06. Свободные люди

Ал Захаров
Я поставил чашку кофе на столик и посмотрел по сторонам. В это время дня в кофейне было мало народу: влюбленная парочка держалась за руки и меньше всего внимания обращала на окружающих, молодой человек в деловом костюме листал в своем планшете, а женщина среднего возраста в странной шляпке пила латте и, казалось, всецело была поглощена чтением маленькой книжки в мягкой обложке.

Расплатившись, я направился к двери и уже было приготовился открыть ее, как она раскрылась мне навстречу и в кофейню легко вошла девушка в красном платье. Ее длинные иссиня-черные волосы свободно ниспадали на плечи, поверх красной блузки был надет плащ, черная юбка чуть прикрывала колени. Стуча каблучками, она прошествовала внутрь, мимо меня, и опустилась на кресло за ближайшим столиком, поставив маленькую сумочку рядом на стул.

Невольно залюбовавшись ее профилем (красивыми изгибами и гладким лицом с выразительными чертами), я про себя отметил, что девушка держится свободно и независимо, на лице ее - минимум косметики, а на пальцах и на запястьях нет никаких украшений. Чуть поразмыслив, я вернулся на свое место, которое, по чистой случайности, находилось совсем близко от столика незнакомки, и заказал подошедшему официанту еще латте.

Девушка заказала то же и, бросив на меня заинтересованный (как мне показалось) взгляд, достала из сумочки простенький мобильный телефон.

- Простите, пожалуйста, - я всегда был против знакомств на улице, поскольку, по моему глубокому убеждению, первое впечатление, а именно им и руководствуются люди в таких случаях, может быть обманчивым, и человек сам на себя навлекает все последствия своего порыва, чаще всего эмоционально-негативные или нейтральные. Лучше познакомиться с человеком заочно: по письмам, по телефону, по работе и так далее, узнать получше заранее, до проявления активной заинтересованности, его характер, отношение к жизни, но никак не ввязываться в знакомство по первому взгляду и первому образу. Таково было мое мнение, однако в данной ситуации я решил наступить на горло собственной песне и пренебрег своими убеждениями. - Простите, пожалуйста, вы ведь не местная?

Глупый вопрос, признаю. Впрочем, в эти минуты мне ничего толкового не приходило в голову.

- Не местная, - спокойно ответила мне девушка. - Я здесь проездом... Еду в Москву, если вам интересно.

- Зачем же вы здесь вышли? - второй глупый вопрос с моей стороны.

В ее глазах сверкнули искорки, а тонкие губы чуть тронула улыбка.

- Если я вам отвечу, что у меня назначена встреча с любовником, вас это устроит?

- Мне кажется, что вы лукавите, - парировал я. - Я не думаю, что вы настроены на мимолетные связи. Останавливаться на несколько минут в чужом городе ради встречи с кем-то... Надо либо очень сильно любить этого человека, либо...

- Либо быть легкомысленной, как я, - закончила она за меня. - Я предпочитаю свободные отношения и вообще - свободу во всем!.. Человек не должен ничем себя связывать!..

- Ни мужем, ни одеждой, - в тон ей пошутил я, но она восприняла мои слова всерьез.

- Именно так!.. Чтобы жить полноценно, нельзя привязываться ни к вещам, ни к людям. Нужно уметь носить ту одежду, которая тебе нравится. Не потому, что это бренд, мода или так подруга посоветовала, а потому что тебе самой это нравится и это удобно... Точно так же и с мужчинами.

Женщина с книжкой бросила на девушку настороженный взгляд, но смолчала.

- Быть с тем, кто тебе по душе, и ровно настолько, насколько это необходимо тебе самой, - безапелляционно заявила моя собеседница. - Женщина и мужчина не должны себя ничем связывать в отношениях: ни браком (обязательствами перед государством и обществом), ни детьми (которые просто невыносимы, и забота о которых отнимает столько времени - а всё без толку!)... Люди должны быть свободны. Если есть любовь, симпатия - пусть живут вместе. Когда прошла любовь, прошел интерес, тогда надо расходиться без сожаления...

- Чувство долга... - вставил было я.

- Долга? - она с изумлением воззрилась на меня и воскликнула: Кому и что я должна? Я, свободная девушка?

Тут уже все немногочисленные посетители повернулись в ее сторону.

