Утро... Новый день чуть брезжит. Навстречу ему из темноты леса тянется мощная, как корабельная мачта, сосна. Кажется её диагональный ствол упрямо пытается напомнить кому-то о себе. Туманный берег еще тих. На его пляжах нет суеты. Призрачное море свободно от прогулочных лодок и катеров.
Огромные алые облака долгожданными парусами Грэя, медленно разворачиваясь и качаясь, заполняют всё небо. Неистово пылая, они разгораются и множатся, отражаясь в зеркале ещё сонной лагуны.
Старая сосна, понимая, что уже никогда люди не превратят её шершаво-прохладное тело в мачту для своих перевозочных, плавучих средств, внезапно яростной вспышкой пронзает глыбы небесного шелка и слепящей иглой рвется к появившемуся солнцу, к новому рассвету, к капитанам, которых давно нет, но которых помнит её гудящий ствол. Ствол всё ещё полон кипучей силы жизни. Ствол живой от полноты этой силы.
Каждое утро одинокая вершина старого дерева гибко и молодо полощется по ветру в синем гулком просторе. И только нижние тяжелые ветки, обреченно падая на немыслимо переплетённые, отполированные волнами, почти белые корни сосны, скорбно поскрипывают, отдавая влажную грусть хмурому песку. Кружевная и нежная тень ветвей не желает умирать. Она рвётся с обрыва, убегая навстречу зовущему прибою.
Чайки с визгливыми криками носятся над самой водой. Сытые и отяжелевшие они оставляют на белых прибрежных валунах удивительно легкие, мокрые следы, которые черными цепочками мчатся за птицами в небо и, не в силах взлететь, покорно исчезают в каплях, пене, в грохоте диких волн.
Мир ликует! Радость бытия обрушивается на прибрежные скалы, пустынный пляж, сверкает чешуйками рыбёшек, запутавшись в рыбацких сетях. Взмывая в небо, она ерошит птицам перья, треплет вершины деревьев, и, изнемогая, падает неутомимой волной на гладкий песок, где шипя, тает, исчезает соленой морской водой.
Громко смеясь, на берег выбегают двое. Морской ветер мгновенно взметает рыжие волосы девушки озорным огненным ореолом. Они загораются живым костром. Высокий юноша неожиданно падает на песок, неуклюже запнувшись о сухие корни сосны. Его руки успевают схватить запястье девушки и оба тела, подняв прозрачное облако светящегося на солнце радужного песка, катятся, сцепившись, по склону к самому стволу мощного дерева и затихают.
- Ты проиграл! Я первая, первая – звонко смеётся девушка, звонко шлёпая ладошками по смуглым щекам юноши. Тот лежит на спине, блаженно раскинув руки. Солнечные зайчики скользят по счастливому лицу, рубахе, легким волосам. И уже его беспечный смех, догоняя смех девушки, устремляется вверх по шершавому стволу сосны, заполняя небо, берег, море. И летит, летит вдаль умноженный гулким эхом.
Белки, блестя быстрыми черными глазками, осторожно возвращаются на покинутые ветки сосны. Зажав рыжие шишки в коротеньких лапках и свесив пушистые хвостики они недоверчиво замирают, с любопытством и тревогой поглядывая на чрезвычайно шумных соседей.
- Согласен. Сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь... - юноша медленно поднимается на локтях и пристально смотрит в самую глубину зелёных, девичьих глаз. Светлые бровки девушки, дрожа, словно только что отпущенные струны, сходятся у переносицы. Она быстро встает и тут же внезапно садится рядом на засыпанное песком весло. Быстрое движение взметает подол платья, на секунду обнажая не загорелую полоску на сгибе колена. Её хрупкая фигурка непроизвольно сжимается и наклоняется к самому песку.
Тоненькая рука медленно тянется к корням сосны. Но вдруг (по странному хотению!) рука меняет направление. Девушка смущенно пересыпает горсти песка. Но её тоненькие пальчики упрямо движутся к телу юноши. Они подрагивают, выдавая волнение.
