуры Вовка
 вставал в конце шеренги ребят.  Из-за того,
 что он постоянно опаздывал,  класс
 привычно ждал нерадивого школьника.
 Физрук,  естественно,  злился,  но в сотый
 раз пообещав вывернуть Балуева наизнанку и 
 видя выражение его глаз с виноватой
 улыбкой на лице,  махал ему рукой.
 Одноклассники Балуева привыкли уже
 понимать этот жест как старт к началу
 разминочной пробежки.

 Все относились к нему хорошо.  Не
 третировали за полноту и маленький рост,
 как обычно это бывает,  и даже самые
 хулиганистые ученики в школе не
 подкалывали за его внешность.  И Вовка сам
 старался не выделяться.  Просили  —
 помогал,  нет  —  оставался в стороне.

 Единственной его страстью был компьютер.
 В любую свободную минуту Вовка самым
 быстрым шагом направлялся в компьютерный
 класс.  Каждому,  кто заглядывал ему через
 плечо и видел на мониторе непонятное
 сплетение разноцветных проводов,  что
 тянулись к опять же непонятным символам,
 и спрашивал,  что это за игра,  в ответ он

¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤
2

 пожимал плечами и прикольно вытягивал
 вперёд губы.  На это порой товарищи-
 однокашники реагировали со смехом,
 крутили у виска и отстранялись,  не разделяя
 буевского увлечения.

 Педагог по информатике при обновлении
 компьютерного класса на агрегаты более
 соответствующие современности  —  «не ахти
 какие суперы,  но всё же помощней
 машинки»,  отозвался на молчаливую
 просьбу Вовки,  а попросту сжалился и,
 сдавая списанную технику,  приписал в акте,
 что один компьютер имел механические
 повреждения ещё задолго до приобретения
 новых,  и был отдан в ремонт.

 Преподаватель прекрасно знал,  как долго
 можно ждать выполнения этого ремонта.
 Так и случилось  —  со временем о подарке
 забыли.  Счастливый обладатель компа
 потащился домой устанавливать его на
 кухонном столе,  где вынужден был обитать
 из-за пьяных оргий в комнате.  Отец,
 выползший на кухню за очередной порцией
 воды для разбавки спиртосодержащего
 стеклоочистителя,  увидел новый предмет.
 Его мутные глаза загорелись хищным
 блеском,  что не ускользнуло от внимания
 сына,  и Вовка утащил технику к соседке
 Владе Степановне  —  от греха подальше.
 Пропьёт ведь алкаш,  глазом не моргнув.

 Но сиднем сидеть в компьютерном классе
 Владимир не перестал. Не имея возможности
 позволить себе торчать в платном Интернете,
 «зависал» в школе,  чтобы копаться в
 интересующей его информации,  скачивать
 её на дискетку и загружать ею свой
 компьютер до основания.

 Засиживался Балуев за клавишами и мышкой
 до тех пор,  пока его не выгонял сторож.

 —  К урокам хоть готовишься?

 —  Готовлюсь!  —  буркал Вовка и нехотя
 вылезал из-за компьютера.

 —  Когда же ты спишь?  —  удивлялся
 сторож.

 Вовка пожимал плечами и плёлся на выход.

 —  Кадр ты,  Балуев!  —  констатировал
 своё сторож и добавлял:  —  Может из тебя
 Майкасовт и получится.

 —  Майкрософт,  Захарыч!  —  привычно
 поправлял старика Вовка.

 —  Суть дела не меняет.  Главное,  ты меня
 понял,  —  незлобливо приговаривал сторож
 Захарыч.  —  Иди домой,  родители небось
 заждались.

Никто не знал,  что его родителям миллион
раз наплевать было,  явится Вовка домой
или нет…  Их волновала,  главным образом,
алкогольная продукция,  которую можно
купить покрепче и подешевле,  —  чтоб,
выпив ее,  рубило с ног и на утро осталось
ещё чем бы опохмелиться.  …Никто не знал,
потому что Вовка никому ничего и не сказал
бы.


 Как стыдно было мальчику,  когда пришёл в
 первый класс на первый звонок с полевыми
 цветами,  поддерживая больную бабушку под
 руку, а вокруг гудели восторженные родители
 и щёлкали фотоаппаратами своих не менее
 счастливых отпрысков с роскошными букетами
 в руках.

 На вопросы учительницы отвечал враньём,
 что его родители трудятся в далёкой тайге на
 благо Родины.  Классная руководительница
 смотрела на его розовощёкое добродушно-
 удивлённое лицо и верила.  Да,  и как не
 поверить:  щёчки пухленькие,  с нежным
 оттенком,  глаза улыбающиеся.  Сразу видно
 —  доволен жизнью человек!  Никто в
 принципе не думал,  что Вовкино лицо не
 меняет своего вида,  даже когда он,  болея,
 лежит с высокой температурой,  а
 симпатичная пухлость  —  результат
 неправильного обмена веществ и плохого
 питания.  И кто знает,  не голодай
 частенько,  как бы Вовка выглядел?
 Вынужденная профилактическая голодовка
 помогала:  не зря сказано,  не было бы
 счастья…  правда,  вряд ли бы кто
 согласился на такую помощь.

 А на самом деле Вовкины родители парились
 четвёртые сутки из пятнадцати в вытрезвителе
 на Синопской набережной.  Заранее начали
 отмечать переход их сына нового рубежа
 взросления.

 Брёл Вовка после школы домой,  вспоминая
 о былых скудных бабушкиных пенсионных
 гостинцах и глотая слюну.  До самой смерти
 в доме для престарелых  (куда она
 перебралась по собственному желанию  —
 подальше от сына алкаша)  бабуля оставляла
 половину от завтраков,  обедов и ужинов,
 приберегая для внука.  В вечер празднования
 вовкиного десятилетия она тихо умерла,
 заснув навсегда после любимого сериала,
 и он лишился последней опоры в жестоком
 мире,  где основные принципы выживания
 сродни законам выживания человеческих
 племён в эпоху каменного века: не съешь ты
 — съедят тебя.

 Спасла Вовку от клыков голодной смерти
 одинокая соседка по лестничной площадке.
 В молодости,  узнавая о её бесплодии,
 мужики бросали женщину,  что в итоге
 вырастило в ней комплекс отчуждения.
 Сволочи какие-то попадались кроткой
 девахе.  Не закройся она в себе,  может и
 встретила бы хорошего человека, и
 усыновили бы ребёночка из детского дома,
 или чего другое скумекали,  а так  —
 дожила до седых волос в одиночестве,  без
 родственной души.

 После бабушкиной смерти,  мальчику
 пришлось подолгу находиться на улице и
 чаще сидеть возле дома,  где соседка
 впервые на лавочке у парадной по-
 настоящему пригляделась к нему.  Распознала
 она за маской добродушия и спокойной
 весёлости тяжёлый груз печали,  так схожий
 с её собственным.

 Они создали совместный мирок
 неприкасаемых.  Тихо разговаривали в
 маленькой кухоньке о том,  о сём,
 отогревали друг дружку не высказываемым
 вслух пониманием.

 Влада Степановна смотрела на Вовку,
 вздыхала и жалела непутёвую судьбинушку
 парнишки, но ничего не могла посоветовать.
 Просто не знала.  Только её молчаливый
 взгляд говорил:  «Посмотри на меня.
 Попробуй и ты как-нибудь вывернуться».

 Вовку же донимали глобальные мысли.  Не
 давал покоя вопрос,  где тот пресловутый
 человеческий фактор,  о котором трещат по
 радио и телевизору разодетые сытые "тётки и
 дядьки"?  Люди разбились на отдельные
 ячейки в основном по признакам
 семейственности.  Эти маленькие
 подразделения человечества ещё могли
 претендовать на чувственную,  невидимую,
 без показушной надобности подчёркивания
 перед посторонними,  связь,  горящую
 внутри,  со взаимным обменом тепла.
 Брешут,  говоря про одностороннюю любовь. 
 Если костёр не поддерживать  —  потухнет.
 Человек  —  не кучка дров,  но плесни ему
 в душу слишком много горючки  —  и
 опалится всё нутро.

 Что надо сделать для исчезновения
 равнодушия к окружающему?  Не надо,
 конечно,  бросаться к каждому на шею и
 доставать комплиментами,
 соболезнованиями,  участием  —  всего
 должно быть в меру.  Нельзя человеку и без
 пороков.  Мы забыли,  как это здорово  –
 ЖИТЬ!  А здесь,  куда не посмотришь  —
 всё крайности:  пьянство,  наркота,
 "бизнесмены-вумены"…  Сели в колею,
 надели шоры  —  и только вперёд!
 Цивилизованный дурдом.