- Я должна только себе. Я ничего не требую от других: я прекрасно понимаю, что то, что я желаю от окружающих, то же они вправе предъявить и мне. Я свободна - и они свободны. Я делаю, что считаю нужным, и они тоже!

В эту минуту дверь кофейни раскрылась, и стройный мужчина в белой рубашке и серых брюках решительно переступил порог. На улице стояла осенняя погода, и, судя по его легкому наряду, вероятнее всего, он приехал сюда на машине и попросту оставил в ней свою куртку или пиджак. За круглыми стеклами очков блестели голубые глаза, а на крупных пальцах не менее ярко сверкали кольца с камнями. Заметив мою собеседницу, он, наскоро бросив официанту «Большой каппучино», направился прямо к ней.

- Галина! Стоило ли заходить сюда? Ты не могла подождать меня пару минут на станции?

Я отвернулся от них как раз в тот момент, когда они поцеловались.

- Гена, представь себе! Я захожу сюда, а этот молодой человек... - мои уши покраснели, и я сам внутренне напрягся, - догадался, что я не местная, и мы разговорились... Кстати, ты ведь тоже за свободные отношения?

- Конечно! - по голосу Геннадия было трудно догадаться о его состоянии: понял ли он, что именно я пытался сделать, и придумал ли он сам удобную для себя версию произошедшего. Тем не менее, я счел нужным расставить все точки над i и, развернувшись, пояснил:

- Я лишь предположил, что... Галина лукавит, говоря о том, что ждет кого-то, хотя сама едет в Москву...

- Что ж тут лукавого? - довольно резко отреагировал Геннадий, садясь на кресло близ своей девушки.

- Девушка едет из другого города в столицу и останавливается здесь только ради того, чтобы встретиться с мужчиной, - я пожал плечами. - Странное решение! Мужчина мог бы встретить ее в Москве...

- Я живу здесь, - объяснил мне Геннадий. - А она живет в К-ке. В Москву едет на.. что там у тебя?.. слет?.. Ну в общем, по делам. Что тут такого?..

Я смешался. Возникла совершенно дурацкая ситуация, выхода из которой я не видел. Но тут на «помощь» мне пришла сама Галина:

- Еще мы говорили про то, что если прошла любовь, то лучше расстаться. А он говорил, что из чувства долга люди должны быть вместе. Правильно я поняла?

Я кивнул, хотя у этого вопроса были свои нюансы, о которых нужно было говорить отдельно.

Геннадий рассмеялся:

- Мораль, долг, обязательства?.. Отношения между мужчиной и женщиной, да и отношения между людьми вообще это как бизнес: закончился взаимный интерес - расходимся в разные стороны... Да, вы, наверно, верующий?

- Да, это так, - я не стал скрывать очевидное.

- Я так и понял. Сразу, с первого взгляда опознаю - кто верит, а кто нет. Меня ты... можно ведь на ты?.. можешь звать Геннадий...

Я назвал себя. Официант принес ему кофе, и он, коротко кивнув, вновь обратился ко мне:

- Ты вот, я погляжу, ратуешь за обязательства, за ограничение свободы в отношениях, да?.. А вот скажи - Бог всемогущ, свободен и независим ни от кого?

- Верно.

- А я скажу тебе, что это не так. Разумеется, ты можешь мне не поверить, но я тебе говорю совершенно определенно и точно: Бог несвободен, Бог зависим.

- От чего же?

- Не от чего, - поправил он, - а от кого. После потопа что Бог сказал Ною? Бог заключил с Ноем и человечеством договор (завет). Бог не уничтожит больше человечество, Бог сказал: «не буду больше проклинать землю за человека и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал: впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся». И так, Бог ограничил Свою свободу: Он ограничил Себя, заключив, во-первых, завет с человечеством, во-вторых, пообещав, что никогда не расправится с живущими на земле. Нет и не будет никакого полного уничтожения людей, нет и не будет гибели человечества от астероидов, комет и взрыва всей Земли.

- В чем же вы видите здесь несвободу Бога?

- Так ты сам подумай: что может Бог? Может ли Он уничтожить людей? Нет, так как Он пообещал Самому Себе, что не уничтожит.

