Продолжение Пушкинианы И всё-таки Татьяна Ларина..

Нелли Мельникова
                Да,да… Не удивляйтесь! Стала Онегиной!
Книга Татьяны Кулаковой «Татьяна» –современный и очень субъективный  взгляд на возможность продолжения романа А. Пушкина «Евгений Онегин», вышедшая в Москве (2002 г., издательство Паимс) ко дню рождения поэта тиражом всего 1000 экземпляров, уже передо мною с автографом поэтессы!
Т. Кулакова – личность разносторонняя и, безусловно, одарённая: композитор, поэтесса, прозаик, учёный… В смелости ей тоже не откажешь – это надо же замахнуться на такое! Естественно, можно согласиться или нет с кулаковской версией решения судеб пушкинских героев, но, и это главное, всё сделано талантливо, деликатно, с величайшим чувством такта.

Поэтесса и не скрывает, что в стиле и манере она двигается вслед за Пушкиным, сохраняя, по возможности, его лексику, построение строфы («Онегинская» – из четырнадцати строк), дух XIX века и даже присущую поэту манеру перемежать течение сюжетной линии лирическими отступлениями, благодаря которым не только век, но и сам поэт становится героем романа. Разница лишь в том, что время действия романа Пушкина – XIX век, век, в котором жил и сам автор, а, следовательно, и лирические отступления по времени совпадают с сюжетной линией, дополняя и обогащая её, уводя иногда в самые глубины пушкинской души.
Задача Кулаковой сложнее. Её лирические отступления «убежали» от сюжета на полтора столетия вперед. И что же? Увы! Всё те же мы:

…недруги бывают
Нужнее, нежели друзья,
Поскольку стимул вызывают
Для утверждения себя.
Меня подруги огорчали
И ненароком  предавали…
Враги же на моём пути
Заставят мужество найти
Осуществить одно желанье:
Удачу им назло поймать,
За все обиды тем воздать
И даже заслужить признанье,
Чтоб я сумела бы тогда
На место ставить их всегда!
Неспешно, журча ручейком хороших стихов, развивает сюжет поэтесса (может Белинского послушалась – он не был в восторге от того, что Татьяна не прислушалась к своему сердцу, не ушла к Онегину). Утраты, вновь деревня, за которую Татьяна рада отдать «…всю эту ветошь маскарада», Ольга и, как шлейф, за нею флирт, дети… и над всем этим возвышается, властвует и побеждает любовь!

Являясь «энциклопедией русской жизни» (естественно, своего времени), роман нёс и продолжает нести с собой великую культуру, в том числе и культуру языка, который Пушкин по существу создал, чтобы им писать свои шедевры, как в стихах, так и в прозе.
Т. Кулакова невероятно страдает от сегодняшнего забвения, унижения, обеднения, нивелирования «великого, могучего, правдивого и свободного…». И уже ничто не в силах остановить её протеста, возмущения, великого плача на заклание:

Неграмотно болтают рьяно
Ораторы с телеэкрана;
Певцы банальности кричат,
И каждый много раз подряд
Простую фразу повторяет;
Надуманный и нудный бред
Частенько как искусства цвет
Нам бойкий критик представляет!..

Возможно проблемы русского языка кому-то в Казахстане покажутся не актуальными, но это не так. Волей истории (а дама она упрямая, и назад повернуть её невозможно, а замалчивать – тем более) не только Россия, но и вся Средняя Азия говорит на втором языке - русском. И это огромное достижение, и счастье, дающее возможность широкого общения, обогащения культур и личности, а потому поймем и поддержим крик души Т. Кулаковой.