 Но сейчас Вовка был по-настоящему рад,
 что нашёл способ бороться с закостенелостью
 душ,  оторвать людей от фанатичных
 пристрастий,  показать им,  что они
 непостоянны и в любой момент могут уйти в
 небытие.  Нужна,  он думал,  хорошая
 бескровная встряска,  удар по эмоциям,
 зависимостям,  чтобы дать человечеству
 оглядеться  —  понять,  что вокруг
 существует живой мир.  Вот,  без чего
 никогда не обойдёшься и что всегда рядом.
 Исчезнет он  —  все пропадут вместе с ним…



 Движение по длинной зелёной трубе,
 подходящей в самый раз под рост подростка
 не вызвало вовкиного удивления.

 Труба извивалась змеёй,  иногда круто
 поднимающейся или отвесно падающей вниз.
 Но в столь загадочной коммуникации,
 путешественник,  против всех законов
 физики,  уверенно ступал по скользкой,  на
 первый взгляд,  поверхности,  не меняя
 положения тела  —  горизонтально
 относительно пола.

 Скоро этот путь закончился.  Он оказался
 перед обыкновенной дверью,  открыл её и
 очутился в большом зале,  напичканном
 блоками,  соединениями,  проводами.
 Выглядело всё это нереально,  будто было
 нарисованным.

 —  Мультик,  да и только,  —  зачарованно
 сказал Вовка,  оглядываясь вокруг.  —
 Сейчас мы начирикаем новую серию.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/04/114



_______________________________________________________
¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤¤
 
Утром в понедельник,  спустя час после
начала рабочего дня,  в кабинет директора
ликероводочного завода неожиданно без стука
ворвалась главбух.

—  Валерий Анатольевич,  я не понимаю,
что происходит…  —  взволнованно
затараторила она.  —  В пятницу я,  как
обычно к концу квартала,  составила
финансовый отчёт,  проверила все счета,
договорилась с банком о перечислениях,
подвела баланс,  занесла всю документацию
в компьютер.  Сегодня прихожу,  включаю
принтер  —  и посмотрите,  что он мне
распечатал.
   
На стол директора легли листы с красочными
пейзажами флоры и фауны разных уголков
планеты.
   
—  Красиво…  —  понравилось главе
ликероводочного предприятия.
   
—  Валерий Анатольевич,  —  всплеснула
руками бухгалтерша, —  вы что,  не
понимаете что случилось?!  Пропала вся
финансовая документация за этот год!
   
—  Подождите,  подождите,  Анна
Николаевна!  Что значит  —  пропала?
   
—  Нет её.  Исчезла,  —  чуть не плача
сказала главбух,  тыча пальцем в картинки.
–  С чем мне в налоговую идти?!  С этим?
   
—  Так-так,  постойте,  дайте подумать.  Вы
сами компьютер включали?
   
—  Да конечно же,  сразу.  Во всех
папках одно и тоже  —  природа.
   
Директор встал и заходил по кабинету.

—  Наверно пошутил кто-нибудь,  —
  рассуждал он вслух.  —  Ну, найду я этого
шутника…  Анна Николаевна, вы же заносили
всю документацию на диск.  Он у вас в
сейфе лежит?
   
—  Ой, побегу посмотрю…  —  заволновалась
Анна Николаевна,  поспешно подходя к
двери.
   
—  Подождите,  если он на месте,  то
никуда не денется.  Скажите,  вы не забыли
поставить пароль?
   
—  А как же,  Валерий Анатольевич,  я не
первый год работаю,  все операции до
автоматизма доведены.  Раз в неделю пароль
меняю  —  и цифровой,  и словесный.  Вы
разве не помните?  Я в пятницу к вам
с листочком приходила,  и вы при мне его
в свой сейф положили.
   
—  Помню-помню…  —  Директор постучал
ладошкой по лакированной поверхности
стола.  —  А подсмотреть никто не мог?
   
—  Когда я занимаюсь счетами и другими
финансовыми документами,  всегда запираю
кабинет и никого не пускаю.  Разве можно
допускать к информации непосвященных.  —
Она заговорщически понизила голос.  —  Там
же расчеты с банками,  дочерними
фирмами,  партнерами.
   
—  Хорошо.  Несите диск.  Надеюсь,  если
он не пропал,  наши страхи кончатся.
   
Спустя пять минут Анна Николаевна вошла в
кабинет,  торжественно неся пластиковую
коробочку с диском на вытянутых руках.
Валерия Анатольевича покоробило от
подобного пафоса.  Представился коллаж из
кадров одноименных фильмов:  пешие
потрепанные «неуловимые мстители»
с «короной Российской империи» в руках
на закатном фоне.
   
Прежде чем вставить диск в приёмник,
директор включил компьютер.  Тетрис и ещё
парочка аналогичных игр никуда не исчезли.

—  Слава богу,  у меня все в порядке,  —
облегченно вздохнул он.  —  Вставляйте.
   
Дископриёмник проглотил блестящий кружок и
удовлетворенно загудел.

—  Вы знаете,  Валерий Анатольевич,  я
почему-то боюсь.  Он как будто съел его.
   
—  Не волнуйтесь,  Анна Николаевна!  Сами
видели,  что мой компьютер работает
исправно,  —  успокоил подозрения
бухгалтера директор.
   
Время шло,  а на мониторе по-прежнему
красовалась рабочая панель.  Валерий
Анатольевич,  нервничая,  включил
перезагрузку  —  та же картина.  Повторная
перезагрузка ничего не дала.  Директор
указал мышью на ярлык с тетрисом  —  игра
включилась без задержек.  Он снова запустил
диск  —  ноль реакции на команду.
   
—  Чертовщина какая-то,  –  прошептал
директор и обратился к главбуху. — Вызовите
специалиста.

—  Какого?
   
—  Какого-какого…  —  выплеснулось
директорское раздражение. — ну по этим…
самым…  как их,  мать вашу…
Компьютерам.  Чёрт!
   
Валерия Анатольевича пугала возможность
попадания диска в чужие руки,  вернее
информации находящейся в нём. 

«Думал же держать чёрную документацию по
старинке  —  на беленьких листочках с
текстом отпечатанным на пишущей машинке.
Бздун этот отговорил из информационного
отдела.  Лучшая в мире защита,  никакой
«Троянский конь» не проскочит!  Ну, если
информация вышла за пределы…  —  яйца
с корнем вырву».

—  Иванцова,  Валерий Анатольевич?  —
оборвала чёрные мысли директора Анна
Николаевна.
   
—  Вы ещё здесь?!  —  заорал директор.  —
Можно подумать,  у нас работают одни эти…
б…  —  хакеры!
 
Анна Николаевна,  вся пунцовая от
негодования и страха,  вылетела в
приёмную;  —  таким своего боса она видела
впервые.
   
На столе директора заработал селектор,
мигая лампочкой внутренней связи.
   
—  Валерий Анатольевич,  звонил Иванцов и
передал,  что подойти пока не может,  он
во втором цеху устраняет неполадки,  —
сообщила секретарша.
   
—  Пусть всё бросает  —  и пулей ко мне.
Я ясно выражаюсь?  А то некоторые не сразу
понимать стали,  объяснять приходится.
   
«А вдруг я себя накручиваю раньше
времени.  Что мы имеем?  Я ничего не
знаю,  кроме того, что не загружается диск
Анны Николаевны и по дисплею её
компьютера показывают живую натуру.
Расдухарился,  ору на подчинённых,
матерюсь,  веду себя  —  как дома.  Ни дай
бог обо мне подумают что!  Крепись.
Дальше зоны…  Тьфу-тьфу-тьфу!»

Директор три раза постучал по дереву,
шумно через нос выдохнул медленной
струйкой воздух.  Вроде,  успокоился,  но
чего-то не хватало.…   Валерий Анатольевич
прошёл в маленькую,  уютную комнатку
отдыха через скрытую под интерьер стены
дверь и хапнул там полную рюмочку
коньяка.  Потеплело.
   
—  Можно?  —  Послышалось из кабинета.
   
Директора слегка передернуло.  Где-то в
глубине опять завозилось ранее укрощенное
раздражение.  С армии,  где он дослужился
до подполковника,  не любил вопрос в такой
форме.
   
—  Заходи,  Иванцов.  Сколько раз тебе
говорил:  можно Машку за ляжку!

—  Виноват!  Исправлюсь,  —  Потрафил
шефу программист.  —  Прибыл по Вашему
приказанию.
   
—  Не юродствуй,  —  выпалил директор,
но ответом остался доволен.  —  На-ка
посмотри!  Почему не загружается?
   
Директор протянул Иванцову диск.

Компьютерных дел мастер уселся за клавиши,
пощёлкал ими несколько минут,  и с
интересом посмотрел на шефа.  В это время
в кабинет тихонько вошла Анна Николаевна
и,  взглянув на Иванцова,  сжалась в
комок.  Женское сердце за версту учуяло
беду.
   
