Я приехал в Киммерийск после одного из арбатских сезонов. Мой первый день у моря начался с оздоровительной прогулки по набережной. Теплые бризы уже боролись с про-хладными. Краски южной растительности, тронутой ночными похолоданиями, утрачивали свежесть и яркость. Золото солнца время от времени пряталось за сизыми облаками. А темнеющее море бурлило пеной, выбрасывая на сушу зеленовато-стальные волны, обещая шторм.
И вот впереди послышалась веселая мелодия электрических синтезаторов. Вскоре я увидел небольшую цепочку девушек, ярко размалеванных под красавиц, в красных коф-точках, черных юбочках и чулках. Рядом с ними – мужчина в маске Сатира и во фраке. Он подтанцовывал кордебалету, играя легкой бамбуковой тростью.
«Кто такие?» – поинтересовался я у стоящего поблизости господина. Он загадочно улыбнулся, ничего не ответив. Музыка стала тише, лиричнее. Перед девушками появился молодой щеголь: белый пиджак нараспашку, соломенная шляпа на макушке, красная роза в руке и кислая физиономия. Рогатый Сатир подлетел к нему, горячо зашептал что-то на ухо, видимо, соблазняя. Красотки из кордебалета облепили повесу – сопротивление бесполезно. «Сатана! Ведьмы!» – раздались веселые выкрики из собравшейся толпы.
И тут громко зазвучал торжественно-строгий мужской голос: «А я говорю вам, что вся-кий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем…» Сатана шарахнулся в сторону, ведьмы в растерянности спрятались в толпе, и добродетель восторжествовала. Снова загремела зажигательная мелодия. Только теперь танцевал под нее преобразившийся денди: пиджак застегнут, шляпа надета задорно, чуть набекрень, роза в петлице, и бамбуковая тросточка так играла в руках, точно веселилась вместе с ним.
После концерта артисты и зрители смешались, начались знакомства, беседы. Высту-павшие оказались братьями и сестрами из местной протестантской общины «Жемчужина Иисуса Христа». Ко мне подошел господин, что не ответил на мой скороспелый вопрос. Его добрые глаза смягчали впечатление от резко очерченного, загорелого до черноты лица. Брат Инокентий спросил, не желаю ли я послушать, как он шел к Богу. Я никуда не спешил и согласился. Мы сели на скамью нижнего яруса набережной. Здесь с криками летали чайки, воздух пахнул морем.
Инокентий родился и вырос в Москве, окончил техникум и после службы в армии стал работать электромехаником. Все в его жизни текло, как по расписанию, а со временем появилась и точка отсчета. Это произошло на молодежной вечеринке. Девушка в голубом платье во время темпераментного танца лихо спела куплеты из шуточной песенки Высоцкого:
В Тбилиси – там все ясно и тепло,
Там чай растет, но мне туда не надо…
Озорница привлекла общее внимание, но улыбнулась одному Инокентию. Или так ему показалось?.. Он стал наблюдать за ней. Вела себя она просто, без ломанья, только если кто-нибудь рассказывал сальный анекдот, опускала глаза и пунцовела.
Он стеснялся девушек, но сметливая Лариса пригласила его на медленный танец. Они поговорили. Она из большой рабочей семьи, трудится воспитателем в детском саду и рада этой встрече, потому что почувствовала в нем серьезного парня. Легко догадаться, как развивались события дальше…
После свадьбы они поселились у Инокентия, в коммуналке, доставшейся ему от умершей матери. Жизнерадостная жена наполнила теплом осиротевшее жилище. Однако Лариса была не одна. Семейный клан оказался дружным, и все ее любили, особенно, конечно, мать. Каждую субботу у кого-нибудь из родственников собиралось веселое застолье, кружилась бесконечная карусель. На ней ценили тех, кто мастерски играл в подкидного дурака, не лез в карман за острым словом и водку пил до дна.
А Инокентий обожал преферанс, научную фантастику, тишину в доме. В пении и тан-цах первой была его Лариса, а он не обладал тонким музыкальным слухом. Сплоченная семья чужакам недостатков не прощала, Инокентия прозвали Бесплатным Приложением.
У них родилась дочь, в коммуналке стало тесновато. Наедине Лариса оставалась доброй и ласковой, но в присутствии родственников менялась. Как-то она сказала ему прилюдно: «Не так уж много ты и получаешь». По подсказке друзей Инокентий завербовался в рыболовный флот. «Может, Лариса оценит меня в разлуках?..» – размечтался он.
