Кто из вас без греха, пусть первый бросит в неё
Под мостом мы ехали медленно, дальше тоже не сразу можно было разгоняться – всем в городе давно известно, где установлены камеры скорости – и я вдруг обратила внимание на чёрный джип, стоявший впереди на обочине. Открылась дверца, и из машины выбралась девушка - совсем-совсем ещё девчонка - в простенькой чёрной юбочке, в лёгонькой, не по сезону, тоже чёрной курточке (сразу бросилось в глаза – девочка, словно специально, одета в тон машине). Быстро, не оглядываясь, она пошла к откосу под мост, где стояла ещё одна девушка (только в белых куртке и юбочке). Пошла, и сразу стало понятно – машина и хозяин ей совершенно чужие. Девушка торопилась в одну сторону, джип двинулся в другую.
Неожиданно она остановилась и отёрла рот. В это, казалось бы, безобидное действие были вложены такое желание отмыться и такая усталость, что у меня мгновенно сжалось сердце. От ужаса. От пронизывающей жалости к девочке. Пришло на ум – не зря бросилось в глаза про девушку и машину, подобранные в тон. Хозяин машины, безусловно - эстет. И так стало мерзко на душе… И вспомнилось из когда-то услышанной песни: «За спасибо их бумажное всё исполнено»...
Нечаянное продолжение
Суббота. Утро. Я в храме. Прихожан мало. Вдруг вижу девушку. Точнее, сначала слышу. В храм она входит громко. Стук каблуков оглушает. Смело встаёт впереди всех. Чёрная простенькая юбка короче короткого. Колготки в крупную сеточку. Чёрная курточка выше пояса. Волосы всклокоченные. Съехавший шарфик. Пьяненькая. Но на каблуках высоченных держится уверенно. Бабуля из старых прихожанок глянула строго и молча покачала головой. Не принято у нас никого оговаривать. Господу одна спасённая душа дороже целого мира. Вот так в храм тот пойдёт, кому нужда подоспела. А уж сегодня – в выходной, да с утра пораньше, да в дождь-снег-холод – тем более. И что там будет на человеке – юбка ли короткая, ещё ли что – не нашего стороннего ума дело.
Стараюсь не отвлекаться на незнакомку. А она тем временем направляется к Царским вратам. Подходит к ним очень близко. Всем видом показывает, какая смелая. Руки скрещены на груди. Нога выставлена вперёд. Явно собирается что-то сказать, но вдруг упирается взглядом в икону Спасителя. Прежде сцепленные на груди руки падают вдоль тела. Хор поёт, а девушка тем временем говорит с Господом. Слышу только: «Как же так? Как же так?» Но и этого мне слышать не надо бы. То, что происходит сейчас между Господом и девушкой, не должно меня касаться. Это очень личное.
Вдруг незнакомка окликает вопросом одну из прихожанок. Та показывает на икону святой Матроны Московской, и девушка сразу идёт к Матронушке. Обеими руками обнимает икону (икону ли? Так обнимают въяве стоящего перед тобой человека). Прижимается головой. И снова слышится: «Как же так? Как же так?»…
Долго стоит около Матронушки (ах, матушка Матронушка, вот какая тебе сегодня работа – душу измученную успокоить-отогреть…), а потом неожиданно подсаживается к пареньку лет семнадцати, которого в храм всегда приводит сестра. Мальчик тяжко болен. Головушкой болен. Умом. Пугается незнакомки, старается отодвинуться на край скамьи. Но девушка начинает что-то ему рассказывать – эмоционально, порывисто. Она не видит в парнишке больного, обнимает его, встряхивает, и он вдруг как-то успокаивается, словно смиряется, словно понимает - ей сейчас хуже, чем ему.
А дальше происходит то, что всех повергает в шок. Девушка неожиданно и решительно направляется к боковому входу в алтарь. Храм у нас только отстраивается, внутри ещё не всё доделано, и боковые входы пока не закрыты. Работницы храма бегут за девушкой, одна кричит: «Батюшка!» Все замирают. А батюшка жестом просит нас оставаться спокойными и продолжать молитву. Мы, конечно, взволнованы, но слушаемся отца Сергия. «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым…» - эхом несётся по храму. Девушка, как вкопанная, останавливается перед входом в алтарь. Наклоняет голову, словно к чему-то прислушивается, потом всплёскивает руками и возвращается к святой Матронушке. Снова обнимает икону, прижимается головой и замирает. Слава Богу! Мы дружно вздыхаем.
О чём рассказывала девушка святой Матроне? Что случилось в её жизни? Почему снова и снова слышалось: «Как же так?» Подумалось о предательстве, перевернувшем душу этой девочки, а мой муж предположил, что у неё кто-то умер. Не знаю… Но точно знает Господь, приведший её в храм ранним субботним утром. И – святая Матрона, которой, как самому родному человеку, доверилась незнакомка. А может быть, ещё знает парнишка, который болен умом, но про его душу нам разве что-нибудь известно? Вдруг, когда они сидели плечом к плечу, его душа стала опорой измаявшейся душе нежданной соседки по церковной скамье?
Она ушла из храма тихо. Не так, как входила. Мы даже и не заметили. Ушла в непогоду-осень, в непогоду-жизнь… Господи, не остави её! Защити. Заступи. В её нелепой короткой чёрной юбочке и выше пояса чёрной курточке. А вместе с ней не остави и нас, приличных очень, не то, что эта, дерзнувшая прийти в храм на своих каблучищах. Прости нас, Господи, смеющих делить людей на угодных и неугодных Тебе (и, конечно, себя относящих к угодным). Научи нас любить. Не себя только. Не только наших близких. Научи нас любить, Господи.
Она ушла из храма тихо. Не так, как входила…