—  Валерий Анатольевич,  вы уверены,  что
мы хотим просмотреть именно этот диск?  —
спросил Иванцов.
   
—  Почему ты меня об этом спрашиваешь?
   
—  Вставленный диск девственно чист,  —
ответил программист.
   
Директор с главбухом переглянулись.
   
—  Я на внешней стороне диска маркером
расписалась,  —  подсказала Анна
Николаевна.
   
Иванцов нажал на клавишу извлечения,
панель с диском выехала из приёмного
устройства.  Все увидели на его поверхности
залихватскую подпись Анны Николаевны.
   
—  В чём тогда дело?  —  спросил директор.
   
—  Или носитель попал в сильное магнитное
поле,  или сами стерли информацию,  —
  развёл руками Иванцов.
   
—  Ты за кого меня принимаешь?  —
накинулась на программиста Анна
Николаевна.  —  Я  —  полная дура,  по-
твоему?  Думаешь,  мне очень хочется гору
работы переделывать?
   
—  Ну, клацнули невзначай лишней кнопкой
—  и «фук»:  чистый диск.
   
—  Нет,  ты всё-таки меня за идиотку
принимаешь!  —  Анна Николаевна в порыве
справедливого гнева подступила к Иванцову.
—  Я двадцать раз перепроверяюсь,  прежде
чем в сейф его положить.  Я двадцать лет
с деньгами работаю.  Я…
   
—  Брэк,  —  остановил её словесный поток
Валерий Анатольевич,  усаживаясь в удобное
мягкое кресло.  —  Ответь тогда на такой
вопрос:  почему компьютер Анны
Николаевны на все команды «живой уголок»
показывает?
   
—  Ага, всё ясно!  Зараженная программа в
вашем компе зависла.
   
—  Теперь  —  нормальным русским языком,
Иванцов.
   
Директор совершенно успокоился.
   
Всё же не худший вариант,  что информация
не будет обитаться неизвестно где  —  она
просто исчезла.  Конечно,  придется
попотеть,  восстанавливая данные,  но  —
лучше дома,  чем в гостях у «хозяина»  —
директор опять три раза незаметно стукнул по
журнальному столику.
   
—  В компьютер Анны Николаевны влезла
сильная программа,  зараженная вирусом.
Скорей всего,  когда она пользовалась
Интернетом.
   
—  Я Интернетом неделю назад пользовалась,
—  произнесла Анна Николаевна.
   
Иванцов посмотрел на неё,  как на
несмышлёное дитя.
   
—  Вирусы разные бывают:  один медленно
осваивается,  уничтожая программы
постепенно;  другой  –  скачками хапает.
А бывает сразу:  хоп  —  и винчестер можно
выкидывать.
   
—  Ладно,  —  махнул рукой директор,  —
всё равно ни хрена не понял.  Давай
Иванцов ещё разок для очистки совести
проверим  —  и иди «лечить» агрегат Анны
Николаевны.
   
Иванцов,  пожав плечами,  привычно
забегал пальцами по клавишам компьютера.
Спустя секунд тридцать на мониторе появился
текст документов.  Иванцов придвинулся к
экрану и отвалился на спинку стула.
   
—  Звиздец кутёнку,  —  уныло
продекламировал он.
   
Главбух с директором подскочили к ожившему
монитору и увидели меню пропавшей
информации  —  счета,  отчёты,  номера
липовых и реальных договоров,  суммы с
продаж по заниженной стоимости и
полученный с них откат наличными,  а ещё
список должников чёрного нала,  левые
поставки и т.д. и т.п.

—  О, —  обрадовался Валерий Анатольевич,
—  получилось.

—  Спасибо, Иванцов,  —  Анна Николаевна
сориентировалась быстрей начальника,  —
теперь иди, иди.  Это секретные документы.
 
Программист посмотрел на неё,  как на уже
расстрелянную.
   
—  Анна Николаевна  —  это интернетовский
сайт и,  причем,  общедоступный.
   
Последовала сцена аналогичная сцене из
пьесы «Ревизор».  После двух минут
столбняка,  главбух,  подломившись в ногах,
рухнула на пол.  Директора выручила
военная выправка.  Ну очень громко
выкрикнув матерное словище,  он опять
вышел в комнатку отдыха,  а вернулся на
этот раз с граненым стаканом и литровой
бутылкой «Пятизвёздной»,  —  даже в такой
ситуации оставаясь патриотом.
   
В кабинет ввалила с громким гвалтом
делегация начальников цехов.  Увидев
лежащую на полу Анну Николаевну,  они
замялись в дверях.
   
—  Не обращайте внимания,  —  успокоил их
директор,  —  ей сейчас лучше подольше
находиться в бессознательном состоянии.
   
—  Валерий Анатольевич,  —  обратился к
директору начальник разливочного цеха,  —
на всём заводе техника свихнулась.  Мы
остановили производство,  отключив вручную
энергощиты.  Что делать будем?
   
—  Извечный вопрос России…  —  Директор
снял пиджак,  потом ослабил узел галстука,
примостился поудобней в кресле,  набухал
полный стакан водки,  и с чувством,  с
толком, с…  по глоткам осушил его.
Закурил сигарету.

— Пить будем,  —  ответил он на вопрос.
—  Заходи мужики.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2013/04/03/1799


    
)STAND UP)

 В три часа ночи Президента США подняли
с постели звонком по прямой связи и
попросили пройти в Овальный кабинет.
Протерев поросячьи спросонья глазки,
Президент рявкнул в трубку:
   
—  Ты на часы посмотри,  fuck!  Первый
ледь,  тьфу!..  мен и лядь.  Тьфу!  Леди
страны отдыхают,  fu..!  После тяжелой
пьян…  тьфу!.. работы,  fuck!..  с друзь…
Тьфу,  fu..!  …с иностранной делегацией,
fuck..!   А ты,  f..!  …мешаешь им
набираться сил для новой пьян…  тьфу,
fu..!  …самоотверженной работы,  fuck!
   
—  Господин Президент,  министр обороны
просил передать слово в слово один текст.
Зачитать?  Мне приказано в случае вашего
отказа пройти в Овальный кабинет,
распечатать конверт с запиской.
   
—  Ты уже читал?  —  Президент прикинул,
что написанное вряд ли подходит для общего
пользования.
   
—  Нет,  сэр.

—  Я сейчас к тебе выйду,  fuck!..
   
Президент медленно сел в кровати.  Из
головы ещё не выветрился пьяный туман,
но уже стучали пока ещё маленькие
молоточки.  Рядом заворочалась жена.
   
—  Куда это ты собрался,  на ночь глядя?  —
спросила она с подозрением.  —  Опять эту
шлюху  —  официантку трахать?!
 
—  Чья б мычала…   В Овальный
вызывают,  случилось там у них что-то.
   
—  Знаю я твои вызовы.  Припрешься под
утро на карачках,  всю постель заблюешь.
   
—  Помолчи,  дура,  fu…  –  Президенту
захотелось красиво обматерить жену,  но он
остановился на полуслове и почесал
всклокоченную "тыковку",  крепко
призадумавшись.
   
—  Слушай,  –  обратился он к «любимой»
жене,  –  почему у нас так мало матерных
слов,  душу не отвести?
   
—  Вот и поставь эту национальную проблему
перед конгрессом,  п…
   
—  Да,  меня так русский Президент и
называл.
   
Президент улыбнулся воспоминаниям о том,
как русский глава страны на аэродроме дал
ему попробовать солдатского напитка под
названием «Тормозная жидкость»,  и он
потом все документы,  как в тумане,
подписывал,  но напитком остался доволен.
Где-то у него завалялась фляжка,
подаренная военным со званием дембель.
Говорят,  авторитетом выше,  чем у
генерала.
   
Вспомнив о той фляжке,  Пюрезидент
суетливо подскочил,  и,  семеня волосатыми
ножками,  поспешил к бюро  —
единственному недоступному месту для жены,
сделанному по его заказу.
   
—  Кстати,  что означает «п…»?  —  спросил
он супругу,  роясь в бюро.  –  Я точно не
помню,  в России мне вроде говорили  —
это удалец на все случаи.
   
—  Правильно говорили.  —  Жена зло
смотрела,  как муженёк что-то хлебает за
занавеской,  не учтя,  что его контуры
отлично просматриваются на фоне уличного
освещения.  —  Ты  —  настоящий п..!
   
Она-то знала истинное значение этого слова,
рассказанное,  прижавшим в уголке пьяным
прапорщиком из охраны,  перепутавшим её
в темноте с кухаркой  —  супруга Президента
была удовлетворена встречей в России не
одну неделю.
   