Работа оказалась очень трудной, но и зарплата увеличилась в несколько раз. Жена шикарно оделась, стала привлекать внимание мужчин не только на вечеринках, а к нему относиться все прохладней. Дочку Улю он очень любит, но она подросла и стала отда-ляться от отца. Он почувствовал, что скоро будет совсем одинок.
Рассказчик нахмурился, замолчал, пригладив темный ежик волос, отрешенно вгляделся в горизонт, где разорванные облака трепетали над морем. «Уж не увидел ли он там свою певунью и плясунью?.. А, может, любимую дочь?..»
Как-то, возвращаясь из плавания, Инокентий остановился в отдельном номере мур-манской гостиницы. А к ночи у него возникла такая боль в сердце, что всего сковало, охватил страх смерти. Инокентий стал молиться: «Господи! Сохрани и помилуй меня… Господи! Если я не достоин жить, сохрани ради дочери. Она еще такая глупая. Ей будет плохо без меня… Господи, спаси! Я буду твой навсегда…» Молился как умел, но от души и долго. Ему полегчало. Он рухнул на кровать и уснул.
А утром проснулся другим человеком: боли как не бывало, в теле необычная легкость и настроение такое радостное, как будто его накачали медом. Инокентий весь день ходил по городу и благовествовал встречным: «Меня посетил Бог! Господь не оставил меня!..» Приехав в Москву, он увидел на улице листовку церкви евангельских христиан, пошел к ним и влился в общину.
С тех пор в жизни бывшего неприкаянного ежегодно происходит событие, которым Бог напоминает: «Я с тобой!» Так во время путины, когда дорог каждый час, их судно стояло в порту двое суток: технические неполадки не давали выйти в море. А на третий день пришла телеграмма: у Инокентия умер живший в Крыму отец. Ушел бы сын в море, одинокого старика некому было бы и похоронить.
Когда дочери предстояли сложные роды, будущий дедушка нервничал, много молился, и однажды услышал во сне голос: «Родит благополучно». Инокентий успокоился. Ребенок родился здоровый, дочьУльяна быстро поправилась.
Вот произошли гайдаровские реформы, и электромеханик рыболовной флотилии в од-ночасье потерял все свои сбережения. Но не впал в тоску, а сделал вывод: «Господь подал знак, чтобы я надеялся только на него!»
Развод с Ларисой прошел мирно, хотя горечь в душе осталась. Московское жилье он уступил дочери, а сам поселился в Крыму, в квартире отца. В местной общине встретил свою новую жену. И тут все непросто, но они справляются: им помогает Бог.
Прощаясь, новый знакомый пригласил меня на воскресное богослужение, добавив, что там будет сюрприз. Я обещал прийти: встречи с такими людьми литератору не помешают. А разошлись мы вовремя, потому что разыгрался настоящий шторм. Морской вал перевалил через парапет нижнего яруса набережной, и скамья, на которой мы только что беседовали, оказалась под его гребнем. Шуточка Нептуна! В эту же минуту солнце выглянуло сквозь облачные пласты, и до нас долетел сыгравший бледной радугой столб соленых брызг. Я заканчивал прогулку по набережной под пальбу водяных валов, морской царь салютовал кому-то.
Моление началось утром в арендованном кинотеатре «Спартак». Все-таки это приятно, когда неизвестные люди подходят к тебе с улыбками, знакомятся, живо интересуются, кто ты и откуда, желают удачи, всяческих благ. То же сделал и пастор Роман, мужчина средних лет с гордой посадкой головы и подкрашенными каштановыми волосами, одет-обут с намеком на элегантность. «Любите Бога!» – сказал он мне ласково в заключение нашей короткой беседы.
Братья и сестры постарше с детьми сели в зале. Молодежь вышла на эстраду. Про-звучало вступление электронных клавишных. И ухоженная молодая женщина со светло-русой прической, подкрашенными губами принялась славить Господа. Ее звучные речи-тативы чередовались с пением: начинала сцена, подхватывал весь зал.
Ты нас собираешь, как птица птенцов,
Ты нас защищаешь от наших врагов.
Твоя слава пребудет во веки веков,
Свят, свят, свят Господь Саваоф!..
Все ритмично качались. Одни участвовали в богослужении сдержанно, другие – само-забвенно. Белокурая солистка танцевала, задорно ухая и посылая воздушные поцелуи в небо.
Инокентий, сидевший рядом со мною, задал неожиданный вопрос:
– Вы можете представить эту женщину на костылях?
– Пожалуй, нет.
– Такой ее привез сюда муж. У Эмилии приключился артрит. Болезнь переходила с одного сустава на другой. Никакое лечение не помогало. И было это не так давно. Скажите мне, что не всесилен Господь Вседержитель!
