Прибыли?..

   
И, чтоб достать, наконец. И, чтобы уже было всем тихо! И – с ремонтами... Со всем тогда были проблемы. 
В те времена сапожных дел мастера надо было ещё поискать!
Не стоит и проверять.
Семейка, о которой здесь речь, характерна была своим многоножеством.
Она затаптывала нехитрую обувь  до полного непотребства и накапливала затем до ужасных объёмов.
О каком ремонте тогда могла идти речь?
Так - о лёгком макияже, шоб не стыдно носить. 

Вот и снаряжали красавицу Лизоньку нести завалы заношенной обуви  безотказному Семёну Марковичу.
   
Маэстро жил по соседству, обожал прелестную скромницу.
И, конечно же, уступал ей в цене.

А какой он затем хламью этому делал вид – глазки навыкат!
Художник!
   
В клиентах у кудесника этого те ещё ходили тузы!

Возможно ещё и поэтому  показалось умельцу однажды, что безопаснее ему будет  свалить.
И укатил он тогда, прихватив с собой всех, кто и не думал отказываться.
   
Прознав, что у рукастого Семёна и там всё сложилось легко, мужики  скинулись мятыми трёшками и  на щербатом столе, где обычно «забивали козла», застелили лихую поляну.   
И, чтобы так ему там было всегда – немало выдано там было спичей душевных.               
   Чтоб у него там так всё склеилось, чтобы даже партийцы  идейные завидуя, гасили здесь ночную изжогу! 

***

Оно то конечно! Но, с момента манёвра маэстро, с обувкой у  нашей славной  семейки  творилось таки  безобразие! 
Лизоньку это пуще других доставало. 
Ведь, некогда  вменённых хлопот  и не мыслили ей отменять.
    
- Не делай, подруженька, волн, – цикнула  как-то  Лариска, мудрейшая  из подружек её. – Свет, что ли, клином на Семёне сошёлся? Всё! Там он уже! А не здесь!
Я вот сейчас Архиповичу писульку черкну, и лечите там подошвы набойками всем для здоровья.
И не напрягай меня своей  печалью сионской.
Он очень  приличный мужик.
Слава Богу, тоже уже не молод настолько...
 
Подружка усмехнулась загадочно.
      

***


… Лизонька часто  в ту писульку подглядывала.
Адрес просто выскакивал из головы – нескладный, и всё тут.
А дом тот она всё же сумела найти!
И даже внимание обратила, что на фасаде нижнего  этажа  его красовалась вывеска, исполненная ей как бы с намёком – ОБУВЬ!

С пионерским волнением надавила она на заветную кнопочку и,  в сторонку отодвинув,   многое повидавший, баул, отшагнула сама.               

Звоночек откликнулся  весёленьким  попурри!? 
Для Лизоньки это оказалось в диковинку, и даже отвлекло от зачастившего пульса. 
На самую малость.               

На сверкающем лаком порожке, словно в заученной сказочке,  явился пред  ней не придуманный  принц – настоящий!
Весь такой ладный, изящный, улыбчивый.             

Вновь у Лизоньки перехватило дыхание.               
   
- Вам к кому? – выразил удивление принц, освобождая проход  незнакомке.               

Лизонька, не находя пока слов, протянула к нему  руку с писулькой.               
– Записочка, – это  к нему! – к небу возвёл ладони красавец. –  Отчего же Вы не созвонились сперва?
Сегодня  день вызовов у папули.               
– Он и по вызову ремонтирует? – вырвалось у Лизоньки изумление.               
– Хорош юморок у девицы! – довольно усмехнулся потомок. –  Подойдёте позднее, или дождётесь?
   
Лизонька пристроила свою безмерную кладь  в соразмерной её баулу прихожей и вознамерилась ждать. 
В гостиной она утонула, в галантно придвинутом  кресле и тапочках из пушистого зверя.               

