Повесть 2 из книги "Такие разные ягоды" П.Краснощеков.
СЕМЬЯ ШАПОШНИКОВЫХ
Именно в «Кутке» на краю Антиповки у дороги на Большак и поселился в середине восемнадцатого века поставщик мяса ко двору Его Величества Шапошников Степан Киреевич с молодой женой из княжеского рода Воронцовых. Его молодая жена Екатерина Прохоровна была дочерью сосланного на Дон из Петербурга обедневшего генерала Прохора Воронцова.
Уличная кличка Шапошниковых была Моторные. Её заслужил Степан Киреевич, который мотался по степям, закупал скот и отправлял гурты на Москву, Петербург. Но и дети Скуповы соответствовали этой кличке, на кулачках, стенка на стенку они всегда были впереди. Одно слово – Моторные.
У четы Шапошниковых родилось восемь детей, четыре сына и четыре дочки. Старший сын Семён стал заводчиком в Камышине, имел довольно большой лесопильный завод. В самом начале предпринимательского пути старшего сына Семёна Степан Киреевич поддерживал, ему нравилось его рачительность, экономное использование получаемых доходов от лесопилки. Гордился своим сыном, когда он стал расширять своё производство, Но со временем в погоне за прибылью его требовательность стала переходить в жестокость в обращении с рабочими лесопильного завода, экономность переросла в жадность в оплате труда рабочих. Штрафы, замораживание зарплат, снабжение рабочих некачественными продуктами в заводском магазине и наоборот «красивая» жизнь, роскошные наряды в семье Семёна, всё это стало совсем не нравиться Степану Киреевичу. Он пытался повлиять на сына, но Семён всё отшучивался: «снижение себестоимости – залог расширенного производства», «это издержки бизнеса», «бизнес есть бизнес», «у воды быть, и не напиться?». Со временем Степан Киреевич стал всё реже и реже бывать у сына в гостях, хотя в Камышине бывал довольно часто.
Всё это закончилось для Семёна не очень хорошо, в смутное время революции, гражданской войны рабочие сожгли его завод, а Семён Степанович не смог пережить утрату своего детища и умер от сердечного приступа.
Второй сын Иван, служивший на военно-морском флоте, участвовал в морских сражениях с Японией в 1905 году, был два года в плену в Японии, по возвращению закончил Петербургскую академию и долгое время работал преподавателем в Петербурге, после революции в институтах Ленинграда, а впоследствии Саратова. Он дожил до глубокой старости, написал рукопись книги о японском плене, о революции, о тридцатых годах в Ленинграде, но издать её не смог, а рукопись где-то затерялась, но некоторые отрывки и сейчас ещё сохранились в архиве Ольги Павловны.
Третий сын Василий так же служивший на военном флоте, на броненосце «Князь Потёмкин Таврический», принял активное участие в потёмкинском восстании в июне 1905 года. Из румынского порта Констанца, куда ушёл бунтующий «Потёмкин», в Россию матросы, ставшие политическими эмигрантами, пробирались нелегально. Василий Скупов впоследствии стал профессиональным революционером, как и многие другие, познавшие вкус революционной борьбы, матросы с бунтарского корабля. Занимал он после революции руководящие посты в Саратовской области, вышел на пенсию, но умер он в забвении.
Четвёртый, младший сын Парамон, закончил железнодорожный институт и работал на железной дороге. После революции по направлению наркома Ф.Э. Дзержинского Парамон Степанович стал руководителем крупного железнодорожного узла города Саратова. Не обошёл стороной его 1937 год, его арестовывают по обвинению в организации диверсии на железной дороге. В тюрьме ему припомнили и его происхождение, хотя впоследствии нашли истинных виновных, его освободили, но здоровье Парамона Степановича в тюрьме было сильно подорвано. Лечение в лучших санаториях юга ему не помогало, перед войной он скончался.
Старшая дочь Пелагея. Вышла замуж за Федора Казурова из Голодаевки. Жили они в Антиповке, причём неплохо, потому что были они работящими и… Раскулачили в конце 1931 года, сосланы в Карлаг. Работали на химзаводе города Карагада. Их семья так и осталась жить в Караганде.