И я для твоего спасенья
Стараюсь делать, что могу,
Чтоб оградить от разрушения
И не отдать тебя врагу
В лице неграмотности бойкой
И подражательности стойкой;
В лице казенщины чинов
И скупости иных умов,
Дерзнувших речью непристойной
Тебя в печати загрязнить,
Дешёвым сленгом заменить!..
Не обращайтесь недостойно
Со словом русским, господа!..
Такая вот пришла беда…

P.S. В московской посылке вместе с книгой Т. Кулаковой летел ко мне и Пушкинский «Онегин» – подарок издательства «Андреевский флаг» (Фонд Святого Всехвального Апостола Андрея Первозванного) «Народным пушкинистам». Издание совершенно изумительное по всем параметрам, с иллюстрациями отца и сына Белюкиных. Тираж всего-то 5000 экземпляров – скоро станет библиографической редкостью.
И, поверьте, после «Татьяны» Т. Кулаковой так захотелось ещё и ещё раз упиться пленительной сладостью пушкинских летучих рифм!
Прочтите эти книги! Пусть дивные стихи живительной влагой омоют наши иссушенные души.

Пушкин: женщины и время

Их всегда было много около поэта, и обо всех где-то, когда-то, кем-то, что-то рассказано. Однако, если бы не это чудное мгновение русской литературы, называемое Пушкиным, мир никогда бы не узнал ни об одной из них.

Нынче идёт 2003 год. Попробуем вспомнить тех, с кем встречался, дружил, кого любил поэт в годы: 1803, 1813, 1823, 1833. Через четыре года его не станет –  в 1837 году, 29 января (10 февраля по новому стилю) в 14.45 остановилось сердце великого поэта. Последний вздох его приняла не женщина, не жена, не мать.
Но возвратимся в 1803 год. Четырехлетний белокурый голубоглазый увалень живет с родителями, сестрой Ольгой, крепостной няней то в Кобрино – имении бабушки Марии Алексеевны Ганнибал, то в Москве.

Пушкины жили весело и открыто. Детьми занимались мало и может к лучшему: бабушка да няня воспитывали их на русский  манер, а на ночь обязательно сказывали сказки, побасёнки, легенды. Позже поэт вспомнит о бабушке Ганнибал:
Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила
И меж пелён оставила свирель,
Которую сама заворожила.
(Некоторые авторы относят эти стихи не к бабушке, а к няне).

Няню Пушкин любил сердечно. Она – взаимно, даря ему недоданную матерью любовь, за что поэт называл её мамушкой и посвятил несколько дивных и всем известных стихотворений, поэтому вспомним сегодня фрагмент стихотворения поэта и друга Пушкина Н. Языкова, также очень любившего Арину Родионовну:

Свет Родионовна, забуду ли тебя?
В те дни, как сельскую свободу возлюбя,
Я покидал для ней и славу, и науки…
…………………………………………….
Как сладостно твоё святое хлебосольство
Нам баловало вкус и жажды своевольство!

Очень дружил Александр с сестрой Ольгой. Они были верными друзьями детства и эту дружбу пронесли через всю жизнь.

1813 г. Пушкин-лицеист. Ему четырнадцать лет. В эти годы его уже навещает Муза, а вместе с нею и любовь, быть может, ещё не слишком серьезное и глубокое чувство. Как-то в 1813 году лицеистов повели в крепостной театр В. Толстого в Царском Селе, и Пушкин влюбился в крепостную актрису Наталью, результатом чего явилось шутливо-легкомысленное любовное послание «К Наталье».
К 1813 году многие пушкиноведы относят знакомство и увлечение Натальей Кочубей – дочерью министра внутренних дел России, которую некоторые считают «северной утаённой» любовью поэта, однако никаких доказательств ни в жизни, ни в поэзии тому нет.
1823 год. Одесса…  Этот год был богат любовной лирикой. Поэту 24 года – самый расцвет молодости. Здесь, в Одессе, Пушкин пережил одно из самых сильных, жгучих, даже болезненных чувств к молодой красавице-негоциантке Амалии Ризнич. Всегда окружённая поклонниками, Амалия вызывала ревность поэта:

Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать моё воображенье?

