Зинка позвонила уже почти ночью и сказала ,что нужен аборт и деньги на него. И всё - чем раньше , тем лучше. Или что ,может, я могу предложить что-то получше? Я подумал о жене, о Зинкином муже, которые были совершенно реально; о деньгах, которых не было совершенно никак. Сказал: - Не знаю, - и пошёл спать...
Я зашёл в камеру ,и дверь с любопытным глазком ,с окошком для раздачи, с грохотом за мной закрылась. Чуть задержавшись у неё, я с привычным таким пренебрежением оглядел эту "дыру", чувствуя ,тоже привычное, враждебное любопытство к себе со стороны уже просидающих здесь обитателей.
Их было двое: один - какой-то мрачный старик, другой - какой-то весёлый мудак. Но особо рассматривать я их не стал: неприлично и слишком много чести.
- Привет, - лениво, с блатным хрипочком бросил я и положил свою увесистую стереофоническую, полностью цифровую, на три компашки, с широкополосным эквалайзером и просто обалденным тюнером , на пару сотен ватт мощностью, магнитолу на верхние нары. Всего нар было шесть, то есть три двухъярусные кровати железно-тюремного образца. Нижний ярус тех нар ,на которых расположилась моя крутая Сонька ,как я понял, занимал старик: он, как к полу прибитый, стоял у изголовья постели. Две другие кровати были сдвинуты вместе, и на них обеих расположился внизу весёлый мудак, презрительно позыркивающий на меня сквозь свою гнусную, брезгливую ухмылку.
- Какое место свободное? - по-деловому, решительно... облажался я.
Старик продолжал стоя молчать что-то своё. Мне даже показалось ,что не сходя с места, он что-то скрывает под своими ступнями, что-то кроме протёртых тапочных подошв.
- У пар-раши, - рыгнул мудак.
Я шагнул к его нарам, по-хозяйски закинул руку на верхний ярус и решил исправиться...
- Ты чё, не слышал?! - прыснул слюной мудак.- Твоё место у пар-раши ,педрила!
Он злобно приподнялся со своего ложа. А я так ещё и не исправился ,подумал я и ещё добавил: - Пора бы уже, - и кивнул для убедительности. Старик тоже кивнул ,но из вежливости: я, наверное, на него смотрел, когда кивал себе. Но на себя-то я же не мог смотреть, когда кивал себе для убедительности.
Я посмотрел на враждебно настроенного мудака - точно, не мог!
Интересно, а миролюбивые мудаки бывают, подумал я, вот была бы фишка!
И тут я размашистым движением руки ,как в старых добрых гангстерских фильмах, достал из-за пояса свой громадный "Смит-Вессон" и сунул мудаку под нос.
- Э-э, - сразу же позорно застонал ,пятясь и словно желая провалиться сквозь перину, мудак, - где ты его взял?
Не-е, пожалуй, миролюбивых мудаков всё-таки не бывает, решил я.
Мудак не понял и не весёлый. Я взвёл курок: - Ты что-то спросил?
- Да-да-да, - радостно закивал мудак. - Ствол. Откуда у тебя ствол?
- От рождения, - тупо пошутил я. - А что, есть какие-то возражения?
- Не-е, нет. Но сюда даже с булавкой не пускают ,не то что с пушкой, - он с уважением заглянул вглубь дула.
- Зависит от того ,кого сажают, - со значением сказал я и добавил: - Кыш с койки.
Мудак слинял.
Я засунул свой ствол обратно и развалился на уже благоустроенном месте. Мой мафон превратился в прелестную полуобнажённую девушку (в одном лишь полупрозрачном бледно-розовом белье), и она бодро перебежала ко мне и словно ласковая змейка обвила меня своими сладкими ножками и ручками. Застонала мне на ухо сказочные нотки возбуждения.
Я расслабился. Но не забыл , где у меня ствол... Оба ствола.
Вообще-то , с женщинами сюда тоже нельзя , подумал старик , всё ещё понуро глядя на меня, но ничего не сказал. Наверное, потому что я и так прочёл его мысли.
Девушка была очень мила. Я стиснул одной рукой упругую грудь, другой провёл от бархатистой спины к округлой попке, коснулся настройки и камеру заполнила такая райская музыка, что у меня не только уши заложило, но и процессор капитально заклинило (так, что позже, похоже, придётся форматировать жёсткий диск)...
