Я не хотела об этом писать. Я и сейчас не хочу. Но… писать – значит, уменьшать свою боль. Делать ее менее значимой. Ослаблять ее хватку.
Я никак не думала, что спустя столько лет я все больна и больна той болью…
... Она не понимала, что я уехала. Что я уехала навсегда. Она вновь и вновь, по старой привычке, подбегала к ручке моей двери… Может быть, прыгала на нее… Но меня там уже не было. Меня не было там навсегда. Танька говорила: Пойдем, Яша, ее там больше нет. Она там больше не живет. Она уехала. Она нас бросила.
И это была правда.
Я вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю… Уж лучше бы забыла навсегда. Но я запомнила навсегда.
Запомнила тот ужасный вечер. Я купила торт «Киевский». Я сфотографировалась голая в обнимку с апельсином. Я, я, я… Я никак не могла поверить, что вот сейчас расстанусь с Яшей навсегда. Во все можно поверить, но вот в это… когда закрывается дверь, и твой ребенок – твоя кошка остается навсегда за этой, уже чужой отныне дверью…
Ну вот, опять плачу. Для этого, что ли, все затевалось? Мало было вчерашнего?..
Мы шли мимо какого-то газона, и я бросила в него ключи от дома. Навсегда. Ужас какой-то. До этого выбросила старенькое, такое милое зимнее пальтишко. Засунула его в мусоропровод. А оно не хотело идти. Все забило там напрочь. О господи, какая же я была глупая. Во всем. Во всем.
Апельсин потом умер. Его объела Яша. И он просто захирел и зачах. Яша уехала жить в деревню, к Таньке. И дралась там с местным котом. Она его не принимала, а он - ее. И Танька не рвалась их мирить. Она просто разводила кошек по разным комнатам. Так и жили. Кот панически боялся Яшу. Яша стервенела от одного его вида. И еще во дворе жила собака Динка, но ее не боялся никто.
Что еще я имею рассказать? О том, как Яшенька могла часами возлежать на моей груди? Вот забиралась, когда я лежала с книжкой в руках, и блаженно засыпала. Я вставала, выходила в туалет, возвращалась, брала ее обратно… и все продолжалось, пока выходной не кончится….
Из-за этого я не ходила никуда в выходные. Потому что же Яшеньке без меня будет скучно. Это был мой ребенок, и я была за нее в ответе.
Как же так получилось? Как все это со мной случилось?
... Потом я приезжала, и даже не раз. Яша первое время даже меня признавала. Подходила гладиться. Вернее, позволяла себя гладить. Но я чувствовала, что она от меня далеко, как на другой планете. Чужая тетка приехала. Приходится делиться кусочком кровати. Приходиться спать в ее ногах. Прежней нежности не было. Все ушло навсегда.
... Когда я приехала в последний раз – всё. Яши уже не было. Я не могла. Я не могла в это поверить. Когда мы сели за стол, я не могла отвести взгляда от наших ног. Ведь там всегда во время обеда маячила Яша. Чтоб что-то вкусное перепало. Нет. Нет. Нет. Я смотрела вниз. Ее там нет. Ее там больше никогда не будет. Она похоронена за шоссе. И – всё. На этом всё. Кончилась жизнь 15-летней кошки.
Что вы знаете об этом, чтобы судить меня? Называть меня больной женщиной? У вас хоть раз были кошки? Знаете ли вы, каково это, когда она впервые доверчиво прижимается к тебе, и урчит, и перебирает лапами…. И так потом каждое утро… вот такая нежная побудка.
Я потом долго вспоминала это ощущение. И мне даже оно снилось. Что Яша вновь лежит на моей груди. И я просыпалась, задыхаясь от счастья. Да. Это избитое выражение как нельзя лучше сюда подходит.
... Я вышла из дома, еле передвигая ноги. Сил не было совершенно. Прохожие с недоумением смотрели на меня. И, как всегда, с неприязнью. Я шла и мучительно пыталась распутать клубок мыслей: неужели правда? Это обо мне? Плюхнулась на бортик песочницы и уперлась взглядом в землю.
На песке отчетливо обозначилась тень листьев. И я так же отчетливо поняла: да, так и есть. Меня действительно не любила мама.
А вместе с ней и никто не любил. Для компании.
Мне кажется, я теряю остатки разума. Даже если когда-то весь мир меня не любил, это не повод убиваться сейчас. Ведь я-то себя люблю. Хоть каким-то слоем.
Бывают такие моменты… Когда не находишь себе покоя. Вроде все так и не так. А у тебя как будто потерян ключ от твоей жизни.
Тебе чего-то не хватает… Ты бродишь по интернету, в поисках утешительных слов… поддержки… тепла… Нет, нет, и нет. Все заняты только собой. Да-да, это нормально, я знаю. Но… как же я?.. Ведь я – потерялась! Найдите меня кто-нибудь в этом мире!
Но я и сама знаю, что мне это ничего не даст. Кроме нескольких секунд блаженства. А дальше, дальше… я забуду это ощущение, будто его и не было. Мне понадобятся новые слова, новые подтверждения моей значимости, моего существования для других.
Но так ли это? Существую ли я? – я никогда в этом не уверена. И никто не может мне раз и навсегда разрешить этот вопрос...
Да, я знаю, кроме меня самой. И я даже знаю, что скоро, очень скоро я найду этот самый ключик. Это должно случиться. Этого не может не случиться. Правда, для этого мне придется поработать… помучиться… перевернуть всю себя… перетряхнуть… и вытрясти почти все, что во мне сейчас есть…
Что ж, вот она, моя боль. Моя, уже высказанная, боль.
Анича, анича, анича.
Все пройдет, все пройдет, все пройдет.