Из рукописей двойника

Валери Кудряшов
Введение:  http://www.proza.ru/2020/02/09/2170               
                1
             Двойник дипломата

"...Июля месяца было начало. Лета третьего после окончания войны. На Лубянке еще не наступило утро.
 Я лежал с закрытыми глазами, но был уже на ногах, когда открылась дверь камеры.
     - Мы едем! - сказал Виктор. - Ты готов?
 Начальник "СМЕРШ" не выглядел усталым, и нельзя было подумать, что давно уже живет ночной жизнью.
     - Да!.. - ответил я. - Готов!
     В салоне, кроме шофера в военной форме, находился еще кто-то. Это была женщина.
     Автомобиль мчался уже по начинающему светать городу. (Я смотрел на мелькающие здания. Жизнь научила тому, что следовало все запоминать).
     Улица Дзержинского осталась позади, затем - Сретенка, Рождественский бульвар, Трубная площадь, Петровский бульвар, Пушкинская площадь. Далее улица Горького, Арбат. Проехали Новодорогомиловскую...
     Мелькнула окраина. Это было Можайское направление...
     -Она была одноэтажная, - заговорил Виктор. - Но Сам затем велел надстроить еще этаж...: "Москва будет за-а моей спиной!" - сказал он.
     Уже через некоторое время мы были на месте.
     Все было так, как сказал Виктор.
     Я увидел невысокое кирпичное двухэтажное построение с верандами наверху, невысокие окна, в глубине поляны - продолговатый, овальный или круглый письменный столик, плетеный диван, похожий на очень широкое кресло, стулья... Оканчивалась поляна невысоким кустарником, штакетником... Со всех сторон подступал лес, где пели птички.
     О прибытии было доложено генералу.
     Мы начали подниматься по ступенькам. И тут... мне показалось, что в одном из окон я увидел...
     Виктор сказал, что Сам накануне чувствовал себя неважно, и, возможно, остался в Кремле.
     Я вновь посмотрел в окно. Но там никого не было...
     Виктор поговорил с кем-то, лица которого я не видел.
     Стол накрыли в одном из кабинетов с короткими шторами и диваном... Очередь посидеть в "гостинке" была за шведом.
     После Лефортово Лубянка обещала быть "раем". И не надо было стараться говорить шепотом. Можно кричать, громко петь - никто не услышит: особые с шумопроглатываемыми пустотами стены, двойные двери: снаружи, поверх железной - деревянная, дубовая...
     Для шведа я был Рихтер, переведённый из Владимирской тюрьмы... Что я знал о нём, тот собирал рыбные кости. Сушил. Растирал... Ждал, когда принесут кипяток. Заваривал в кружке...
     Поездка была связана с тем, что меня должны были близко познакомить с разведчицей Тамарой.
     Она сидела напротив и изучала меня.
     - За женщин! - поднял рюмку Виктор.
     - Да... - согласилась она.
     Вскоре Виктор надолго отлучился.
     ...У неё был плохой немецкий.
     Виктор сказал, есть люди, которые хотели бы видеть нас всех мертвыми. Серые глаза горели смертельным блеском. Ширококостный, хлесткий, он мог быть достаточно общительным и, даже, ласковым.
     - Андрюша! - сказал он. - В первый раз... И в последний раз. С этого момента ты...- он начал нервно ходить взад и вперед. Затем, остановившись, добавил: - Бойся французского!..
     Я боялся французского.
     ...В Лефортово ощущалось начало весны. Но с наступлением вечера, в камеру с неистовой силой возвращался холод.
     Виктора интересовало, что знают и что говорят поляки. Чем занимается военная разведка.
     За заключенными в камере охранник - "морда", бдительно наблюдал в "волчок". Заметив дремлющего на стуле "нарушителя", тут же открывал "собачник" и окриком заставлял прохаживаться взад и вперед. Если у "нарушителя" продолжали  закрываться глаза,  заставлял ополоснуть лицо холодной водой. Спать следовало ложиться головой к "собачнику", не держать руки под одеялом. За нарушение порядка, также заключенный мог быть наказан лишением сна.
     "Телеграф" "зарабатывал", когда уже дремала охрана.
