Повесть 10 из книги "Такие разные ягоды" П.Краснощеков.
НИЖНЯЯ ДОБРИНКА
Когда семья Павла Ивановича переехала в Нижнюю Добринку, она была приятно удивлена. Дом семье выделили из пустующих подворий немецких колонистов, выселенных в Казахстан, Сибирь ещё в первые годы войны. Дом, дворовые постройки были сделаны добротно, двор занимал двадцать соток земли, во дворе были посажены фруктовые деревья. Немцы жили до войны намного привольнее коренных жителей, удивительно, как же власти России не любили свой народ?
Из истории села Нижняя Добринка. «Лютеранско-баптистское село, первая по основанию немецкая поволжская колония; основано 29 июня 1764 г. Основатели - 94 семьи, выходцы из Вюртемберга, Дармштадта, Оттевальдена, Гейдельберга, Цвайбрюкена и Изенбурга. По указу от 26 февраля 1768 г. о наименованиях немецких колоний получила официальное название Нижняя Добринка, до 1917 г. - немецкая колония сначала Усть-Кулалинского колонистского округа, а после 1871 г. Усть-Кулалинской волости, Камышинского уезда, Саратовской губернии. В советский период - немецкое село и административный центр сначала Нижне-Иловлинского района, Голо-Карамышского уезда, Трудовой коммуны (Области) немцев Поволжья, затем с 1922 г. - Каменского (до 1927 г. центр кантона - с. Каменка, а с 1927 г. - с. Добринка), а с 1935 г. - Добринского кантона Республики немцев Поволжья; административный центр Добринского сельского совета».
Самым массовым переселением в новой истории Европы было переселение немцев в Россию из разорённой Семилетней войною Германии. По изданному в 1763 году Екатериной 11 Манифесту в Поволжье переселилось за период с 1764 по 1772 годы добровольно порядка 8 тысяч немецких семей, или 27 тысяч человек. В Поволжье они образовали 106 своих колоний.
На новых ещё не обжитых просторах Поволжья им пришлось преодолевать массу трудностей, климатических, экономических, политических. Особенно трудным временем были первые десять лет, в течение которых вымерло около половины населения. Это было результатом их неприспособленности к суровому резко континентальному климату, незнания местных условий ведения сельского хозяйства, где могут случаться ряд засушливых неурожайных лет. Плохо организованная, а часто и разворованная правительственная помощь только усиливала недостаток материальных средств в немецких колониях. Всё это стало причиной того, что за первые десять самых трудных лет была повышенная смертность в немецких колоний.
Сейчас уже можно сравнить эти два массовых переселений немцев в Поволжье и российских зажиточных крестьян на Печору, Сибирь, Казахстан.
Вначале нужно выяснить какие задачи ставило Российское правительство, осуществляя эти массовые переселения.
Переселение немцев в пустующие земли Поволжья вводит в хозяйственный оборот эти обширные площади. Планировалось, что переселенцы привезут с собой новые технологии выращивания сельхозкультур, новые орудия труда, машины.
Спецпереселенцев не переселяли, а выселяли с целью уничтожить зажиточных крестьян на селе как класс, а второстепенной задачей было заселение северных территорий и получить рабский труд на лесоповале, в рудниках, на стройках.
- Немцев толкало на переселение непосильный феодальный гнёт и религиозные преследования на родине. Но переселялись они добровольно.
- Наших спецпереселенцев переселяли принудительно с лишением всех гражданских прав.
- Немцы переселялись со всем своим имуществом, орудиями труда, с собою везли и скот.
- Наши переселенцы всё имущество, которое разрешили брать, везли в заплечных вещмешках.
- Немцы с собою везли все свои денежные сбережения.
- У наших спецпереселенцев при раскулачивании изъяли все денежные средства, украшения, даже нательные крестики.
- Немецкие колонисты получили от государства «подъёмные» и различные налоговые льготы.
