Стоял один из последних теплых дней лета. Несколько раз набегали тучки, начинался дождик. Однако брусчатка покатой мостовой высыхала быстро, и можно было снова вы-ходить из-под козырька ювелирного магазина. Только уселся на стульчик хироманта, как подбежала девочка.
– Дяденька, погадайте, буду ли я счастливой?
У малышки, задавшей такой серьезный вопрос, был неспокойный взгляд.
– Как звать тебя, деточка?
– Настя.
– Сколько тебе лет?
– Восемь.
– И чем ты здесь занимаешься?
– Играю на скрипке.
Я сказал девочке, что просьбу выполнить не могу: это может не понравиться ее роди-телям. Однако Настя заинтересовала меня, я стал наблюдать за ней. Мое внимание и раньше привлекали маленькие арбатские музыканты. Чаще такой гномик хаотично пили-кает на игрушечной скрипке, подражая взрослым. Временами забывает, зачем его вывели на улицу, и монотонно качается с ноги на ногу, наконец, спохватывается и начинает вновь извлекать скрежещущие звуки.
Моя новая знакомая с каштановым хвостиком на затылке популярные мелодии испол-няла чистенько. Детей любят, музыкальных – особенно! Прохожие останавливались, слушали ее, ласково улыбались. В концертных паузах она с ловкостью маленькой мар-тышки делала реверансы. Холодные иностранцы таяли на глазах и бросали ей мелкую валюту. Заработав какую-то сумму, артистка стремительно убегала со своей жестяной копилкой в соседнее кафе, где ее ждала мама.
Роль была выбрана удачно, проблемы «заработаем – не заработаем» не стояло. Только бы не вызвать острой зависти, как говорят, избежать наезда. Сегодня девочке не так уж плохо. Но пройдет несколько лет, и беспроигрышное амплуа вундеркинда закон-чится. «Кажется, имело бы смысл изучить ее линии: определить, талантлива или нет. Улыбнется ли ей счастье?! Господь не так уж часто целует нас в темечко».
Ближе к вечеру я увидел Настю снова. Она смотрела своеобразную эстраду. Мальчик и девочка чуть постарше ее исполняли бальные танцы под магнитофон. Рядом сидела старушка, стояла сумка для сборов. Особенно задорно крутила плечиками и вращалась вокруг собственной оси маленькая декольтированная барышня. Движения еще не отто-ченные, но была в кураже. Возможно, она станет танцовщицей кордебалета.
Следом началось представление уличных комиков: скабрезные анекдоты, непристой-ные жесты. Я пригласил Настю посидеть со мной у ювелирного магазина, сказав, что она может воспользоваться стульчиком для клиента. Мы устроились. Я стал развлекать ее беседой.
– Училась ли ты музыке, Настенька?
– Дедушка показывал мне, как играть на скрипке.
– Он занимается с тобой?
– Нет, он живет далеко-далеко.
– А где сейчас твоя мама?
– Она уехала на свидание.
– И ты одна на улице?!
– Нет, я осталась со знакомой тетей. Она моет посуду в кафе.
Может, все-таки посмотреть линии музыкального ребенка? Не ждать, пока он подрас-тет?
– Скажи, Настенька, тетя из кафе придет сюда?
– Нет, не придет. Она влюбилась в повара.
Хорошенькое дельце! У знойных женщин что-то вроде любовного запоя, а малютка гу-ляет по каменным джунглям одна-одинешенька. Вот откуда тревога в ее глазах. Вряд ли сотовый телефон, что торчит из кармана стильных джинсиков, заменил ей маму.
– Настенька, ты просила меня погадать.
Она забавно смутилась.
– Так давай же твои ладошки!
Я не спеша углубился в ее судьбу. Настя сидела спокойно, как взрослая. Неподалеку от нас звучал молодежный симфонический оркестр. Он частенько играет у недавно по-ставленного памятника барду, который, как пишут, дошел до той неслыханной простоты, что всего нужнее людям. Из-под арки выходит его согбенная фигурка, беспомощная и такая милая.
И вдруг я увидел у девочки такое, что выронил лупу. Это бывает, когда от внезапно открывшегося необычного прогноза не удерживаю тяжелый предмет. Мое драгоценное орудие труда уже накопило несколько щербин по окружности. Но картина на ладошке стоила новой зазубрины: линия Аполлона затмевала все остальные символы. Ее рисунок имел редчайшее дополнение – знак Мировой Славы!
О таком прогнозе я когда-то читал, но наблюдал впервые. Значит, совсем не случайно музыкальный ребенок популярные мелодии исполняет мастерски, с намеком на соб-ственную аранжировку… Я пришел в восторг, мне захотелось поделиться увиденным хоть с кем-нибудь. Знать бы, чем занята сейчас Виктория. Она свято верит в свои «уни-кальные методики», а к моей относится без заметного уважения.
Нами заинтересовался мальчонка. Он шел по улице с большим рыжевато-коричневым псом. Ростом был не выше собаки, но крепко держал ее за холку правой рукой. Левую – мимоходом показал мне.
– Привет, брателло! Долго ли я проживу?
Такое обращение мне понравилось. Я мельком глянул на линии и не стал скупиться.
– Девяносто лет!
Пацаненок расцвел в улыбке и чмокнул в голову своего безошейного любимца. Меня передернуло: лижет бродячего пса… И тут я замер, пронзенный воспоминаниями своего неприкаянного детства. Ему же некого поцеловать!
Мальчик с собакой ушел. Но эта сценка отрезвила меня. И я ответил девочке на ее недетский вопрос:
– Тебе должна улыбнуться удача, Настенька! Надейся на большой успех в музыке.
Она вскочила со стульчика, радостно хлопнула ладошками над головой и убежала.