Зося в больнице

Глава 1

Зося очень переживала по поводу своей болезни. Больше всего на свете она боялась заболеть и пропустить уроки. Друзей у неё не было, и попросить после болезни тетрадь, чтобы переписать классную работу, было очень трудно. Но она всё-таки заболела, причём совершенно не по своей вине.
Знаете таких родителей, которые говорят, что от насморка ещё никто не умирал, и ведут своих детей в школу? К такому типу родителей принадлежала мама соседки Зоси по парте. Теперь вы, наверное, всё понимаете: простуженная соседка заразила Зосю. Теперь нашей героине приходилось сидеть дома и горевать.
Вы, наверное, думаете: «Кто же такая эта Зося?», «Как она выглядит?». Даже если вы и не думали это думать, я всё равно вам расскажу. Зося Иванова – девочка двенадцати лет от роду, человек добрый, кроткий и старательный. У неё очень красивые светло-рыжие волосы немного ниже плеч, чёлку она не носит. Брови у Зоси тонкие, глаза светло-карие, маленький круглый нос и маленький, но не круглый, рот. В целом, лицо её всегда выглядит немного несчастным, но это обманчивое впечатление, у неё часто очень хорошее настроение. Но не сейчас.
Итак, Зося лежала под одеялом и слушала, как неприятно и жутковато хрипит грудь, когда дышит, и какие там шершавые ощущения. Взгляд её уткнулся в таблетки, лежавшие на тумбочке неподалёку. А таблетки были самые разные, большие, маленькие, разноцветные. И почему-то не торопились помогать зосиному здоровью. Понимая, что это глупо, Зося пододвинулась на кровати ближе к тумбочке и взяла три пачки таблеток. Затем задумалась. Затем вытащила по одной из каждой пачки, положила пачки обратно, и взяла стакан воды. И снова задумалась. Потом по очереди выпив все таблетки, Зося поставила стакан на тумбочку, повернулась на другой бок и закрыла глаза.
Прошло не очень много времени, и девочку окутала дрёма. Только мирно похрипывало её дыхание. Болезнь не отступала, но Зосе было уже всё равно, она засыпала, и сквозь дрёму лишь изредка почёсывала ноги под одеялом. Потом она стала почёсывать руки, но чем больше она их чесала, тем больше они чесались, а ноги тоже не давали покоя. Зося разлепила веки. За окном уже были сумерки, но она ясно различала всё, что находилось в комнате, быстро высунула руку из-под одеяла – и ахнула. Рука была порозовевшая, в белых разводах. Зося потрясённо нахмурилась, сердце заколотилось. Она скинула одеяло и посмотрела на ноги – они тоже были ярко-розовые, и тоже в белых разводах. Зося вскочила с кровати и кинулась к зеркалу – на лице была сыпь. Девочка кинулась к двери.
- Мама! – позвала она. Голос её дрожал, она была готова заплакать. Руки её вцепились в ручку двери чтобы мама вошла не сразу.
- Что такое? – издалека послышался голос мамы, она шагала к двери.
- Мам, я съела три таблетки сразу! Не входи, представь себе самое ужасное!
- Да что с тобой, Господи? – мама дёрнула дверь, но Зося держала крепко.
- Мам, ты представила? – настаивала девочка, привыкая уже к своему состоянию.
- Да всё, открывай! – приказала мать, и Зося отпустила ручку двери.
Взглянув на Зосю, мать только пробормотала: «Чокнутый ребёнок», потребовала, чтобы она легла в постель, и бросилась к телефону. Зося послушно забралась в постель и стала ждать. Мама вызывала «Скорую помощь».
Закончив звонок, мама выбежала на улицу. Зося лежала смирно. Она горячо надеялась, что санитары скорой помощи мигом вылечат её, и завтра она сможет пойти в школу. Никакие белые разводы не были для неё страшнее возможности пропустить урок.
Скоро в комнату зашли мама и два санитара. Один, молодой и с усами, сказал Зосе вылезти из-под одеяла, и когда она вылезла, быстро осмотрел её. Второй, постарше и в круглых очках, приготовил ей укол, и первый санитар сказал маме, что Зосю нужно увезти в больницу, назвал номер больницы и приказал им собираться. Мать принесла зосину верхнюю одежду, и Зося стала поспешно одеваться. Скоро они вышли из дома. Было уже совсем темно, но белая машина «Скорой помощи» была видна очень хорошо. Зося и мама забрались внутрь, санитары закрыли за ними дверь, и сели сами. Машина тронулась.
Эта поездка напоминала Зосе поездку на маршрутном такси, только внутри темно, на заднем стекле белые полосы, водителя не видно, и никто не стоит посреди салона, согнувшись в три погибели. Мама обняла Зосю. Они ехали, покачиваясь, и не зная, что их ждёт в больнице.
Машина колесила по незнакомым улицам. Зося начала думать, что укол был усыпляющий, а их с мамой похитили и везут на чёрный рынок. Ей стало страшно. Но она поняла, что маме ничего не вкололи, поэтому представила, как мама борется с «оборотнями в халатах», садится в их машину, и увозит спящую Зосю обратно домой. На этом Зося и успокоилась.
Машина остановилась. Все четверо вышли на свежий воздух. Мама поблагодарила санитаров.
Они стояли возле высокого и широкого белого здания, а у дверей, под деревянным навесом, их уже ждала какая-то полная женщина с волосами, выкрашенными в красный цвет. Зося немедленно подошла к ней.
- Здравствуйте, извините, меня здесь надолго задержат?
- А никто вас здесь и не держит, – проворчала женщина. – Идите за мной.
Зося и мама пошли по коридорам больницы, недовольно переглянувшись. Обе они внутренне понадеялись, что в этой больнице не все такие «вежливые».
Зосе отвели палату на третьем этаже. Дверь в эту палату располагалась в широком и длинном коридоре, полы и нижняя половина стен у которой были выкрашены в холодный белый цвет, и посреди которого стоял стол, похожий на обеденный, неподалёку стол поменьше, и всего один стул. Больше ничего в коридоре не было, даже скамеек и мусорной корзины. Женщина махнула рукой на третью от начала дверь.
- Ваша палата.
- Спасибо, – сказала её мама и повела Зосю в указанную палату.
- А вы-то куда? – крикнула женщина. – Вам нельзя здесь оставаться, у вас взрослый ребёнок.
- Взрослый? – вытаращила глаза мама. – Ей двенадцать лет!
- Вот видите, – просто сказала женщина.
- Чертовщина какая-то… - не сдерживая гнева сказала мама, но послушалась, распрощалась с Зосей и отпустила её в палату.
Палата была небольшая, в ней было четыре койки, на одной из которых уже кто-то спал, раковина с мылом, и четыре тумбочки. Зося выбрала кровать, близкую к окну в углу, и легла на неё, забравшись под одеяло. Без мамы, конечно, было грустно. Зося даже не знала, чем она заболела. Она чувствовала себя виноватой. А главное – она поняла, что пропускать школу – не такое уж и горе, и сейчас ей об этом думать не нужно. Было даже как-то странно осознавать, что здоровье дороже школы…

Глава 2

Зося проснулась оттого, что кто-то её переворачивал. Оказалось, это медсестра пришла делать уколы. Вытерпев эту процедуру, девочка наконец-то раскрыла глаза и заметила, что спящий человек на соседней кровати тоже проснулся, и тоже на неё смотрит.
Это была девушка лет шестнадцати, блондинка, но чернобровая. У неё был очень большой рот, под ним, на подбородке, оригинальная ямочка, а одета она была в простую и лёгкую футболку  и простые и лёгкие шорты. Девушка приветливо улыбнулась, и Зося заметила, что одного зуба у этой девушки не хватает. Ей стало немного страшно, и она поспешно перевела взгляд на чёрные глаза девушки.
- Привет аллергикам! – весело крикнула девушка, резко садясь на кровати.
- Привет, – отозвалась Зося, не спеша высвобождаться из-под тёплого одеяла.
- Ты лучше вылезь, – посоветовала девушка, – посоветовала девушка. – Аллергия холод ненавидит! Я вторую неделю не накрываюсь. Я – Марина, кстати. Или некстати! – и Марина захохотала своей находке.
Зося послушно вылезла из-под одеяла и тоже села на кровати.
- Я – Зося. – представилась она в свою очередь. – А ты что, уже больше двух недель здесь?
- Ага! – отозвалась Марина. – Но это только потому, что я не хочу в школу. Таскаюсь в корпус к инвалидам и тырю апельсины. Знаешь, нам с тобой апельсины нельзя? Вот. Три часа под капельницей – зато потом неделя лафы!
Зося смотрела на девушку с недоумением. Если ей и правда шестнадцать, то она в одиннадцатом классе. Неужели можно пропускать такой ответственный год? Это просто глупо.
- Пошли, щас кормить будут. Дадут омлет – я тебе отдам, ОК?
- Хорошо, – согласилась Зося. Она начала бояться за свою соседку по палате. Она мало ест, не учится, и нарочно заболевает… это слишком глупо!
Они вышли из палаты. В коридоре стояла тележка с кастрюлями, тарелками, ложками, чаем, и блюдом с хлебом. Женщина в белом халате разливала по тарелкам суп и вручала больным и их матерям. Получив свои тарелки, Зося и Марина вернулись в палату и поставили тарелки на тумбочки.
- Перловый суп! – объявила Марина. – Полная лажа.
И после такого предисловия она начала с аппетитом уплетать желтоватую жидкость с крупой, похрустывающей на зубах. Зося тоже приступила к завтраку.
- Потом таблетки будут раздавать, так ты все сразу-то не жри! – сказала Марина и снова захохотала.
Позже Зося и Марина сдали посуду, выпили таблетки, и устроились у окошка на подоконнике. Вид из окна был не ахти какой – двор больницы с голыми деревьями, забор, проезжая часть, и какое-то обшарпанное здание напротив.
- Потом ещё уколы будут, вечером, – сообщила Марина. Она дышала на стекло, а потом писала пальцем «Аллергики – это сила». Казалось, она гордится своей болезнью. – Заметила, сегодня не больно было? Тарасовна делала. Она молодая, но как будто родилась со шприцем в руках! – и Марина уже в третий раз залилась хохотом.
Зося улыбнулась. Хохот у Марины был заразительный.
За это время сыпь на лице девочки уже стала почти незаметной, а разводы с рук исчезли. Теперь её ладони просто были ярко-розовые и чесались, но в остальном самочувствие было совсем даже неплохое. Казалось, даже бронхит прошёл, но таблетку от него ей всё же дали.
Зося спустила ноги с подоконника.
- Я прогуляюсь по коридору, – сказала она Марине.
- Значит, и мне смыслу, типа, нету, просиживать всё подряд на подоконнике, – заключила Марина и забралась на койку. Достав из-под подушки помятый журнал «ELLE», она углубилась в изучение новинок косметики. Зося вышла.
За маленьким столом теперь сидела дежурная врач, до этого раздававшая таблетки, и разгадывала сканворды. За большим столом тоже кое-кто появился. Судя по одежде, это был мальчик. Судить по одежде Зосе пришлось потому, что лицо мальчика было полностью заслонено газетой. Рядом, на соседнем стуле, лежала целая кипа газет. Врачиха повернула голову к мальчику.
- Андрюш, какие бывают попугаи?
- Ара, – низким голосом сообщил мальчик.
Зося тихо прошла к столу и села напротив него.
- Точно… - женщина записала ответ в свою газету. – Ой, а жабы какие бывают?
- Ага, – ответил Андрей.
- Подходит… - удивилась врачиха, записывая. – А эта, Роговцева у нас кто, я забыла?
- Ада, – с усмешкой ответил мальчик.
Врачиха засмеялась, расставляя буквы в клеточках. Зося захотела обратиться к Андрею, но из-за газеты уже послышался его голос.
- Смотрите в кинотеатрах новый фильм «Хроники Нарнии»! – провозгласил он громко, – странно, выходит, в этой Нарнии тоже есть хронически больные, – он снова невесело усмехнулся.
- Старая газета, сезон уже прошёл, – тихо сказала Зося.
Андрей опустил газету на стол и взглянул на Зосю. У него было странное лицо – тяжёлый, выдающийся вперёд подбородок, маленькие глаза, маленький нос, рот, маленькие уши. Но при этом он не выглядел страшно или отталкивающе. Ещё у него были брови, густые, тёмные, нависающие над глазами. И волосы тоже тёмные.
- Я и сам знаю, что старая. Ко мне приходят раз в месяц, или в два, и приносят пачку. Понятное дело, какая-то уж точно окажется старой.
- В два месяца?! – потрясённо выдохнула Зося.
- Я здесь живу, – спокойно отозвался Андрей. – Сахарный диабет – болезнь неизлечимая.
- Излечимая, дурачок! – отвлеклась от сканвордов врачиха.
Андрей медленно повернул к ней голову.
- Вы болели диабетом? Я же знаю, что нет. А меня, как видите, до сих пор не вылечили. Я делаю вывод, – он снова повернулся к Зосе. – Тебе сколько лет?
- Двенадцать.
- Мне тринадцать. Идеальная разница в возрасте для мужа с женой. – неожиданно сказал Андрей.
Врачиха лукаво посмотрела на Зосю и засмеялась.
- Правильно, бери его в мужья, такой не убежит! – и она, качая головой, снова принялась за сканворд.
Зося смутилась.
- А я ничего тебе и не предлагаю, – невозмутимо продолжил Андрей. – Я тебе не подхожу. Тебя как звать-то?
- Зося.
- А, - понимающе кивнул Андрей, – полячка?
- Наполовину. Мама полячка, а папа русский. Я Иванова.
- Хорошая фамилия, – и Андрей снова загородился газетой.
Зося поняла, что больше он с ней разговаривать не собирается, и встала из-за стола.
- Тысяча рублей! – хихикнула врачиха. – Я выиграла тысячу. Да щас они врачу лишнюю тысячу рублей дадут, ага! – и она снова лукаво посмотрела на Зосю.
Девочка вернулась в палату. Марина уже атаковала глянцевые лица в журнале чёрным маркером. Скоро известных моделей уже украсили витиеватые рога и поросячьи пятачки.
- Хошь попробовать? – Марина протянула Зосе маркер.
- Нет, спасибо, – улыбнулась девочка, садясь на кровать.
- Ну, тогда хоть полюбуйся на моё творчество!
И Марина вручила Зосе журнал.
Творчество у неё и в самом деле была интересное и разнообразное. Рога были и козлиные, и бараньи, и подпиленные, и оленьи. Усы были и кошачьи, и человечьи, причём где-то щёточкой, где-то длинные, как у монголов, а где-то изящные и завитые, как у дворян. Зося посмеивалась, листая журнал, и думала о том, какой талантище пропадает, наедаясь апельсинами в больнице.
Вскоре привезли обед – картофельное пюре, приготовленное на воде, без масла, и котлеты, наполовину сделанные из зелени. Марина щедро отдала свои котлеты Зосе. Та, в свою очередь, поделилась с Мариной своим пюре.
До ужина они всё время лежали на кровати и болтали. Марина рассказала Зосе, как она попала в больницу.
- Парень у меня был, звали его Козинак. Не, ну Козинак – это его кличка была, а звали его Гоша. Честное слово, не его имя! Знаешь имя «Скотт»? Во! Вот это его настоящее имя. Ну, то есть, родители его звали Гоша, а подошло бы ему… да, короче, ты поняла, да? И вот, короче у нас с ним был роман. Зоська, ты знаешь, чё такое любовь? – глаза Марины засияли.
- Может быть и знаю, – пожала плечами Зося. – но испытать не приходилось.
- Э, ты не знаешь! А вот я знаю. И, короче, оказалось, что этот Скотт этого тоже не знал, а тока притворялся! Я это узнала, когда он за подругой моей погнался. Банально, да? Ну, чё ж теперь! Вот такая фигня вышла. Главное, он и её-то не любил, какого ж чёрта погнался? Ну я, короче, в аптеку, успокоительное, полпузырька, обморок, аллергия, очнулся – гипс. Ха-ха-ха! Не, гипс – это я вру, а вот остальное – честное слово. Если ты, конечно, поняла, о чём я. Ха-ха-ха!
Зося удивлённо покачала головой. Она слышала про такие ситуации и думала, что люди, которые глотают полпузырька успокоительного – сумасшедшие. Но, разговаривая с Мариной, она поняла, что это не так, несмотря на то, что эта импульсивная девушка то и дело бросается в хохот.
Позже они поужинали, и их позвали на уколы. Первая в манипуляционный кабинет зашла Марина. Когда она вышла, её лицо было очень довольное.
- Тарасовна! – объявила она.
Зося просияла, а вместе с ней и остальные больные.
Девочка прошла в кабинет и легла на кушетку. Укол делала молодая светловолосая женщина, даже ещё девушка, и её лицо было практически идеально красиво. Если бы она пошла на конкурс «Мисс Мира», а в жюри была бы Зося, то Тарасовне досталось бы десять первых мест.
В кабинет зашла полная женщина с чёрными кудрями и скрылась из виду за спиной Тарасовны, гремя склянками.
Укол получился и в самом деле не больный.
- Всё уже? – удивлённо спросила Зося.
- Да! – добрым голосом сказала Тарасовна.
- А ты всё вкалываешь и вкалываешь, как проклятая! – весело сказала полная.
Тарасовна засмеялась. Зося спрыгнула с кушетки, сказала «Спасибо», и вышла.
- Понравилось? – тут же спросила поджидавшая девочку у дверей Марина, сверкая глазами.
- Да, не больно, – согласилась Зося.
- Я говорю тебе, она здесь лучшая!
И они, улыбаясь, возвратились обратно в палату, где обе легли спать, не накрываясь. Прошла пара минут, и Марина, одновременно зевая и разговаривая, провыла:
- Хороший был денёк, а-а?
- Да, очень, – ответила Зося.
Марина дозевала и протяжно охнула. Затем спросила:
- А ты когда выходила-то утром, чё делала?
- С Андреем познакомилась, знаешь такого, который газеты…
- Знаю, знаю! – сказала Марина, смеясь. – Знаем мы этого маленького мистера «Угрюмая Рожа»! И как он тебе?
Зося пожала плечами.
- Не знаю. Он странный.
- Да уж, странный! Да не, он нормальный, просто чокнутый, – и Марина опять захохотала, но её хохот прервался зевком.
- Давай спать, – попросила Зося.
- Упс! – спохватилась Марина. – Я и не подумала, что ты, можа, не любительница бдить. Эх, помню, была у меня соседка… Да ты спи, спи. Я с собой поболтаю.
- Только болтай, пожалуйста, когда я уже усну, – сказала Зося.
Марина замолчала. Зося повернулась на другой бок. Прошло всего несколько минут, и обе уже спали.

