То, что случилось в Лешкином доме, на его холостяцкой тахте, Злата пережила как возвращение любимого мужа после долгой разлуки. Она сама не могла понять, откуда в ней, не имеющей опыта устоявшейся близости с мужчиной, появилось вот это чувство уже пережитого счастья, а теперь возвращенного. Совершенно родной человек лежал рядом с нею, полуобнаженной, лицом к лицу, и смотрел прямо в глаза, словно не мог насытиться нежностью – ее и своей… И не было стыдно за свои слезы, которые брызнули в тот момент, когда другие стонут или даже кричат от удовольствия. А он понял все правильно – не стал потом спрашивать, что бы это значило. Он просто просушил влагу на ее ресницах поцелуями, молча.
– Никуда я тебя не отпущу, – шепнул Денис, когда они наконец-то утихомирили свои сердца. – У нас в городе есть все, что тебе нужно. И даже факультет иностранных языков в универе.
Денис позвонил домой в десять вечера, успокоил Наталью Борисовну:
– Я на работу пойду прямо от Лешки, у него заночую.
– Ясно, – процедила мать, даже не скрывая своего отношения к тому, что стряслось. – А тут сегодня весь день соседка спрашивала тебя. Ты вроде обещал ей починить какой-то кран.
– Передай, пусть вызовет сантехника, – хмыкнул он, прекрасно понимая, что понадобилось Лиде.
Совершенно детская радость охватила его при мысли, что и этот кусок жизни отпал, окончательно омертвев. Спасибо, конечно, Лиде, но…
Совесть не мучила Дениса. Мир этой женщины на нем не замыкался, о чем Лида не стеснялась признаваться своему соседу. С нею он так и не узнал мук ревности.
Зато с каким удовольствием на следующее утро он, привыкший к раннему вставанию, сбегал в супермаркет, накупил там продуктов и пока Злата спала, соорудил яичницу с помидорами, приготовил кофе со сливками и все это установил на поднос, который тоже купил в магазине, в хозяйственном отделе. А потом тихо подошел к гостиной, заглянул, увидел, что Злата улыбается ему с тахты, и произнес торжественно:
– Кушать подано, дорогая!
– Как в кино… А умыться? А зубы?
– После завтрака! Садись!
– А ты?
– И я. А потом убегаю. Мне же маршруткой еще добираться за город. Моя клиника далеко, за его чертой.
– А можно, я..
Она замялась впервые, и он правильно понял, улыбнулся:
– Сбегай! Только не вздумай краситься! Ты и так хороша!
– Пра-авда? – обрадовалась Злата и покинула комнату.
А он даже в этих чужих стенах почувствовал себя дома. С женой. Любимой женой! Впервые у него не появилось ни крошечного сомнения в том, что он поступает правильно. Вот только мама…
За все годы, что Наталья Борисовна наседала на сына со своей идеей не просто женить, а удачно, он ни разу с нею не поссорился. Отшучивался, отделывался обещаниями. Она плакала, когда очередная невеста, ею подобранная и хитростью привлеченная к знакомству, отпадала. А эта не понравилась решительно, и ее «бедный мальчик» поймался в сети. Так она себе это представляла.
Когда Денис после работы пришел домой, Наталья Борисовна не стала задавать вопросов. Ждала объяснений. А Денис чуть не напевал вслух, пока мыл руки, переодевался, ужинал.
– Ты никуда не идешь? – спросила осторожно.
– Сегодня – нет. Лешка не звонил?
– А вы что – не виделись с ним?
– Но мы оба были на работе, ты забыла?
- А эта … его сестра…забыла, как ее зовут, уехала?
– Ма-ам, – засмеялся Денис, хватая ее за руку.– Сядь!
- Тебе скучно было без меня? Ты чем занималась?
– Сынок, ты делаешь ошибку. Она еще придет, вот увидишь!
Денис поднял брови:
– Кто, ма? Ты кого в гости ждешь?
– Любовь еще придет! – громко сказала Наталья Борисовна, поднимаясь со стула. – У тебя все впереди!
– Так она не уехала.
– Кто? Ты о ком?
– А ты – о ком? Я говорю: Злата еще не уехала.
– А я не про Злату говорю, а о любви. Злата при чем тут? Какое она имеет отношение к любви?
Денис смотрел на Наталью Борисовну, давая ей возможность выговориться. Ведь точно – не спала, переживала, ломала голову, как сделать, чтобы эта рыжая сгинула, исчезла, провалилась!
– У каждого нормального мужчины могут быть женщины, – говорила Наталья Борисовна, понимая, что лепечет банальности. – И он имеет право на увлечения, связи… ненадолго, в общем… Ты понимаешь! Но любовь обязательно придет, надо только подождать!
– И она пришла. Она уже пришла, мама! Считай – дождался.
– Переночевать на второй день после знакомства – и сразу… это называть любовью?!
Лицо Натальи Борисовны покрылось пятнами, как было всегда, если она от волнения не могла найти подходящих слов. Денис медленно поднялся с табурета, побрел в комнату, уселся на диван. Его взгляд в пустоту напугал Наталью Борисовну. В нем была какая-то недобрая сосредоточенность, словно ее славный мальчик, такой всегда вежливый, подбирал слова, чтобы ответить. Это он-то – легкий на язык, на подъем, на шутку, не умеющий обижать!