Счастье было недолгим: в 1824 году больная Амалия покидает Одессу. Через несколько лет она умирает от чахотки в Италии. Чувство к ней жило в глубине души поэта всегда. Когда он в 1829 году узнаёт о её смерти, грусть его рождает удивительно трогательное и глубокое стихотворение.

Под небом голубым страны своей родной
Она томилась, увядала…
Увяла наконец и верно надо мной
Младая тень уже летала;
…………………………………….
Ещё одно сильное чувство настигло Пушкина в Одессе – к Елизавете Ксаверьевне Воронцовой – жене его начальника и дочери коронного гетмана Польши К. Браницкого.
Елизавета Ксаверьевна была одной из совершенных женщин своего времени: очаровательно красива, грациозно женственна, приветлива, воспитанна. Потому легко себе представить, что все окружавшие её мужчины были у её ног. Пушкин исключением не стал. Его чувства нашли ответ, но счастье было недолгим; час разлуки настал, и началась самая настоящая ссылка в Михайловское. На прощание Элиз подарила ему перстень, он был парным – второй оставался у нее.

Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.

1833 год. Уже два года с ним его Мадонна – чистейшей прелести чистейший образец. Уже режутся зубки у Машеньки,  а в июле родился сын Александр.
Пушкин много работал, задыхался в долгах, в спину дышал Николай I. Правда, Дантес «подарит» ему ещё пару лет относительного спокойствия, украшенного не только семейным счастьем, но серьезным, зрелым творчеством и, конечно, вниманием  многих  блестящих  женщин:  З.Волконской,  А.Смирновой-Россет,
 Д. Фикельмон, В. Нащокиной, В. Вяземской, Е. Дурново, среди которых были и поэтессы: Е. Тимашева, Е. Ростопчина… Все они любили его, высоко ценили его божественный дар и в большинстве своём понимали – что есть для них и для России Пушкин.
Поэт платил им взаимностью. Его последнее письмо (деловое), написанное за шесть часов до дуэли, адресовано женщине.

Нетрадиционный Пушкин: правда или заблуждение?

Уважаемый читатель, прежде, чем вы углубитесь в чтение статьи, учтите, что это не что иное, как попытка осмыслить интересный, отчасти новый и невероятно спорный материал книги А. Зинухова «Медовый месяц императора», изданной в  2002 году в Москве в рамках коллекции «Совершенно секретно».

В книге больше вопросов, чем ответов. Ко многим выводам автор приходит путём логических рассуждений. Однако отсутствие документального подтверждения часто опрокидывает всю логику, лишая её не только убедительности, но и смысла. Вероятно, чувствуя это, автор убеждает соответствующие органы открыть все пушкинские и иные, связанные с поэтом, архивы, провести эксгумацию останков и сделать всё, что пролило бы свет на подлинные факты жизни и смерти великого поэта.

Большинство известных широкой публике фактов автор подвергает сомнению.
Не подвержен сомнению лишь Пушкинский Гений,  чье творчество и судьба уже два века будоражат многие умы мира. И столько накопилось о поэте легенд, россказней, былей и небылиц, что это позволило автору написать в предисловии: «Эта книга – первые попытки показать, что подлинная биография А. С. Пушкина ещё не написана». (Обратите внимание – речь идёт только о биографии, а не о творчестве).
Казалось бы, зачем ворошить то, что было и прошло, что поглотило время, тем более, что «…душа в заветной лире мой прах переживёт, и тленья убежит».

