Чудесным образом я оказался среди замечательных участников
Пятого международного Толстовского конгресса,
который на этот раз обозначил свою центральную тему так:
«Война 1812 года в русской культуре: литература и искусство».
Я бы мог и не попасть,
потому что, вынырнув из подземелья московского метро,
на станции Кропоткинская,
был очарован шармом городского убранства столичной улицы,
а утонченная красавица, с длинненькой сигареткой в изящной руке,
в пальто свободного кроя, золотистым осенним листом
слетевшая на край ступенек,
ведущих к стоянке очень дорогих сверкающих автомобилей,
глянула на меня мимолетно, томно,
и безнадежно махнула рукой на мой вопрос:
«А в какую сторону мне пойти, чтобы попасть в Музей Льва Толстого?».
Мол, иди куда хочешь.
Поэтому я, провинциальный любитель изящной словесности,
мог бы и не найти музей, мог бы и не попасть к Льву Толстому,
мог бы не оказаться среди писателей, поэтов и литературных критиков
«круглого стола» с обозначенной повесткой дня:
«Писатель на службе Отечеству в России: миф или реальность?».
Соответственно, обломался бы и мой 1812 год в русской культуре,
так как «круглый стол» проводился
в рамках Толстовского конгресса (26 – 28 сентября 2012 года).
Мог бы…
Но…
Все обошлось.
И в одном из просторных залов Музея Льва Толстого, светлом, уютном,
с многочисленными портретами великого философа,
гуманиста и графа на высоких стенах,
работ живописцев минувших эпох, словом,
под пристальным и суровым взглядом самого классика всемирной литературы
участники и гости мероприятия, отметившись, как водится,
в листах присутствия организаторов,
тихонько расселись на дорогих стульях,
и мероприятие стало все увереннее обозначать свой ритм и голос.
Лев Толстой оказался совсем рядом:
его правнучка Фекла Толстая, уронив челку на высокий лоб,
спрятав умные глазки за стеклами очков, начала диспут,
назвав имена участников литературно-научного застолья.
Она сидела за центральным столом,
по правую руку благообразного, убеленного замечательной седой бородой,
ясноглазого литературного критика Льва Аннинского.
Лев Александрович сразил меня не тонкостью замечаний о литературном процессе,
о творчестве писателей,
а своей высказанной искренней тревогой по поводу будущего Отечества.
«Какой будет завтра страна?»
Какие границы нарисуют нам политики –
на карте Отечества, в душе каждого россиянина?
Допустим ли мы, чтобы они рисовали
по лекалам сиюминутной политической конъюнктуры?
Директор издательства «Художественная литература» Георгий Пряхин
поблагодарил работников Музея Льва Толстого за подвижнический труд.
Рассказал о композиторе Георгии Свиридове,
который обронил на какой-то статусной политической тусовке,
в канун погромного переустройства страны 90-х годов XX века,
что он уже видел такие события в начале того же кровожадного века,
во времена нэпа, и может вполне ясно предполагать, чем это все закончится.
Это было одно из последних появлений Георгия Свиридова на публике:
он уходил, но понимал, предупреждал, сочувствовал…
Рядом со мной сидела молодая синеокая журналистка,
с пышными золотистыми волосами.
Она вникала в сказанное наравне с другими,
ее миловидное личико выражало озабоченность
по поводу судьбы Отечества и роли писателей в культурном процессе.
Она что-то записывала в блокнотик, без конца перемещала диктофон,
пытаясь, видимо, найти самое удобное место для электронной записи,
неожиданно рассыпала пальчиковые батарейки из диктофона,
они упали на пол и раскатились, как гильзы из автомата,
но никто на это не обратил внимания, кроме меня.
Синеокая начала собирать батарейки,
одну никак не могла найти, закатилась куда-то.
Я героически, несмотря на мой остеохондроз позвоночника,
поднял эту гильзу, отлетевшую реально в сторону,
ну очень далеко, куда-то ко мне под ноги.
Синеокая прошептала: «Спасибо», и, заправив батарейками диктофон,
стала доставать из сумки огромный фотоаппарат.
Я иронично подумал, что Георгий Свиридов был прав,
предсказав скорый конец света.
- А это кто? – прошептала молодая журналистка,
наводя объектив на худощавого чернобрового мужчину.
И я также шепотом и таинственно прошептал
в очаровательное ушко, прикрытое золотом пышных волос:
- Это Евгений Степанов, президент Союза писателей XXI века.
И она понимающе махнула мне головой, хлопая длинными ресничками.
Запомнился поэт Григорий Вихров, который наполнил просторный зал
тревожными звуками своих набатных стихов.
Трагедия подводной лодки «Курск» оставила шрам на сердце поэта.
Он читал и читал поэтические строки о минувшей трагедии,
о гибели экипажа подлодки. И все четче и четче проступали слова:
«Писатель», «Служба», «Отечество»,
«Россия», «Миф», «Реальность»...
Зал музея превратился в отсек гибнувшей лодки «Курск»,
на капитанском мостике стоял поэт Григорий Вихров,
где-то там, в далеком далеке,
маячил гигантский спасительный маяк – Лев Толстой.
Надо было держать верный курс.
- И что с того, что мы вот здесь собрались на «круглый стол»
и поговорили? Что с того? Какая польза? –
закричал кто-то в зале, не выдержав сердечного напряжения.
Девятый вал ревел, штормовая соленая вода захлестывала нас.
Русалка по соседству орудовала фотоаппаратам,
пытаясь заснять горизонт события…
- Лев Александрович, - обратился я к московскому литературному критику
после закрытия «круглого стола», -
извините за наглость, но, может быть,
возьмете на просмотр экспериментальный текст.
- А почему бы и нет, - легко согласился Лев Аннинский. –
Только подпишите книгу.
Когда он узнал, что я еще к тому же и из Сибири,
то просиял самой доброй улыбкой, обменялись рукопожатиями.
Да, в хорошие руки попал экземпляр информационного романа «НО-НО».
- Даже поругаете – уже хорошо.
Он кивнул величественной, осанистой головой литературного патриция.
Выходя из зала музея, я слегка коснулся руки Льва Толстого,
огромной скульптуры, глыбы духа и озарения.
А в проеме двери мелькнул стройный силуэт моей золотоволосой соседки.
Она уходила, она исчезала из поля зрения навсегда.
А, может быть, это была Наташа Ростова,
вечная весна по-толстовски серьезной любви?
Кстати, среди приглашенных на «круглый стол»
значился лауреат множества самых разнообразных
литературных премий Дмитрий Быков.
Но к Льву Толстому самый толстый на этот раз не пришел.
А ведь интересно было бы послушать начальника транспортного цеха…
На снимке: горизонт события...
Фото: Ян Лех