Музыка и пение закончились. На сцену вышел атлет, каких сегодня называют качками, в рубашке из дорогой «соломки», полотняных брюках. Он начал проповедь неспешно, с драматического рассказа, которыми так богат Ветхий Завет. Но быстро сменил и тему, и темп. Микрофон был отброшен, на лету подхваченный одним из братьев. Глаза несущего слово Божье засверкали, мощные лапы картинно простерлись кверху. Он пафосно говорил и говорил о страданиях Христа, постепенно затихая и опуская руки. В словах было что-то очень близкое ему, но не совсем понятное мне. Наконец он закончил и сошел со сцены. На лице мелькнула тень улыбки. Видимо, похвалил себя: «Получилось!»
Мне такая мелодрама не понравилась, о чем я сказал Инокентию. Он оживился: «Это брат Артур, самый интересный человек в общине. Бывший военный летчик. Где он только не летал! Кого только не бомбил! И большой умница».
Между тем пастор Роман, все время стоявший между сценой и залом, куда-то исчез. А исцеленная чудом сестра Эмилия объявила о событии, которого ждали давно, – о театральном представлении. «Готовились всей общиной, изучали «Книгу пророка Ионы», – сообщил мне Инокентий. «Ах, вот он, его сюрприз!»
Вновь зазвучали синтезаторы, создавая негромкий, благолепный фон. На сцене по-явился муж в просторном белом хитоне, перехваченном в поясе веревкой. На его голове красовался убор из картона и серебряной фольги, на ногах – сандалии, закрепленные тесемками. Собравшиеся узнали в нем своего пастора, все притихли. Начался театр одного актера.
Ветхозаветного пророка Иону сгубила принципиальность. Он не выполнил повеления еврейского бога Яхве проповедовать жителям города Ниневии. И вздумал бежать от Господа морем. Но корабль попал в страшную бурю, а Иону проглотил огромный кит. Пророк стал метаться во чреве (по сцене кинотеатра) и умолять Яхве спасти его: «Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня… Все воды Твои и волны Твои проходят надо мною… Морскою травою обвита голова моя…»
Неожиданно эти стенания вызвали громкий крик пацана из зала: «Ромашка! Не плачь, я с тобой!» Мгновение тишины сменилось непроизвольным хохотом. Иона уронил свой античный колпак, но тут же пришел в себя и принялся ловко «сматывать с головы» мор-скую траву. Зал затих.
Яхве пожалел пророка, и кит выбросил того на берег. Иона все-таки отправился проповедовать в город Ниневию. Актер уселся на сцене и стал глаголать апокриф, видимо, собственного сочинения. Одним удовольствием было внимать ворчанию пророка, огорченного милостью Бога к жителям языческого города. Горожане объявили пост и оделись во вретище, то же сделал их царь и сел на пепле, и повелел, «чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили». А Иона себе на уме: покаяние покаянием, но язычество должно быть наказано.
Актер напомнил мне упрямого, простодушного человека в исполнении незабвенного Игоря Ильинского. В то же время я как будто услышал голос из эпохи Ветхого Завета. Думаю, что-то похожее происходило и с братьями-сестрами. Душа неизвестного автора «Книги пророка Ионы» была бы довольна, витай она в зале: библейский сюжет был ин-сценирован, хотя и через две тысячи с чем-то лет. Ведь в средние века сатирические мистерии были не в моде.
Пастор закончил спектакль короткой молитвой во славу мудрости Бога, низко покло-нился залу, широко улыбнулся. И накопившаяся энергия прорвалась. Нетерпеливые сестры бросились на сцену поздравлять его с успехом. Роман утирал пот с лица. Остальные братья и сестры в восторге обнимались. Раздавались возгласы: «Аллилуйя!» Видимо, они все и в одно время почувствовали веяние Духа Святого.
«У нас не обманут. Помогут без корысти. У нас людей любят», – сказал мне на проща-ние Инокентий, как будто чувствуя мое одиночество. А мне захотелось встретиться с человеком, который много летал, всех бомбил, а потом, большой умница, стал примерным христианином.
Узнав телефон в общине, я договорился о встрече и навестил брата Артура в частном банке «Надежда». Мне предложили присесть в приемной с табличкой «Управляющий». В одной из сотрудниц я не сразу узнал сестру Эмилию. Сосредоточенно работавшая за компьютером белокурая дама в строгом костюме не очень вязалась с восторженными речитативами, поцелуями в небо и танцами духовного ликования. Меня пригласили в кабинет. Недавний пламенный проповедник предстал передо мной респектабельным господином в костюме-тройке.