Ан, нет! Пушкиных, Шекспиров, Моцартов, Рафаэлей… цивилизация, быть может, рождает лишь раз. Фигуры эти – Эвересты человеческой культуры, и потому велик, огромен интерес человечества не только к их творениям, но и к их жизни.
 Вспомните, например, версию о том, что Шекспира и вовсе не было, а все его гениальные творения – плод творчества некоего высокопоставленного лица, коему по статусу этим заниматься было не положено. Или – «Моны Лизы» тоже не было; была и есть шутка Леонардо, написавшего свой автопортрет, до сих пор иронично нам улыбающийся. Паганини гениален? Да нет же! Просто он продал душу дьяволу – как плату за своё мастерство. А Моцарт (по легенде) – и вовсе ошибка Бога, а потому и жить ему не след.
Пушкин – глыба, гений со сложным внутренним миром, заключенным в обычную человеческую оболочку. Ему, увы, было не чуждо многое, чего бы мы не хотели в нём видеть.
Но… гений велик, а человек слаб.
Почему-то А. Зинухов уж очень старательно выискивает и раскрывает именно эти стороны натуры поэта.
Видимо, по ряду причин.
 Первая – их как прежние российские, так и – тем более! – советские пушкиноведы притеняли.
Возможно, это и правильно, судить не берусь. Вторая – факты, скрытые прежде, чаще всего становятся сенсацией (недаром книга входит в коллекцию «Совершенно секретно»). Третья – попытка найти некий баланс между минусами человеческой натуры и гениальностью поэта, «примирить» их, что, скорее всего, заранее обречено на неуспех.
И, наконец, желание разгадать тайну гениальности, зачастую до обидного сочетающуюся с человеческими слабостями.
Хоть книга А. Зинухова и имеет единое название, но затрагивает ряд относительно самостоятельных тем:
 о возможной связи императора Николая I с На-тали Пушкиной, о «капле еврейской крови» в жилах поэта, о дуэли-заговоре, к которому третье отделение тайной полиции во главе с А. Бенкендорфом привлекло Ж. Дантеса, о масонских и иезуитских связях поэта и его семьи и, наконец, о том, где же всё-таки захоронен Пушкин.
По ходу книги затронут ещё целый ряд более мелких проблем и вопросов, но эти – основополагающие.

Поэт и царь

К тридцати годам Пушкин серьезно подумывает о женитьбе. Он объясняет это друзьям простой человеческой логикой: «Все женятся». Хотел взять за себя Софью Пушкину, но она была помолвлена; сватался к Анне Олениной – получил отказ. Наконец – Натали Гончарова. Её желание вырваться из-под деспотичной опеки матери в сочетании с отсутствием приданого, для приобретения которого её субсидирует жених, заставляет её согласиться.
Так дело и сладилось.

Пушкин был влюблён в свою «косоглазую мадонну», но ведь то же было и с Софьей, и с Олениной!.. Он понимал, что Натали его не любит, но надеялся со временем пробудить в ней чувства:

О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я!
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне – нежна, без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему,
И разгораешься потом всё боле, боле –
И делишь, наконец, мой пламень поневоле.

Натали – 18. Она – нераспустившийся бутон, красавица, высока, стройна. Пушкину – 31. Он – низкоросл (161 см). (Есть другие сведения – 166)
Его роскошные курчавые волосы поредели, отчетливо стали видны залысины. «Он резко постарел. Возможно, что это следствие перенесенных заболеваний, в том числе и венерических».
Вот такой парой и увидел их Николай I. Ему захотелось, чтобы госпожа Пушкина танцевала (только ли?) в Аничковом.
При дворе существовал институт фрейлин. Все эти незамужние девицы из лучших дворянских семей были доступны царю, но Натали была уже замужем и фрейлиной стать не могла. Тогда Николай идёт иным путём: он делает Пушкина – уже великого поэта и человека в возрасте – камер-юнкером (ну какой же он юнкер!).
К тридцати годам Пушкин, очень быстро перескочив через прозу, занялся и увлёкся историей. Это сразу же смекнул император, обеспечив ему доступ к интересующим его архивам. Очень дорожа этим, Пушкин был привязан к Петербургу, хотя чувствовал, что не всё у него ладно с делами семейными и ощущал причастность к этому Николая .
Пушкин ревновал Натали и бывал груб: «Ты, кажется, путем искокетнича-лась. Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. Ты радуешься, что за тобой, как за сучкой, бегают кобели…».
Натали ещё припомнит ему это и примет, как считает А. Зинухов, (в дальнейшем я не буду ссылаться на автора, ибо рассказывая о его книге, почти не высказываю своих соображений, предлагая читателю сделать собственные вы-воды), ухаживания императора. Да и выхода у неё не было: он – царь, ему всё дозволено и доступно. Смекнул это и опытный царедворец А. Бенкендорф, посчитавший, что этой паре нужна ширма, прикрытие. Оно нашлось быстро – «на ловлю счастья и чинов» прибыл в Россию молодой, красивый, нагловатый и успешный Жорж Дантес. Обычно таких волонтёров поначалу зачисляют рядовыми в кавалергардский полк, Дантес же сразу получил чин офицера, но далеко не бескорыстно: оказавшись на балах в длинном шлейфе поклонников Натали Пушкиной, он получает задание заняться ею «как бы всерьез».
Дантес «берёт под козырёк», и… процесс пошёл.
После рождения у Пушкиных четвертого ребёнка поползли слухи, что это дочь НиколаяI.