Глава 3

Утром Зося проснулась сама. За окном ещё было темно, Марина тихо сопела на своей кровати. Часов ни у кого не было, но Зося предположила, что сейчас около пяти часов утра. Спать не хотелось, делать было нечего. Она ненадолго задумалась и решила, что Марина не обидится, если взять у неё этот журнал полистать. Девочка встала с кровати, включила свет, и достала из тумбочки Марины «ELLE». Потом она представила, как Марина роется в её, зосиной тумбочке, и быстро положила журнал обратно. Оставалось только лечь обратно и пытаться уснуть. Так Зося и поступила.
Пока она лежала, ей в голову приходили разные мысли, но главной была одна, самая коротенькая: «Скучно». Если у кого-нибудь из больных окажется хотя бы лист бумаги, порисовать, и то будет хорошо. А так – скучно.
Тогда ей пришла в голову идея. Она представила себе, как будто она ест виноград. Раскусывает его пополам, вытаскивает косточки, и с наслаждением кушает его свежую, сладкую мякоть… а вот и вишенка! Зося умеет есть вишни. Сначала надо снять и съесть шкурку, потом вкусненькую мякоть, потом выплюнуть косточку, а потом облизать раскрашенные соком пальцы.
Так Зося мысленно съела ананасы-колечки из банки, киви, попила чай, съела две куриных ноги, жареную сосиску, хлеб с шоколадным маслом, и снова попила чай. И тут вошла врачиха. Зося даже немного расстроилась – не дают поесть спокойно.
Врачиха была не Тарасовна. Она была пожилая, с волосами, покрашенными в фиолетовый цвет, и с большой родинкой на мочке уха. А в другом ухе у неё была серьга. И уколы она делала совсем не так хорошо, как Тарасовна – кожа долго ныла. Когда врачиха ушла, Марина сморщилась:
- С каждым разом всё хуже и хуже! Чё её не уволят?
- Пройдёт, – заверила её Зося, с трудом садясь на кровати. – Доброе утро.
- Ах, да, блин! – спохватилась Марина. – И тебе доброе! Правда, после такого приключения его добрым не назовёшь…
- Доброе, доброе. Если оно не будет доброе – мы его заставим таким быть. – улыбнулась Зося. – Как же ты тут развлекаешься всё это время?
 - О-о! – Марина подняла вверх указательный палец. – У меня есть волшебный секрет! – она нырнула в тумбочку и, вынув оттуда что-то, тут же спрятала это за спиной. – Это не наркотики! Это не алкоголь! Это уникально! Безопасно! Разнообразно! Это-о… Тетриииис! – и она протянула Зосе известную электронную игрушку.
Зося, улыбаясь, с благодарностью приняла тетрис и стала играть в стандартную игру. Теперь время до завтрака было целиком занято. Марина же вышла из палаты, и чем занималась – неизвестно.
Прошло время, и из коридора послышался уже привычный грохот тележки с кастрюлями. Зося отложила игру, встала и подошла к двери, но оттуда тут же послышался маринин голос:
- От-крывай!
Зося открыла. Марина вошла, в её руках были две тарелки с омлетом, душистым и восхитительным. Зося поняла, что реальная еда всё-таки гораздо вкуснее вымышленной.
- Будь молодцом, сгоняй за чаем. – попросила Марина.
Зося сбегала. Скоро они обе уже сидели на своих кроватях, готовые к приёму пищи, но… Марина, конечно же, от своего омлета отказалась.
- Ешь, ешь, это тоже полезно, – уговаривала Зося.
- У меня ещё обед с ужином будет. О, как звучит! Обед с суженым! Эх, хорошо бы! – Марина захохотала.
- Посмотри, какая ты худая, – с упрёком сказала Зося.
- Ну да, а с омлета сразу расползусь, ага! Не будь занудой. Тебя когда-нибудь в детском саду заставляли есть омлет? Всё, до последней крошки? Ложку за маму, папу, за Анну Сидоровну, за нянечку Настю…
- Нет… - понимающе сказала Зося.
- Меня тоже! – бодро отозвалась Марина. – И уж поверь, я совсем не хочу это испытать! Так что, уплетай ложку за меня, ложку за Андрея…
Зося улыбнулась и принялась за маринин омлет.
После завтрака девчонки, которых уже можно было назвать подругами, занялись игрой, где надо было искать слова в одном длинном слове. Слово было «кофеварка», и Зося нашла в нём одиннадцать слов, а Марина утверждала, что двадцать семь. Зося заглянула в её листок.
- Что такое «фарка»?
- Маленькая фара! – хихикнула Марина.
- Ну, вообще-то так нельзя, ну ладно, – смирилась Зося. – но что такое «варефокка»?
- Не знаю! – Марина мило и пристыжено улыбалась, пытаясь своим видом смягчить правила.
- Это когда у человека проблемы с дикцией, и он не может сказать слово «варежка» – послышался у двери женский голос.
Зося обернулась и засияла. Мама пришла!!!
- Доброе утро, мама! – радостно воскликнула она и бросилась обниматься.
И мама тоже счастливо прижала её к сердцу.
- Варефокка… варефокка… - пробовала себе представить этого человека с проблемами Марина. – Варефокка…ха-ха!
- Ты извини, что я вчера не пришла, - разжимая объятья сказала мама. – гонялась по врачам, выясняла, чем ты болеешь, что тебе можно приносить, когда выпишут…
- Зоська – аллергик! – гордо сообщила Марина.
- Да, познакомься, мама, это Марина, моя… подруга! – представила Марину Зося. – Очень весёлый и душевный человек.
Марина смущённо хихикнула, а мама поздоровалась.
Пришло время распаковывать мамины гостинцы. Это были всякие пресные блюда в баночках, пакет сухарей, да три бутылки минеральной воды.
- Туалетная вода… - пробормотала Марина, глядя на минералку. Мама удивлённо подняла брови.
- Ну, я имею в виду, после неё в туалет хочется, – смущённо пояснила Марина.
Зося засмеялась, а мама промолчала.
Но Марине всё-таки выдался случай доказать, что она – человек хороший, и достоин находиться с ней в одной палате. Когда подошло время обеда, она принесла Зосе еду, и даже чай, и после этого мама её зауважала.
Мама с Зосей обсудили всё, что только можно было обсудить, всех врачей, все таблетки, еду, кровати, вид из окна, объём внутри тумбочек, а вот когда дело дошло до Андрея и до его слов о муже с женой, мама насторожилась и сказала, что хочет встретиться с этим мальчиком.
- Да вы не беспокойтесь! – хихикнула Марина. – Он всем так говорит, мне сказал, что это не идеальная разница, Зосе – что идеальная. Это вообще, ВООБЩЕ ничегошеньки не значит! Он потом и не вспомнит об этом. Я здесь два месяца, я знаю, я спец. Ха-ха-ха!
Мама сказала, что верит её на слово, но всё равно выглядела обеспокоено.
За разговорами время пролетело совсем незаметно. Только что были завтрак с обедом, а вот уже и ужин наступил. За ужином снова сходила Марина, и принесла маме в подарок два куска больничного хлеба. Маме хлеб очень понравился, она сказала, что он даже вкуснее, чем тот, который сейчас продают. А ещё она наконец-то сказал Зосе, что жить ей тут ещё недели две. Раньше Зося бы очень расстроилась, но теперь, узнав, сколько здесь находятся другие, она наоборот обрадовалась.
Дверь открылась, и в палату заглянул мальчонка. На вид ему было года три.
- Уколы! Уколы! – закричал он, захлопнул дверь, и понёсся прочь по коридору. Мама засмеялась и сказала Зосе:
- Ладно, ты беги, а я пойду.
- Нет, мам оставайся! – попросила Зося. – Я на уколы всегда успею, а с тобой наговориться – не всегда.
И мам осталась, а Марина ушла.
Зося с мамой опять поговорили про врачей, и особенно старательно девочка описывала маме внешность Тарасовны.
- Ты хоть имя-то её знаешь? – спросила мама.
- Ой, нет… - Зося сама удивилась. – Мне Марина всегда говорила «Тарасовна», а кто Тарасовна – не знаю.
- Людмила Тарасовна, – входя, сказала Марина. – Иди, а то опоздаешь! Сегодня снова она, а это как заботливый и ласковый комарик укусил! – и Марина залилась радующим душу хохотом.
- Ну, теперь я точно пойду, – вставая, сказала мама. – А то ваши врачи меня выгонят.
Подружки попрощались с мамой, и мама пошла домой, а Зося – на уколы.
- Спасибо, – после укола сказала Зося, садясь на кушетке.
- Почему ты всегда говоришь «спасибо»? – удивилась Людмила Тарасовна.
- Потому что вы очень не больно делаете уколы, – ответила Зося. – Другая врачиха когда колет, то очень ноет потом тог, куда кололи.
- А-а! – понимающе улыбнулась Людмила Тарасовна. – Она раньше хирургом была, Людмила Леонидовна. Казалось бы, должна так хорошо разбираться в том, что у нас внутри… но у неё так и осталось убеждение, что все люди лежат под наркозом, и им ничего не больно. А что, ей ты не говоришь «Спасибо»?
- Нет, – честно ответила Зося.
Тарасовна улыбнулась. Какая у неё тёплая была улыбка! Это же просто идеал врача!
- Что же вы тут делаете, в больнице? Вам на подиум надо! – удивлённо воскликнула Зося.
Тарасовна опустила глаза и смущённо улыбнулась.
- А я влюбиться хочу, – она подняла глаза, и её щёки слегка зарумянились. – В симпатичного больного. Ты, наверное, уже заметила, в больнице гораздо легче сходиться с людьми. Здесь все добрее, честнее. У всех что-то общее. Понимаешь меня?
Зося кивнула. Именно в больнице она за сутки нашла свою первую подругу.
- Ну, я пойду? – и она, спрыгнув с кушетки и улыбнувшись медсестре на прощание, вышла из кабинета.
Вернувшись в палату, она снова сразу легла спать. Марина уже по-настоящему бдела, играя в тетрис и иногда громко выкрикивая «Блин!», а иногда «Есть!». Но через пару минут Зося уже ничего не слышала – она спала.