А сам Президент сейчас,  пошатываясь,
вышел из-за занавески,  долго стоял,
качаясь у бюро и что-то соображая,  затем
развернулся к стулу,  на котором висел
пиджак,  и сунул флягу во внутренний
карман.  Через десять минут он вышел к,
ожидающему его у дверей,  посыльному.
   
—  Давай кон…  кон…  f-f-f…
   
Посыльный расшифровал правительственные
потуги и протянул послание министра
обороны,  но видя тщетность попыток
Президента,  непрестанно факая,
негнущимися пальцами распечатать конверт,
он вырвал его обратно,  вскрыл и протянул
записку.  Президент по слогам вчитывался
вслух в послание:
   
—  Ну ты,  ха-ря  пья-на…  —  Тут он
опомнился и жестами отослал посыльного.  —
…я,  про-срал  стра-ну  со  сво-и-ми
бу-ха-ря-ми  дру-ж-ка-ми!  Те-пе-рь  нас
то-ль-ко  ле-ни-вый не  за-мо-чит.  Бе-
гом  на  со-ве-т!
   
За этим занятием его и застал разъяренный
долгим отсутствием Президента министр
обороны.
   
—  Так и знал!  С нормальными,
думающими мозгами ты никогда не бываешь.
   
Он достал из кармана пузырек,  обильно
смочил жидкостью носовой платок и на пару
минут прижал к лицу президента.  Со
стороны можно было заподозрить что-то
похожее на то,  что чернокожий
гигант пытается мучить белого мальчика,  а
последний,  судя по вялости движений,  уже
отдает концы.
   
Выдержав нужное для процедуры время,
министр обороны убрал платок.
   
—  Ё-о,  что это было?  Меня било,
словно током,  —  спросил  Президент,
обретя способность к связной речи.
 
—  Новая разработка военных химиков для
таких козлов,  как ты,  —  ответил министр
обороны.  —  Пошли,  нас давно ждут.
   
—  Сволочь,  ты мне весь кайф обломал.
Классное пойло на ветер пустил.
   
Министр зло скрипнул зубами и поволок его
в Овальный кабинет.  Там их ждали вице-
президент,  несколько генералов из
министерства обороны и министр иностранных
дел.
   
Суть дела,  действительно,  оказалась
серьезной.  Все стратегические ракеты с
ядерным боезарядом пришли в негодность.
Вернее,  сфункционируют они  —  хоть куда,
но у всех цели перепрограммированы на
Вашингтон.  И у флота,  и в шахтах,  и в
ВВС.
   
—  Мы пытались восстановить программы,
но,  как только подключались,  аппаратура
моментально выходила из строя.  Наши
специалисты сутки копались и ничего не
смогли обнаружить.  Никто не входил в
программное обеспечение,  а электроника
упорно дает сбой в работе.  Не знаю
насколько времени мы лишились ядерного
вооружения.  Если об этом догадаются
иностранные разведки  (а они узнают  —
слишком масштабна диверсия),  то любая
страна,  имеющая на своем вооружении
ядерное оружие сможет диктовать нам свои
условия.
   
—  Китайцы нас шапками закидают,  —
согласился с военспецом министр обороны.
   
—  Так сломайте к чёрту компьютеры ракет!
—  Президент от страха трезвел на глазах.  —
По наводке будем запускать.
   
К нему наклонился вице-президент и
прошептал:
   
—  Заткнись,  идиот.
   
—  Не поможет,  господин Президент,  —
высказал своё мнение один из генералов.  —
Система запуска,  как и система наведения,
тоже круто засбоила.  Нам придётся на руках
ракеты до цели нести.
   
В дверь постучал и,  спросив разрешения,
вошёл посыльный.
   
—  Что у тебя?  —  спросил министр
обороны.
   
—  Депеша из штаба ВВС США.
   
—  Тащи её сюда.
   
Посыльный поднёс телеграмму,  отсалютовал
и вышел.  Министр обороны прочёл,
медленно поднял глаза и,  не повышая
голоса,  сказал:
   
—  Господа,  мы в полной клоаке.  Из
штаба ВВС сообщают:  полностью отказало
компьютерное обеспечение всей техники
военно-воздушного флота.
   
Вскоре на их столе лежали телеграммы от
всех родов войск США.  А когда позвонили
из штаб-квартиры ЦРУ и сообщили,  что их
база данных накрылась медным тазом,
Президент не выдержал,  достал из кармана
пиджака заветную флягу и надолго к ней
припал.  Вице-президент хотел сильно
приложить кулак к его морде —  все
думают,  как страну спасать,  а не зенки
свои свиные заливать,  но министр обороны
его остановил.

—  Не марайся,  пусть народ думает,  что
у нас всё по-прежнему…
 
Вице-президент опустил занесённую было
руку и спросил:
 
—  Думаешь,  надо выводить войска из зон
конфликтов,  пока нам не надрали задницу?
   
—  Ни в коем случае.  Будем делать вид,
что ничего серьёзного не произошло.  Мол,
мелочи жизни,  исправимые за пять минут.
   
—  Смахивает на секрет Полишинеля.
 
— Пустим слух,  что это дезинформация для
введения противника в заблуждение.  Пусть
думают.  Зато у нас появится время для
размышления над создавшейся ситуацией.
   
Вице-президент и министр обороны США
сидели на балконе,  выходящем во
внутренний парк Белого Дома,  и курили
сигары крученные пальцами кубинок.
   
— Как ты думаешь,  Дейл,  если Россия,
действительно,  не причём в этом хаосе,
к тому же их Президент ещё и приносит
заверения о полной непричастности ко всему
властей своей страны,  то кому это надо?
Палка ведь о двух концах,  —
поинтересовался министр обороны.
   
—  Ничего не приходит в голову,  Рок.
Дождёмся курьера от нашей иностранной
делегации,  и начнём делать выводы.
   
—  Русские обещали отключить и обесточить
всё ядерное вооружение  —  идиоты!  —
Министр обороны стукнул себя по коленке.
—  Я бы на их месте послал всех к чертям
собачьим.  Иметь такое преимущество и не
воспользоваться им!?
   
— Мой бог,  какие вы все «военные»
деревянные.  Ты только что сам говорил  —
палка о двух концах.  С момента начала
перестройки их население проредилось
наполовину.  Потери сопоставимы с затяжной
войной на несколько фронтов.  Россия
ещё не скоро оправится от демографического
кризиса.  Миграция из ближайших бывших
республик  —  не выход.  Может,  от
России останется только название,  а русских
будут заносить в Красную Книгу.
   
—  Приятно,  что мы тоже приложили к
этому руку,  —  министр обороны смочил
кончик сигары в виски. —  Придёт время и
мы её развалим на мелкие кусочки.
   
—  История показывает,  Рок,  что все,
кто рассуждал,  как ты,  плохо кончали.
Россия вопреки всем прогнозам от всех
побоев только крепчает и,  подобно
фениксу,  восстаёт из пепла.
   
—  Плохо кремировали,  —  министр
обороны всем своим массивным телом
повернулся к вице-президенту. —  Не пойму,
ты  —  русофил?
   
—  Нет,  Рок,  я просто смотрю фактам в
лицо.  Даже в твоей долбаной армии нельзя
не учитывать фактор противника,  а в
политике надо знать о нём даже то,  что он
сам про себя не знает.  Лихие наскоки
в Азию прошли,  быть может,  только
потому,  что развалился Советский Союз.
Вспомни Вьетнам:  наша великая страна,
будем честны перед собой,  улепётывала  —
только пятки сверкали.  Годы никчёмной
бойни на территории меньше нашего
среднего штата,  и десятки лет вытирания
соплей после.  Не вьетнамцы победили тогда
—  кучка русских советников.
   
—  В Афганистане русские обосрались.
   
—  Не они,  Рок!  Не они, а те придурки,
что желали хапнуть,  пусть немного,  но
сразу.  Да и у самих то русских не было
особого стимула.  Говоришь  —  тебе бы их
сегодняшнее преимущество.  И что ты с ним
будешь делать?  Ты,  прости,  как горилла
в грудь себе стучишь,  поорать на все
джунгли хочешь,  дубиной над слабым
помахать.  А им нужно порядок в своём
доме навести,  и чтобы не мешал никто
со своими советами  —  не лез к ним на
рожон.
   
Министр обороны покосился на вице-
президента.
   