Артур Валентинович предложил мне чашку кофе. Он рос в семье офицера, странствуя по гарнизонам Заполярья, ГДР, Сомали. Окончил летное военное училище, воевал в Аф-ганистане, был сбит и контужен. После госпиталя служил в спецназе, командовал груп-пой, получил два ранения. Овладел специальным аутотренингом, научился выключать чувство боли или радости, смотря по обстоятельствам. Но от серьезного разговора об афганской войне Артур уклонился, сославшись на недостаток времени. Да и я не настаи-вал: наш разговор ушел бы в сторону.
Возвращение в Советский Союз и его распад, уход из армии по болезни – эти события почти слились в его памяти. Новой жизни на родине душа не принимала: в крови фонта-нировал адреналин. Опять же, надо было чем-то кормиться. И Артур занялся рэкетом. Несколько раз его арестовывали – выручали друзья-афганцы. Нарастало чувство обиды: позвали защитить интересы Родины, а потом забыли о нем. Влечение к алкоголю постепенно стало зверским, зависимость от него – рабской. Он оказался в православном монастыре. То был короткий просвет.
– В монастыре… Чем же вас там лечили?
– Изолировали от сомнительной среды. Совершали обряды. Думаю, и молитвы напол-няли чашу перед Господом.
Когда Артур сорвался после монастыря, то в похмельной тоске приставил к виску дуло именного пистолета. Нажал на спусковой крючок – осечка. Снова взвел курок, нажал – и выстрел в стену! Решил, что это весть от Бога, дал себе слово больше не прикасаться к оружию. Какое-то время он бомжевал. Потом снова встретил верующего человека, тот приютил его и начал душеспасительную работу.
Артур прошел покаяние в церкви «Жемчужина Иисуса Христа». Несколько месяцев постригал газоны, мел двор, чистил канализацию, изучая Новый Завет под руководством братьев. Конечно, думал о прожитом. Однажды во сне ему явился черт и объявил подъ-ем: «Пойдешь за Христом – обернешься калекой на паперти!»
– Я почувствовал культи вместо рук и ног. Меня охватил ужас… Проснулся в холодном поту и стал горячо молиться Богу. И вдруг, в одно мгновение, Его благословляющая длань «легла мне на голову». Я сердцем осознал Его любовь! Понял, что милостивый Господь не покинет меня. Это «прикосновение» считаю началом моей веры.
– Артур Валентинович, извините! Рассказываете вы ярко, но как-то немного отвлечен-но.
– Хорошо, поговорим конкретней… – с пониманием улыбнулся мой собеседник. – Дви-жение к истине должно быть постепенное. Опираться надо на Евангелие. В первую оче-редь – Нагорная проповедь Христа. Начинайте с речи – говорите о людях уважительно. Пусть душа учится у языка. Старайтесь не замечать мелкие обиды…
– А как вы справитесь с обидой крупной?
– Неверующему это очень трудно. Но я мысленно произнесу: «Так сказал не брат, а враг рода человеческого устами брата». Хотя, если вера шаткая, все может рухнуть... Я этого не боюсь.
В кабинет заходили сотрудники с бумагами: одни Артур подписывал, другие оставлял на столе. Эмилия принесла пирожные, спросила, не нужно ли чего еще. Мой собеседник поблагодарил ее и отпустил. При этом они так переглянулись, что у меня возник деликатный вопрос:
– Артур Валентинович, не расскажете ли о вашей личной жизни?
– Почему не рассказать… Жили мы с Эмилией неважно, даже расходились. Для нее путь к вере тоже был сложным. Мешала гордыня: «Я сама!» Но, видимо, обратила вни-мание, что стал меняться я. И однажды прозвучало: «Рассказывай, милый!» Потом от-правились вместе в общину. В течение года Господь подарил Эмилии здоровье. Мы ста-ли видеть Его во всем! Он не где-то там, далеко. Он всегда рядом с нами.
– А как, извините, с винными парами?
Хозяин кабинета прервал разговор на полуслове, смущенно опустил глаза, погладил бумаги на столе. Наконец твердо произнес:
– Это смутное прошлое. Душа наполнена новым. О парах даже не вспоминаю.
…Жизнь Артура стала налаживаться. Один из братьев по общине рекомендовал его охранником в этот банк. А через год ему объявили, что «видят афганца» начальником службы безопасности, еще через два – управляющим. Обстоятельства сделали летчика-героя рэкетиром и бомжом, а вера подняла до банкира. Итак, сюжеты Гюго и Бальзака – повторяются?..