***

Томно расслабившись, припоминала она, как ещё недавно совсем было у доброго дяди Сёмы.
Там - мастерская чуть ли не от входных дверей начиналась. 
На, ярко освещённом, переднем плане, через решётчатую перегородочку, велись неспешные беседы с клиентами.
В затемнённой глубине рабочих задворок сияла лакированным здравием  оригинальная  шведская стенка.
Дядя Сёма  исхитрился так её смастерить, что она – изначально плоская, путём   манипуляций шарнирами, преображалась в трёхмерные спортивные причиндалы.
Сегодня бы их назвали универсальными тренажёрами.
А тогда на них, с физкультурным   азартом,  трое разновеликих архаровца шустро меняли позиции.
Понятное дело, клиенты отвлекались на трюки бравых детишек, а многоликий умелец гордо внимал их восторгам.
    
Лизонька улыбнулась виденью, глотнула чуть-чуть кофейку, и поймала на мысли себя, что в этом  роскошном доме она не позволила бы себе располагать мастерские.
Мысли её неспешно парили в эфире непознанных ощущений и уютно укладывались в пикантные закутки, расположенные в  приличном отдалении  от её визитных задач.               


***


Однако авральная работа  на вызове, по-видимому, с головой захлестнула загадочного маэстро и, наплывающую в ожиданиях, неловкость следовало  уже как-то рулить. 

- Не думаю, что Вас удивит, –   вышел из неловкости  молодой человек, малость колеблясь, что у нас с отцом совместная семейная практика. 
Мне, правда, деловых записок не пишут. Пока... 
Но можете мне поверить…
 
- Господи, да что же Вы молчали так долго?
Сколько времени потеряли! – Лизонька  выпорхнула из комфортного кресла  и понеслась к своей поклаже – в прихожую.

- Куда же Вы, милая? – мягко приостановил её принц, указав на  дальнюю дверь. Туда! – И одёжку там свою на кушеточку.
Я  мигом.
      
Пока  девушка  сомнамбулой  следовала  в указанном для неё направлении, она ещё пыталась уловить смысловую зависимость туманных указаний красавца - с целью своего  визита сюда.

Но когда за обозначенной  дверью она увидела это «рабочее место»…?!               

А ещё через миг в сокрушающей близости обнаружился отправивший её сюда "мастер по обуви", но  уже в белоснежном халате и отливающих освежающей влагой перчатках.
 
- Вы?!  Доктор?!! – из-за прозрачной шторки задалась милая дева удивлением-шоком, уже не имеющим смысла.- А с обувью, обувью как?
Ведь я же к вам…               

- Тапочки - рядом, но лучше под кресло, – оперативно  отреагировал врач на понятную ему часть любопытства.
    
А затем, погрузившись в прострацию, она следовала указаниям специалиста, убеждая   себя давним поучением мамочки:  «Доктора знают, что делают, поэтому их и стесняться бессмысленно».               

...В себя она пришла, лишь в связи с необходимостью отвечать на вопрос  озадаченного  эскулапа:    «Вас что, к нам прислали по профилактике?
У вас просто гм … девственное, извините, здоровье».
 

- А я и не жаловалась, – всхлипнула Лизонька, чуточку соображая уже. – Я же так умоляла, что бы Вы заглянули в записку.

 - В смысле? – поменялся в лице дамский умелец. – Живенько бумажку сюда! 
 
Галопирующим  взглядом он пронёсся по рекомендациям непонятно кому, перевёл его на побелевшую девушку и, с  воплем, не характерным для принцев: «Какой ещё, на хрен, Архипович»,  унёсся прочь  от стерильности рабочего места.               

Остановившись в просторной прихожей он, словно опасаясь последствий, осторожненько вскрыл длиннющую молнию, и уставился в чрево баула с эмоциями, сопоставимыми, разве что с Лизонькиными при знакомстве с его кабинетом.

Однако, выдохнув накопившееся, доктор всмотрелся в «конспиративное чтиво» и, давясь рвущимся  в поднебесье  весельем, вернулся  к ошарашенной девственнице.
    
- Вы действительно ознакомились с этим? – потрясая бумажкой, сокрушил он гостью  вопросом, показавшимся ей совершенно бессмысленным.
    