- Все верно - Бог сознательно ограничил Свою свободу, Бог сознательно дал свободу воли людям, сознательно пообещал не уничтожать род человеческий. Да, Он заключил договор с людьми, да, Он теперь как бы юридически обязан перед людьми, все человечество в лице Ноя или Авраама, или Моисея последовательно заключало с Богом завет, обновляя его каждый раз. Бог может все, но в то же время Он Сам перестал быть всецело свободным ради людей... Потому что Он любит нас, поэтому и объявил всем людям: не сделаю того, что вполне могу сделать.

- Значит все-таки Бог не всемогущ и несвободен, - саркастически улыбнулся Геннадий, отпив кофе.

Я пожал плечами.

- Все мы свободные люди. Но платим налоги, но заключаем договоры, оплачивая покупки, или соблюдаем законы - уголовные, административные и прочие. Разве мы несвободны? Разве мы не вправе делать всё, что захотим?.. Но мы, люди, ограничены внешней силой - государством, которое, впрочем, составляем мы сами, мы ограничены природой и ее законами… А Бог ничем не ограничен и ни от чего не зависит, кроме как от Самого Себя. Его никто не принуждал создавать человечество, Его никто не принуждал давать нам те физические законы, по которым мы живем. Почему, например, у нас не пять глаз или не десять рук? Почему мы не летаем, почему мы не можем менять форму тела? Мы несвободны по Его желанию, по желанию внешнему от нас, а Он Сам Себя ограничил: Он так захотел, это Его воля. Его никто не принуждал заключать с человечеством завет, он Сам из Своей любви захотел так.

- И тем не менее, когда говорят, что Бог всемогущ и свободен, они ошибаются...

- Вы повторяете распространенный тезис о том, что Бог не может создать другого такого же Бога, или камень, который Сам не сможет поднять. Вот, Бог создал человека, воли которого Он Сам не касается. Он может коснуться, но Он, по-настоящему свободный, по смирению Своему создал почти такого же бога - человека, Он сотворил его по образу и подобию Своему, чтобы человек стал богом! И камень, что Бог не сможет поднять - это человек, и другой Бог - это человек...

- Уж не хочешь ли ты сказать, что Бог создал Иисуса, чтобы...

- Нет, - я должен был сделать решительный жест, но побоялся смахнуть чашки со стола. - Иисус не творение... Я говорю лишь о том, что ради человека Бог отказался от части Своего всемогущества, ограничил Себя, да и Сам Он стал человеком, еще больше уничижив себя, обеднив Себя... Так ведь, по-вашему, и в том, что Бог стал человеком, тоже есть несвобода Бога? Одного слова «Жажду» достаточно для того, чтобы признать, что Бог не был абсолютно свободен на кресте. Ведь Он мог мало того, что свободно сойти с него, так еще мог создать в воздухе кувшин с водой, чтобы напиться. Так?

Геннадий поморщился.

- А вы сами веруете? - я посмотрел ему в глаза. Он не отвел их и спокойно ответил:

- Для меня Бог - вне религий и догматов. Я использую текст Библии постольку, поскольку это соответствует моим воззрениям.

- Что ж, по крайней мере, вы честны, когда отдаете себе в этом отчет. Почему же вы не примете Библию всецело, что вам мешает?

- Мои убеждения и моя вера, - он задумчиво тронул себя за подбородок. - Я не историк и не лингвист. Я не занимаюсь исследованиями текстов, рукописей, манускриптов... Но я не верю, что не было передергиваний, подчисток за столько лет...

- Этим занимается наука, - согласился я. - И всё, как вы выразились, «подчистки» давно известны. Если заняться этим вплотную, то думаю, вы легко получите ответы на все ваши недоумения по отдельным местам Библии.

- И все же, - покачал головой Геннадий, - я не верю, что не было искажений, и стало быть - только моя совесть, моя вера, мои убеждения могут быть критерием истины. Дух, как написано, дышит где хочет, и дышать Он может как в христианстве, как в исламе, так и в других верованиях. Одно лишь верно и точно: Бог несвободен и не всемогущ, как и человек... И значит критерием моей веры могу быть только я сам. Человек – вот мера всех вещей. Человек – вот мера Бога.

Я хотел было усмехнуться, но сдержался.

- Ну, предположим, что Бог несвободен абсолютно, - я решил продолжить наши теоретические изыскания. - Но что это меняет в вашей жизни? В чем разница лично для вас: ограничена свобода Бога или нет?