Глава 4

Утренние уколы даже не разбудили Зосю, и если бы не Марина, она бы пропустила завтрак.
- О, у тебя опять сыпь, – сообщила Марина. – Это весеннее обострение.
- Да нет, я что-то не то съела, – предположила Зося, завтракая уже привычным перловым супом. – Что-нибудь от таблеток.
Марина уже доела, и теперь блаженно улыбалась, раскинув руки и ноги, лёжа на кровати. Вид у неё был наимечтательнейший.
- Эх, Зоська-а! А представляешь, как мы всё это потом вспоминать будеем?.. Скажут нам там, по телевизору: «Кулинарный поединок», и мы сразу так: «О-о, больничная еда-а-а!» Скажут в новостях: «Изъято шийсят кило белого порошка», и мы сразу: «О-о, таблетки, уколы!»
- Да, а скажут: «Ты – супермодель 2», и мы так сразу: «О-о, Людмила Тарасовна!» – поддержала Зося.
- Точно! – Марина даже стукнула кулаком по кровати.
Но вскоре ей пришлось встать с кровати: пора было сдавать посуду, а затем принимать таблетки. Теперь подруги запивали таблетки минеральной водой. Ну, а после этого они отдохнули, лёжа на своих кроватях. Снова нашла скука, и они стали играть в слова.
- Давай, ты нормальные слова будешь говорить, а я те, которые на фене! – предложила Марина. – Я начинаю! М-м… Забей!
- Йод, – отозвалась Зося. – А это что, не нормальное слово?
- Не. У нас оно означает «Не парься». – «нормальным» языком пояснила Марина. – Д… Д…хм… не, мозги не работают, не хочу в слова. Пошли лучше вон отсюда!
- Пойдём, – согласилась Зося. – Опять передумаешь?
Но Марина не передумала, потому что как только они вышли, в конце коридора показалась мама. Зося пожелала ей доброго утра и предложила сесть за стол. Мама села, и подруги тоже.
Кстати, за столом сидел и Андрей, по привычке загородившись газетой, и ещё какой-то мальчик, немного младше Зоси, с совершенно очаровательной внешностью. Волосы у него были светлые, а глаза большие, с длинными ресницами, и потрясающе синие. Одет он был в чистую и опрятную синюю рубашку и в чистые и опрятные чёрные брюки, и вообще трудно было поверить, что это мальчик. Зося так на него и уставилась. А он уставился на неё, с добрейшей улыбкой и глазами, полными восхищения.
- Какая красивая! – выдохнул он, сияя.
Зося удивилась и смутилась.
- Это Димка, и у него свой бзик, – вежливо представила Марина этого мальчика. – Он всеми девчонками восхищается. Мне тоже сказал, что я красивая, а у меня вишь какая пасть? Димон, это Зося.
- Полячка наполовину, – сообщил из-за газеты Андрей.
Мама бросила на него слегка удивлённый взгляд. Кажется, она уже поняла, что это тот, кого она опасается, и была готова удивляться каждому его слову.
- А большой рот только украшает девушек, – сказал Дима, в это же время запуская руку в карман и выуживая оттуда пакет с семечками. – Кто-нибудь хочет семечек?
Все отказались. Тогда Дима стал лузгать их в одиночку, и продолжил:
- Говорят, аллергия – моя болезнь. Не-ет! Моя болезнь – это семечки! А вообще, знаете, как я говорю? Не бывает девочек некрасивых, бывают мальчики.
Все, кроме Андрея, засмеялись.
- Ага, то есть, если видишь некрасивую девочку, приглядись: это пацан! – воскликнула Марина, хохоча.
- Нет, лучше, я думаю, фраза: бывают слепые мальчики. – поправила мама.
Андрей опустил газету, посмотрел на маму, и произнес:
- В таком случае, фраза приобретает лирику, и теряет юмор.
Мама даже смутилась от этой рассудительности.
- …Может быть, – согласилась она.
Дима, тем временем, заинтересованно разглядывал Зосю.
- А ты язык знаешь польский? – спросил он, наконец.
- Нет, но я учу, – ответила Зося.
- А меня можешь научить?
- Ну… - замешкалась Зося. Она не знала, хороший ли она педагог.
- Я могу научить, – с улыбкой сказала мама. – Если ты поедешь в Польшу, тебе понадобятся две фразы: «День добре», что значит «Добрый день» – это чтобы казаться вежливым. И «Не розумьем», то есть «Не понимаю».
Все снова засмеялись, и даже Андрей усмехнулся.
- Хотите, я вам на картах погадаю? – спросила мама, вынимая из кармана колоду.
- Ой, мама! – обрадовалась Зося. – Ты принесла спасение от скуки!
- Мне погадайте! На жениха! – попросила Марина.
Мама стала гадать. Она сказала Марине загадать короля. Марина загадала пикового. Тогда мама стала по очереди снимать карты из стопки и говорить: «Пиковый король, скажи, дорогой, любишь меня! Люблю я тебя, всем сердцем, всей душой, но есть и получше тебя». Затем она это повторяла, и когда, наконец попался нужный король, слова остановились на «всем сердцем». Марина испустила ликующий вопль.
Приехала тележка с обедом. Каждый посчитал своим долгом отдать зосиной маме кусок чёрного хлеба. Она сказала: «Что же я с этим делать буду?», и тут же всё съела.
После обеда Зося, мама, Марина, и Дима стали играть в карты. Андрей играть отказался, и только иногда зачитывал, что нового у Пэрис Хилтон, или что здоровым людям показывают по ТВ3.
Неожиданно, дверь палаты, второй от начала коридора, стала медленно-медленно открываться. Все посмотрели туда. Оттуда показались крохотные пальчики, затем ручки, а затем и весь человечек. Это был именно тот мальчик, который зазывал всех на уколы.
- О, это Артём! – сообщил Дима. – Михалыч. Как здоровье, Михалыч?
Артём довольно улыбнулся и вытянул перед собой руку с оттопыренным большим пальцем. Так, с вытянутой рукой, он направился к Диме медленными детскими шажочками, а когда, наконец, дошёл, то с огромными усилиями вскарабкался к нему на колени и оглядел всех с чрезвычайно гордым видом. И, конечно же, тут же всем очень понравился. Игра в карты продолжилась.
- Мне всё время хочется почесать его за ушком и сказать: «Хороший котик», - признался Дима. – У меня дома так же кот сидит, с таким же хозяйским видом.
- А ты, хитрец, выигрываешь! – заметила мама.
- Да? – удивился Дима. – Как странно! Второй раз в жизни играю в карты. Только в первый раз я тоже выиграл…
- Генератор случайных чисел, – заявил Андрей из-за газеты. – Он на тебя работает.
Послышался стук каблуков, и все подняли головы. По коридору шла высокая женщина в белом халате. Она критически осмотрела присутствующих.
- Есть среди вас мужчины старше Артёма, которые согласятся разобраться с мебелью? – спросила она, когда Дима как раз выиграл.
- Нет, – ответил Андрей.
- Я! – вызвался Дима, и встал, пересадив Артема Михалыча на колени к Андрею.
Женщина увела Диму, а Андрей стал бормотать что-то на ухо обеспокоенному Михалычу.
- Ты бы тоже пошёл, а мы с Тёмой посидим, – сказала мама.
- Я здесь, чтобы лечиться, а не работать, – ответил Андрей. – Я имею право не работать, – и он, приглушив голос, продолжил бормотать. – Колись, колись, попка, большая и маленькая…
Мама посмотрела на него строго.
- Это что такое?
Андрей слегка поднял свои густые брови.
- Это? Сказка. И сказал врач: «Но зачем мне маленькая? Лучше я буду приговаривать «большая и очень большая…»
- Так, всё, – сказала мама и пересадила Артёма к себе. Марина захохотала.
Андрей обречённо посмотрел почему-то на Зосю, встал и ушёл вслед за Димой.
- А чё, хорошая была сказка! – шепнула Марина Зося.
Зося улыбнулась и промолчала.
Мальчики вернулись как раз к ужину. На этот раз мама ушла во время ужина, и на прощание дети просто завалили её хлебом.
Ну, а после ужина снова были уколы. Когда Зося лежала, в ожидании укола, опять зашла та женщина, гремящая склянками. Зося про себя порадовалась такому совпадению. Просто так. Ей даже начала нравиться эта женщина.
Ну, а потом она просто спала.

Глава 5

От этого укола не проснуться было невозможно, настолько было больно. Марина даже спросила у Людмилы Леонидовны сквозь зубы: «Нельзя ли поосторожнее?» но врачиха, к сожалению, оказалась глуховатой. Или к счастью.
После уколов Марина взялась играть в тетрис и попросила Зосю не отвлекать её. Тогда Зося вышла в коридор, и тут же увидела существо, которое её совершенно очаровало. Это была большая чёрно-белая кошка с голубыми глазами, и на каждой её чёрной лапке был белый ободочек, похожий на браслет, и на её усиках порой встречались чёрные полосочки. Кошка эта сидела на полу, и не отрываясь смотрела на стол, пытаясь побороть в себе желание туда запрыгнуть. Зося осторожно, чтобы не спугнуть животное, подошла к ней, и аккуратно взяла её на руки. Какая же она мягкая и тёплая! Наверное, если держать такую на груди два-три часа в день, через три дня бронхита не будет. Хотя его и так, кажется, нет.
Стоило Зосе взять кошку на руки, как та сразу же начала мурлыкать. Удивлённая девочка добралась до стула и села на него, уложив кошку на колени, и стала гладить её. Кошка немедленно растянулась у Зоси на коленях, повернулась почти что на спину, блаженно откинула голову и стала мурлыкать громко и проникновенно.
- Какое же ты чудо! – прошептала Зося, гладя кошку.
- Это Валентина Васильевна, ей шесть лет, – сообщил Дима, выходя из второй палаты, в которой лежал Тёма.
Зося пожелала ему доброго утра и стала пытаться избавиться от мысли «Скоро помрёт», бомбардировавшей теперь её голову. Когда ей это, наконец, удалось, она продолжила наслаждаться этим необыкновенным добрым уютом, который дарят кошки, когда давят на колени своей тяжестью, и греют своим теплом. А Дима беззаботно достал семечки, сел за стол, и принялся их грызть. Грыз он, конечно, семечки, а не Зосю с кошкой.
- Хочешь? – поинтересовался он у Зоси.
- Нет. По-моему, это вредно, – отказалась Зося.
- А вот и нет! Семечки – это злак, – изрёк Дима и стал начищать семечки на соседний стул. – Это я для кошки, – пояснил он.
Валя заметила семечки и стала неотрывно смотреть на них, но от Зоси не уходила. А горка семечек росла и росла… В конце концов, Зося не выдержала и перестала томить кошку, прекратив её гладить. Валентина бросила на неё взгляд, подождала, а потом медленно встала и аккуратно, по штучке, есть семечки.
- А вот она не напоминает мне моего кота, – сообщил Дима. – Наш и семечки не ест, и если уж и ест что, то за три секунды.
- А у меня нет кошки, – вздохнула Зося. – А жаль.
- А скажи же, здесь так хорошо, что и выздоравливать не хочется? – Дима мечтательно улыбнулся.
- Да ну, – покачала головой девочка. – Я хочу учиться. Так обидно, я здесь, а они там пишут… хотя все они не учат уроки, а я учила. Так несправедливо получилось.
- А я бы здесь остался… здесь такие люди хорошие… И Андрей, и Элла Ивановна, и Людмила Тарасовна…
- А кто это, Элла Ивановна? – спросила Зося.
- Это я! – смеясь, сказала дежурная из-за соседнего стола.
Зося смущённо улыбнулась.
- Ты мальчишек не слушай, они все шельмы и льстецы! – сказала Элла Ивановна и захихикала.
Зося покачала головой.
- Нет. У меня в классе не так. Они не то, чтобы льстить, они даже поговорить со мной не хотят, скучная я.
- Ну, я и говорю, шельмы они, шельмы!
Зося не знала, что такое «шельмы», и даже сомневалась, что дежурная врачиха сама это знает. Но вот загремела тележка с завтраком, и больные стали выходить из палат, сонные, и с голодными глазами. Вслед за тележкой с завтраком приехала тележка со стеклянными трубочками и маленькими упаковками с чем-то железными внутри.
- Это нам для аппетита, – сказал Дима, возвращаясь к столу с двумя тарелками омлета. – Кровь будут брать.
Зося поёжилась. Она не боялась сдавать кровь, но всё-таки это было ужасно неприятно.
- У диабетиков кровь берут четыре раза в день, – сообщил Андрей, садясь за стол.
- Вампиры! – рявкнула Марина, присаживаясь около Зоси. – Разворотят железной дурой палец, а потом ещё давят, давят!
- Я сейчас сам подавлюсь, – сказал Дима, глядя на Марину с упрёком, но с каким-то весёлым упрёком. Это только завело Марину.
- Это похоже на то, когда выдавливаешь зрелый прыщ. Сначала гной выстреливает белым червячком, а затем сходит кровь. Потом…
- Мариинаа! – Зося умоляюще посмотрела на подругу.
Марина глупо хихикнула, извинилась, и стала есть.
После еды сдавали кровь. Больные построились в очередь и Зося, стоя за Мариной, услышала, как она говорит Андрею:
- А потом каплями выдавливается вторичный, жидкий жёлтый гной, – её тон был очень восторженный оттого, что она всё-таки договорила эту противную фразу.
- Угу, – просто ответил Андрей.
У него кровь ещё не брали.
Кровь брала та же женщина, которая в первый день показывала Зосе её палату. Зося подумала, что из-за неё она точно не осталась бы здесь больше, чем на положенные две недели.
- Подождите! – сказала она осторожно, когда дошла её очередь. – Вы берёте использованную…э…железочку, а надо…
- Железочку? – буркнула женщина. – Здесь нет железочек.
- В общем, мне надо из упаковки.
Врачиха надулась, развела руками, и гаркнула:
- Ну, у меня же они не бесконечные!
Зося захотела крикнуть: «Ну, я же не рыжая», но она не умела кричать на людей, которые выглядели так, будто правы, и к тому же она была рыжая, и врачиха тоже. Поэтому она тихо сказала:
- Ну, они же ещё есть. Вдруг я умру от заражения крови? Кто будет виноват?
- Вредная маленькая девочка, а не я, – ворчала женщина. – Чего стоишь? Давай палец!
- Берите, – холодно сказала подошедшая мама, протягивая врачихе упаковку с «железочкой»
У той теперь не было выхода, поэтому она стала резко распаковывать инструмент. Мама достала блокнот и стала писать в нём, глядя на значок на груди врачихи, и добавила:
- И, пожалуйста, делайте это аккуратно, никому из нас с вами проблем не нужно.
Теперь даже руки врачихе пришлось обуздать, и она лишь недовольно сопела. Взяв кровь у Зоси, она сердито распаковала следующую «железочку» и схватилась за палец Димы.
- За этим я тоже прослежу, – ледяным тоном сказала мама.
Все больные смотрели на неё с обожанием. Зося старательно сдерживала торжествующую улыбку, чтобы не обидеть бедную, зажатую в тиски ворчунью ещё сильнее. Мама следила за каждым больным, опасаясь, что из-за неё врачиха на них отыграется.
- Вы не комиссия, – буркнула ворчунья, устало.
- Могу привести, – отозвалась мама.
Но обе женщины чувствовали, что уже переборщили с препирательствами, и продолжали делать свои дела молча.
Затем, с одной оставшейся упаковочкой на тележке, врачиха ушла. Эта упаковочка должна была проколоть зосин палец.
Мама пришла с сумкой, и не только Зося, но и Дима с Мариной косились на эту сумку с любопытством. Им так понравилась зосина мама, что они начинали вести себя, как её дети. В этой сумке оказались две бутылки минеральной воды и то, чего Зося совсем не ожидала, и даже не смела мечтать – домашнее задание по всем предметам, одна тетрадь, чтобы их делать, и маминой рукой переписанные лекции учителей, самой мамой собранные от зосиных одноклассников.
- Я в раю… - ахнула Зося.
Марина хихикнула, но Дима прекрасно понимал Зосю, и теперь они вместе смотрели на маму с обожанием. Но отблагодарить маму Зося не успела – оказалось, что эта великая женщина, столько сделавшая для своей дочери, ещё и продолжает зарабатывать деньги. Поэтому Зося просто обняла её крепко-крепко, и тут же отпустила, чтобы не задерживать. А когда мама ушла – Зося углубилась в текст о правилах русского языка.
Занималась девочка и до обеда, и во время обеда, и после обеда, и совсем не видела, что происходит вокруг. Ела просто на автомате, не замечая, что кладёт в рот, и когда, наконец, прочла всё, что писали её одноклассники по всем предметам, то подняли голову. Димы и Марины рядом уже не было, лишь Андрей сидел напротив и внимательно её рассматривал.
- А почему ты не читаешь газеты? – спросила Зося.
- Газеты я вижу каждый день, а учащегося человека – не каждый. Ты не хочешь медицинское образование? Все больные его хотят. Острое желание помогать людям.
- Да нет. Я хочу физику и математику учить, – сказала Зося, а потом улыбнулась. – У меня на лице итак вон сколько различных медицинских образований…
Андрей усмехнулся. У него всегда была какая-то невесёлая усмешка.
Зося опустила глаза в тетрадь и принялась писать домашнюю работу. Прошло несколько минут, и Андрей спросил:
- Можно твои мамины записи посмотреть?
- Конечно, – сказала Зося, не отвлекаясь.
Андрей загородился тетрадью, как газетой, и дальше они сидели молча. Зося чувствовала жажду поговорить, но молчала – надо было учиться.
Время шло. Мимо ходили какие-то люди. Зося сделала домашнее задание по трём предметам, и наступил ужин. Зося решила отдохнуть и ела, тщательно всё пережёвывая, чтобы желудку не было трудно. А что было потом? Потом были уколы, после которых Зося наконец-то забрала у Андрея тетрадь.
- Интересные вещи вы учите. – сказал он. – Я-то вообще не учусь. Мои родители говорят, что раз я болею, то учиться не обязан, а раз не обязан – то и не должен. Зато носят газеты, и я всегда могу сказать, чем личная жизнь Алека Болдуина отличается от жизни Стивена Болдуина.
Зося улыбнулась.
- Я могу оставить тебе тетрадь, перепишешь себе.
- Оставь, – пожал плечами Андрей. – Появится занятие.
И Зося вернула ему свою тетрадь, а сама вернулась в палату.
- Ну, скажи мне теорему Пифагора! – хохотнула Марина.
- Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, но в седьмом классе это ещё не учат. – И Зося легла спать, оставив Марину в замешательстве и восторге.