Паренёк замирает. Молодое, горячее сердце бьётся всё сильнее и сильнее. Закрыв глаза он пытается успокоить его, но тщетно. Дыхание останавливается. Почти теряя сознание, он касается ладони девушки. Чувствуя непонятное волнение юноши, девушка пытается отстранится и нечаянно касается ладонью губ юноши. Вздрогнув, и он, и она, резко разъединяют ладони. Кровь звенит в оглушенных телах, а души замирают в напряженном ожидании чего - то неведомого и желанного...
Внезапный порыв ветра, подняв волны, обрушивается на вершину сосны, заставляя её громко загудеть. То нарастая, то затихая в вышине тягучий зеленый шум, перекатываясь, вползает в их души, рождая в сердцах мучительный, высокий, чистый звук. Звук тоже напряженно чего-то ждёт.
- Где вы - ы - ы? – доносится со склона и худая, долговязая девчонка в модной панаме и шортах падает на песок рядом с ними.
- А говорили, что на Белых камнях будете! Ищи тут вас! – она сердито дёргает парня за рубашку и... замолкает. Её взгляд упирается в побледневшие от напряжения пальцы смуглых рук, буквально в сантиметре застывших друг от друга.
Что-то заставляет бешено забиться её девичье сердечко. Впервые неведомое чувство соперничества, ревности и боли перехватывает горло.
- Я думала...вы утонули - еле переведя дыхание, почти задыхаясь от внезапных, непонятных слёз, девчонка бросается навстречу бушующим волнам. И долго - долго не выходит на берег, качаясь среди них одинокой черной точкой. И долго – долго двое сидят под старой сосной, вслушиваясь в нескончаемый шум прибоя и сосновых ветвей. И долго–долго их растерянные сердца то взлетают в просторы восторга, то срываются в бездны страха, сжимаясь, захлебываясь и упиваясь необъяснимой, мучительной и желанной нежностью - звучащей внутри музыкой.
Ветер бросает девичьи волосы на плечи паренька. Он вздрагивает от пронзительного удара этого прикосновения. Нелепо смеясь, мимо пробегает мокрая подружка, кинув в них пригоршню камней. Ветер рвет из её тонких рук мокрое, тяжелое полотенце. Девчонка взлетает на обрыв. Обернувшись и гневно откинув с лица взметнувшиеся волосы, она сердито швыряет полотенце вниз. Слёзы ручьём текут по солёным щекам.
Но они не видят ничего, не слышат - мир перестал существовать для них. И только пальцы странно и неумолимо сближаются, заполняя тела сладкой истомой. Сосна мудро опускает тяжёлые, раскидистые ветви к самым корням, к земле. И гул морского прибоя, и неистовый шум ветра в её ликующей вершине сливаются с древним шумом их юной, горячей крови.
- Люблю... люблю... тебя!
Уже не утро, а новый день голубоглазо смеется в просветах сосновой кроны. Над юной парой медленно движутся далёкие-далёкие и такие близкие-близкие алые паруса Счастья. Их причудливые тени скользят по юным лицам алым румянцем. Нежно обнявшись, двое доверчиво выходят к морю. Выходят навстречу рассвету... Первозданному рассвету...
И кричат ИХ чайки оставляя на песке следы-паутинки. И огромные волны заливают ИХ камни с первозданной наивностью, с радостной надеждой снова и снова достигнуть желанного берега. Мир ликует! Их мир! Кто знает как долго будет ликовать он, так чудно сияющий сейчас перед ними?
Старая сосна качает вершиной, словно благословляет любящих. Покорно уходят в холодную бездну песка её отполированные ветрами могучие корни. Скорбно поскрипывают. Сколько же влюблённых пар прошло по этому песку, задевая их? Многих приняла она в свои объятия...
О! Юные сердца-недотроги! Ликуйте! Ликуйте сердца, опьянённые надеждой, верой и любовью! Ваше время пришло!
И некому заметить как сквозь корявые морщинки сосны, словно что-то оплакивая, сочатся янтарные слёзы. Их смолистый аромат, дарит дерзкому, налетевшему ветру крошечные капельки любви. И ветерок умиротворенно стихает отягощенный густым, пахучим и щедрым даром. Дара, в котором не должно быть страха.
г.Новокузнецк.