- В том, что я… как человек, могу сам заключать с Богом договор. Ной заключил от имени всего человечества, но потом… да ты и сам сказал – договор был обновлен. Был Новый Завет, потом стал Коран… И я уверен, что я сам могу заключить некий подобный им договор с Богом. Договор моей личной свободы!.. Вот и Галина присоединилась к моему убеждению!

Девушка наклонила голову в знак согласия.

- И суть этого договора, - продолжал Геннадий, - в том, что я могу вести себя свободно, так, как я захочу, исходя из собственных интересов. Государство вольно ограничивать мою свободу исходя из его интересов, общество вольно ограничивать свободу личности путем установления норм морали и нравственности. Религия вольна ограничивать свободу, руководствуясь собственными идеями… Как видишь, у каждого образования своя заинтересованность в моем поведении и моей свободе. Однако, в рамках моей жизни, я свободен поступать так, как считаю нужным: хочу, живу с девушкой, хочу, бросаю ее, хочу, прохожу мимо нищего, хочу, развлекаюсь в клубе в Страстную Пятницу… Это мое личное дело, это моя свобода!

- Как же вам могут доверять другие люди, если… у вас собственная мораль, отличная от морали общества? И вы в любую минуту можете бросить девушку? Где же стабильность в семье, где уверенность человека, пребывающего с вами, в завтрашнем дне? Если сегодня вы привели в дом одну девушку, где гарантия, что завтра вы не вышвырнете ее вон, а на место ее не возьмете другую?

Геннадий похлопал себя по груди в районе сердца:

- Вот тут, моя правда, свобода и мораль! И вот здесь, - он постучал пальцем по лбу. – Я живу так, как хочу. Кого это не устраивает – прошу не беспокоить…

- Да и, в конце концов, - решила поддержать его Галина, - разве сейчас не такие же нравы в обществе? Когда девушка или парень может отбить у женатого или замужней супруга, разве не должен этот обольститель или обольстительница считать, что раз он или она отбили этого человека так просто и легко, то через некоторое время его так же легко и просто может закадрить другой или другая? Сейчас в самом обществе нравственный кавардак, а Гена лишь для самого себя устанавливает правила…

- Я сам – мерило всех вещей, мерило своей совести… - подтвердил ее спутник.

- Вы подчиняетесь любому движению разума и сердца? – задал я следующий вопрос. - Что бы они ни говорили? На какую бы авантюру ни тянули?

- Я достаточно разумен, чтобы не подчиняться любым порывам сердца, и достаточно чувствителен, чтобы не быть рациональным сухарем. Настоящая свобода, я уверен, в том, чтобы жить так, как хочется жить, делать то, что хочется. Государство приходится ублажать, раз уж ты в нем живешь – без этого, увы, никуда. Но можно переехать, можно уехать далеко, где государство тебя не достанет. Найти единомышленников и жить в настоящей свободе!

- По-настоящему свободен тот, кто может всё, - заметил я, - но сознательно, без давления извне, исходя из собственных соображений, ограничивает свою свободу. Так любой христианин может грешить, физически способен совершить грех, но он сознательно отказывается от своих греховных действий - свободно!..

- Не из страха ли? - ехидно вставил Геннадий.

- Из любви к Богу, - убежденно ответил я. - А некоторые святые просто не могли пойти на грех, потому что все их существо противилось...

- Ну, это вполне объяснимо! Загнанные в бессознательное комплексы...

- Это вам не Фрейд! - догадавшись, о чем он начнет говорить, остановил его я. - Быть в состоянии не грешить - великое дело!..

- Но отказ, как ты говоришь, от своих действий вовсе не говорит о том, что я сам свободен. Я могу отказываться по разным причинам... И напомню тебе, что согласно твоей вере, христианскому учению, Бог не может - повторю эти слова «не может» - грешить. Может быть, Он бы и хотел, может быть, Он, если был бы свободен действительно и всецело, хотел разозлиться, разгневаться... Но увы!.. В этом Он несвободен.

- Не играете ли вы понятиями?..

- Но может Бог согрешить, ответь мне?

- Он по природе Своей...