Но про свой... "Смит-Вессон" я опять помнил.
Когда железной двери с глазком и окошком не оказалось, оказалось, что надо идти в столовую. Моя полуобнажённая подруга Сони отказалась: она так это многозначительно улыбнулась-подмигнула мне и сказала, что уже сыта. Я вроде как её понял, потому как кивнул и вышел без неё. А старик, который по-прежнему что-то скрывал на полу, сначала посмотрел на уходящего меня, потом на оставшуюся её, затем себе на ноги,- похоже, сегодня он останется голодным.
Нас всех было много , кто пришёл в столовую. Мы все встали друг за дружкой в очередь (хотя, мне поначалу показалось, что это мы прячемся от кого-то или чего-то за первого стоящего. И стали двигаться вдоль... ну знаете, такой длинный прилавок типа конвейера, только не он двигается, а мы. И все брали с него кто - чего. А я ничего не брал: нужно же было быть крутым до конца.
И вдруг что-то воткнулось в рукоятку моего "Смит-Вессона". Да сильно так, со скрипом. Я обернулся - за мной стоял мудак (тот , что больше не весёлый) и смученическим недоумением вертел перед своим носом, зигзагом изогнувшееся, лезвие кухонного ножа. Я презрительно скривил губы и достал ствол, и приставил его к удивлённому носу мудака, тот тихо и мерзко заплакал.
- Придурок (он, наверное, в почку метил, подумал я,- болван!. Ещё раз - и между глаз, - как первоклассник высказался я и для пущей убедительности пальнул в сторону окон (тому, что они не решётчатые, я значения не придал. Стекло разбилось, и за окном кто-то прокричал: - А-а...
Но продолжения не последовало.
Я осторожно осмотрелся. В стороне от прилавка-конвейера, сжимая мясистыми руками чёрный, как смола, М-16, возвышался над всеми громила-индеец. Он союзнически кивнул мне и опустился за стол. Я тоже кивнул, размышляя над тем ,кто же кому сделал одолжение? А у громилы на столе было две порции: возможно, одна из них была моей. Ещё я подумал, что в этой тюрьме слишком много оружия, и - что это вообще - американская тюряга или русская кутузка? Почему только иностранное оружие? Но потом плюнул и двинулся дальше. Парень, ожидавший подливку, в чью тарелку я случайно попал, заплакал и отошёл от прилавка. Огромный, как борец СУМО, мужик на раздаче преспокойно слил с поварёшки предназначавшуюся бедняге подливку в стеклянную трёхлитровую банку с надписью на крышке: "Домой, сектор газа ни при чём".
Извини, парень!
Я остановился.
- А как насчёт смысла?
Полная женщина в шапке врача пожала плечами. Прилавок не операционный стол, а значит можно немного поспорить.
- Как насчёт смысла? - на всякий случай переспросил я.
Женщина снова пожала плечами и добавила: - Очень быстро разбирают.
Мне припомнился эпизод из фильма "Брат":"...у вас крылья Наутилуса есть? -Нет, очень быстро разбирают..."
- А крылья ангела у Вас есть? - почему-то спросил я. Тот же ответ.
- Посмотрите, может всё-таки какой-нибудь захудалый смысл завалялся под прилавком, - намекнул я. - Я же знаю, как это обычно делается.
- Только некондиция. Сами же потом обратно вернёте, - недовольно буркнула женщина, и я почувствовал, что подвижки наметились, и она сейчас подастся.
- Да мне хоть какой-нибудь, - более дружелюбно добавил я, пытаясь заглянуть ей в глаза, но они почему-то постоянно ускользали, и я всё время видел только высокую кастрюлеподобную шапку, а под ней - сразу слоёный подбородок и грузное тело в белом ХБ-халате.
Недовольно бурча что-то себе под шапку, женщина нехотя полезла под прилавок и чуть позже подала мне то, что у неё там было.
Я примерил смысл.
- Великоват, - констатировал я, неуютно поматывая головой. - В голову не влезает. А у Вас поменьше нет? Это не смысл, а просто смыслище какой-то.
