Повесть 6 из книги "Такие разные ягоды" П.Краснощеков
КОТЛАС
При раскулачивании, этапировании спецпереселенцев участниками этого действа злостно нарушались все мыслимые законы, нормы человеческого поведения. От простого пренебрежения, оскорбления и присвоения чужого имущества вплоть до убийств.
За тысячу лет у крестьян, живших на территории Российской империи произведённую продукцию изымали разными способами. Вначале княжеская рать изымала у подвластных крестьян простым «всхищением» - банальным грабежом. Затем стали отъём продукции производить «цивилизованно», называя это платой за охрану от иноземных набегов, платой за пользование землёй, лесами и водами. Потом придумали кабалу, которая превратилась впоследствии в крепостное право. Ушло крепостное право, а плата за землю, за охрану, на содержание государства превратилось в налоги, которые постоянно увеличивались и вводились новые. Крестьяне так и не могли наесться вдоволь даже черного хлеба, всё больше ели «пушной» хлеб – вместе с мякиной.
Пришла февральская революция, в верхах не смогли определиться с властью, пришла октябрьская революция, которая вынесла на верха власти бездарных и малограмотных лидеров, окончивших свои «университеты» в тюрьмах и ссылках, для которых «кинуть» партнёров, ограбить банк, брать деньги у правительства страны, ведущей войну с их отечеством, было обыденным делом. Их идейные лозунги в угоду сиюминутных выгод менялись чуть ли не каждый день, дружественным политическим партиям, общественным силам обещали «золотые горы», но в одночасье объявлялись врагами. Конечные цели были неопределенны, расплывчаты. Главная ближайшая цель - взять власть («…брать, брать, брать, батенька…») любыми средствами, а там… Широко использовались низменные чувства людей: грабь награбленное, штык в землю и иди домой, отнимай и дели…
Нарушение договоров, прямой обман, подлог, отказ от сотрудничества с другими партиями, участвовавших в свержении самодержавия привело страну к гражданской войне, блокаде со стороны Антанты.
Вместе с гражданской войной и блокадой пришло всеобщее разорение в стране. Заводы, фабрики, мануфактуры стояли, рабочие не работали, всё больше воевали на фронтах, предложить крестьянам что-то в обмен на хлеб было нечего, а есть надо каждый день. Власть вспомнила Киевских князей с их «всхищением», а назвали это военным коммунизмом с продотрядами или витееватым и непонятным крестьянам словом – ЭКСПРОПРИАЦИЯ, но суть одна и та же, отъём продовольствия у крестьян вооружёнными людьми в пользу установившейся на данный момент власти «белых» или «красных». Наконец, война закончилась, «красные» победили, обещая светлое будущее всему народу. Новые хозяева жизни получили в России полную разруху всей промышленности, транспорта, всех экономических связей в стране. Их неграмотность, некомпетентность в экономике ещё больше усугубляло положение в стране, они отменили деньги и ввели натуральный обмен, чего стоит лозунг о кухарке, которая должна руководить страной? (Имеется в виду уполномоченные, рабочие-директора, рабочие-банкиры, рабочие-полководцы) Чтобы оправдать провалы в экономике назначали виновных – врагов народа. В одно время это были интеллигенты, писатели, врачи, учёные, в другое время назначили религиозных деятелей. Крестьяне были соратниками в борьбе с самодержавием, но пришло время и крестьянство стало средой, «где ежечасно рождается мелкая буржуазия» – кулаки, у которых есть частная собственность, корова, лошадь, семена. И уже самодостаточные крестьяне объявлены врагами народа. Пришло время раскулачивания и сплошной коллективизации.
Но одно дело отправить на Запад два парохода с интеллигенцией, поселить на Соловках несколько тысяч попов, и другое дело раскулачить и отправить в ссылку более трёх миллионов крестьян, объявленных кулаками.
Раскулачить-то раскулачили быстро, отнимать и делить дело не хитрое, но доставить раскулаченных на место нового поселения надо организовать, да и новые поселения надо ещё построить.
Наверху в Москве планы, инструкции и положение по этапированию составили быстро. Определили количество вагонов, эшелонов, барж и пароходов. Определили нормы снабжения обувью, одеждой и питания этапированных, количество охраны, пересыльные пункты, точки сбора спецпоселенцев. Даже продумали санитарную обработку вагонов, барж и пароходов.
Так по суточной норме этапируемому полагалось 600 граммов хлеба. К тому же по действующему положению, в пути следования ссыльным полагалась и горячая пища.
«Красиво было на бумаге, да забыли про овраги». На деле обстояло не совсем так, даже совсем не так. Хлебная пайка составляла в лучшем случае 200 грамм, его просто в стране не было. О горячем питании и речи не велось. Одежда и обувь и вовсе не выдавалась. Со спецпереселенцами обращались как с животными. Они перевозились в товарных вагонах, в которых находились мужчины и женщины, старики и дети. На весь вагон была одна параша, отсутствовала печь для обогрева. Люди, сидя на полу, иногда рядом с умершими, находились в пути две-три недели.
В Северный край спецпереселенцы стали прибывать с 25 февраля 1930 г. эшелонами по 1200-1800 человек. В течение трех месяцев сюда предполагалось вывезти свыше 230 тыс. человек.
Самою дурную славу имел пересыльный пункт в городе Котлас, куда эшелонами привозили спецпереселенцев.
