Один день оккупации

 

Я стоял на углу перекрестка и смотрел как горит наш дом.Его было хорошо видно,потому,что он был трехэтажным и немного возвышался над соседними домами. Желтое пламя,вырывавшееся из окон и полуобвалившейся крыши, колыхаясь,переходило в красное и превращалось в клубящийся серочерный дым.На фоне чернобелой зимней городской местности эта живая цветная картинка казалась даже красивой.Почти над домом,но чуть подальше с ревом,на неболшой высоте крутили карусель три звена немецких пикировщиков.Ладные с крестами на фюзеляже и крыльях самолеты тоже были красивыми.Прямо посередине улицы,за перекрестком стоял немецкий танк и время от времени стрелял из своего орудия куда-то в уходящую вниз улицу.Всё происходящее,кроме звуков разрыва бомб и орудийных выстрелов, периодически сопровождалось автоматным и пулемётным стрекотом.
 
Наконец-то я,двенадцатилетний подросток,любивший как и все мальчишки книги и фильмы про войну,увидел настоящий бой с расстояния в 50 метров.Удовольствие было омрачено только тем,что горел не чужой а наш дом.
Красивым зрелищем любоваться пришлось недолго.Стоявший позади танка немец в темнозеленой шинели обернулся,увидел меня и махнув рукой, крикнул что-то вроде «форт»,»цурюк».Я выполнил его приказание и пошел назад от места боя по пустынной улице.Пройдя один квартал,я обнаружил своей щекой мелкие куски штукатурки сыплющейся со стены дома,подняв голову увидел на стене над своей головой взрывающиеся пыльные фонтанчики.Стреляют и целятся в меня понял я и с шага перешел на бег.Понял я и то кто стрелял в меня – наши,второй день ведущие уличные бои за освобождение города.Просто издали им трудно разобрать кто идет –немец или русский мальчишка.Когда идут бои мальчишки должны сидеть по домам,а не шляться в полосе боя.Так закончился мой второй за этот день выход из дома,не нашего,из которого нас выгнали немцы ещё вчера,а бабушкиного.

Первый утренний выход был более практичный – походом за продуктами.Дело в том,что на временно собравшуюся у бабушки компанию родственников в количестве семи человек,из еды кроме полкилограмма картошки, ничего не было.Я направился к находившейся в центре города церкви с красивым названием Жен Мироносиц.По разговорам там находился склад зерна,которое при отступлении осенью и уходе наших войск из города было подожжено ,но не сгорело полностью.
 
Войдя в открытую дверь церкви,я увидел черное обугленное зерно покрывавшее полуметровым слоем всю площадь церковного зала и нескольких человек в разных местах разгребавших зерно с целью добраться до лучше сохранившегося слоя.Приступил к этому занятию и я,но занятие продолжалось недолго.Сзади раздался громкий злой крик на немецком языке и в церковном зале гулко простучала автоматная очередь.В дверях стоял немец и стрелял поверх наших голов.Находившиеся в церкви люди,в том числе и я,как вспугнутая стая воробьев вылетели на улицу.Немец закрыл дверь церкви на засов. Очевидно немецкое командование ещё рассчитывало удержать город в своих руках,а это полусгоревшее зерно являлось единственным видом продовольствия,выдававшимся периодически голодному населению оккупированного города.В дом бабушки я принес около двух килограммов горелого зерна,которое,как потом оказалось стало единственным продуктом для семи человек на протяжении девяти дней.Из него один раз в день варили так называемый пшеничный суп,от запаха которого можно было даже голодному убежать из дома.
 
Но вернемся к началу.Вернувшись от горящего нашего дома к бабушке ,я понял что возвратился во-время.Семья в сборе с узелками в руках находилась во дворе,а немецкий офицер помогал бабушке выбраться из её полуподвального жилища.Жителей и этой улицы выгоняли из района уличных боёв.Нашу собранную толпу в несколько сот человек направили из южной в северную часть города и там прозвучала команда,похожая на армейскую команду «Разойдись».Расходиться было уже давно пора,так как мороз был около сорока градусов,все терли носы и приплясывали,но идти было некуда.Попытки попроситься в квартиру к жителям этого района к успеху не привели.Нашу толпу из семи человек не пускали даже на порог. Тогда мы стали искать более реальное убежище - свободный подвал и нашли его.Нам крупно повезло.В подвале оказалась маленькая кирпичная печка с железной конфоркой наверху.Это было наше спасение.Мужчины занялись поиском дров,а бабушка с единственной имевшейся кастрюлей пошла за водой.Ей повезло в том. что она вернулась живой.Как она  вернувшись рассказала,для того чтобы достать воду из колодца ей потребовалась веревка,которой у неё не было.Тогда она увидела протянутые на снегу цветные провода и стала рвать их.Это были провода связи протянутые к расположенной неподалеку батареи тяжелых орудий.Спасло бабушку только то,что немцы орудийных расчётов были заняты стрельбой и не смотрели в сторону колодца,а прохожий мужчина пресек её диверсионные действия. Растопив  сильно дымящую печку,мы смогли приготовить первую за весь день еду -  бульон из горелой пшеницы,пахнущий дымом ещё больше чем печка.Вечером я вышел на улицу,чтобы посмотреть,что там происходит.Орудийная батарея молчала.Сюда далеко от южной окраины города ,где продолжался бой,его редкие звуки приходили слабыми и приглушенными.Зато на большой части горизонта красным цветом светилось небо от пожаров.

Какая-то сила,вдруг,снова потянула меня к этому зареву и нашему,горевшему вчера дому.Я пошел по направлению к нему по пустынным улицам.Когда до дома оставалось пройти всего один квартал,здравый смысл подсказал мне,что лучше остановиться в переулке и не идти дальше.Впереди,за углом на главной улице послышалась немецкая речь и появиться в районе боя,в действующий коменданский час было смертельно опасно.Почему-то этот эпизод зрительно навсегда врезался в память.Я стоял в пустынном заснеженном переуке,залитом ярким розовым светом от где-то близко горящих домов.Полная тишина,нарушаемая иногда потрескиванием пожара и шипением падающего в снег горячего пепла.Горели городские кварталы,подожженные немцами с целью освещения площади боя и экономии осветительных ракет.И напряженная зловещая тишина,обозначающая короткий отдых войны.

        Когда я возвратился в подвал мои родственники подводили итоги дня.
В один день три наших семьи лишились своего крова и имущества,оказались без еды и соответствующей уличной температуре одежды.Но заснули мы всё-равно довольные прожитым днём.Перед тем как ложиться спать моя мать и бабушка,почти в один голос сказали короткую фразу – Слава Богу.Мы все живы.Во сне, также как и в последующие ещё восемь дней до освобождения города, снился хлеб.