—  Не смотри на меня так!  Патриот я  —
патриот,  и хочу блага у себя в отечестве,
заключающееся в том,  чтобы не соваться
с пакостями в Россию,  зная что всё дерьмо
обратно к нам же и вернётся.  Ведь мы
почему вредим России исподтишка,  а не
ведём открытую враждебную политику?
Потому что боимся.  Боимся её спящей
силы,  мощи,  авторитета и возрастающего
влияния на весь мир.  Вспомни времена
холодной войны,  когда стоило лишь выйти
в людных местах Америки и крикнуть на
всю ивановскую:  «РУССКИЕ ИДУТ!»,  как
тут же наша страна,  грубо говоря,  в говне
могла бы захлебнуться.  Боже,  американцы
семидесятых с ума посходили,  строя
убежища,  запасаясь провиантом на случай
войны.  Почему?  Ответь,  Рок,  отчего
Штаты постоянно балансируют на грани,  так
и норовят перегнуть палку.  Я уже треск
слышу.  Ох,  надоедят все наши
поползновения русскому мишке.  Встанет,
встряхнётся и устроит нам кузькину мать по
завещанию Хрущёва.
   
—  Правда,  было такое завещание?  —
  спросил министр обороны.
   
Вице-президент посмотрел на него как на
больного.
   
—  Не забивай себе голову и забудь всё,
что я тебе сказал.  Делай то,  что хорошо
у тебя получается.
   
За поворотом круговой внешней террасы
раздался звон стекла,  и показался
двигающийся зигзагами Президент.
   
—  О,  наш п…  нарисовался.  Этот
придурок хотел лететь вместе с делегацией
наблюдателей,  разборки с Россией вести.
А как узнал,  что самолёты полетят по
примитивному радиомаяку,  позеленел от
страха.
   
—  Дейл,  зачем он вечером солнцезащитные
очки надел?  —  спросил министр обороны.
   
—  Это фонари,  Рок.  После утреннего
похмелья он решил навестить китайское и
индийское посольства.  Синяки  —  результат
его визитов.
   
—  Зачем он к ним попёрся?
   
—  Решил,  что объединившись с половиной
численностью мирового человечества,  Россия
с ядерными боеголовками станет не страшна.
   
—  Послушали бы его детский лепет,  ну и
отпустили бы с богом. Зачем же в личико
портить?
   
—  Ещё он намеревался польстить китайскому
послу и сказать,  что раньше у них был
Великий Кормчий,  а теперь у них Великий
  …р.  Соответственно заработал пяткой в
глаз.
   
—  В оба?
   
—  Нет.  Во второй глаз он поймал,
приехав в индийское посольство,  когда в
голове гудело после китайской пятки и
выпить хотелось.  Он сходу предложил
послу:  «Давай выпьем,  как п…  с …ом,
на брудершафт и расцелуемся в знак вечной
дружбы!»  Результат  —  на лицо.
Подожди,  он подойдёт поближе,  и
увидишь его левое ухо  —  натуральный
виниловый диск.  Это он служанке со
Шри-Ланки,  поднимавшей его после свинга
в индийском посольстве,  сказал,  что она
одна здесь натуральная  …асиха.
   
—  Позор!  —  министр обороны схватился
за голову.  —  Вся планета знает русские
ругательства.  Все, кроме нашего  …а.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/03/1735

Вечером в кабинете Президента России
собралось представительное собрание:
директора ФСК,  ФСБ,  начальник ГРУ,
министр обороны,  министр иностранных
дел.  Заседанию было о чем призадуматься.
Донесения оперативников внешней разведки
уже неделю удивляли руководство страны.
И не верить докладам не было оснований,
информация поставлялась независимыми друг
от друга источниками.
   
Президент говорил тихо,  с расстановкой,
постукивая карандашом по тёмной
поверхности стола.
   
—  Насколько я понимаю,  армии всех стран
мира остались,  так сказать,  без глаз и
ушей.  По боеспособности их отбросило
примерно в сороковые года.  Системы
обнаружения противника,  ракеты
стратегического назначения с ядерными и
другими боезарядами  —  превратились в
металлолом.  В Америку можно,  образно
говоря,  на кукурузнике лететь лимонками
забрасывать  —  не собьют.
   
—  Одна ракета ПВО стоит в сто раз дороже
деревянной этажерки, —  усмехнулся
начальник внешней разведки.
   
—  Им теперь не до жиру,  быть бы живу,
—  сказал министр иностранных дел.  —  На
штатников столько стран не первый десяток
лет зуб точит.  Им срочно язык надо
тренировать,  чужие зады вылизывать.
Мошну готовить  —  за грехи расплачиваться. 
Плохо то,  что они запустили довольно-таки
вредный слушок по отношению к России.
Подогревают иностранных послов в
Вашингтоне сказками о длинной руке
российских спецслужб.  Об открытом якобы
нами новом сверхсекретном оружии.  И нам
на это вранье нечем ответить.
   
—  Да,  прецедент исключительный,  —
согласился Президент, —  получается,  мы
добиваемся мирового превосходства,
искалечив технику противника.  Отсюда
напрашивается вывод:  виновник
создавшегося положения или живёт в нашей
стране,  то есть  —  россиянин,  или наш
страстный иностранный поклонник.  Искать
благодетеля в нашей стране мы сможем более
успешно,  чем за границей,  где вся
надежда только на нелегалов.
   
—  А стоит ли?  —  высказался директор
ФСК.  —  Он принёс нам ощутимую пользу.
Мы,  действительно,  стали лидирующим
государством.  При желании можем перейти
в статус диктующего условия.
   
—  Надо смотреть вперед,  —  возразил
директор ФСБ.  —  Умник,  с такой
лёгкостью «опустивший» мировую армаду,
в два счёта провернёт такой же фокус и
с нашей армией.  По всем показателям
диктует условия он,  а не мы.  Вдруг ему
захочется пострелять?  Направил же он все
программируемые ракеты на собственные
столицы,  и никто не в силах изменить
программу.  Сами понимаете,  во что
выльется его компьютерная игра в войнушку.
   
Президент вопросительно посмотрел на
говорившего о страшных предпосылках,
ожидаемых от неизвестности.
   
—  Вы предлагаете нам самим отключить
программное обеспечение в войсках.  Я
правильно вас понял?
   
—  Разумеется.
 
—  Хороший ход,  —  подхватил министр
иностранных дел.  —  Мы сыграем
с мировой общественностью в жест доброй
воли и заткнём рот американцам их же
методом.  Переведём стрелки,  намекнув,
что Штаты могли сами отключиться,  введя
мир в заблуждение,  и в любой момент
могут и нас вырубить,  приведя свою армию
в полную боевую готовность, нажатием одной
кнопки.  С падением коммунистической
диктатуры,  мы не суём нос во внутреннюю
политику других стран в отличии…  не будем
показывать пальцем.  Думаю,  нам скорее
поверят.  Последние годы из Штатов,
простите за выражение,  говно прёт,  как
на дрожжах…  Сейчас они нам яму роют,  а
грохнутся в неё сами.
   
—  А если всё так и есть,  как Вы говорите?
—  спросил ГРУшник. —  И мы невольно
раскроем планы америкосов раньше времени,
заставив их,  таким образом,  начать
действовать?  Вы ведь правы,  многие
страны недовольны,  мягко говоря,
внешней политикой США.  Китайцы
с индусами объединятся  —  и вот вам
половина населения земного шара.  Попрут
на Америку  —  шапками закидывать.  Тогда
как,  если Вы угадали?
   
—  Шаткое положение,  —  кивнул
Президент.  —  Предлагаю созвать мировую
конференцию и проявить,  как предложил
министр иностранных дел,  жест доброй
воли.  А спецслужбам бросить все силы на
поиски Умника.  Одному Богу известно,  что
у него на уме,  он может нам все банки,
службу связи и энергетики на уши поставить.
Да вообще всю планету в каменный век
вогнать.

На столе Президента зазвонил телефон,  он
слушал разговор на том конце провода
минуты три,  не проронив ни слова.
   
—  Появятся ещё какие-нибудь новости,
немедленно докладывайте мне.  —  Повесив
трубку,  Президент обвёл присутствующих
взглядом из-под лобья.  —  Не знаю,
плакать или смеяться,  но только что
доложили,  что все зарубежные частные
счета граждан России закрыты,  а денежные
средства переведены в Центральный
государственный банк Российской федерации.
Я…
   
Он не успел договорить,  телефон вновь
позвал его ровным зуммером.  На этот раз
Президент слушал докладывающего гораздо
дольше и молча обрубил связь.
Собравшиеся сидели,  насторожившись,
полученная информация явно была
шокирующей.  Глава государства поставил
локти на стол и потёр виски пальцами рук.
   