Вторая дочь Евдокия или, как её звали всю жизнь Дуня с отличием закончила четыре класса церковно-приходской школы, получила наградную Библию, что давалось тогда крайне редко. Всегда была душой любой компании. Вышла замуж за бедного Земнухова Сергея, поэтому их и не раскулачивали, причём Дуня сама принимала активное участие в раскулачивании. Семья Евдокии единственная из Шапошниковых осталась жить в Антиповке.
ИСКОРКИ ПАМЯТИ
Долговременная память человека имеет неограниченный объем и информация в ней может сохраняться сколь угодно долго. В долговременной памяти в отличие от кратковременной хранятся не сенсорные образы, а смысловая или событийная составляющая информации. Долговременную память разделяют на эпизодическую и семантическую. Нас сейчас интересует эпизодическая память, которая определяется как личный опыт индивидуума, который субъективно осознается и может быть активно воспроизведен. Это может быть каким-то ярким, необычным эпизодом, их можно представить, как искорки памяти, которые могут храниться очень долго.
ЦЫГАНКА ДУНЯ
В доме Павла Ивановича и Ксении Скуповых всегда было много гостей и родственников, а ещё больше друзей. Причём друзья тянулись всё больше из интеллигенции, поиграть в шахматы, разложить «пульку» в карты, чего греха таить, отдохнуть летом и попить за партией в шахматы виноградного домашнего вина. С Ксенией приезжали советоваться, а иногда и получить моральное утешение и районное начальство. Как-то раз ещё в Нижней Добринке летом собрались у Ксении её сёстры Дуня, Ольга с мужьями. Пили домашнее виноградное вино, пели песни, а надо отметить, что в семье Скуповых и в семье Шапошниковых все дети имели неплохой голос и наделены от природы музыкальностью. Соседи по Добринке всегда просили Ксению открывать окна, чтобы слушать их пение.
Вдруг к середине застолья приезжает из района начальник. Он и раньше приезжал, но без жены, а сейчас приехал с красавицей женой. Застолье стало с новыми гостями натянутым, скучным. Тогда Дуняша вышла из комнаты, а через пятнадцать минут вдруг входит цыганка с дитём на руках и сразу же с цыганским акцентом к начальнику:
- Ой, ты мой ненаглядный, куда же ты запропастился, голубь ты мой сизокрылый, вот без тебя уже и сын родился, а я тебя всё жду, чтобы имя ты сам назвал. Ты посмотри, посмотри, как он на тебя похож, такие же волосики кучерявые, носик то же пуговкой, а глаза, нет, глаза мои, цыганские. Возьми на ручки покачай сыночка…
- Ты чего, цыганка, я тебя впервые вижу, ты что плетёшь?
А гости за столом поддакивают цыганке, совестят начальника, мол, ты же всегда здесь с нею встречался.
А жена начальника отодвигается, отодвигается от мужа-изменщика, уже у неё и слёзы на глазах появляются.
Не доводя до крайности, цыганка вдруг снимает с себя облачение, разворачивает свёрток и перед столом стоит Дуня с поленом в руках. Общий хохот, веселье, а натянутость и скука в компании исчезают. Вот такая была Дуняша.
Третья дочь Ольга вышла замуж за Федора Корякина, Антиповского середняка. Чувствуя угрозу раскулачивания, они завербовались на Сахалин в Алексанровск-Сахалинский. Федор долгое времени работал там председателем колхоза. Их семья так и осталась жить на Сахалине.
И самая младшая в семье четвёртая дочь Ксения родилась в 1900 году на стыке двух веков, что и наложила свой отпечаток на судьбу Ксении Степановны Шапошниковой-Скуповой. Судьба с ней была крайне сурова, но в то же время, во второй половине жизни и благосклонна.
Её отец не считал, что женщины должны учиться в гимназии, по его мнению бедные гимназистки плохо кончают, они теряют женственность (курят, употребляют наркотики, развращаются). Муж, семья, уют в доме, воспитание детей – вот удел женщины и их высшее предназначение по его разумению. Для этого вполне достаточно и четырёх классов церковно-приходской школы, но дома его жена Катерина обучала своих дочерей всем женским навыкам, шить, одеваться, блюсти в семье чистоту и красоту во всём, воспитывать детей.
Степан Киреевич с детства не пресекал вольнодумские устремления своих сыновей, особенно сына Василия, более того он их поддерживал, хотя многое из того о чём уже впоследствии говорил Василий просто не понимал, но рассуждении о равенстве, братстве ему нравились, и он по мере возможности помогал сыну.
* * *
Продолжение в повести 3.