Школьный страж порядка прозвенел настойчиво и громко. Ребята, только что носившиеся по коридору и орущие на разные голоса, растеклись по классам.
Зоя Ивановна, директор большой сельской школы, никогда не появлялась в классе по звонку, и уж тем более раньше. Она царственно входила, а ученики, как солдаты на плацу, уже стояли, вытянувшись возле своих парт. Главнокомандующий кивал головой и класс почти бесшумно садился внимать...
- Сивцов, русский язык - великий язык, на нём говорили Пушкин и Толстой, что ты тут понаписал?!
Зоя Ивановна брезгливо взмахнула тщедушной Данькиной тетрадкой, словно хотела вытрясти из неё все грамматические и стилистические ошибки, – Сивцов, тебе конём родиться надо было, тягал бы за собой подводы, глядишь, была бы польза.
Заржал только Бастрыкин, лютый Данькин враг, остальные просто обернулись к последней парте среднего ряда. Данька встал и пошёл по проходу.
- Ты это куда?! – грозно спросила директриса, – сейчас тетради получите.
Звук пощёчины раздался как выстрел, а Данька, бросив от дверей, – сука! – выскочил в коридор.
Зоя Ивановна стояла в известной позе городничего из «Ревизора». Одной рукой она держалась за только что униженную щёку, другой продолжала взмахивать зажатой между двумя толстыми пальцами Данькиной тетрадью, похожей на подстреленную птицу.
- Мраазь, да я тебя... – Зоя Ивановна медленно приходила в себя. Свёкольная багровость пятнами сползала с лица к шее, едва видневшейся из-под строгого воротника, – кто дежурный? – рявкнула она, – раздайте тетради!
Зоя Ивановна села на стул как на трон, и урок литературы продолжился.
* * *
Данька кинул в рюкзак какие-то вещи, завалявшийся кусок хлеба, пару глазастых картофелин, спички, нож и помчался к лесу. Плана никакого не было, было желание исчезнуть с этой земли, не видеть, не слышать, забыть!...
Он бежал, не разбирая дороги, цеплялся за ветки, пару раз даже свалился, потом уткнулся в огромную корягу, поваленного давней бурей дерева, и дал волю слезам. Даньке хотелось выреветь все обиды, накопленные за тринадцать лет, меньше всего на Зою Ивановну, больше всего на мать вместе с отчимом, пропивших Данькину жизнь.
* * *
Инспектор по делам несовершеннолетних оторвалась от многочисленных бумаг, заваливших стол, и произнесла приговор, – в колонию мы тебя пока не отправим, Даниил Сивцов, – а вот детский дом тебя заждался. Там же находятся и твои младшие сестры.
Инспекторша ждала хоть какой-то реакции, но Данька так и сидел сгорбившись старичком, свесив узкие плечи и не поднимая давно не стриженной головы.