- А, так у Него есть природа! Он значит уже связан Своей природой…

- Он - препростое существо. Он не может разделиться, то есть перестать быть добрым, а стать злым, потому что это бы означало, что Он уже не прост по природе, а сложен...

- А Троица? Это не сложность?

- У Лиц одна природа.

- Бог не может перестать быть Богом... Еще один аргумент в пользу несвободы Бога, - он отхлебнул из чашки.

- Он Абсолют. Абсолют не может перестать быть Абсолютом, потому что вне Его ничего нет, это попросту невозможно.

- То есть?

- Если вы берете всю Вселенную (если, конечно, вы не разделяете теорию множественности вселенных) и говорите ей: выйди из себя, перестань быть такой «вселенной», как она может выполнить вашу просьбу? Она то, что она есть, она объемлет всю материю: как ей перестать быть самой собой? Куда ей деться?

- Но Богу-то всё возможно, - он улыбался. – Даже будучи Абсолютом, даже будучи везде и всюду, Он же может создать место, где Его нет.

- Возьму для вульгарного примера такое сравнение. Бог – это источник энергии, грубо говоря, батарейка. Вся Вселенная, весь невидимый мир питается от этой Батарейки. И если Бог создаст место, где Его лично не будет, то как это место будет подпитываться энергией, за счет чего оно будет существовать? И где это вне – когда всё находится в Абсолюте?

- Но Бог может создать батарейку и для этого мира…

- А от чего будет питаться эта батарейка? Замкните цепочку. Бог есть первопричина всего, на Нем всё замыкается, в Него всё уходит. Нельзя оторвать от Бога ничего, потому что оно попросту перестанет существовать.

- Мальчики, - вмешалась в наш спор, перерастающий в богословский диспут, Галина, - не всё ли равно: свободен Бог или несвободен? Он есть, и этого достаточно.

- Так если Он есть, - подхватил я, - то что будет с вашей свободой после смерти тела? Ведь в этой жизни вы подчиняетесь уму и сердцу. Но перейдут ли они за порог смерти? Будут ли и после смерти – разум и сердце?

- Договор с Богом предполагает неуничтожимость моей личности, - заявил Геннадий.

- Значит в том, потустороннем мире вы тоже будете делать те свободные вещи, что вы делали на земле?.. Но – как? Без тела что вы будете делать?

- Откуда ты знаешь, что там мы будем без тела? – разозлился мой собеседник. – Может, там награждают телами сразу же, как только умираешь? Может, души получат там особые эфирные тела?

- Или снова вернутся в этот мир, чтобы прожить еще одну жизнь, - я допил свой кофе.

- Эта беседа зашла в тупик, - нахмурилась девушка. – Все споры – из-за религии. Если б люди поняли, что можно жить свободно, не упираясь, как бараны, в конкретное учение, то…

- А разве вы не учение пропагандируете? – ухватился я за ее слова. – Или ваш принцип: «Никаких принципов»? У вас же тоже есть правила поведения?..

- Нет, - мотнул головой Геннадий. – Мы делаем, что хотим…

- Так ли это? – то ли кофе ударило мне в голову, то ли сам собой образовался адреналин, но я готов был подпрыгнуть на сидении. – Ведь, извиняюсь, вы вместе живете и общаетесь. У вас у каждого свои интересы и своя свобода. Кто-то хочет в театр, кто-то – в кино. Вы вынуждены договариваться друг с другом, ограничивать свою свободу ради другого, а это уже компромисс, это уже правила… Неужели у вас не бывает споров и конфликтов? Неужели вы так умело договариваетесь друг с другом, что не смиряете себя никогда? Одному человеку в данную минуту может хотеться одно, а другому – совершенно иное. И тем не менее, кто-то уступает… Две свободные личности, будучи вместе, никогда не могут быть абсолютно свободными!.. Так и Бог: Он создал свободную личность – человека – и ради него ограничил Сам Себя…

- Пойдем отсюда, - фыркнула Галина. Она поднялась, а следом за нею встал Геннадий. – Он настоящий фанатик, посмотри, как загорелся…

Они спокойно вышли из кофейни, и я мог видеть, как мужчина предложил девушке пойти, видимо, к его автомобилю, а она, очевидно, захотела идти на станцию. Жестикулируя, они исчезли из виду. А я, чтобы не смущать ни себя, ни их, еще немного посидел в кофейне, переводя дух после странного разговора.