Они встретились ранней весной в парке, когда сирень только-только расцветала, и вовсю резвились птицы, кружа от деревьев к дорожкам и обратно, - щебетали, пели, пародировали услышанные звуки и громко ссорились из-за крошек рассыпанного на земле хлеба.
- Ты помнишь? – прошептала она.
- Нет, – рассеянно ответил он.
- Ну хоть что-то ты должен помнить?
- Ничего, абсолютно. После тридцати у мужчины память отшибает напрочь.
- После тридцати?
- У тебя позже? Ты можешь выпить больше?
- Ах, это.… А как ты меня узнал?
- По голосу.
- Значит помнишь?
- Я помню, как сидел на балконе, свесив ноги – тогда, весной - и собирался с него прыгнуть. А Коля с Димкой строили мне рожи, рисовали силуэт на асфальте под балконом и кричали мне, что если я очень этого хочу, то должен обязательно приземлиться именно так, как нарисовано, иначе, они расскажут всем обо мне такое, чего я сам о себе ещё не знаю.
- И что ты сделал?
- Ты что, меня не знаешь? Прыгнул, конечно.
- Прыгнул?!
- Конечно. Я прыгнул с балкона в кухню, схватил со стола сковородку, потом - в прихожую и понёсся вниз по лестнице со словами „живьём не брать"!
- Догнал?
- Ты что, меня не знаешь? Разумеется, уже на дискотеке. Но какой это был дискачь, м-м-м?!
- А почему ты меня не позвал?
- Ты забыла?
- Ах, да. Прости.
- Никогда.
- Как же ты жил без меня?
- Жил... без тебя.
- Но если б ты позвонил…
- А если б ты позвонила.
- Я не могла.
- Почему.
- Я - женщина.
- Вижу... а это повод, чтобы не звонить?
- Это повод, чтобы ждать и надеяться.
- Именно поэтому я и не позвал тебя на дискотеку.
- Нахал.
- Ещё какой! Как мы там отплясывали?! Эх! Стены ходили ходуном от низких частот, извергаемых динамиками, и мы, подчиняясь этой вибрации, выдавали такие па, от которых загорались глаза у девчонок, а пацаны от зависти потирали кулаки и готовились встретить нас после дискотеки. Но они не знали, что дискотека была наша, и поэтому встречали их мы. Веселье было - невообразимое. Как ты могла такое пропустить, не понимаю...
- Но ты же знаешь.
- Ах, да. Извини.
- От чего же ты тогда собирался прыгать с балкона?
- Я же говорю - весело было.
- А-а-а.
- Потом мы с Димкой смастерили небольшой карт и гоняли на нём по улицам, ошалев от скорости, смелости и опасности.
- И ты уже не хотел прыгать?
- Некогда было.
- Понимаю.
- Но один раз нам всё-таки, пришлось прыгнуть со второго этажа, спасаясь от оголтелых фанатов. Мы тогда сколотили музыкальную группу, и так как никто из нас не умел ни петь, ни играть на инструментах, а мы были уверены, что умеем танцевать, то решили, что будем выступать под фонограмму и непременно прославимся.
- И что, получилось?
- Ты что, меня не знаешь? Конечно.
- Так прославились, что пришлось спасаться.
- Вас так любили фанаты?
- Ещё как! Только это были не совсем фанаты и не совсем наши, - то были болельщики футбольного клуба „Динамо". И когда наша любовь к музыке совпала по времени с любовью болельщиков к футболу, их чувства оказались сильнее, а нам пришлось покинуть шоу-бизнес через балкон. Но удовольствие от нашего выступления мы всё-таки в тот вечер получили, так как их любимый клуб проиграл.
- Зато как выиграл шоу-бизнес от вашего ухода?
- Думаешь?
- Знаю.
- Но у нас остались двадцать хитов, и эти хиты навсегда останутся в памяти тех, кто их слышал.
- Как же ты всё забыл? Неужели это было?
- Что было?.. Важнее то, чего не было!
- А чего не было?
- Прогулок в летние вечера под светящимся звёздно-ночным небом. Поцелуев до зари после танцев. Мороженое с вареньем и блинами под джазовую музыку в кафешке, где через окно на столик проникают солнечные лучи, а соединивши руки, можно греться в этих лучах и чувствовать нежность твоих пальцев. Летний отдых на морском берегу в палатке, - без одежды, дождей и ночных приливов. Купание в брызгах прибоя и наслаждение молодостью, красотой, счастьем!
- Зачем же ты молчал?! Верни мне всё это.
- Чем?
- Чувствами.
- Ты в них ещё веришь?
- Я их ещё жду.
- А я…
- А ты?
- А мы! Мы забыли, что жизнь – это не только - от зарплаты до зарплаты, это не мороженая курица в морозильнике на выходные, не крохотный - двадцатидневный отпуск за целый год. Не радость от новой кофточки и зимних сапог, это ещё и - мы. Это нежное касание рук, это мурашки по спине, это ощущение близкого дыхания и запах твоих духов, который остаётся в памяти на всю жизнь. Это весь мир, отражающийся в любимых глазах, свет, который завораживает, окрыляет, исцеляет и спасает от всех бед.
- Почему ты раньше мне об этом не сказал?
- Я не мог говорить...
- Почему?
- Я любил тебя!
- Где же ты был?
- Я - был. Тебя не было…
- Я ждала.
- Не верю.
- Это - правда.
- Я не верю правде.
- Почему?
- Ты знаешь.
- А что было потом?
- Потом была жизнь, в которой всё могло быть иначе. Но я не жалею об этом.
- И я не жалею. А ты почему?
- Потому что не знаю, как это - иначе…
- Что ты чувствуешь?
- Ненавижу.
- А как я - тебя, знаешь?
- Представляю.
Она поправила ниспадающий на лицо локон, протянула ему листок бумаги с номером телефона и прошептала:
- Только, не звони.
- Никогда, – ответил он и обнял её.
Так, опьянённая трепетным чувством грусти, она уходила по дорожке парка... Смахнув слезу, поправила непослушный локон, улыбнулась своей надежде на лучшее и оставила слёзы на потом. Это был первый светлый луч в её жизни за прошедшие пятнадцать лет, но знал об этом только он, да сиреневый шарф на её шее, уносивший с собой аромат его поцелуя.
3.11.12.
фото из интернета