Глава 6

Зося и Марина одновременно проснулись ночью оттого, что в коридоре кричал ребёнок. И, что показалось им самим ужасным, – он кричал по направлению к их уютной палате, хотя они так привыкли быть здесь только вдвоём!
Дверь открылась, и вошли тёмные силуэты мужчины, женщины, и маленького ребёнка, пол которого так сразу определить не получилось. Ребёнок уже не кричал, а только делал попытки. Дверь закрыли.
- Не включай, а то всех перебудишь – шёпотом сказала женщина.
- А по-моему, Танюшка уже всех разбудила, – сказал мужчина вслух.
- Чш! Люди спят, – шептала женщина, расставляя что-то в тумбочке.
Мужчина усмехнулся. Он явно знал, как хорошо будит среди ночи вокал его дочери. Женщина же закончила с тумбочкой, уложила ребёнка спать, и повернулась к мужчине.
- Ну, иди, тебе ещё кормить старшего нахлебника.
Конечно, она говорила это шёпотом. А мужчина повернулся к Зосе и Марине и весело сказал:
- Вот! Вот так она всегда меня и прогоняет.
- Это потому, что ты своим басом мешаешь людям спать, – сказала женщина тоже голосом.
- Басом? – удивился мужчина.
- У всех мужчин бас, – убеждённо заявила женщина.
- Всё, всё, ухожу, наша прилично построенная ссора превращается в маразм, – смеясь, сказал мужчина.
Тогда они поцеловались, пожелали друг другу спокойной ночи, а женщина шёпотом добавила:
- Ты знаешь, что подарить мне на восьмое марта!
- Ну ты так уж не задерживайся, – попросил мужчина. – Ну день полежала, ну два…
- Я слышала, диабетики лежат несколько месяцев.
Марина зажала руками нос, чтобы не засмеяться. Уж они-то с Зосей знали, сколько лежат диабетики!
Мужчина опять пожелал им спокойной ночи, поцеловал дочь, и ушёл из больницы. Женщина же легла к дочери. Прошло время – и она стала тихо храпеть.
- Я никогда не знала, что женщины могут храпеть! Зоська, я не храплю? – шепнула тут же Марина.
- Нет… - прошептала Зося.
- А я тоже хочу поцеловаться, – заявила Марина. – Я это уже раньше делала. А ты хочешь?
- Нет… - прошептала Зося.
- И главное, жуть такая, надо ещё искать парня, очаровывать, и всё чтоб поцеловаться!
Зося хихикнула.
Вошла Людмила Тарасовна. Оказывается, уже шесть!
- Их ещё не надо… в смысле, женщину вообще не надо, а девочку только привезли, – тихо сказала Зося, когда Тарасовна включила свет.
Людмила кивнула и стала делать уколы своим уже привычным больным.
- Спасибо! – сказали обе подруги после укола, переглянулись, и засмеялись. Кажется, врач с родинкой уже так надоела Марине, что девушку пробило на благодарность.
Тарасовна тоже засмеялась и, выключив свет, вышла.
Марина и Зося уснули.
В восемь двадцать, только отходя ото сна, Зося тут же резко села на кровати – они проспали завтрак! Но на тумбочке её ждал сюрприз. Завтрак стоял там, и сегодня это была картошка с рыбой. Зося растерянно посмотрела на Марину – та спала, и на её тумбочке тоже была еда.
- Доброе утро, – сказала женщина.
Её Танюшка ела, сидя на койке, и яростно болтала ногами. Так яростно, что могла заехать ими по зубам матери, сидевшей рядом.
- Доброе утро! – ответила Зося. – Это вы принесли?
- Да, а чаёк Танюшка сама донесла!
- Спасибо. – Зося улыбнулась женщине и приступила к поеданию. – Меня Зося зовут, а вас?
- Катерина Михайловна, – и женщина стала вытирать платочком пюре, которое неаккуратная Таня вывалила на себя. – А вот кто вляпался! – сказала она радостно.
Зося ещё шире заулыбалась, услышав эти слова.
- И вы её не отшлёпаете?
- Нет, конечно! – заверила Катерина. – Это же мой родной ребёнок, зачем её бить? Была бы она чужим, ещё можно. Да и к тому же она кушает!
- Ты везучий человек, Таня Катериновна! – сказала Марина, поворачиваясь к новоприбывшим и открывая глаза. – Держись своей матери. Меня порроли!
- Меня тоже, – обратилась к ней Катерина Михайловна. – Поэтому Танюшу я не шлёпаю. А вас как зовут?
- Марина, – сказала Марина. – И, пожалуйста, не надо меня на «вы» называть, я ещё маленькая, а уважать меня не за что.
Катерина категорически покачала головой.
- Всех есть за что уважать.
Кажется, это была женщина с абсолютно чётким набором установок, но между тем, объяснить она их не умела. На помощь пришла Зося:
- Тебя можно уважать за то, что ты умеешь напрашиваться на комплименты.
Марина захохотала. Танюша тоже стала громко смеяться, а потом просто говорить: «Ха-ха!», «Хо-хо!», «Хе-хе!». Катерина Михайловна нажала ей на нос и крикнула:
- Выключили хехекалку!
Танюша издала ликующий вопль и замолчала.
Потом Катерина и Таня стали играть в кубики, Марина – гадать на короля, а Зося учить уроки. Затем все сходили за таблетками, а когда вернулись, Катерина попросила Марину ей погадать. Выпало: «Но есть и получше тебя».
- А-а, теперь я всё про него знаю! – весело-злорадно сказала женщина. – Только я в больницу, сразу есть кто получше!
Но после этого Зося уже так увлеклась уроками, что перестала слышать, и видела только тетрадь, и серую пустоту вокруг. Она очнулась из этого транса только к обеду.
- Пошли за стол обедать! – предложила Зосе Марина.
Зося согласилась, и они сели напротив мальчиков, Андрея и Димы, занимавшихся своими привычными делами. Оба они ели, но Дима в перерывах между лузганием семечек, а Андрей вместе с чтением газеты.
- Ну, кто же эти блистательные девушки? – спросил Дима.
- Это Зося и Марина. – буркнул Андрей.
Марина уставилась на Зосю.
- Уау! – сказала она. – На втором месяце знакомства дождалась от Андрея комплимента!
- Да, – ответила Зося. – Спасибо, Андрей. В общем, это Катерина Михайловна и её дочка Таня.
- Какие имена! – ахнул Дима. Марина захихикала, а Дима продолжил. – Эта Таня, наверное, почти ровесница нашему Михалычу. Ему три, а ей где-то на годик меньше.
- Идеальная разница в возрасте для мужа с женой. – вставил Андрей.
Тут уж Марина совсем захохотала.
- Во даёт! – тяжело дыша воскликнула она. – Он уже и этих поженил!
- Для справки, Андрей, – сказал Дима. – Деми Мур старше своего мужа почти в два раза.
- Никто и не говорил, что это идеально. – парировал Андрей. – И я никого не женю, я просто высказываюсь.
Зося поспешила прекратить этот глупый спор.
- А ещё Катерина Михайловна не бьёт свою дочь, потому что это её родное дитя.
- Женщины никогда не бьют детей, – сказал Андрей. – Они их воспитывают.
- Прекрасная женщина! – восхитился Дима. – Такой умный взгляд на ребёнка!
- А мне она глуповатой показалась, – хмыкнула Марина.
- Кто б говорил, – сболтнул Андрей, но Марина не обиделась, а только засмеялась.
- Вот тебе и второй комплимент! – весело крикнула она.
- Шельма! – хихикнула Элла Ивановна, как всегда слушавшая их беседы. – Вот этот – главный шельма!
Но Зося обиделась за подругу и смотрела на Андрея с упрёком. Андрей почувствовал её взгляд, поднял глаза, и некоторое время рассматривал её.
- Извини, – сказал он Зосе. – Если хочешь.
- Почему ты говоришь это мне? – удивилась Зося.
- Потому что ты обиделась, – объяснил Андрей.
Он помолчал и тихо добавил:
- Ненавижу слово «извини». Оно звучит, как приказ.
- Никогда не замечала… - пробормотала Зося. Но она чувствовала, что перестаёт соображать. От учёбы она очень устала думать, и поэтому поднялась из-за стола. День был слишком короткий, но деваться было некуда, слишком давила усталость.
- Я спать, – сообщила она.
- А я – Марина! – сказала Марина и засмеялась.
Зося улыбнулась этой безобидной шутке, ушла в палату, и провалилась в сон.
Она даже не запомнила, как её будили на уколы, как она шла, как уснула на кушетке, и как добралась обратно.

Глава 7

Несмотря на то, что Зося легла так рано, проснулась она только от укола. Было больно, но не очень, и быстро прошло – врач была новая, молодая, с волосами, выкрашенными в синеватый цвет.
Марина лежала напротив, и Зося пожелала ей доброго утра.
- Утро доброе, мой юный друг! Слушай, давай зарядку сделаем! Прикольно будет.
И они поприседали, покрутили головой, понагибались, поотжимались и отдохнули. В это время в палату зашли Катерина Михайловна, Таня, и врачиха. Таня в мамой ушли в туалет во время уколов, и сейчас врач поймала их в коридоре.
Как же кричал и рыдал несчастный ребёнок! Марина с головой накрылась одеялом и сунула голову под подушку, а Зося зажмурилась и дрожала.
- Чу, моя хорошая! – мурлыкала Катерина Михайловна, гладя дочку после укола. – У Танюши заживи, у Танюши заживи, а у Танюши всё-всё заживи!
Таня очень долго плакала. Зося пробовала доучить уроки, но чужие страдания не давали ей сосредоточиться. Зато Марина от долгого ожидания даже уснула. Когда же девочка, наконец, замолчала, мать стала развлекать её, а Зося сумела сосредоточиться.
К завтраку с уроками было покончено. Зося сияла. Теперь она не отстаёт от программы, и вообще ничего не потеряла! Она подёргала Марину за плечо.
- Вставай, кушать пора! Завтрак в постель.
Ведь Зося в самом деле принесла еду и себе, и Марине.
- Здравствуйте, товарищи тунеядцы! – объявила с порога мама. Потом она заметила Катерину Михайловну и поздоровалась с ней. Без «тунеядцев», конечно.
Все поздоровались с мамой, мама и Катерина познакомились, и Зося получила новые домашние задания.
- Ну, нельзя же так! – возмутилась Марина. – Она тут у нас за обедом отрубилась, заучилась, имеет право отдохнуть!
- Она не хочет, – улыбнувшись, сказала мама. Она лучше знала своего ребёнка. – Тем более, что прошло всего два дня, и задали мало.
- Спасибо, мама! – Зося светилась от счастья.
Катерина Михайловна смотрела на неё с удивлением и большей симпатией, чем раньше.
- Как это она у вас такая получилась? – обратилась она к маме, складывавшей в сумку тетрадь Зоси с домашней работой.
- Это она не у меня получилась, – ответила, гордясь, мама. – Это она у себя получилась.
Но, получив кусок хлеба от Марины, мама должна была спешить на работу, и ей пришлось уйти.
Девочки пригласили Катерину Михайловну в коридор – познакомиться с их друзьями, но она честно ответила, что это дети, и у них другие интересы. Пришлось Зосе и Марине выйти одним, но друзей в коридоре не оказалось.
- Попрятались от вас, шельмы! – сказала Элла Ивановна, хитро улыбаясь. – Заигрывают. Доброе утро!
Марина закатила глаза, а Зося пожелала Элле Ивановна доброго утра. Они сели за стол на привычные соседние места, а дежурная достала из стола ящики с таблетками.
- Кто хочет мня-ку? – весело спросила она.
И подруги получили свои таблетки.
- А скажите же, Раиса Прокофьевна – гадюка! – неожиданно рявкнула Элла.
- А кто это – Раиса Прокофьевна? – немного испуганно спросила Зося.
- Это гадюка, – хихикнула Марина. – Кровь берёт.
Элла Ивановна закивала, а Зося растерялась.
- Ну… - начала она. – Нельзя судить о людях по тому, как они ведут себя в обществе… Вот дома они искренны.
- Гадюка, гадюка. Но вообще-то ты права, – хмыкнула Элла. – То люди с тобой болтают о себе, о делах, а тобой будто совсем не интересуются. А домой придут – и моют кости, моют кости!
И они с Мариной залились душевным смехом.
Потом Элла достала из стола два каталога косметики «Avon» и положила на стол.
- Полистайте, полистайте, может, подберёте что-нибудь.
Марина со всей страстью вцепилась в тонкую книжку, пролистала её, нашла ароматизированную страницу, и стала нюхать. Зося тоже взялась рассматривать каталог, хотя никогда не интересовалась косметикой. Зато её очень заинтересовали красивые лужицы лака и изящно разлитая жидкая помада – они очень со вкусом были разлиты и сфотографированы.
- Смотри, какой блеск! – Марина придвинула к Зосе свой каталог, тыча пальцем в ярко-розовый блеск на губах красивой модели.
- Красиво, – ответила Зося. – А он не липкий?
Блеск и правда липко выглядел.
- Нет, всё безвредно! – заверила её Элла, хотя о вреде Зося не спрашивала.
За таблетками пришли и Дима с Андреем. Андрей тоже, оказывается, был в соседней палате, четвёртой. Марина тут же показала Диме блеск.
- Смотри, классно!
- Да, замечательно! – подтвердил Дима, с иронией глядя на Марину. Потом дёрнул Андрея за рукав. – Смотри, какой блеск!
- Класс, вообще, супер. – ответил Андрей, даже не взглянув  в сторону каталога. Марина, Элла, и Дима стали дружно хохотать. Зося, с улыбкой, отметила про себя, какой всё-таки весёлый народ в этой больнице.
Мальчики сели за стол и снова взялись за свои обычные дела – чтение газет и лузгание семечек.
- Дай семечек! – попросила Элла. – Даже обидно, мне ты никогда не предлагал, шельма!
- Извините! – виновато улыбнулся Дима, давая врачихе горсть из пакетика.
- Льстец, – тут же сделала вывод Элла Ивановна.
Потом все замолчали, и молчали очень долго – у всех было занятие.
Уже перед самым обедом. Зося отдала каталог Марине, а Марина отдала ей свой.
- Я с мамой посоветуюсь, – сказала Зося Элле.
- А я вот этот блеск «Ледяная роза» обязательно у вас возьму! – сказала Марина, нюхая страницу. – Вон он всем как понравился! – и она захохотала.
И тут же привезли обед. Все взяли свои тарелки и сели по местам.
- Послушай! – обратился Дима к Зосе. – А другие поляки учат русский?
- Не знаю, – сказала Зося. – Я там не была.
- О-о. А мне интересно, понимают ли они, когда мы, русские, говорим «Смари», «Тока», «Можа», «Грит», и «Чек»?
- Не знаю, – совсем растерялась Зося. – Наверное. А что такое это «чек»? Чек – это нормальное слово.
- Нет, это «человек», – объяснил Дима.
- Точно! – восхитилась Марина. – Ты ещё забыл «щас». А ещё – отличают ли они «ни фига» от «нефига».
- А что, они отличаются? – удивился Дима.
Марина засмеялась, а Андрей произнёс:
- Сомневаюсь, что они вообще учат слово «фига».
Доев, все сдали посуду. Зося быстро долистала каталог и ушла в палату учить уроки, но это ей не удалось. Танюшка, оставив уснувшую после обеда мать, своими малюсенькими шажочками направилась к Зосе, встала напротив неё, и улыбнулась.
- Привет, Таня, – сказала Зося, и тоже улыбнулась.
- Пйиввет! – громко и весело сказала Таня, подошла к Зосе, положила руки ей на колени, а потом и головой уткнулась туда же.
Зося погладила светловолосую девочку. Ей даже, внезапно, захотелось свою дочку.
- Хочешь играть? – спросила она у Тани.
- Хацу! – согласилась малышка, и живо направилась за своими игрушками. Зося повернулась к своей тетради на тумбочке, но не успела даже прочесть пример, как Таня вернулась.
- Как же в это играют… - задумалась Зося, глядя на резиновую белочку, плюшевого мишку, и пластмассового кота.
- Я покажу! – объявила Марина, заходя.
И она, схватив кота, заявила:
- Я – страшный кот! – и стала тыкать котом в другие игрушки.
Таня тут же схватила мишку и стала драться им с котом, крича «бум!», «бум!». Зося немедленно повернулась к тетради.
Так продолжалось до ужина. Зося учила, Таня и Марина играли, а после ужина Зося ушла на уколы.
Когда Тарасовна делала укол, опять зашла полная женщина, и тут же засмеялась.
- Третий раз прихожу, и третий раз ты колешь, и третий раз одна и та же попа!
Как бы фамильярненько это ни звучало, Зося тоже засмеялась. Теперь у них с этой женщиной была маленькая общая история.
После уколов Зося уснула не сразу. Она ещё дорешала алгебру и геометрию.
- Чу, чу, чу, малышка! – успокаивала Катерина Михайловна свою маленькую заплаканную дочь. Тане только что сделали укол. – Давай-ка я тебе ска-азочку расскажу, и мы будем спа-ать…
И она стал рассказывать Тане сказку о лисе и волке. Голос у неё был приятный, умиротворяющий. Зосю и Марину потянуло спать, и они поудобнее устроились в своих кроватях.
- Ловись-ловись рыбка, большая и маленькая… - мурлыкала Катерина Михайловна.
Марина тихо хихикнула. Вспомнила сказку Андрея.
А Катерина Михайловна заметила, что дочь уже спит, и выключила свет, а затем легла сама.