 Пушкин – в бешенстве и тоске от ревности и безысходности…
И царю, и Бенкендорфу вдруг показалось, что, увлёкшись ролью, Дантес зашёл слишком далеко (а это уже против правил), заработал «институт общественного мнения» и вот – дуэль.
Продумано всё наилучшим образом – чтобы убрать Пушкина (с Дантесом потом проще – выслать и дело с концом!).
Внешне всё выглядело пристойно.
«Холодным январским вечером 1837 года двое встретились у речки с подходящим названием «Чёрная». Темно. Секундант взмахивает шляпой (это против дуэльных правил, но словесного сигнала не услышал бы снайпер). Да, да! Был и такой где-то там – в соседних дачных строениях(!?)
Через три дня Пушкин умер. Тело везут ночью тайно в Святогорский монастырь. Но чьё тело? Нет, не Пушкина. Тогда где же зарыт поэт?
И потому А. Зинухов просит новых расследований.

Сомнению подвергается автором и роль Данзаса – секунданта, и А. Тургенева, и опытного доктора В. Даля, не извлёкшего пулю при вскрытии, которая могла бы рассказать, из какого оружия выпущена, разрешив все проблемы, и многих прижизненных друзей поэта, которые, возможно, что-то знали, о чём-то догадывались, что-то домысливали, но… молчали.
В это не хочется верить, но многие белые пятна жизни, дуэли, похорон, странное, неадекватное поведение друзей невольно заставляют ещё и ещё раз поставить вопрос: а как же всё обстояло на самом деле?..

Масонство

Пушкинисты разделялись на разные лагери с различными версиями. Пушкинистика, как и многие явления нашей жизни, политизировалась. И это очень чувствуется в попытках объяснить появление тех или иных произведений поэта под влиянием различных политико-этических течений – например, масонства.
Особенно это коснулось одного из самых гениальных его стихотворений «Пророк», в то время, как из воспоминаний его современников, в частности А. О. Смирновой, становится ясно, что «Пророк» – это уход от масонства, и рождён он прочтением целого ряда страниц христианских святынь, являясь своего рода манифестом о предназначении поэта.

Да, в молодости Пушкин был масоном. Это течение «вольных  каменщиков», зарождённое в странах западной Европы, активно проникало в Россию, увлекая лучшую часть молодёжи ореолом космополитизма, свободы, магией таинственных обрядов, заимствованных у средневекового рыцарства.
Однако здоровый духовный мир поэта сумел уйти от этого увлечения, и стихотворение «Клеветникам России» (1831) – явная попытка продемонстрировать свой переход с позиций масонского космополитизма к православию и русскому патриотизму (хотя, на мой (Н.М.) взгляд, это спорное по содержанию стихотворение). Масоны не простили Пушкину ухода из-под их влияния и преследовали его (в дуэли-заговоре явно прослеживается масонский след, о чём ещё в 1983 году  в журнале «Простор» (Алма-Ата) писал Ю. Плашевский).
А после смерти и вовсе происходят вещи странные: с 18 по 30 августа 1953 года на могиле А. С. Пушкина производились работы по укреплению памятника. Когда убрали плиты, в центре основания обнаружили квадратную камеру высотой 75 см. На её дне лежали два человеческих черепа и кости. Экспертиза показала, что кости принадлежат людям пожилого возраста. Гейченко и другие исследователи-пушкинисты отказались от всяких комментариев по этому поводу. Умерли ли хозяева этих черепов насильственной или естественной смертью? Почему и когда совершено погребение их в могиле Пушкина? Акты не-скольких проведенных экспертиз пока недоступны. Очевидно одно: черепа по-пали туда не случайно: захоронение черепов в специальной камере над склпом является обязательной составляющей ритуала «Мёртвая голова», возникшего многие тысячи лет назад в Европе у масонов.