Я опустил увесистый смысл на прилавок. Шея уже начала побаливать от его непомерного веса, а башка (немного разочарованно) потрескивала.
- Нет, - злорадно усмехнулась подбородком женщина, убирая смысл обратно.
И тут я увидел его. Он, наверное, не был смыслом, но был мне интересен. Он сидел в стороне от всех, один за круглым столиком и пил из стакана воздух. В его спокойных, рассудительных и чуть утомлённых глазах я сразу разглядел какое-то необычное родство между нами. Примерно такое, как между двумя земляками на чужбине.
Я сел рядом и улыбнулся. Он улыбнулся в ответ, спросил с сочувствием:
- Тоже смысл ищешь?
Я ответил: - Да, - и моргнул глазом.
- А чё глазом моргнул?
- Так...- ответил я вслух, а не вслух подумал, что моргнул, наверное, потому что большой смысл в голову не влез. И ещё подумал, что всё-таки есть ещё совесть у людей. И - что я, пожалуй, всё же человек.
- Да, - подтвердил он мои мысли. - Не переживай, эта штуковина и мне в башку не влезла. Будешь? - он подтолкнул мне непочатый стакан воздуха.
Я подумал, что этот парень нравится мне всё больше и отпил из стакана. И расслабился. И чуть напрягся, и ещё отпил...
Какая отличная штука, этот воздух! Всегда какой хочешь вкус и неизменно полный стакан.
Уже чуть не отключаясь от своей расслабухи , я посмотрел на своего незнакомого знакомого и решил, что нам пора бы уже познакомиться.
Я сказал, хорошо, что мы встретились в моём сне. Он как будто чуть насупился и спросил:
- Если это твой сон, почему тогда ты мне снишься?
Я сказал, что не знаю.
Он обиделся и ушёл, и проснулся, чтобы больше мне не сниться.
А я тоже обиделся. На то, что он на меня обиделся. И, не будь дураком, всё равно его снил. Злорадно так: то наряженным в снегурочку, то в задницу слоновью головой поторченным, то весёлым и радостным и не обижающимся.
И так мне всё это занятие понравилось, что пришёл я в неописуемый восторг и решил написать благодарственное письмо Богу.
Вдруг вспомнил, что во сне... Ну да Бог тем и хорош, что ему хоть из Колы пиши, хоть из Комы - всё одно - письмецо дойдёт, и в самый короткий срок.
По пути из столовой я остановился в коридоре , потому что маленькая красивая девочка с голубым бантиком на огненно-рыжем волосопаде тихонько плакала, сидя на полу под пожарным щитом, склонясь над сдутым мячом. Он был ярко голубым, этот мяч.
- Не плачь, - сказал я, присев рядом. - Исправим твой мяч, - и протянул руку к жалобно шипящему мячу.
- Нет, - решительно сказала девочка и выдернула из мяча отвёртку. Мяч зашипел грозно. Я отдёрнул руку и посмотрел в лицо девочке. Она плакала уж как-то по-взрослому - без слёз (веснушки на щеках были совсем на них не похожи.
- Зачем ты это сделала?
- Мама ушла...
- Она вернётся.
- Она оставила меня...
- Она скоро вернётся, вот увидишь.
- Нет...
- Да, вот увидишь.
- Она меня больше не любит...
- Любит. Конечно, любит. И скоро вернётся. И и всё будет хорошо!
- Не будет...
- Будет, вот увидишь.
- Она больше не придёт. Она оставила меня...
- Нет...
- Да.
- Она просто ненадолго ушла и скоро придёт к тебе. Твоя мама тебя очень любит и никогда не оставит надолго одну. Ты же любишь свою маму?...
- Да.
- Ну вот и она...
- Моя мама умерла вчера.
Я онемел.
- У неё был рак, - девочка уже не плакала, она просто смотрела в одну точку.
Так просто, что у меня от этой простоты на душе стало тошнее некуда.
Я поднялся с пола и ушёл. И ничего не сделал. Ничего не сделал... Ничего...
Гений , просто взял - да и проснулся.
Бог не сам читает свою корреспонденцию. У него есть отдел по связям с миром: двое ангелов сидят на облачке и перебирают письма от людей, чаще всего критического характера. Но моё письмецо даже они не прочтут: я отозвал эту легко - мысленную чушь...