Глава 8

- Не понимаю, чего она изводится? Тарасовна же была! – удивлённо качала головой Марина, слушая рыдания Тани.
- По привычке, – пояснила Зося, расчёсывая волосы. – Скажите Тане: «Выключили хехекалку», – обратилась она к Катерина Михайловне.
- Это работает только на «хе-хе». – убеждённо заявила Катерина Михайловна. – Чу,чу, моя маленькая.
- А вы попробуйте, – сказала Зося.
Женщина собрала всю свою весёлость, нажала Тане на нос, и крикнула: «Выключили хехекалку!». Танюша замолкла, моргнула, но тут же разинула рот и стала стенать ещё громче.
- Я же говорила. – поучительным тоном произнесла Катерина.
Тут дверь палаты открылась, за порог шагнул Андрей и рявкнул:
- ДА ЗАМОЛЧИ ТЫ!!! – и его лицо тут же расслабилось и поспокойнело.
Таня, от неожиданности, замолчала, а все три остальные жительницы палаты вытаращили на Андрея глаза.
- Это же не моё родное дитя, – сказал он Зосе, пожал плечами, и вышёл вон.
Танюша, хлопая глазами, оглядывалась. Кажется, она была в полном порядке. В отличие от своей матери.
- И это ваш друг, – медленно произнесла она.
Марина расплылась в улыбке.
- Даа. – медленно сказала она. – И он классный.
И она достала жвачку.
- Хотите? – спросила она у соседок.
- Нет, – убеждённо сказали Зося и Катерина. – Жвачки – это вредно!
И они переглянулись и засмеялись. Теперь все отошли от этого неожиданного рявканья.
Катерина Михайловна взяла толстую детскую книжку с твёрдыми страницами, усадила дочку на колени, и стала читать ей сказку про «Теремок». Зося и Марина снова устроились поудобнее и стали слушать.
Только-только успела сказка закончиться, как в коридоре послышался какой-то шум и мужской голос. Кажется, он сказал:
- Куда ставить-то?
Марина вскочила.
- Что ставить??? – и она подбежала к двери и распахнула её. Теперь уже чётко было слышно голос Эллы Ивановны:
- Вон за тот стол, чтобы и мне было видно! Столик из диабетиков принесите, четвёртая, там три тумбочки свободны!
Марина с таинственной улыбкой повернулась к соседкам:
- Идите-ка сюда! Сейчас всё увидите!
И, когда все вышли из палаты, они увидели, что на тумбочку устанавливали большой, новенький…телевизор!
- Вот это молодцы! – обрадовалась Катерина Михайловна.
- Во больница, а! –восхитилась Марина. – Зачем вообще надо отсюда уходить?
И Зося тоже радовалась, только молча.
Двое рабочих включили телевизор и занялись настройкой каналов. Больные выглядывали из палат и зачарованно наблюдали, как на большом экране сначала была серая каша, а потом, вдруг, появлялись картинки.
- Ещё бы видик! – мечтала Марина. – И кучу видеокассет. Да чё там! Ди-ви-ди! LCDTVLG с DVD, во!
Все, даже незнакомые больные, засмеялись. А Зося подумала: «Интересно, больные и рабочие – это существительные или прилагательные?»
- У вас пойдёт Первый и Россия, а так же СТС, RenTV и ТВ3… - сказал рабочий Элле Ивановне и тут же не удержался и захохотал от этого обилия букв.
Элла поблагодарила их, хихикая, и когда они ушли, включила Первый. Как раз начинались новости, и как раз приехал завтрак. Больные принесли откуда-то ещё стульев, все сели, и стали есть и слушать диктора.
- Не дай Бог какой-нибудь актёр заболеет, – озабоченно произнёс один больной, но на него зашикали.
Но ни один актёр не заболел, а шла политика, подготовка к выборам в Белоруссии, и прочие.
- Главное, чтобы хоть этих у нас не отобрали. – шептала какая-то женщина у Зоси за спиной. – Дармоеды…
- Я фразу придумал, для политпрограммы. – сказал чей-то отец. – Надо спаивать наши ряды!
Больные засмеялись. Потом они стали сдавать посуду и разбирать тарелки. Тем временем, новости по телевизору сменились передачей «Доброе утро», где пригласили специалиста по изготовлению букетов.
- Неужели кому-то это интересно? – спросило несколько больных.
- Вот и я тоже об этом подумал, – сказало ещё несколько.
И те, и те, не отрывали глаз от великого Ящика. Зося была готова поспорить, что каждый из них вслушивается в каждое слово и старается запомнить каждый совет.
Потом по телевизору учили, что можно подарить женщине на восьмое марта кроме духов и цветов. Обсуждали сервизы, плюшевые игрушки, органайзеры для деловых женщин, и шампанское с коробкой конфет. Лучшим подарком назвали ужин в дорогом ресторане и поход в SPA-салон.
- В ресторан хошь? – спросила Марина.
- Нет… - ответила Зося.
- А в SPA?
- А что это?
- Это солярий, массаж, и грязевые ванны.
- Не хочу, – решила Зося.
- Тогда зачем они это говорят? Я же тоже не хочу.
- А они не для нас говорят, – пояснила Зося.
- Логично, – хмыкнула Марина.
Потом кто-то подлетел к телевизору и переключил на «Симпсонов». Прошла всего пара секунд, как аудитория уже давилась от смеха. Катерина Михайловна увела Таню в палату. Зося поднялась и тоже ушла – доучивать уроки.
Долго ли, коротко ли, но наступил обед, и Зосе пришлось выйти. По телевизору как раз начинался фильм «Осенний марафон». Заметив, что это что-то русское, Зося осталась за столом. Марина же ушла в палату. Катерина Михайловна наоборот вышла.
Фильм был очень интересный и душевный, поэтому смотрела его только взрослая аудитория, Зося, и Андрей. Отведя взгляд от экрана, Зося заметила, как Катерина Михайловна косится на Андрея с опаской. Про себя девочка отметила, что взрослым женщинам он совсем не нравится. Затем, подумав, поняла, что и не за что ему людям нравиться. Но почему же тогда она, Марина, и Дима с ним дружат?
На рекламе пришёл тот же, что беспокоился за актёров, взял пульт, и переключил канал, но когда все на него зашикали – сердито шмякнул пульт на стол Эллы Ивановны и ушёл.
- Хорошее кино, – сказала Зося Андрею. – Про любовь.
- Да, – сказал ей Андрей. – Про любовь.
Зося, почему-то, смутилась, и продолжать разговор не стала. Она сама не поняла, почему смутилась. Наверное, её всё ещё донимала присказка про мужа с женой.
- Завтра восьмое, – сказала Зося, помолчав. И поняла, что всё-таки продолжила разговор.
- Угу, я знаю, – ответил Андрей. – А послезавтра девятое.
- Да. А вчера шестое было.
- Следовательно, сегодня седьмое, – сделал вывод Андрей.
Они переглянулись и улыбнулись, Зося – весело, Андрей – серьёзно. И одновременно перевели взгляд на экран. Фильм продолжился.
Каков бы ни был фильм, от долгого сидения перед телевизором Зося начала засыпать. К её счастью, финал она увидеть успела, только плохо запомнила.
Только она успела вздремнуть, как кто-то начал дёргать её за нос.
- Рота, подъём! – крикнула Марина. – Ужин!
Зося с трудом разлепила веки и стала сонно есть. И тут она сообразила, что находится в палате.
- Как я тут оказалась? – удивлённо спросила она. Ей живо представился Андрей, заботливо несущий её на руках, но она мигом избавилась от этой мысли.
- Ну, как? Ножками пришла. – пожала плечами Марина. – Мы с Михалной тебя растолкали кое-как, ты и пошла. Только свалилась на первую койку.
- Ой! – сказала Зося, обнаружив, что лежит на последней стерильной койке в этой палате. Марина захохотала.
Уколы же делала другая врачиха, с родинкой, и боль так ободрила Зосю, что на этот раз на кушетке она не уснула, а благополучно дошла до палаты и легла уже туда, куда полагается.