Начиналось с того, что при прибытия эшелона в Котлас, все неизрасходованные в пути продукты (их просто не выдавали в дороге этапированным) «оприходовались» в милиции, а фактически разворовывались её работниками. То, что творилось далее при этапировании уже непосредственно к местам административных ссылок находится за гранью общепринятых норм человеческого общежития, поэтому лучше привести письменные свидетельства того времени.
Докладная прокурора Ленского района Котова на имя прокурора Северного края: «В помещение бывшего собора в с. Яренске, где разместили вновь прибывших административно ссыльных, 11 мая обнаружен труп старика лет 50-60 с вырезанными мягкими частями тела. По заключению врача эта операция (!) произведена у только что умершего человека, так как кровь была свежая. Прибывшим врачу и уполномоченному райуправления милиции живущие в соборе заявили: «А у нас уже давно трупы кушают...» Вырезанного мяса не обнаружено, но факт остается фактом: по Яренску и району молниеносно распространился слух: «Людей едят!» ОГПУ арестовало 8 человек, но результатов пока никаких… В этом соборе помирает масса народа, до 15 и более человек в день. Жуткая картина. Живые спали с мертвыми. Одна из женщин не вынесла, помешалась. Мрут не только в соборе, но на улицах и в бане. Мрут от истощения. Особенно надо отметить, что на рост смертности повлияло этапирование.
Я особенно обращаю ваше внимание, и считаю совершенно недопустимым этапировать людей так, как этапировал Котлас. На баржу сгрузили свыше тысячи человек, в течение четырех дней они находились в трюмах в невобразимых условиях: духота, жара, испарения от нечистот, трупный запах и т. д. В Яренск привезли до 20 трупов, сложенных в штабель на палубе баржи. Их так и везли по району. Среди прибывших в Яренск были и заболевшие тифом…».
«…Если исходить из списочных данных оперсектора ОГПУ, в момент отбытия этапа из Котласа на барже должны были быть 1147 человек. Какое же в действительности количество этапируемых было на барже, неизвестно, и установить это в силу преступного поведения организации и оформления этапа в Котласе вообще невозможно.»
Нарушение инструкций, законов и беспредел творился на перегонах при этапировании постоянно, но расследованию и суду подвергся только некоторые из них, где на перегонах оставалось менее половины численности этапа.
Из свидетельств и показаний свидетелей и обвиняемых:
«Рано утром я видел, как милиционер Чесноков вывел из баржи на берег одну административно высланную женщину, с которой ушел неизвестно куда. Примерно через час Чесноков вернулся на баржу, но уже без женщины…».
«…В пути между Котласом и Яренском во время остановки этапа на острове, якобы при попытке к бегству, Чесноков застрелил неизвестного ссыльного, труп которого по распоряжению Жаравина он сбросил в воду. Оставшиеся от убитого две пары сапог Чесноков продал…».
Охрана этапа преступно вошла в сговор с криминальным элементом:
«…Рецидиву конвоиры отпускали лишние пайки хлеба, которые этим спекулировали… Деньги, сданные некоторыми этапируемыми конвоирам на хранение, не были возвращены, их присвоили…».
«…Со дня отплытия из Котласа шпана почти полностью завладела баржой и творила на ней все, что хотела. Главарями этой разбойничьей шайки были воры, фамилий которых я не знаю, но могу опознать. Первый - маленького роста, оборванный, хромой...».
Это Иткин. Жаравин тоже припоминал следователю, что Иткин отбыл из Котласа в рваной одежде, а уже потом был довольно прилично одет: «…На нем был шелковый джемпер и полупальто серого цвета. У Иткина уже была с собой большая сумма денег...».
«…Была очевидицей такого случая: шпана стала обыскивать старика-крестьянина, он закричал, ему заткнули рот и так согнули, что у него на шее что-то треснуло... Наткнувшись на кого-нибудь целой группой, поднимали на барже вой и крик и вырывали у своей жертвы все: вещи, хлеб, деньги. Почти всегда после таких скандалов на другой день оказывалось 4-5 трупов умерших стариков…».
Другой свидетель показал:
«…С хромым верховодили еще двое. Под руководством этих бандитов шпана занялась настоящим мародерством и грабежом. Они силой отнимали у нас все, что было ценное. У меня лично сняли хорошие сапоги, новую барашковую шапку, весь имеющийся запас муки (около 30 фунтов), облигаций на 95 рублей и денег в сумме 30 рублей. Отняли у меня также белье. Такому грабежу подвергались почти все, кто не принадлежал к шпане. Вещи и ценности, продукты отбирали грубой силой, устраивая повальный обыск, причем если кто-то оказывал хоть малейшее сопротивление, того валили на пол, избивали, топтали, пускали в ход ножи. Я был свидетелем, когда шпана, ограбив одного ссыльного, по национальности грузина, отняв у него всю одежду и раздев догола, так его избила и истоптала, что его, полуживого, вынесли и положили на корме баржи на кучу тряпок. Я видел, как он, находясь там, еще подавал признаки жизни…».
Это же признал в донесении своему начальнику и начальник ленской милиции Елизаров: «Определить точное количество умерших на перегоне Котлас - Яренск не представляется возможным, так как установлено, что часть трупов рецидивисты в пути следования сбрасывали с баржи в воду…».
Был суд по решению которых расстреляны несколько человек из охраны, нижние чины, отправлявший ЭТОТ этап из Котласа были осуждены на три – четыре года заключения, а высшие чины отделались лёгким испугом. А этапы как отправлялись так и продолжали отправляться с голодным продовольственным пайком, это были люди второго сорта, государственные рабы, а для энкаведешников –«лагерная пыль».
* * *
Продолжение в повести 7