Иезуиты и «Голубая гвардия»

Где-то, на каком-то этапе, в каких-то морально-этических позициях масонство перекликается с течением иезуитов (католический монашеский «Орден Иисуса»).
В доме родителей и дяди Пушкина Василия Львовича - активных масонов – постоянно бывают скрытые иезуиты – супруги де Местр. По их совету к маленькому Саше Пушкину был приглашен в качестве воспитателя и учителя выходец из Франции – иезуит граф Монфор, по рекомендации которого, подкрепленной советами воспитанников пансиона иезуитов А. Тургенева и П. Вяземского, юный Пушкин и был отправлен в Петербург, в пансион иезуитов, но… сия чаша его миновала – для него стал доступным  Лицей.
Однако всю жизнь иезуиты и масоны окутывали поэта словно паутиной, пытясь влиять (и не всегда безуспешно) на формирование его личности, творчества, поступков.
Стоит вспомнить, что многие его знакомые: Иван Гагарин, позже перешедший в католицизм и ставший членом «Общества Иисуса», тётка его жены С. Загряжская – жена Ксавье де Местра, Ф. Вигель, А. Тургенев, П. Вяземский и многие другие если и не были явными масонами и иезуитами, то и не отвергали этих течений, зачастую сочувствуя им.
Особенно странным кажется поведение графа Г. А. Строганова – родственника Натали Гончаровой: с одной стороны, он принимает на себя все хлопоты по погребению Пушкина, с другой – в дни и ночи предсмертной муки поэта и позже, когда поэт уже в гробу, он премило проводит вечера у Дантесов (правда, Екатерина Гончарова – тоже его родственница). Как это понимать? Как нейтральное отношение к обеим сестрам?.. Возможно, он догадывался о грязной роли, принятой Дантесом, если что-либо подобное вообще имело место.
А если всё было именно так, как поведал нам А. Зинухов?
Никогда нам этого не узнать – мысли и чувства не становятся достоянием потомков, если человек сам о них не поведал.
 
Ещё одно неприятное явление связывает А. Зинухов с иезуитами, главу о котором он назвал «Голубая гвардия». Это явление погубило общество Рима и Византии и угрожало обществу России.
В 1820 году Александр I своим указом вышлет иезуитов за пределы империи, но это мало что изменит: многие официально вышли из состава ордена и остались в России – в том числе и Монфор, перекрасившийся в Монтандона. Он издаст книгу «Путеводитель путешественника по Крыму», претендуя на звание учёного.
«Голубизна» многих известных (а сколько ещё неизвестных!) в какой-то мере давно знакома читателю: Петр I, министр просвещения пушкинских времён С. Уваров, князь Долгоруков (считающийся участником сочинения рогоносного пасквиля Пушкину), князь Гагарин, Дантес и Геккерн, А. Вульф… Увы, был знаком с этим явлением и наш великий поэт. Его «опыты» связывают с А. Дельвигом и Ф. Вигелем. Да и сам поэт кое-что рассказал в стихотворении «Подражание арабскому». И хотя творчество – не всегда результат жизненного опыта, но…

Отрок милый, отрок нежный,
Не стыдись, навек ты мой;
Тот же в нас огонь мятежный,
Жизнью мы живём одной,
Не боюся я насмешек:
Мы сдвоились меж собой,
Мы точь-в-точь двойной орешек
Под единой скорлупой.