Глава 9

- Да нет, она так рано заснула, что сейчас проснётся. Тем более, что мы так старательно громко разговариваем – сказал Дима.
«Откуда тут Дима?» – просыпаясь, подумала Зося.
- Спящая красавица, – усмехнулся Андрей.
Зося открыла глаза. Над ней находилось улыбчивое маринино лицо.
- Здравствуй, мы твои уколы! – ехидно сказало это лицо.
Зося улыбнулась и села на кровати. Дима с Андреем стояли неподалёку, и Андрей вручил ей красивый пакет.
- На подарок. – поздравил он её.
Марина захохотала, а Зося поблагодарила Андрея и уложила пакет рядом с собой. Тогда Дима выступил вперёд, упал на одно колено так, что все испугались, и вручил Зосе цветущий декабрист, поздравив девочку с восьмым марта. Зося была совершенно очарована обоими поздравлениями – она не ожидала от мальчиков вообще ничего на этот праздник.
- Я мог бы, конечно, пожелать тебе скорейшего выздоровления, но ты сама понимаешь, что я этого совсем не хочу. – улыбнулся Дима, поднимаясь. Зося понимающе кивнула и его тоже поблагодарила.
- Эх, Димка! – вздохнула Марина. – И чего ты такой маленький? – было бы тебе семнадцать!..
- Или тринадцать. – добавил Андрей, глядя на Зосю.
- Или тридцать! – послышался голос Катерины Михайловны с другой кровати. – Или три, – прибавила она.
Дима, опустив глаза и улыбаясь, совсем не знал, что на это отвечать. Он и не ожидал, что его все будут так любить.
Зося наконец-то сумела оторвать глаза от декабриста и поставила его на подоконник. И тут же заметила, что с марининой стороны там уже стоит горшок с фиалками. Ну, Слава Богу, и её не обделили! Теперь пора было заглянуть в пакет Андрея, а там оказалось десять синих ручек, по пять зелёных, красных, и чёрных, три линейки, десять тетрадей, три ластика, и очень красивое издание «Капитанской дочки» Пушкина, а Зося знала, что это они будут учить в следующем году. Счастливая, она ужасно захотела чмокнуть Андрея в щёку, но знала, что это глупо, и он её не поймёт. Или поймёт, но не поймут все остальные. Интересно, а он подарил что-нибудь Марине, и если да, то что? Ответ не заставил себя ждать. Марина сама решила показать Зосе подарок – стопку толстых модных журналов, набор маркеров, батарейки для тетриса, и сборник анекдотов. И когда только этот Андрей успел изучить их пристрастия?
Но время приближалось к уколам, и мужчины удалились, а подруги улеглись на животы и стали болтать ногами и читать, Марина – «COSMOPOLITAN», а Зося – «Капитанскую дочку».
- Всех с праздником! – весело сказала Тарасовна, заходя.
- И вас с праздником! – весело сказали все, лёжа. Кроме Тани, конечно. Таня спала.
И – о, чудо! – она так крепко спала, что укола просто не заметила! И все поняли, что у них действительно сегодня праздник.
Прошло время, и Марина не выдержала.
- Нет! – сказала она. – Не могу в такой день сидеть в четырёх стенах! Пойду в другие четыре стены!
И она, забрав журнал и маркеры, вышла в коридор.
Вскоре, Зося тоже захотела общества, и тоже вышла. Даже книжку с собой не взяла.
Телевизор был включен, и показывали по нему мультфильм !Что на что похоже». Дима с Мариной смотрели его, Марина смеялась, а Дима нет. Андрей же, сидя рядом с Димой, читал газету.
- А откуда же вы взяли подарки? – спросила Зося, подсаживаясь к Марине.
- Элементарно, – ответила за них Марина. – Матерям сказали: «У нас там в больнице такие классные, вообще просто одуренные девчонки есть, принесите нам то-то то-то!»
- Ну уж, одуренные! – засмеялась Зося.
И тут вышла Катерина Михайловна со спящей дочерью на руках и села рядом с Мариной. Кажется, она решила, что их друзья чего-то стоят.
Пришла та врач, которая уводила Диму и Андрея работать, и была она очень сердита.
- Кто тут Зося Иванова? – резко спросила она.
Зося испуганно вскочила. Женщина повела её этажом выше и завела в какой-то кабинет, где был телефон.
- Вас Ваша мама зовёт к телефону, – медленно процедила женщина.
Зося схватила трубку. Мама спрашивала у неё, что и каким врачам подарить. Зося решила, что Людмиле Тарасовне надо подарить много фруктов, а у Эллы Ивановны что-нибудь купить, попрощалась, поблагодарила женщину, и поскорее скрылась из кабинета.
- Мама звонила. – пояснила она насторожившимся друзьям. Все тут же успокоились.
- Она придёт? – с надеждой спросил Дима.
- Обязательно, – заверила Зося.
И вот, наконец, привезли завтрак. Какой длинный день! И это ведь только начало.
На экране шёл сериал «Солдаты», поэтому несколько больных и их родителей вышло, и они принялись слушать сериал и иногда смеяться. Зося принесла «Капитанскую дочку» и снова зачиталась ей.
Когда сдали посуду, пришёл муж Катерины Михайловны. И не один. С гитарой! И они с Катериной поцеловались, и Марина бесстыдно смотрела на них голодным взглядом.
Муж сел между женой и Димой. Как оказалось, звали его Арсений Васильевич, но он не любил, когда его так называли, и всем пришлось звать его Сеней, но на «вы».
Когда кончился сериал, и больные разошлись, Катерина Михайловна попросила выключить звук. Элла выключила, и телевизор просто стал тихо свистеть и излучать уют и ионы. Тогда Михайловна стала наигрывать приятную одинаковую мелодию на гитаре и петь добрую старую песню про зелёную карету. А все слушали. С такими растроганными, подобревшими лицами. Только один человек не подобрел, и это был Андрей.
- Не моя тональность, – твёрдо заявила Катерина, закончив.
- И испортила всё впечатление! – весело укорил её Сеня.
- Да какое там впечатление? – махнула рукой его жена.
- А чё, правда, давайте петь! – предложила Марина.
И они стали петь. Ну, как обычно, все, кроме Андрея. И спели они сначала «Вот цветёт калина», потом «Ой, мороз!», потом «Маленькая страна», «Зеленоглазое такси», а потом дошли аж до «Ты должна рядом быть» Димы Билана, и тут пришла мама.
- Доброе утро! – весело крикнула Зося. – А мы поём!
- Молодцы! С чем я вас и поздравляю. – ответила мама, вручая Зосе и Марине по… мобильному телефону?!
- Да вы что??? – вытаращилась на неё Марина. – Я такой подарок не приму!
- Что, хочешь «Феррари»? – насмешливо сказала мама. – Бери, бери, моя дочь без твоих звонков не проживёт.
- Это правда, – улыбнулась Зося.
- Н…ну ладно,– неохотно сказала Марина, и тут же вскочила, вскинув кулак и радостно взвизгнув. – Спасибо! Всю мою жизнь теперь буду за Вас молиться!!!
А мама села рядом с Зосей, повернулась к Элле Ивановне, и стала рассматривать каталоги «Avon». Андрей, тем временем, опустил газету и сказал Зосе:
- Вежливые слова все неправильные. Про «извините» я уже говорил, но «Добрый день» и «Доброе утро», которое ты говоришь, предполагает ответ «Да» или «Нет». А «Здравствуйте» предполагает ответ «Спасибо» или «Ладно».
Зося не сразу поняла, что он имеет в виду, но потом пришлось согласиться. Андрей вновь заслонился газетой.
- Что ещё споём? – спросила Катерина Михайловна.
- Спойте мне «Я спросил у ясеня», – попросила Элла Ивановна. – Очень люблю эту песню.
Катерина заиграла на гитаре, и когда стали петь, мам и Элла тоже присоединились к поющим.
В середине песни вступил неожиданно звонкий, правильный, мелодичный, и очень знакомый голос. По коридору шла Тарасовна! В восхищении, поющие замолчали, чтобы послушать её, но Людмила смутилась и замолчала.
- Пойте, пойте, – попросила она, пытаясь скорее пройти дальше, но её остановила мама.
- За добрые уколы – от чистого сердца! – встав, произнесла она, и вручила медсестре пакет, полный фруктов.
- Ой! – Людмила даже покраснела. – Спасибо…спасибо!
Она ещё немного посмотрела на собравшихся и ушла.
- И вас с восьмым марта! – мама не обделила и Эллу Ивановну, вручив ей такой же пакет, и в придачу заказала крем и какое-то средство для волос.
А уже навострившийся коллектив продолжил, и закончил песню, и потом пошли другие песни, красивые, и не очень, известные, и не очень, и пели они так до самого обеда. Но и обед не остановил их! Получив свои тарелки, они затягивали песню, едва успев проглотить кусок. Больные останавливались у своих палат, слушали. А когда настало время сдавать посуду, больные сдавали её, а потом становились в кружок вокруг поющих и начинали петь вместе с ними.
Потом Катерина предложила всем спеть «Идёт бычок, качается» каноном, и живо придумала мелодию. Больные посчитались, отделились в группы по три человека, выбрали, кто за кем вступает, и начали. Какая это была прекрасная идея! Получилось очень красиво. Даже Андрей опустил газету, закрыл свои маленькие глаза, и заслушался. Вот это получилась песня!
- Слушайте! – сказала Марина, когда песня кончилась. – У меня же диктофон есть на мобильнике! Давайте запишемся!
Да, времени она не теряла, пока пела – успела изучить телефон. Все тоже захотели записать эту песню куда только было возможно, и скоро на стол посыпались мобильники, плееры, и магнитофоны.
Спели ещё раз. Конечно, опасались, что получится хуже, чем в тот раз, но сегодня им везло! Получилось гораздо лучше!
- Вот это день! – ахнул Дима. – Отнюдь, не только для женщин это праздник!
И все настолько раздобрели, что совершенно с ним согласились.
И так они пели и пели, и им просто не могло это надоесть. Не могло до ужина. Но ужинать больные разбрелись по палатам, и только наши семеро плюс Элла, остались за столами и пели во время еды. Последней спетой песней была «Dragostea din tei» группы “O-zone”, и слушать это было уморительно, потому что слов никто не знал, но получилось неплохо.
Но уколы есть уколы, и пришлось перестать петь, и пойти на скучную процедуру, но Зося нарочно пошла последняя. У неё появилась идея.
- Спойте мне, пожалуйста… - попросила она Тарасовну после укола.
- Да я не умею… - отказалась медсестра, смущаясь.
- Если это единственная причина, по которой вы отказываетесь – пойте! – настаивала Зося. – Я просто знаю, что вы умеете.
И Тарасовна, знающая, что она петь-то умеет, и ещё как, прикрыла глаза и громко, звонко, и задушевно запела о лесном олене.
Это было просто потрясающе! Нет на свете большего удовольствия, чем слушать в живую человека, по-настоящему умеющего петь. И Зося поняла, что Тарасовне нужно было на эстраду, а не на подиум.
- Со мной лесной олень… - мурлыкала девочка, возвращаясь в палату. – По моему хотению… И мчит меня олень…
Все уже лежали в своих кроватях. Зося выключила свет и тоже легла.
Прошло немного времени, и она, забыв, что все спят, тихо начала:
- Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу…
- Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу… - запела тихо Марина с соседней кровати. Оказывается, она не спала.
- Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу… - продолжила Катерина Михайловна.
И они спели эту песню, и решили петь и петь её, пока не уснут.

Глава 10

Проснулась Зося перед завтраком, и решила снова сделать зарядку, и все к ней присоединились. У Марины появилась забавная манера – тихонько бормотать: «Раз, два, три, четыре…».
Ели перловый суп, и обсуждали вчерашний день. Таня пыталась сыграть на гитаре, но её мягкие пальчики просто скользили по струнам.
- А вы всегда так смешно ссоритесь? – полюбопытствовала Марина.
- А это смешно? – строго спросила Катерина Михайловна.
Марина стукнула себя кулаком по макушке:
- Дура.
Но пока они ели, все смягчились и забыли об этой маленькой ссоре.
Позавтракав, Зося, Марина, и Катерина, пошли сдавать посуду, а получив таблетки, Зося осталась за столом смотреть телевизор. Её очень заинтересовало, как делают шершавую поверхность на тумбочке. Оказалось, надо покрыть тумбочку штукатуркой, и стучать по ней обувной щёткой.
Из палаты вышел Андрей, и его лицо было заслонено раскрытой газетой. Он прошёл к столу и сел, как всегда, напротив Зоси.
- Доброе утро, – сказала ему Зося.
- Вероятно, – ответил Андрей.
Зося улыбнулась, вспомнив вчерашний разговор. Её почему-то тянуло с ним поговорить. Наверное, потому, что он всё время молчит.
- Хочешь покрыть тумбочку штукатуркой? – спросила девочка.
- Нет, – сухо ответил Андрей.
- Глупый вопрос, да… - смутилась Зося.
- Да, – ответил Андрей.
Зося немножко растерялась. Потом спросила:
- А правда, что ты в палате один?
- Да. Сейчас диабет непопулярен. – произнёс Андрей, опуская газету.
- И поэтому ты всё время выходишь сюда?
- Нет.
- Понятно… - пробормотала Зося. – А хочешь, я к тебе в палату пойду?
- Насовсем? – ответил мальчик вопросом на вопрос.
- Да нет, в гости.
- Пошли, – и Андрей решительно сложил газету и направился к себе в палату.
Зосе даже страшновато стало, но она встала и пошла за ним. Пропускать её первой Андрей не стал, а сам вошёл, сел на одну из кроватей, и заслонился газетой. Зося тоже вошла, и огляделась.
Она ожидала оказаться в помещении, наполненном его внутренним миром, но это была такая же палата, как и у Зоси, и спал Андрей обычно на той же койке в углу, где и Зося. Разговаривать с ней он, кажется, не собирался. Прошло немного времени, и Зося спросила:
- Можно на подоконник сесть?
- Да, – позволил Андрей.
Зося тихо прошла и села на подоконник. Вид из окна здесь был совершенно такой же.
- Абсолютно то же самое, верно? – спросил Андрей, опустив газету.
- Верно, – согласилась Зося.
- Смотри фокус. – Андрей пнул тумбочку. Дверцы распахнулись. Внутри лежала высокая стопка газет.
- Такая старая тумбочка? – удивилась Зося.
- Нет, это я её так запинал. – просто ответил Андрей.
- Зачем же это? – Зося нахмурилась.
- Чтобы лучше открывалась. – Андрей пожал плечами.
Зося удивлённо покачала головой. Такого она от Андрея не ожидала. А Андрей наблюдал за ней с интересом, даже с какой-то серьёзно-ироничной улыбкой.
- Никогда не пытайся проникнуть людям в душу. Нет там ничего хорошего, – посоветовал он. – Пошли по больнице гулять.
Зося спрыгнула с подоконника.
- А мы не заблудимся? – с опаской спросила она.
- Нет. Я здесь живу и знаю её наизусть.
- А ты меня куда-нибудь не туда не заведёшь?
- Это зависит от того, куда тебе надо,– ответил Андрей. – В принципе, мне совершенно незачем куда-то не туда тебя заводить. Только чтобы напугать, а это глупо. Ты итак боишься.
- Тогда пойдём, – согласилась Зося.
И они вышли и пошли по коридору, сопровождаемые самым лукавым взглядом, на который только была способна Элла Ивановна.
Когда они вышли на лестничную площадку, они остановились, и Андрей спросил:
- Куда пойдём, вверх или вниз?
- Пойдём вниз, – ответила Зося.
И они стали спускаться по лестнице. Молча.
Когда они спустились и пошли по коридору, Андрей сообщил:
- Это второй этаж. Здесь те же палаты, только на шесть человек, и совершенно дикий народ.
Зося уставилась на него.
- Что же ты раньше не сказал, что они дикие?
- Это потому, что я забыл, – совершенно честно сказал Андрей.
В доказательство того, что народ здесь дикий, из какой-то палаты послышались вопли и ругательства. Мимо очень быстро прошла какая-то врач с криком:
- ООПЯТЬ???
Зося испуганно посмотрела на Андрея.
- Пойдём отсюда, а!
И они повернули назад и спустились ещё на этаж.
- Первый этаж, буфет, УЗИ, и прогревание, - объявил Андрей.
- А народ? – с опаской спросила Зося.
- Самый нормальный, – отозвался Андрей.
И они стали не спеша прогуливаться по коридору и смотреть на людей.
- А как ты догадался, что мне дарить на восьмое марта? – спросила Зося, когда они проходили мимо буфета.
- Элементарно, дурак догадается, – ответил Андрей. – Что дарить девочке, которая учится, когда болеет?
- А-а. Да, – пробормотала Зося. – А почему Дима дарит цветы в горшках?
- Потому что они живые.
- Вот это молодец! – восхитилась Зося.
- Лучшего я тебе и не желаю. – ответил Андрей.
Зося подняла брови. Она совсем не поняла эту фразу. А Андрей молчал, поэтому ей пришлось осторожно спросить:
- Что?..
- Я говорю, лучшего я тебе не желаю. Я имею в виду мужа.
- Да почему ты всё время думаешь о супружестве? – удивилась Зося.
- Мне это интересно. Я ненормальный, – ответил Андрей.
Зося задумалась. Ей захотелось как-нибудь лучше это объяснить, и она придумала.
- Я знаю. В твоём возрасте мальчики и девочки начинают больше думать друг о друге, но так как ты не надеешься кого-то полюбить, то думаешь сразу о свадьбе.
Андрей медленно повернул к ней голову.
- С чего ты взяла, что я не надеюсь кого-то полюбить?
Зося смутилась.
- Мне так показалось.
- Я скорее не надеюсь, что кто-то способен полюбить меня. – серьёзно сказал Андрей. – Потому что я говорю не «Почему ты так решила», а «С чего ты взяла», и «Дурак догадается», вместо «Нетрудно догадаться».
- Но ты же можешь говорить по-другому…
- Нет, – отрезал Андрей.
И они помолчали и направились к лифту. Зося добродушно усмехнулась:
- Мы такие маленькие, а ходим тут, о любви рассуждаем.
- О другом думай. Мы тут ходим, а они там сидят, обедают. Вернее, скоро уже ужинают, – ответил Андрей.
- Ой, – сказала Зося.
И они проехались на лифте до своего этажа. Здесь Зося и Андрей просто разошлись по палатам, ни слова друг другу не сказав.
- А вот кто у нас явился! – захихикала Марина, когда Зося вошла. – Пригласишь на свадьбу?
- Обязательно, – улыбнулась Зося, садясь на кровать. Тут она заметила, что на подоконнике тоит маленькое денежное дерево. – А это откуда?
- От вашего Димы! – сказала Катерина Михайловна. – Эх он и нахваливал моё пение! Сенька, бяка, ни слова не сказал, а Дима-а…
- Вот лучше б ты с ним гуляла, – заявила Марина.
Зося, смутившись, махнула рукой. – Да я и с этим погуляю, если он так же хорошо знает больницу.
И, ища спасения от разговоров, Зося схватила «Капитанскую дочку» и заслонила ей лицо, как Андрей. Она умудрилась дочитать эту книгу (подарок Андрея) до ужина, сходила после ужина на уколы мимо палаты Андрея, а потом легла спать на койке в том же углу, где в своей палате спал, или не спал, Андрей.