—  Наш доброжелатель не остановился на
достигнутом.  Он обнулил заграничные счета
эмигрировавших в другие страны и
получивших иностранное подданство после
восемьдесят пятого года.  И это ещё не всё.
В Центробанк России начали поступать
огромные суммы стран должников.  Наш
Умник не забыл и страны,  взявшие кредиты
ещё у СССР.  Я предлагаю выпить коньячку
с кофе,  взбодриться и подумать,  как
будем отмываться.  Идея с жестом доброй
воли теперь уже не пройдет.  Умник
оказался полным идиотом в политике,
широко шагнувшим узким специалистом
с огромными амбициями.  Он поставил всех
на попа',  совершенно не подумав о
россиянах,  находящихся за границей.  На
них могут выместить злобу.  Планы
меняются.  Срочно выходим в эфир по
радио и телевидению на всю планету.
   
—  Будем оправдываться?  —  В голосе
контрразведчика слышались возмущенные
нотки.
   
—  Вы предлагаете,  чуть что  —  сразу в
морду?
   
—  Зачем такая экспрессия?  Достаточно
объяснить,  что все за одного не в ответе,
и мы не умываем руки,  а ищем
преступника.  Хотя я его так не назвал бы.
   
—  Не поверят,  хай поднимут до небес  —
матрос салагу обидел,  —  сказал министр
иностранных дел.
   
—  Пригласим наблюдателей.  —  Не сдавался
контрразведчик.  —  Ну,  а если они,
почувствовав себя уверенней,  дугой
выгибаться начнут,  так прямо и сказать:
начнется беспредел по отношению к нашим
гражданам за границей  —  Россия будет их
защищать,  оставляя право выбора способа
защиты за собой.
   
Телефон опять заявил о себе.
   
—  Честно говоря,  уже боюсь поднимать,
—  сказал Президент,  беря трубку.  —
Слушаю…  Так…  так…  Спасибо.  Могу вас
обрадовать,  господа,  Украина нам больше
ничего не должна.  Расплатилась
«сестричка»,  посадив бюджет в минус.  А
прибалтийские республики попросту
оштрафованы на крупные суммы за плохое
поведение,  о чём их главы получили
уведомление по электронной почте.  Причём
вернуть штрафы работники нашего банка не
имеют возможности  —  обратный ход
заблокирован.  Вот так,  знай наших!
   
—  Разбудили топтыгина,  —  улыбнулся
директор ФСК.
   
—  Что-то мне подсказывает,  что это не
просто русский мишка,  а медвежонок
несмышленый.  Услуги у него по-детски
медвежьи.
   
—  Растёт смена,  —  не переставал
балагурить контрразведчик.
   
—  Не до смеха,  —  заговорил директор
ФСБ.  —  Судя по последним сообщениям,
узкий специалист преспокойно гуляет по
секретным архивам и действующим базам
данных всех спецслужб.  При желании он
такую муть со дна поднимет…
 
—  Все понятно.  —  Президент встал.  —
Прекращаем дискуссию. И начинаем
работать.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/03/1675

 Совещание группы поиска объекта под
кодовым названием «Умник» проходило в
кабинете начальника отдела информации ФСБ
полковника Вязова,  а старшим группы
поиска назначили начальника аналитического
отдела полковника Ершова  —  он вёл
оперативное совещание.  Вязов сам
предложил свой кабинет по причине его
больших размеров,  но мест всё равно на
всех не хватило.
   
—  Товарищи офицеры,  —  начал Ершов,  — 
задачу вы получили,  вводная вам дана.
Если нет вопросов,  приступайте к работе.
   
—  Разрешите,  товарищ полковник?  —  С
места поднялся молодой лейтенант,  недавно
прибывший в распоряжение аналитического
отдела.
 
—  Слушаю.
   
—  Насколько я понял,  в зонах технического
вторжения повреждений не обнаружено.
Не нарушена система защиты.  Сигнализация
на проникновение не сработала.  Вообще
никаких следов.
   
—  Вы правильно поняли.  Есть какие-нибудь
соображения?
   
—  Это не под силу одному человеку.  За
короткое время взломано столько систем,
что возникает предположение о большой
группе лиц.
   
—  Допустим.
   
—  Не просто большая,  а очень большая.
При таком количестве людей,  утечка должна
была произойти ещё на подготовительном
этапе,  иначе мы ищем не людей,  а
роботов,  лишённых всяких эмоций и свято
чтящих обет молчания.
   
—  К чему вы клоните,  лейтенант?  —
спросил Вязов.  —  Что диверсию провела
закрытая секта?
   
—  Это тоже невозможно.  —  Лейтенант
понял,  что и сам запутался.  —  Секты и
общины образуются путем скопления людей
вокруг одного лидера и не допускают
двоевластия.  В больших же группах
творческих людей,  собравшихся на
добровольных началах  —  начальственность
даже одного человека приведёт к расколу в
кратчайшие сроки.
   
—  А если учёных согнали в одно место под
дулом пистолета?  —  спросил капитан из
отдела информации.
   
—  Работа не будет продуктивной,  затянется
на годы.
   
—  Можно шантажировать насилием над
родственниками,  —  представил вариант
капитан.
   
—  Тогда мы точно давно бы знали,  откуда
ветер дует,  —  ответил лейтенант.
   
—  Всё,  лейтенант.  —  Ершов встал.  —
Кстати,  как ваша фамилия?
   
—  Лейтенант Шарапов,  товарищ полковник.
 
—  Так вот,  Шарапов,  —  полковник
усмехнулся в густые усы,  —  Вы выдвинули
предположение и сами его опровергли.
Давайте-ка рассуждать на рабочих местах
и с техникой под рукой.  О появившихся
зацепках немедленно докладывать командирам
подразделений,  освещая пусть даже мало-
мальской догадки для всей поисковой группы.
В семнадцать ноль-ноль сбор в кабинете
начальника информационного отдела
полковника Вязова Андрея Константиновича.
С этого момента мы все находимся на
казарменном положении до получения
положительного результата.  Разойтись.
   
Сутки прошли безрезультатно.  Не к чему
было прицепиться,  не за что было
ухватиться,  казалось,  сотрудники работают
в стерильной комнате.  Прямая связь с
Кремлем раскалилась до предела.
Всемирную конференцию назначили на
пятницу,  и в запасе у поисковиков
оставалось три дня,  Президенту нужна была
срочно хоть какая-то информация.  Ехать на
конференцию со словами  «не виноватая я»
или  «моя хата с краю,  ничего не знаю»
главе огромного государства не подобает,
тем более,  что Умник не сидел на месте  —
океан кишел,  всплывшими на поверхность,
подлодками,  капитаны военных кораблей
вынуждены были идти в порты назначений
по навигационным картам,  делая привязку
на месте чуть-ли не по звездам.
   
Американцы пробовали отключать
компьютерные сети Пентагона от внешней
телефонной линии и спутниковой связи,
загрузив в них программы по новой,  увы
—  это не привело к положительному
результату.  Неуловимый диверсант прислал
им непонятную записку:  «Поздно пить
Боржоми,  когда почки сдохли».  Специалист
по лингвистике указал им на явное
русское происхождение выражения,  хотя
прийти к такому выводу мог и обыкновенный
школьник  —  послание было написано
на русском языке.  В правительстве США
рвали и метали,  ничего не сумев сделать.
   
Соваться в Россию с ультиматумами было же
боязно:  привыкли гавкать из-за Океана,
имея всегда за спиной хотя бы пару десятков
крылатых ракет с ядерными боеголовками и
потрясывая ими при первой возможности.
   
К концу вторых суток бесплодных поисков в
кабинете Ершова раздался звонок.
   
—  Полковник Ершов,  —  представился он,
ответив на звонок.
   
—  Борис Васильевич!  Полковник Вязов
беспокоит.
   
—  Слушаю вас,  Андрей Константинович.
   
—  Тут ко мне лейтенант Шарапов
с интересной идейкой зашёл,  мы к тебе
поднимемся через минутку.
   
—  Мог и не звонить,  Андрей
Константинович.  Жду.
   
Ровно через минуту  —  секунда в секунду,
дверь кабинета начальника аналитического
отдела открылась и в него вошёл Вязов.
 
—  Ждёшь?
   
—  Не успел ты,  как обычно,  секунды на
условленное время набросить.  Чайку?
   
—  Не откажусь.  —  Вязов обернулся.  —
Заходи лейтенант, чего топчешься.  Мы
сюда не чаи гонять пришли,  а тебя
послушать.
   
—  Выкладывайте,  Шарапов,  —  сказал
Ершов,  пододвигая ему чашку ароматного
чая.
   
—  Я считаю,  что к поиску следует
привлечь гражданских.
 
Лейтенант продолжал стоять,  ожидая
реакции на кощунственное предложение.
   
—  Не понял!  —  Ершов застыл с поднятой
чашкой в руке.  —  Да садись ты,  голову
ещё задирать на такую каланчу.  Ты,  что
же,  считаешь,  военные специалисты хуже
гражданских работают?  Под уставным
гнётом,  и потому прогресса нет.
   