- Русским спецпереселенцам на месте дали лопаты, пилы, топоры, или кайло в руки и, в лучшем случае, хлебную продовольственную карточку вместо оплаты за их рабский труд.
Если в 1764 по 1774 годы за десять лет немцев вымерло почти половину, то в 1931 по 1932 годы всего за два года целая треть русских спецпереселенцев на Печоре вымерло, а к 1947 году их там осталось всего 30%.
При своем поселении немцы Поволжья получили широкое самоуправление. Немцы выбирали сельских должностных лиц из немцев, получили разрешение использования немецкого языка в делопроизводстве, организовывать немецкие школы, учительские семинарии, немецкое книгоиздательство.
Сравнение этих переселений далеко не в пользу Советского правительства.
При Советской власти раскулачивание, коллективизация, искусственный голод полной мерой коснулся и Немецкого населения Поволжья, а в 1941 году всех немцев Поволжской автономной республики в двое суток депортировали в дальние районы Сибири и Казахстана. Разрешили взять с собою только то, что можно унести на себе. Остались по-немецки добротно сделанные дома, постройки, сады, в сельском стаде остались дойные коровы, телята и полуторники. Вечером, придя из стада коровы не встретили хозяек, доить было некому, по селам стояло мычание недоенных коров. Пришлось из русского и казахского населения создавать бригады доярок, а уж потом «коров-немок» определять в колхозы.
Вот в один из таких ещё пустующих домов и вселился Павел Иванович Скупов с семьёй. Павел Иванович сразу стал работать плотником в местном лесхозе, маму, Ксению Степановну определили работать в продовольственный магазин, Лида поступила в Саратовский пединститут, Лёля пошла в восьмой класс Нижне-Добринской школы. Её подруга по бараку в Сой-Ю Валя Рубцова училась уже в девятом классе в этой же школе.
Мама Ксения категорически потребовала от всех домочадцев Лёлю называть только Олей, девочка, по её мнению, уже выросла из детского имени.
В Нижней Добринке все жители были на одних правах, никто не интересовался, откуда приехали, как складывалась жизнь до приезда сюда. Моральный климат в школе, в лесхозе, в сельпо был несказанно благоприятнее Антиповского.
Павел Иванович в свободное время занялся любимым делом – садоводством. Во дворе рассадил огромный по тем временам виноградник, зная его увлечённость многочисленные родственники-гости, приезжающие отдохнуть летом на недельку другую в село, каждую осень или весну передавали виноградные чебуки или готовые саженцы. Таким образом, в саду Павла Ивановича оказалось по подсчётам Олечки ни много ни мало, а 42 сорта винограда. А где виноград – там и виноделие. Шахматные посиделки никогда не обходились без графинчика домашнего виноградного вина, хорошо, что достойных шахматистов в селе было совсем не много, в основном это были приезжающие родственники из Саратова, Сталинграда, Камышина.
Как-то в кругу близких родственников он поделился с ними, что ему часто снится, что он безумно голоден, и вдобавок его лагерную пайку хлеба украли. Днём же довольно часто его состояние души вдруг из памяти вытаскивало стихотворение бывшего партнёра по шахматам в воркутинском лагере Александра Клейна, а теперь живущего на Печоре, известного писателя и поэта.
ЧУДО
«Иду – и не верю:
один,
без охраны?!..
И радость,
и нежность,
и робость
во мне,
И всё удивляет,
и кажется странным,
Что номер
не надо
носить на спине.
Иду – и не верю
что с лагерных вышек
Зрачки автоматов
за мной не следят,
Что я конвоиров
не вижу,
не слышу
Напоминание: «Руки – назад!»
Иду – и не верю,
что долгие годы
Жестокой неволи
расстались со мной,
Что выжил,
что вышел…
дождался свободы?!..
…А руки
привычно
держу за спиной.»
В душе Павла Ивановича нет-нет да и зазвучат строфы: «…дождался свободы… А руки привычно держу за спиной».
* * *
Продолжение в повести 11.