Глава 11

Проснувшись от больного укола, Зося услышала первое слово, которым Марина встретила день:
- Блин!
Было от чего так говорить, во-первых, укол ноет, а во-вторых ,Танюша изводится.
- Доброе утро, – в свою очередь сказала Зося.
- Чу, чу, моя хорошая… - как всегда приговаривала Катерина Михайловна, гладя рыдающую дочь. – Подумаешь, укольчик, это у нас с тобой последний…
- Последний? – одновременно спросили Зося и Марина.
- Да-а, нас сегодня выписывают. – даже с некоторой важностью ответила Катерина. – У нас очень сильный организм! Это всё потому, что я лежала с Таней на одной кровати, – добавила она убеждённым тоном. – Я поделилась с ней здоровьем.
- Отлично, – сказала Зося.
- Жа-аль… - протянула Марина.
И она тут же вскочила и пошла вон из палаты, а Зося стала поливать цветы.
- Куда это она? – с подозрением спросила Катерина.
- Не знаю, – пожала плечами Зося. – Наверное, расскажет кому-нибудь.
Так оно и оказалось. Несколько минут спустя в дверь постучали, и заглянул чей-то отец:
- Пойдёмте ещё бычка споём! – попросил он.
Катерина Михайловна улыбнулась, поднялась с кровати и вышла. Зося поспешила за ней.
А снаружи была толпа! Пришли все больные с этого коридора и даже Людмила Тарасовна. И у всех горели глаза! В романтических фильмах у влюблённых пар бывает понятие «Наша песня». А это были тридцать человек, влюблённых в песню. Как это было чудесно ощущать! Одна простая связующая нить между разными, даже незнакомыми людьми.
И они запели! И каждый вложил в свой голос всю свою душу, чтобы последняя песня с Катериной Михайловной была самой красивой, самой доброй, которую только можно представить! Некоторые даже прослезились.
А Андрей сидел молча и слушал.
Допев свою партию, Зося наконец-то заметила его и вспомнила прогулку. И совсем не поняла, чего она тогда боялась, и какое вообще значение эта прогулка для неё имеет. Жизнь её это никак не изменит. Просто ещё одно маленькое воспоминание.
А песня была допета, и Катерина Михайловна принесла гитару и стала просто наигрывать на ней разные милые мелодии.
- Жаль, что мне нечего вам больше подарить! – вздохнул Дима.
- Ты подарил мне лучшее – возможность увидеть самого опрятного мальчишку на свете, – с улыбкой ответила Катерина.
А Зося почему-то подумала, что вот Дима никогда бы не взялся пинать свою тумбочку.
А потом привезли завтрак, и Катерина с Таней, поев, распрощалась со всеми и, собрав вещи, ушли.
- Эх! – вздохнула Марина, принимая таблетки. – И даже телефона своего не оставила!
- Вот мы ей нужны, – сказал из-за газеты Андрей.
- На самом деле, – поддержала Зося. – У неё своя семья, свои дела, а мы – просто случайные люди из больницы, тем более, дети.
Но когда Марина с Димой тяжело вздохнули, Зося не выдержала, и вздохнула тоже.
Внезапно с лестничной площадки послышались голоса, и вскоре в коридоре показалась стайка девочек – их было четыре – и один мальчик лет шести от роду. Девочкам было где-то по десять.
- Приве-ет! – закричали девочки издалека и начали продвигаться к столу разными способами. Одна из них, шатенка, бежала, и мальчонка отставал, держась за её руку и волоча свои крохотные ножки, другая, брюнетка, шла очень чинно, на шпильках, и это выглядело смешно в её возрасте. Блондинка и ещё одна брюнетка, только кавказской внешности, просто быстро шли.
Когда все дошли, шатенка села возле Димы, брюнетка номер один возле Андрея, брюнетка номер два возле Зоси, а блондинка возле Марины. Мальчика шатенка усадила себе на колени, и он постоянно на них ёрзал. Дима их всех поприветствовал, он представил их своим друзьям по больнице.
- Это мои школьные друзья…ну, то есть, подруги.
Дальше девочки представлялись уже сами.
Шатенку звали Маша, а мальчик оказался её братом Колей. Брюнетку номер один звали Катрин, и сидела она не по-детски, наклонив колени вправо, а вытянутые ступни влево. Вообще-то её звали Катя, но она предпочитала имя Катрин. Брюнетку номер два звали Арзу, и черты лица у неё были очень мягкие и улыбчивые, если можно так сказать. Блондинку звали Леной, и она почему-то сидела вся красная. Тогда Зося, Марина, и Андрей тоже представились. И, конечно же, Андрей тут же сморозил глупость.
- Неудивительно, что у тебя все друзья – девчонки, – бросил он из-за газеты.
Катрин тут же насупилась, а остальные девочки только удивлённо переглянулись и постарались не придать значения этому крайне необходимому замечанию.
- А я не девчонка! – крикнул Коля. – Я не девчонка.
Маша посмотрела на него и хихикнула, а Арзу улыбнулась. Но тут девочки вспомнили, зачем пришли, и стали тут же атаковать Диму вопросами: как живёт? Чем кормят? Когда выпишут? Скучает ли он по ним?
Лена сидела, опустив глаза, улыбаясь, и не переставая краснеть. Вопросов она никаких не задавала. Арзу спрашивала с вежливо интересующимся видом, Катрин – важно, а Маша так, словно её это ужасно захватывало. Марина бесцеремонно пихнула Лену в бок и спросила:
- Влюбилась что ли?
Лена зажмурилась, ещё гуще покраснела, и быстро замотала головой.
- А-а-а! – понимающе протянула Марина , хитро улыбаясь, и хихикая, повернулась к Зосе.
- Ничего смешного, – упрекнула её Зося.
Андрей, услышав всё это через девичий щебет, медленно опустил газету, и стал смотреть на Лену.
- Перестань, – попросила его Зося. – А то совсем смутишь.
Андрей послушался, а Лена совсем смутилась.
- Смотри, что твои друзья с Леной сделали! – громко сказал Коля.
Все посмотрели на Лену. Бедная девочка закрыла лицо руками, и улыбаясь сквозь пальцы попросила:
- Ну, хва-атит!
- Да она всегда такая, – махнула рукой Маша и тут же повернулась к Диме с очередным вопросом.
- Да ладно тебе! Извини нас, дураков! – сказала Марина Лене. Та быстро закивала, не убирая рук от лица.
Вскоре зашёл разговор о Катерине Михайловна, и Дима упомянул песню о бычке. Маша и Арзу немедленно попросили его, Зосю, и Марину, спеть.
И они спели втроём, каноном, коротко, и даже совсем неплохо. Тогда Арзу попросила её уточнить мелодию, и попросилась спеть вместе с ними. А когда запела Арзу, вступили и другие девочки, и одна Лена сидела молча. И Андрей, как всегда.
- А ты почему не поёшь? – спросили у него девочки.
- А я всю жизнь не в голосе, – ответил он.
Девочке начали пробовать, просить, улыбаться ему и говорить, что они в него верят. Тогда он усмехнулся, встал, и ушёл в палату.
Но скрываться от них ему пришлось недолго – привезли обед.
- Вы, наверное, голодные, мы можем поделиться, – вежливо предложила Зося.
- Фу-у, больничная еда-а! – не менее вежливо ответили девочки.
Не удивительно, что женщина, возившая еду, ну очень неодобрительно на них посмотрела.
А потом девочки начали рассказывать, что у них нового. У Маши сломались солнцезащитные очки, она упала в лужу, и выиграла пятьдесят рублей в лотерее. На деньги она купила подарок маме. У Катрин появилась новая юбка, новые сапожки, и две новых заколки. У Арзу приехала тётя и привезла соковыжималку, а ещё она получила пять по математике и пять по истории. Потом все посмотрели на Лену.
- Что же ты всё молчишь? – спросил её Дима очень ласково.
- Да…да у меня всё скучно. – промямлила Лена.
- Ну, расскажи, что у тебя скучненького! – предложил Дима.
- М…мы DVD купили… - робко начала Лена. – Вчера пёсика завели, ма-аленький, дворняжка… вот… А, сестра ещё ребёнка родила. Ну, вот…всё.
Все очень долго молчали, многие разинули рты. Это скучно??? Потом Марина посмотрела на Лену и сказала:
- Герой.
Лена смущённо улыбнулась, осторожно и быстро поглядывая на Диму.
- Молодец! У тебя самые лучшие новости! – добродушно сказал он, и Лена нервно захихикала.
Потом Зося решила развлечь девочек гаданием. Королей все загадывали разных, но мысленно Зося была уверена, что у каждой в голове только Дима. И решила, что не ошиблась, потому что Лене и Катрин выпало «Люблю я тебя», Арзу – «Всем сердцем», а Маше «Всей душой», а Дима, пожалуй, был способен любить их всех.
К ужину девочки решили уйти, пока не стемнело. Прощались они все по-разному. Маша Диму крепко обняла, Катрин сказала «До свидания», Арзу сказала «Пока», а Лена ничего не сказала. Коля по-мужски пожал Диме руку.
- Хорошие у тебя подруги, – сказала Зося Диме за ужином. – Такие разные, можно просто наблюдать за ними и сравнивать. Мне особенно Арзу понравилась и Маша.
- И мне! Маша особенно.,– поддержала Марина.
Андрей ничего не сказал.
А после уколов, в палате, Марина в самых наихудших красках расписывала Зосе Лену и Катрин, поэтому Зося попросила её закрыть ротик, улыбнуться и спать. Марина постыдилась и послушалась. Она слушалась Зоси, хотя та была на четыре года её младше.

Глава 12

Зося проснулась рано, ещё до уколов, и чувствовала, что спать ей совсем не хочется. Пожалуй, раньше она не знала бы, что делать, но сейчас у неё был отличный способ скоротать время. Кушать! Мысленно.
Она мысленно взяла апельсин, помыла его, и стала чистить. Для полноты ощущений Зося представила, что сок из корочки апельсина брызнул ей в глаз. Проморгавшись, она дочистила фрукт, разделила на дольки, и стала с наслаждением кушать. Как сладко!
Теперь можно сделать глоток чая и взять рыбу в панировке. Панировку снять и оставить на сладкое, а кусочки жареной рыбы жевать и получать удовольствие. Какая сочная! Не хуже фрукта. А вот и хрустящая панировка! Жуём, хрустим, и восхищаемся её изумительным хлебно-рыбным вкусом.
Допиваем чай. Как хорошо согрелось всё внутри! Теперь можно почистить зубы.
Как только Зося мысленно дочистила зубы, пришла Людмила Тарасовна и включила свет. Потом послышалось:
- Ой! А я по привычке всё к той же койке…
И она пошла делать уколы Зосе и Марине.
После, Зося встала и попыталась сделать зарядку, но тело её не слушалось. Вся она была какая-то вялая, двигаться было тяжело и неохота. Или не с той ноги встала, или это упадок сил. Пришлось Зосе сесть на кровать, перечитывать «Капитанскую дочку», и ждать завтрака. Марина спала.
Некоторые моменты Зося пролистывала. Она уже знала, что они неприятные. А некоторые читала медленнее, вдумчивее, с удовольствием.
Спустя час, когда Зося уже дочитывала книгу, проснулась Марина.
- Как всегда говорит Зося, доброе утро! – провозгласила девушка, вскочила с койки, потрясла головой, умылась, и принялась за зарядку.
А Зося глядела на неё и завидовала. Вот человеку хорошо, зарядку может делать.
Потом Марина посмотрела на часы на своём телефоне и присвистнула.
- Вот это я дрыхнуть! Наверное, магнитные бури. Упадок сил! – важно сказала она. – Ничего-о, зато скоро будем жра… то есть, угощаться.
Зося хотела сказать: «А я уже поела», но опомнилась, это же были мечты, и ела она в мечтах совсем немного.
Когда же Зося, наконец, дочитала книгу, Марина вдруг спросила у неё:
- Слушай! А почему девчонки, бывает, говорят: «Ах, я такая дура!», а потом им скажешь им: «Дура ты, дура!» – и они обижаются?
- Замечательный вопрос, – улыбнулась Зося. – Когда они сами себя обзывают, то лишь для того, чтобы их посчитали скромными и самокритичными. Но они-то знают, какие он умницы! И тут им в лицо нагло врут и обзываются. Неприятно им, умницам.
- А-а, – хмыкнула Марина.
Кстати, всё это время она лежала на кровати и разрисовывала «COSMOPOLITAN». Очередная известная модель теперь носила зелёные очки и задумчиво наморщила лоб. Кстати говоря, глядеть на неё теперь стало гораздо приятнее.
Но вот привезли завтрак, и подруги вышли, чтобы получить свою еду.
- Блин, опять! – воскликнула Марина.
Да, это случилось. Приехала Раиса, отчество которой Зося не запомнила, в общем, гадюка со своей тележкой. Зося сонно ела, и сама боялась, что уснёт, когда ей будут брать кровь.
- А когда же диабетики успевают сдавать кровь? Она же гремит тележкой, я её слышу, – спросила Зося у сидевшего напротив Андрея.
- Отдельно ходим. Вернее, хожу, других диабетиков здесь нет, – ответил Андрей. – Она обычно заседает на втором этаже в кабинете, а для вас выезжает, чтобы не мучить ваши бедные ножки раз в неделю.
Зося удивлённо покачала головой. Несправедливо!
Сдав посуду, девочка подошла к тележке с трубочками и «железочками». На этот раз, она была первая, и Раиса не могла проткнуть ей палец использованным инструментом. Тогда бедная врачиха пошла на последний приём:
- Руки помой, если не хочешь умереть от заражения!
Понятное дело, пока Зося вернётся, грязных «железочек» уже наберётся. Зося была слишком вялая, чтобы собраться с силами и ответить Раисе. Но тут у неё нашлась спасительница.
- Рая! – строго прикрикнула Элла Ивановна.
И несчастная гадюка, поджав губы, распаковала чистый инструмент и взяла у Зоси кровь. Потом Зося поплелась в палату.
- Таблетки-то возьми! – крикнула ей Элла.
Зося устало обернулась, взяла таблетки, и ушла в палату. Одну таблетку она выпила, остальные положила на тумбочку, а потом упала на кровать, и забылась сном.