Лизонька,  всё ещё в положении для беседы отнюдь не удобном, сумела, глотая волнение,  пересказать всё, что ей  довелось зазубрить.
Включая так трудно  запоминавшееся название улицы, с  враждебным нагромождением знаков   –  ПАТОРЖИНСКОГО…
 
               
 - Ах, если бы не географический пустячок! – возвращая, становившуюся  загадкой записку, костяшками прищёлкнул  красавец.
    
Лизонька затравленно впилась в это домашнее задание для туповатых заочников.
С плохо скрываемым отвращением расчленила  она  отвратительный текст по слогам, завершив это чтение навеки заученным  – улица  ПИ-САР-ЖЕВ-СКО-ГО...               
– Ну! –  нервно  вопросила девчонка, в чём-то уже, на ходу, сомневаясь.   
 - Господи, как же это я, ну как же?! – обернулась она, наконец, с упрёком к прозрению. 

Нежное личико полыхнуло тропическим жаром, а в юной головке её пронеслись постыдные комментарии по поводу – этой в стельку изношенной обуви, этой неприличной профессии,   этих  «одинаковых»  улиц!..
      
Мир уплывал от неё... 
Испуганный молодой человек  манипулировал по её девичьей упругости дрожащими пальцами, поливал и брызгал   водичкой, близко подносил нашатырь.
А, вернув наивную гостью в реальность,  лично нёс за ней специфическую поклажу её по адресу, который  оказался  ему немало знаком.
   
 Оказалось, что обозначенный в записке Архипович был на короткой ноге и с сопровождавшим её молодым человеком. 
Жена сапожных дел мастера и две его повзрослевшие дочери находились под бдительным присмотром  специалиста – звёздного отца  начинающего эскулапа. Улицы же эти «почти одинаковые» и в городе счастливо соседствовали.(И по сей день продолжают) 
Не столь тесен мир! –  в очередной раз случилось.
    

В основе рассказа этого – эмоциональные воспоминания самой некогда «потерпевшей».               
– И вот ещё что,– чуть смутившись, ко мне придвинулась   Лизонька. – Мне, в те незабвенные дни, было лишь неполных шестнадцать, и тот случившийся мне гинеколог  оказался первым мужчиной, перед  которым я обнажилась с испугу.               
Вероятней всего – обнаруженная  в связи с «профилактическим осмотром » невинность клиентки  и озадачила так  эскулапа.
      
Беспечная же откровенность давно повзрослевшей Лизоньки объяснялась, пожалуй, и тем, что и ей, как и некогда косвенно повинному в случившемся дяде Сёме, предстояло отчаливать из отчих мест навсегда.
 
- Если когда-нибудь вспомнишь… – Оставила она, попрощавшись, свой необязательный адресок на чужбине.
 
- Вас, и не вспомнить! – вежливо согласился я, держа на уме бесперспективность подобных общений.
      
Пролетев по записочке взглядом и, столкнувшись с неестественным  столпотворением чужеземных согласных,  я иронично изрёк: «Как же там выживать, если это и не выговорить?».
      
Разумеется, не было затем  ни переписки, ни прочих общений.               


И всё же выдалась мне  однажды  удача выбраться по делам в этот Франкфурт – хоть и чужой, но  не столь уж отдалённый сегодня.               

Не отрывая взгляд от шпаргалки, я довольно быстро разыскал этот адрес.
«Словно в местах, где уже доводилось бывать», – поставил я приличную оценку  себе.
Предвкушая бурные радости в связи с нежданным визитом моим, я протяжно надавил на аккуратную арийскую кнопочку.

 - Что это Вы на весь дом здесь трезвоните, герр?  –  проскрипела противно, возникшая в тёмном проёме, чужая, надменная фрау.
 
- Фрау Лиза?! – переспросила она, пронзив тяжким взглядом и пригвоздив нас с запиской к ухоженной коридорной стене.               

За свой порог  чужеземный она и не мыслила никого  пропускать.               

– Здесь же по белому и, как там ещё у вас долдонят, по-русски, написано, – ехидно   вздёрнула она своей щипаной бровкой, – Франкфурт-на-Майне! 
А мы здесь на Одере, герр!!