—  Не кипятись,  Васильич,  —  встрял
Вязов,  —  дай Шарапову договорить.
   
—  Привлекать требуется не просто
гражданских,  а молодежь  — не старше
двадцати пяти лет.
   
Ершов призадумался,  не забывая
прихлебывать чай и поглядывая на
Шарапова.
   
—  Сядь,  шея уже болит  —  это приказ.
—  Лейтенант сел.  —  Обоснуй.
   
—  Анализируя…
   
—  Ишь ты,  анализируя,  —  перебил его
Ершов. —  Слышь,  Андрей Константиныч,
не в тот отдел лейтенант попал,  заберу я
его к себе.
   
—  Нам тоже ребята с аналитическим умом
нужны.  Не перебивай его,  дай
договорить.  Продолжай,  Шарапов.
   
—  Анализируя действия Умника,  я пришёл
к выводу  —  они больше напоминают
выходки,  получившего полную свободу,
юнца:  логичны,  не лишены смысла,  но
без оглядки на последствия.  Ощущение
такое,  что пацан получил в руки
волшебную палочку и машет ею во все
стороны.  Подозреваю,  волшебной
палочкой является найденный им особый
канал,  который мы не можем засечь.
Чтобы выйти на этот канал,  надо иметь
структуру мышления аналогичную с
Умниковой или близкую к ней.
   
—  Знаешь,  Шарапов,  ты не первый,
кто пришел к такому выводу.  —  Ершов
посмотрел на Вязова и ткнул пальцем в
потолок.  —  Шеф его опередил.  Раз
мнения молодого и старого совпадают  —
стоит к нему прислушаться.  Надеюсь,
вы  —  компьютерщики,  всех хакеров
прошерстили?
   
—  С них начали,  Васильич,  —  ответил
Вязов.
   
—  Вот вам и карты в руки.  Выберите из
них наиболее подходящих и  —  к нам,
на иждивение.
   
—  Товарищ полковник!  —  Взял слово
Шарапов.  —  Я уже докладывал.
Принудительно мы ничего не добьемся.
Подход нужен.
   
—  Ты списочек принеси,  а уж
аналитический отдел себя не посрамит,
найдёт подход.

   
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/03/1580

 Светловолосый,  симпатичный,  спортивного
телосложения молодой человек двадцати двух
лет отроду,  сидел второй месяц в камере
следственного изолятора ФСБ.
   
За Артёмом Дмитриевичем Невзоровым,  а
именно он это и был,  успело накопиться
столько разного размера грехов и грешков,
что даже такая всесильная организация,
как ФСБ,  не хотела далеко его от себя
отпускать.  Промышлял он хакерским
ремеслом:  поначалу гнало любопытство,
затем профессиональный интерес,  а потом
засосало и Артём посчитал,  что не
придумали ещё такой защиты,  которую ему
не удалось бы взломать,  а пробивание
кодированной брони  —  вообще его конёк.
Не забывал,  конечно,  он и о себе:
открыл счёт  —  и не где-нибудь,  а в
самом крупном банке Лозанны,  перекачивая
туда деньжат понемногу,  чтобы не
привлекать внимания.  Так в наглую,
открывая счет в известном и уважаемом
банке,  Артём рассуждал:  в иностранные
компании оффшорной зоны на Кипре и в
те,  что подобны им,  лезут все,  кому
не лень,  а такие «кошельки» держат под
наблюдением,  наверное,  все спецслужбы
мира,  и,  как не шифруйся,  рано или
поздно тебя найдут.  А у крупных,
авторитетных банков,  кроме репутации в
наличии и приличная система охраны.
Артём сам проверял.  Он не поленился
вполне легально положить деньги на
открытый счёт,  правда,  пришлось
сделать себе перевод от неизвестного
миллионера на десять тонн баксов  —
временный и вполне оправдавший себя риск.
   
Деньги Артём перекачивал себе на счёт в
процессе чьих-нибудь крупных сделок,  а
не с банковских счетов.  Особенно
нравилось бомбить левые переводы.
Прыгают денежки  —  по счетам заметаются
концы,  а за ними  —  «воробышек»
поклёвывает их по кусочку.  Поди,
разбери,  почему произошла усушка  —
не всякий полезет разбираться по поводу
воровства ворованных денег.  Артём создал
прекрасную программку под названием
«Робин Гуд» и забросил её в десяток
транзитных банков.  Программа начинала
работать в том случае,  если переведенные
денежные циферки сразу получали команду
отправляться дальше.  «Робин Гуд» смело
кидался в погоню,  неся противнику
незначительные потери.  Естественно,  у
конечной точки он притормаживал,
сплевывая с досады,  ставил заслон из
капканчиков,  «пленных» отправлял в свой
замок,  а сам возвращался в засаду.
   
Обнаружить программу можно было только,
если порядочно повредить собственные
«окна».  Она напоминала «зайца»,
прыгнувшего в поезд на ходу и во время
движения выпрыгнувшего с чужими вещами.
   
Жить Артём не мог без решения ребусов по
взламыванию компьютерных защит  —
любимая развлекуха на всю жизнь. Позывной
Артёма в сетевой среде хакеров  —  Кот и,
словно в поговорке «сгубило кошку
любопытство»:  влез Артём в архивную базу
ФСБ и так зачитался преинтереснейшими
документиками,  что значительно передержал
дозволенное время.  А дальше  —  по
накатанной.  «Архангелы» не заставили себя
долго ждать и много чего любопытного
нашли у него дома.  ФСБ-шники удивились
и обрадовались,  узнав,  что несколько
раз именно Артём облегчал их многоходовые
банковские переводы подставным фирмам,
работавшим на нелегалов.  Но это еще надо
было доказать.  Федералы не знали о
программе «Робин Гуд»,  они и оказались
теми самыми неизвестными миллионерами,
у которых Артём «занял» денег на открытие
счёта в Лозанне.
   
Дверь камеры клацнула несколько раз и в
проёме появился опостылевший вертухай.
   
—  Невзоров  —  на выход!
   
Артём не спеша поднялся.  Допросы ему
уже обрыдли до тошноты.  Он встряхнул
пустую пачку сигарет и подумал,  что надо
бы свистнуть у следака курево,  потом
выбросил смятую картонку в парашу и,
заложив руки за спину,  направился к
выходу.
   
Его вели мрачными закоулками
с многочисленными поворотами не меньше
десяти минут.  Оказавшись в чистых
коридорах,  мало чем отличающихся от
больничных,  Невзорова приставили
к приличной,  если бы не прикрытый
металлической створкой глазок,  двери.
   
—  Лицом к стене,  —  пролаял вертухай.  — 
Заходи.
   
В светлой комнате,  с нормальными,
деревянными стульями и столом,  у стены
стоял немного затёртый диван и журнальный
столик со старыми газетами на нём.  Справа
от входа в стену было вмуровано большое
прямоугольное зеркало.
   
—  Уля-улю!  —  Артём постучал согнутыми
пальцами по зеркалу. —  Юстас Алексу!
Чашку чая,  пачку моих любимых сигарет и
бутерброды.  Да,  чуть не забыл, —  и
звонок в комиссию по правам человека.
   
Подойдя к дивану,  парень плюхнулся в него
и схватил первую попавшуюся газету.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2013/04/03/1441


 Ильина Яна Владимировна,  двадцатилетняя
студентка факультета журналистики МГУ,
выглядевшая стройной,  не смазливой с
виду,  но с изюминкой,  —  интересная
деваха.  Ее увлечение компьютером
появилось в десять лет,  когда отец  —
лингвист,  кандидат наук по романо-
германским языковым группам принёс домой
сию умную машину для работы над
докторской диссертацией.
 
Девчонке очень понравилось новое
приобретение семьи,  и папанька,
вернувшись домой,  обнаружил занесение
полного бардака в некоторые части будущей
диссертации.
   
Имея от рождения податливый,
оптимистичный характер,  отец Яны
порадовался,  что еще не так много успел
загрузить в компьютер,  и попросил дочь
дальше игровых окон не залезать.  Но на
всякий случай поставил пароль.
   
Какого же было его удивление,  когда он,
спустя неделю,  усевшись за рабочий стол,
не смог найти свою работу на рабочей
панели.  Диссертацию Ильин обнаружил в
корзине,  вернее только ярлык от неё.
Уступчивый и мягкий папаша залился
непривычной для него краской негодования.
      
Зная равнодушное отношение жены к
новомодной технике,  он прошёл в комнату
дочери и встал в дверях.  Фыркая,  как
отправляющийся паровоз девятнадцатого века,
отец Яны посчитал,  что выглядит страшно
и гневно.  На большее он не был способен,
глядя как Янка сидела и кокетничала перед
трюмо.  А когда она увидела в отражении
зеркала папку-самовара,  то спокойно
достала что-то из ящичка и подошла к нему.
   