     Неистово "перестукивались" поляки. Сдержанно, скупо - немцы. "Глушили" одеялом.
     Мы поменялись. Камера не пустовала. Мы сидели по очереди.
     Швед с неиссякаемым упрямством ожидал вестей, продолжал без устали сообщать   о себе.
     ...Среди ночи я услышал, что открывается дверь. В следующее мгновение в камеру вошли люди в военной форме. Приказали собраться.
     "Военная разведка", - подумал я.
     Затем, люди в военной форме, вывели меня из камеры, и повели... вниз. На допрос водили вверх. Где-то в одном из боксов на первом этаже произошла "передача".
     Один из присутствующих кивнул:
     - Он!
     Во дворе тюрьмы ожидал "воронок".
     Некоторое время "воронок" двигался рывками, часто останавливался. Наконец, приехали. Я увидел здание военной комендатуры.
     Мы беспрепятственно прошли внутрь здания. Встречавший нас офицер, провел нас в кабинет дежурного. Кроме него в кабинете находились еще люди.
     Сидевший за столом дежурного подполковник, лица которого в тени настольной лампы я не мог видеть, на совсем уже плохом немецком спросил:
     - Назовите ваше имя?
     Я ответил:
     - Заключенный военнопленный Доблестной Армии вермахта Рихтер!
     Рихтеров было много.
     Подполковник замолчал. Я почувствовал некоторое замешательство.
     Тут подполковник торопливо удалился. Покинул кабинет и дежурный. Со мной остался майор и щеголеватый капитан.
     Вскоре молчание стало тягостным, и у "разведчиков" развязались языки. Говорили о том, кто и что привез и мог привезти из оккупированного Бейбельсберга и, как понял, находился там штаб военной разведки.
     "Военная разведка!"- окончательно подумал я.
     Еще некоторое время спустя, появился подполковник. И еще некоторое спустя, ввели... Это был личный шофер дипломата.
     - Нет! Это не он! - разочаровал похитителей венгр.
     ...В ту же ночь военная разведка обоих вернула на место.
     Виктор вернул им Рихтера. Похищение не удалось.
     Виктор был в восторге. В этом смертельном противостоянии двух серьёзных разведывательных служб,  он вновь стал первым. Последними знаками были - шведский дипломат ("швед"), вывезенный из Будапешта, Венгрии, обгоревшая часть черепа с пулевым отверстием, найденная во дворе рейхсканцелярии на месте сожжения и погребения, принявшего смертельный яд фюрера, предоставленная самим Верховным Главнокомандующим для проведения особо важных встреч в распоряжение дача...
     Виктор сказал, мол, военной разведке известно, что "швед" встречался с высокопоставленным лицом рейхсканцелярии. Также он сказал, что  знают и об эшелоне с грузом, появившемся на территории Венгрии в ноябре месяце тысяча девятьсот сорок четвертого года. Также знают и о груженых грузовиках шведа...
     Особняк близ Кунцево покидали  уже ближе к вечеру.
     ...С Тамарой встретились спустя восемь лет.
     К тому времени Виктор был расстрелян. Такая же участь постигла некоторых людей из его окружения. Еще ранее швед был переведен во внутреннюю тюрьму...
     - Сына отправила я к старикам в Арзамас...- сказала она.
     Я не стал спрашивать: "Кто отец?".  Она бы не ответила. Не ответила никогда.
     Уехали мы в Тюмень. Мы вместе прожили десять лет. Прожили одни.
     Шведа, еще ранее, сказал Виктор, привозил он в особняк, где тот встречался с ...Верховным! Привозил несколько раз и Тамару для нужных встреч со шведом.
     Верховный и швед говорили о самом секретном оружии нацистской Германии. На что швед ответил, что ученые в лаборатории в Чикаго уже совсем близки к цели. Америка первая владеть будет своей атомной бомбой.
     Верховный начал ходить взад и вперед. Затем, остановившись, поставил "точку":
     - Мы будем первыми!
     ...Тамара болела. Умирая, мне она оставила бесценный документ...
     Я вспомнил, что сказал Виктор. Он сказал: "Бойся французского!"
     Я боялся французского..."

                (Продолжение в главе "Сын?")

     http://www.proza.ru/2012/10/09/2067