К тридцати годам снисходительное отношение к гомосексуализму переходит у Пушкина в категорическое неприятие (тем не менее, в «Летописи» стихотворение помечено 1835-м годом (Н.М.).

«Крови» Пушкина

Здесь простите мне невольный (Н.М.) каламбур из русской сказки «Колобок»: «…Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл…». Имеется в виду тот факт, что масонство Пушкин отверг, доказав это и жизнью, и творчеством. Смуглокожесть и здоровый дух осилили «голубизну», а от иезуитов спас Лицей.
Осталось порассуждать о «капле еврейской крови».
Почему-то вспомнилась евангельская притча о том, как к Иисусу Христу привели грешницу, и он сказал примерно следующее: «Пусть бросит в неё камень тот, кто абсолютно безгрешен». Камнепада не последовало…
Я это к тому, что возникает законный вопрос: «А мы все знаем какая, чья кровь течёт в наших жилах?». Особенно – в дальних-дальних коленах? Увы. Ассимиляция народов происходит давно; никто не знает, когда она началась, очевидно, с момента зарождения самого человечества.
А. Зинухов считает не более как легендой такой штрих из биографии прадеда Пушкина:
 «…родился в северной Абиссинии, где отец его был влиятельным князьком». Путём ряда логических рассуждений он приходит к иной версии происхождения арапчонка Ибрагима. Ещё до взятия русскими войсками в июле 1696 года Азова в нём жило племя еврейских раскольников «караимов» - «книжников», появившихся в тех местах ещё при хазарах (7-10 в. н.э.). Иудаизм стал официальной религией хазар. Азовские караимы имели связь со многими странами, где проживали их единоверцы: с Египтом, Испанией, Абиссинией, Литвой…
Во времена Петра I были ему представлены два брата с разницей в десять лет – Алексей Петрович и Абрам (Ибрагим) Петрович. Последний обладал и умом недюжинным, и достаточной выдержкой – только после смерти всех свидетелей его появления в России он заявляет претензию на происхождение от великого карфагенского полководца, грозы Рима – Ганнибала. Так, постепенно, легенда обрела плоть. Первая жена Абрама Петровича родила ему ребёнка европейской внешности, за что и поплатилась жестоко. Вторая его жена – немка Иоганна Христина фон Шеберх – и есть прабабка Александра Сергеевича (африканец с помесью еврейской, немецкой, русской крови – какой «компот»! Ну и что? Где криминал, даже если всё и так?).
И всё-таки глава о «кровях» Пушкина имеет у А. Зинухова в первой своей части правильный вывод: «Пушкин был, есть и будет поэтом русским, но в физическом типе его соединены признаки нескольких рас и народов, в том числе и караимов».
В следующем поколении к Ганнибалам-Шеберх подмешалась кровь Пушкиных – родственников Ганнибалов. Произошло кровосмешение, результатом чего явилась душевная болезнь, связанная с галлюцинациями, которым были подвержены многие родственники Пушкина, в том числе мать, отец, дядя, сестра Ольга и брат Лев.
«Александр Сергеевич унаследовал от своих предков не только все признаки некоторой ненормальности», но и глубочайший поэтический талант, который в определённой мере был следствием этой «ненормальности». Пушкин замечал, что в создании поэтических произведений его сознание и разум играют вспомо-гательную роль. Некий «Гений» нашептывал ему на ухо стихи, которые нужно только записать». Подобные заболевания выливались в гениальное творчество у Гоголя, Лермонтова, Гейне, Достоевского, Врубеля, Булгакова… Феномен гения – всегда загадка. Может быть, когда-нибудь человечество её разгадает, а пока следует радоваться от имеющего места быть «прекрасного мгновения» мировой культуры – Александра Сергеевича Пушкина.