—  Папочка,  не сердись,  говорят от
напряжения удары случаются.  А диссертацию
я на дискетку загрузила,  возьми,  —  она
протянула чёрненький квадратик. —  На неё
три твоих работы влезет.  Я посмотрела,
там ничего,  так сказать,  многобайтового,
одна писанина.
   
—  Доча,  ты и пароль сломала?  —
ошарашенный папаша присел на стул.
   
—  Прости папуля,  как-то само-собой
получилось.

Утром,  не взирая на школьные занятия и
протесты жены,  Ильин взял Яну с собой на
работу и отвёл к своему другу программисту.
С тех пор дядя Паша стал и для маленькой
Янки лучшим другом,  и наставником.  В
тринадцать лет она уже сама составляла
программы для игр,  постепенно расширяя
круг своих интересов.  В девятнадцать  —
граница этого круга соприкоснулась
с границей зоны интересов федеральной
службы безопасности России:  совсем
не маленькая и далеко не наивная девушка
решила посмотреть,  чем живут кремлёвцы,
и влезла через службу безопасности в камеры
скрытого наблюдения.
   
На первый раз она отмазалась страшилками,
но была взята под пристальный присмотр
федералами.
   
И вот Яну,  спускавшуюся по ступенькам от
университета,  встретили «двое из ларца
одинаковых с лица».
   
—  Ильина Яна Владимировна?  —  спросили
они.
   
—  С кем имею честь разговаривать?  —  ни
чуть не испугавшись хмурых лиц,  ответила
вопросом на вопрос девушка.
   
—  Федеральная служба безопасности,
просим проехать с нами.
   
Один из них попытался прихватить девушку
под локоток.  Яна отдернула руку.
   
—  Потрудитесь предъявить удостоверения и
объясниться. —  Увидев,  потянувшуюся
опять было к ней руку,  добавила:  —
Сейчас,  как заору: «насилуют» и начну
брыкать ногами и руками,  менты поганые,
—  наши ребята вашими мордами весь
захарканный асфальт вытрут.
 
Федералы покосились на, останавливающихся
возле них,  студентов,  и нехотя достали из
пиджаков красные корочки.

   
—  Вас хочет видеть Вязов Андрей
Константинович.  Вы его знаете.  Ваши
родители в курсе,  можете позвонить и
убедиться.  —  Ей протянули мобильный
телефон.
   
—  Свой есть.
   
Яна набрала домашний номер.  Отец,
действительно,  был в курсе происходящего
и заверил,  что визит не несёт для неё
неприятностей.
   
—  Сразу не могли  —  по-человечески?!
Фильмов насмотрелись,  НКВД-шники
гребанные.
   
Яна подошла к передней дверце и уселась
рядом с водителем,  хлопнув дверцей.
   
—  Вы не могли бы пересесть на заднее
сиденье?  —  спросил один из провожатых.
   
В ответ Яна молча опустила кнопку
блокиратора дверей,  следом,  насупившись,
уселись сзади федералы.  (Видать у них
были свои инструкции и нагнетание
обстановки в них не входило).
   
—  Привет, —  сказала Яна,  входя в
камеру-комнату.
   
Артём повернулся и оглядел её долгим
взглядом.
   
—  На следачку ты вроде не похожа.
   
—  Это значит у нас вместо здрасьте!  —
  Яна огляделась.
   
Комната как комната  —  минимум
обстановки.  На журнальном столике четыре
чашки,  из них лишь одна полная,  рядом
пустой поднос с крошками,  пачка сигарет
Винстон и пепельница с окурком.
   
—  Ты кто такая будешь?  —  спросил Артем.
   
—  Тот же вопрос я могу задать и тебе.
   
—  Я государственный узник,  —  с пафосом
ответил Артем.
   
—  Бедняжка,  мне тебя пожалеть?
   
—  Себя пожалей,  раз сюда попала.
   
—  Как попала,  так и выйду,  —  Яна
просекла ситуацию,  —  а вот тебе,
любезный,  судя по тому,  с каким ты
нетерпением ждёшь следователя,  ещё
придётся посидеть.
   
—  Так какого рожна ты в камере делаешь?
   
Яна ответить не успела.  В комнату вошли
ещё двое:  один  —  сутулый,  невзрачный,
с толстенными линзами в очках;  второй  —
натуральный Попандопало современного
разлива,  вся одежда которого была,  как
говорится,  с чужого плеча.
   
Сутулым очкариком был Моисей Яковлевич
Блумберг.  Моня,  названный в честь деда
Мойши,  умершего очень давно.  Младший
и единственный сын в многодетной еврейской
семье.  По всему видать,  все жизненные
соки родителей ушли на пятерых старших
сестер:  в отличии от Мони,  те отличались
пышными формами и частенько шугали
болезненного брата.  Из-за постоянных
понуканий сестёр и дворовых мальчишек
мальчику всё больше приходилось быть
предоставленному самому себе,  и ему
понравилось дружить  —  только не абы
с кем,  а с лично с собой.  Однако он не
замкнулся,  а участвовал во всех
общественных мероприятиях.  Но участие
принимал своим вторым я  —  придуманным:
в спортзале на уроках физкультуры елозил
спортивными штанами по скамейке во время
игр одноклассников в футбол или баскетбол,
представляя свою персону этаким еврейским
Джорданом;  а сидя в зале кинотеатра,
виделся себе участником в том образе,
который давал жанр демонстрируемого в
кинотеатрах фильма  —  в мелодраме он
был герой-любовник,  в боевике  —
супермен или мастер боевых искусств.  По
нраву были Блумбергу сцены с Бандересом
в «Зорро».  В герое,  Моне казалось,
отражалась его судьба.  Он тоже сейчас
притворяется слабеньким и незаметным,  но
придёт время  —  и Мойша расправит
крылья…  Правда,  час «Х» всё не наступал
и не наступал…

В пятнадцать Моне впервые представился
случай увидеть компьютер,  и его фантазии
получили отображение уже на экране
монитора.  Двигая мышкой,  он управлял
могучим роботом,  разбивающим в хлам
монстров и злодеев.  Он  —  мозг,  а
игровые герои  —  его руки и ноги.
Блумберг-младший пропал для семьи,
утопая в проруби компьютерной жизни.  Он
набирал увесистые стопки литературы по
информатике,  зарывался в них,  как крот,
и забросил учебу,  начхав на выпускные
экзамены.  Приходя на урок,  Моня клал
очередную книгу по компьютерам на колени
и забывался на сорок пять минут.  Звенел
звонок и его сдувало,  телепортировало из
-за парты в класс информатики.  За то,  что
Моисей вылизывал,  чуть-ли не языком,
компьютерный класс,  преподаватель не
препятствовал сидению Блумберга там вне
уроков и не обращал внимания на упреки
директора школы.
   
—  Хорошо,  не буду его пускать,  так
найдёт лазейку в другом месте,  и где вы
его будете тогда искать?  Так хоть на глазах
всегда,  и в классе чистота,  —  говорил
преподаватель.
   
И остальные учителя видели,  фанатично
горящие глаза ученика и вынуждены были
с ним согласиться.
   
Родители Мони рвали волосы на голове.
Сын не получил полного среднего
образования.  Кем он станет?  Пойдёт
подметать улицы?  Или ещё того хуже  —
работать на завод?!  Будет пить водку и
похабно разговаривать?!!  —  УЖАС!!!
   
Моисей думал,  что если к воплям предков
присоединятся сестрички  —  он убежит из
дома.  Но габаритным девицам было не до
непутевого шалопая-братца.  Они готовили
себя к выгодному браку,  и провернуть
гешефт с женитьбой требовалось,  как
можно скорее:  пышные телеса грозили
стать необъёмными и порвать корсеты,
как тузик грелку.
   
Но несмотря на предрекаемое родителями
чёрное будущее,  Моисей через год после
того,  как вылетел из школы,  купил свой
первый компьютер и начал приносить в
семью хорошие деньги.  Блумберг-старший
тщательно принюхивался и посматривал на
руки сына,  пугаясь ещё больше за свою
репутацию.  От Мони не пахло спиртным
и на руках его не появились мозоли,  а
деньги регулярно поступают и поступают в
бюджет семьи.  Неужели его сын вор?!
Ведь он не просил многочисленную родню
пристроить Монечку на теплое местечко.
Откуда столь странный доход?!
   
Мама Моисея,  в отличии от супруга,
замучила сыночка расспросами,  абсолютно
не веря в сущую правду его ответов.  Ну
скажите,  кто из нормальных людей
поверит,  что нажиманием кнопок можно
хорошо зарабатывать?  В конце концов она
махнула на сына рукой и рассудила
практично:  сын не хочет говорить маме
правду,  так пу