Наталья Борисовна застыла в дверях. Как она любила всю жизнь наблюдать за его лицом! Как же она гордилась, что родила такого красивого мальчика – сероглазого, с пушистыми ресницами, породистым носом, стройного, еще и талантливого! Ее сынок красовался на доске почета в своей клинике! А какие слова говорили ему на банкете, когда он защитил диссертацию! Она слушала и просто лопалась от гордости за своего ребенка! И ей перепало от всех этих выступающих. Получалось – и она причастна к его золотым рукам и сердцу.
А теперь…
– Мама, ты у меня умница, правда? Она пришла, пойми, – наконец вроде бы спокойно заговорил Денис, переводя на нее взгляд своих ласковых серых глаз. – И если ты хочешь мне счастья… как говоришь, ты больше ни--ко-гда не скажешь ни одного плохого слова о Злате. Договорились? Время покажет, кто был прав.
Она пожала плечами, вышла в кухню, слушая с испугом, как сынок запирается в своей комнате… А что она такого сказала – обидного?
Весь день, как только Денис ушел на работу, Злата пробегала по городу, изо всех сил стараясь его полюбить. Ведь здесь родился и жил ОН, ее первый настоящий мужчина (ошибки не в счет)! И она была готова покинуть родной город, перечеркнуть прошлое и возникнуть в новом настоящем – только быть рядом с ним!
Слова – такие затертые, мысли – такие передуманные за много веков, на разных языках, девушками – от тринадцати и до двадцати (приблизительно)…Но не выше! Зрелые женщины уже осторожны, они обожглись, настрадались или разочаровались. А ей двадцать семь, и она согласна пройти еще один раз по пути собственных ошибок ради…чего?
«Ты, слепая курица, фантазерка, мечтательница, дура – если кратко, что же ты надумала?» – с отчаянным легкомыслием ругала себя Злата, не чувствуя себя при этом ни дурой, ни курицей, а просто особой, которой и положено временно глупеть от любви.
Лешка все выпытывал по мобилке о ее планах, видно – хотел притащить Светлану к себе. Но не прогонять же сестрицу, которая собиралась уехать сразу после праздника, то есть через два дня? Он потерпит.
– Жди к ужину. Ты там чего-нибудь сооруди. Деньги в правом ящике письменного стола! Не вздумай свои тратить.
Когда он пришел домой после работы, Злата встретила его в прихожей. Глянула – и расхохоталась.
– Ты чего ржешь, сестричка?
– А ты давно на себя в зеркало смотрел? Ха-ха-ха! Ты похож на оголодавшего мартовского кота! Щеки провалились! Бледный, похудевший! Да - а-а… Тебя не кормили?
Она продолжала со смехом разглядывать братца, действительно похожего на отощавшего от любовного угара кота. Даже хвостик на затылке повис бессильно.
– И как назло больных сегодня полно. Перли – один за другим, не успевали гипс готовить. Праздники еще не начались, а они… – Он чмокнул Злату в щечку, прищурился, разглядывая. – Зато ты у нас цветешь…Покорительница старых холостяков. Вижу, что…
Злата закрыла ему рот ладонью.
За ужином Лешка разоткровенничался. Выпил рюмочку водки, расцвел прямо на глазах, порозовел.
– Хорошо готовишь. Повезло Деньке. А моя – тоже, ничего. Но ты – лучше. Имею в виду готовку. В общем, женюсь.
– Так прямо?
– Развратила меня Светка за два дня: жратва нормальная, постель…извини…еще лучше, а главное…
Злата слушала с улыбкой, любуясь братом. Все-таки красивый, стервец, хоть и не первой свежести… И не соскучишься с ним. Веселая будет парочка.
– Чего лыбишься? Завидуешь? Она мне поставила условие: печать в паспорт.
– Ух ты-и!
– Согласился. А чего тянуть? Вчера ее подружка приперлась, с пацаном. Ему года три. Бедовый. Посмотрел, как Светка его обцеловывает, словно родного, тискает, и подумал: а как – своего? И, знаешь, жалко стало. Последний шанс у нее – я.
Хвастливые нотки в голосе Лешки Злату не расстроили. Пусть он будет считать себя благодетелем, пусть! Зато Светлана станет мамой, а Лешка, наконец-то бросит якорь. Нельзя плавать бесконечно…
Денис позвонил ей на мобильный, а не на домашний телефон, и говорил тихо. Злата все поняла, даже испугалась, но услышала такие слова, от которых прошел и внезапный страх, и сомнение, что это все был сон, гипнотический, а значит – не ей решать, не ей…
– Любимая, я придумал: чтобы ты не исчезла навсегда, мы завтра подадим заявление. Ты чего молчишь? Злата, что случилось?! Ты согласна?
А она просто плакала, размазывая по щекам слезы. Лешка тоже спрашивал ее глазами: что случилось? Какой гад тебя обидел?
– Да, – прошелестела она, отвечая обоим. Лешке – улыбкой. Чтоб не волновался.
продолжение http://www.proza.ru/2012/10/09/1001