Глава 13

- Э-эй, проснись, барышня! – услышала сквозь сон Зося мамин голос.
Зося села на кровати:
- Уколы???
- Да нет, какие уколы? Уколы тебя уже не будят.
- Она про вчерашние! – весело крикнула Марина. – Не боись, Тарасовна поняла, что ты не придёшь, и сама тебя колоть явилась. Ты так дрыхла, что ни обеда, ни ужина тебе не досталось! Теперь уж вставай, хоть позавтракаешь.
Зося поднялась с кровати. Вялость ещё не сошла, но когда она начала делать зарядку, то постепенно приходила в норму. Марина с гордостью смотрела на Зосю и на маму.
- Это я её научила!
- Какая ты молодец! – похвалила её мама.
И Марина совсем засияла.
Выполнив последние упражнения, Зося налегла на пищу.
- У меня для тебя одна новость, хорошая, но немного и плохая, – сказала мама.
- Выписывают? – тут же спросила Зося.
- Догадливый ребёнок! – воскликнула мама.
Зося улыбалась. Во-первых – она будет учиться! Во-вторых, две недели назад она была «чокнутый ребёнок», а теперь стала догадливым.
- Так что, вот тебе последние задания и записи, а завтра мы отсюда уезжаем, – и мама достала из сумки две тетради, одну с классными работами, другую для домашних заданий. – Учись, студент.
- Спасибо! – ответила Зося, доедая. – А покушать есть ещё?
Марина залилась хохотом. Но мама достала из сумки два тряпочных свёртка, внутри которых были банки с восхитительной домашней едой, и Зося уж совсем не знала, как же её отблагодарить.
- Спасибо! – ещё раз сказала она. – Огромное спасибо. Самое спасибо на свете!
Потом мама убежала на работу, а Зося съела всё, что только было съедобным в её палате, и с новыми силами занялась домашней работой.
Когда они пошли за таблетками, что случилось несколькими минутами позже, Марина вдруг пробормотала:
- Мне сегодня сон приснился. Я типа на кончике иглы, ну, то есть, я – пластиковый пустой шарик…
- Сфера, – подсказал Андрей из-за стола.
- Да, наверное…во-от, и я на кончике иглы, и верчусь, верчусь, верчусь! А подо мной – море… И я боюсь туда упасть, и кручусь, кручусь, ведь если я остановлюсь, я упаду в море! Хотя я вполне понимаю, что раз я типа пластиковая и пустая, чё мне море? Я бы плюх – и поплыла. А если я буду вертеться, игла во мне дырочку просверлит. А боюсь! К чему это, а, Зоська?
Зося глядела на Марину совершенно ошалело. Да, сны – это, конечно, необычная вещь, но некоторые просто невероятны.
- Я не знаю… - пробормотала она. – Я не умею сны толковать.
- Я истолкую, – опуская газету, произнёс Андрей.
- Давай! – возбуждённо позволила Марина.
- Ты ведёшь какой-то образ жизни и боишься его прекращать, зная, что как только ты перестанешь, тебе станет легче, а этот образ жизни тебя быстрее искалечит. И, между прочим, если ты уже дырявая свалишься, в тебя может попасть вода, и ты утонешь.
Марина выглядела по-настоящему напуганной.
- Бли-ин…надо завязывать с апельсинами. Пусть и меня выпишут, если уж мне здесь вредно. Как думаешь, я ещё не дырявая?
- Нет, конечно! – воскликнула Зося.
Андрей хотел что-то сказать, но, взглянув на Зосю, согласился с ней:
- Нет, не дырявая.
- А ты хотел сказать, что она дырявая? – неожиданно рассердилась Зося.
- Нам не нужно ссориться на глупой почве. – ответил Андрей, защищаясь от её злобы газетой.
Зося почувствовала, КАК её раздражает эта газета! Немедля изорвать и разметать по комнате, а лучше затолкать ему в рот!
Марина же начала хихикать. Это сразу немного остудило Зосю. Она вообще-то никогда не была вспыльчивой.
- Тем более, что ты видишь меня последний день, – продолжил Андрей.
- Не вижу, – пробурчала Зося. – Ты за газетой.
- Какая разница? Завтра ты не увидишь даже этого.
- Да в последний раз-то и надо отыграться! – хохоча, сказала Марина. – Да у вас не только возраст, у вас и отношения идеальные, для мужа-то с женой!
Зося опустила глаза. Все эти слова очень легко на неё подействовали.
- Да, я хотел сказать, что она дырявая, но просто чтобы нагрубить человеку, – заявил Андрей.
- Не хотел он этого говорить! – хихикая, воскликнула Элла Ивановна. – Он просто хотел, чтобы ты увидела, как он считается с твоим мнением. Сколько за вами гляжу, он постоянно считается с твоим мнением!!!
На это Андрей ничего отвечать не стал. Зося тихо усмехнулась, и, наконец-то, села за стол. В это же время из своей палаты вышел Дима.
- А я всё знаю! – сообщил он, улыбаясь. – Тебя тоже выписывают!
- И тебя тоже? – удивилась и обрадовалась Зося.
- Нет, его просто выписывают, это тебя – тоже, – непонятно зачем пояснил Андрей.
Марина прыснула и пробормотала:
- Андрей говорит мало, но говорит много лишнего…
Конечно, Зося взяла у Димы домашний телефон, чтобы ему звонить. Марина и Элла Ивановна тоже записали его номер.
- Бедный мальчик! – сочувственно улыбнулась Элла. – Учиться не будет, есть, спать не будет, будет со всеми по телефону болтать!
- Заранее злорадно предвкушала Элла Ивановна, – сказал Андрей, чем вызвал очередной взрыв смеха у врачихи и Марины.
Зося сходила за домашними заданиями и стала выполнять их, сидя за столом, а Дима и Марина пытались смотреть телевизор. Пытались, потому что Марина, завоевав пульт, находила какую-нибудь передачу, а через пять минут поворачивалась к Диме и спрашивала: «Что за фигню ты смотришь?» – и переключала. Дима спокойно сносил все эти несправедливые замечания, только иронично улыбался, и когда Марина третий раз на него крикнула, она заметила его улыбку, и захохотала. Самое приятное в Марине было то, что она понимала, когда ведёт себя глупо, и умела смеяться над собой.
К обеду Зося разделалась с домашним заданием и испугалась:
- Что, уже обед? Что же это, четыре часа пройдёт, а потом ужин, уколы и всё? Домой?
- Ну, никто же тебе не велит ложиться спать после уколов, и особенно после вчерашней спячки! – весело сказал Марина.
Зося улыбнулась. И правда, после уколов ещё весь день впереди! Можно общаться с друзьями до ночи.
Но именно в последний день вдруг забылись все темы для разговора. Потеряв драгоценные полчаса в раздумьях, глядя на экран телевизора, друзья не могли ничего придумать, и их спасла Элла Ивановна.
- А давайте так! Вот вам Андрюшка зачитает с газеты какую-нибудь анкету актера, будет задавать вопрос, отвечать на него, и вы ответите, а потом следующий вопрос. Много узнаете друг о друге!
Марина и Дима тут же согласились, а Зося ещё потратила минуту, чтобы сообразить, кто такой Андрюшка. Это имя ему совсем не подходило.
- Дата рождения, – зачитал Андрей. – первое сентября девяносто второго года. Попрошу не запоминать и подарков не дарить.
- Трудно не запомнить! – воскликнула Марина. – Первое сентября! Ну, тринадцатое июня восемьст девятого. Тринадцатое! Надеюсь, что пятница, было бы прикольно.
- Я тоже в июне, только двадцатого и в девяносто третьем, – сказала Зося.
- А я восьмого мая девяносто пятого, – сообщил Дима. – Но празднуем мы всегда девятого.
- Та-ак…актёрская карьера – это не про нас… - бормотал Андрей. – О, семейное положение.
- Опять тебе семейное положение! – тут же возмутилась Марина.
- Это я так пошутил, – сообщил Андрей. – Любимый цвет. У меня отсутствует.
- Козявчатый! – заявила Марина и издала протяжный звук, похожий на хрюканье.
- Синий, – сказали Дима и Зося и переглянулись.
- Кухня, – продолжал Андрей. – Сомневаюсь, что мы едим какую-либо кухню, кроме русской, и всякой шаурмы, поэтому вопрос будет звучать «Любимая еда», или «Любимое блюдо». Но мне всё равно, что есть.
- Кулебяки и Люля-кебабы! – захохотала Марина. – Не, я даже не знаю, чё это такое. Я люблю картошку жареную и булочки с повидлом.
- А я рыбу в панировке! – с воодушевлением сказала Зося. – Я её всего один раз ела, но мне так понравилось!
- Я тоже рыбу люблю, – улыбнулся Дима. – Но я не знаю, что такое «панировка».
- По-моему, это когда смешивают сухари и яйца и валяют в этом рыбу. Ой, нет, – спохватилась Зося. – Это когда её сначала макают в яйца, а потом уже валяют в сухарях. И когда жарят, рыба делится своим вкусом с панировкой, и это корочка становится даже вкуснее, чем сама рыба.
- Здорово! – сказала Марина. – Домой приду – сделаю! Нет, с апельсинами я теперь завязала, всё. Выпишусь, буду в гости к вам ходить. Не, не, я не напрашиваюсь! – и она засмеялась.
Так друзья быстро и незаметно для себя забыли про анкету и заговорили на совсем другие темы. Зося научила их мысленно есть, потом они спели про бычка, но не Андрей, конечно, а потом, отклонившись на спинки стульев, стали мысленно поедать всё, что им запрещено.
- Я снова ем апельсины! – объявила Марина.
- А я ем вкусный белый сыр-косичку, – ответила Зося.
- А я ем сникерс. – трагичным голосом сказал Андрей.
И все тут же потеряли аппетит, вспомнив о его неприятной болезни.
Чтобы как-то развеселиться, все, кроме известно кого, опять начали петь песни. Спели «Подмосковные вечера», спели «Вечерний звон», хотя половину слов не знали, и, наконец, спели «Всё в твоих руках», где помнили только припев. Незнание слов вовсе не мешало им петь, потому что есть великое «на-на», которое заменяет всё.
Но наступило время ужина. Осталось несколько часов, и накатит сон, а утром придёт мама и заберёт Зосю. Девочка даже посчитала в часах – это будет примерно двенадцать часов. Пол суток. Через пол суток она покинет больницу, но! Она вернётся домой.
На соседнюю табуретку вспрыгнула кошка Валя, и перешла на колени к Зосе. Конечно же, кошка немедленно замурлыкала, а у Зоси замурлыкала душа…
- Хотела бы я тебя погладить, - извиняющимся тоном сказал девочка. – но я ем. Ничего, киса, я сдам посуду и обязательно тебя поглажу. Ты здесь самая лучшая…
И Валя мурлыкала громче и громче, понимая, что ей говорят ласковые слова.
А когда Зося сдала посуду, погладила кошку, и пришла на уколы, ей ужасно захотелось, чтобы в четвёртый раз пришла та полная женщина, и чтобы они в последний раз вместе над этим посмеялись.
Потом же, друзья играли в карты, и даже Андрей к ним присоединился. Они уже не удивлялись, что Дима постоянно выигрывал. Его любят все, почему бы и фортуне его не полюбить?
Но настал тот момент, когда Диму начало клонить в сон, и он играл хуже. А друзья, заметив это, решили перестать играть, а то нечестно получится.
Постепенно, устали все, кроме Зоси. Они, на всякий случай, попрощались с ней перед сном, и Элла Ивановна тоже.
Зося легла спать. Ей думалось, что они как-то не так провели этот последний день. Надо было прыгать, веселиться, танцевать и драться подушками… Или нет, весь день слушать, как поёт Людмила Тарасовна. Или нет…
А с другой стороны, всё не так уж и плохо. Они поговорили, спели, сыграли в карты.
А с третьей стороны, она вообще идёт домой. Домой!
И Зося улыбнулась.

Глава 14

Домой!!!
Вчерашний день закончился этой мыслью, новый – начался с неё. Домой!
А, казалось бы, другие мысли должны приходить в голову, когда просыпаешься от больного укола.
- Спасибо! – воскликнула Зося после укола.
Кажется, медсестра Леонидовна её не поняла.
Зося бодро села на кровати. Сегодня же! Почти что сейчас! Она! Вон из больницы!
И куда делось это грустноватое вчерашнее настроение?
- Утро тебе доброе, – сказала Марина, когда медсестра ушла. – Это классно, что ты всё ещё здесь.
- Да, это здорово, и то, что я уйду – здорово, и то, что я здорова – здорово! – затараторила счастливая Зося.
И они начали делать зарядку, но не успели закончить даже первое упражнение, как пришла мама.
- Ты уже? – удивилась Зося. – Я сейчас, доделаю зарядку.
- Здрасте! – сказала Марина маме, и не было понятно по её голосу, обрадовалась она, или расстроилась, что мама пришла.
- Привет, – ответила мама. – Ничего, я подожду.
- Надо будет второй раз с друзьями попрощаться. – заметила Зося, приступая к приседаниям.
- Ну, только если они уже проснулись.
Всё происходило удивительно быстро. Вот уже закончилась зарядка, вот уже Зося одета. Так можно и не заметить, как окажешься дома! И Зося нарочно медленно произнесла: «Пока, Марина! Выздоравливай, и пусть у тебя всё в жизни будет хорошо!». И они с мамой вышли в коридор.
Дима и Андрей сидели за столом на привычных местах, сна ни в одном глазу. И Зосе ужасно захотелось обнять Диму, но он сидел, что, кстати, неприлично при даме, а подходить к нему и говорить: «Встань, я тебя обниму» было бы глупо и неудобно. Поэтому она просто улыбнулась им обоим, и сказала «Пока». Дима тоже сказал ей «Пока», а Андрей ничего не сказал, просто кивнул и заслонился газетой.
Зося побежала в манипуляционный кабинет. Людмила Тарасовна была там, и она сама дружески обняла девочку. И Зося пожелала ей встретить того самого, единственного и неповторимого больного. И даже больше. Она пожелала, чтобы Тарасовна вылечила его, и он стал здесь медбратом.
Прибежав обратно, Зося ласково послала воздушный поцелуй кошке Вале, и та моргнула своими мудрыми глазами, уловила зосину ласку, и, повалившись на пол, блаженно растянулась на нём, демонстрируя всем чистое, белое брюшко.
- До свидания! – сказал Зося, наконец, и Элле Ивановне.
- Подождите! – остановила их Элла, когда они с мамой уже повернулись к выходу.
И она протянула им пакетик из «Avonа». Мама поблагодарила Эллу, и забрала пакетик.
- Теперь – до свидания! – с улыбкой сказала им Элла Ивановна, внутри себя желая, чтобы это «свидание» произошло не в больнице.
- До свидания! И пусть вам всегда на всё хватает ума, времени и сил! – пожелала Зося всем, кто её слышал, и тем, кто не слышал, тоже.
И она покинула больницу. Как шумно было на улице! Машины, слякоть, мелкий дождь, дома из силикатного кирпича, угрюмые, всегда куда-то спешащие люди… Зато – свобода!
Девочка смотрела на всех этих людей. Нет, это они сейчас такие угрюмые. Они сейчас и злые, и некрасивые, и всякие. Но кто знает, какие они будут, попав в больницу? В одни и те же условия, с одной проблемой на всех.
Пожалуй, среди них есть и те, кто будет кричать, как на втором этаже. А есть и те, кто отдохнут, успокоятся, найдут себе новых друзей, или, хотя бы, хороших собеседников.
А потом, в этом шумном городе, они услышат, как кто-то скажет:
- Пошли, в кафе забежим, у меня двадцатчик есть.
И они вспомнят: «Эх, больничная еда!!!»
И их лица просветлеют.