Рыцарь глубин

Борис Шадрин
Рыцарь глубин

I. Биография.

Василий Александрвич Меркушов родился 8 декабря 1884 года в Санкт-Петербурге в семье слушателя Военно-медицинской академии Александра Васильевича Меркушова, происходившего из потомственных дворян Таврической губернии. Его отец Василий Сидорович поручиком морской артиллерии участвовал в обороне Севастополя, был награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», произведен в штабс-капитаны и получил права потомственного дворянина. В 1858 году в чине капитана по адмиралтейству он вышел в отставку. Жил в Севастополе, имел троих сыновей: Петра, Митрофана, Александра и дочь Анну.
Александр Васильевич Меркушов, родившийся в Севастополе в 1862 году, в 1886 году окончил Военно-медицинскую академию со званием военного лекаря. Был женат на Олимпиаде Петровне Гардениной, помимо сына Василия, у них была дочь Антонина. Она окончила Смольный институт и вышла замуж за Виктора Бертрановича Гаазе, морского инженера, выпускника кораблестроительного отделения санкт-петербургского Политехнического института.
К моменту поступления Василия Меркушова (в дореволюционных списках его фамилия писалась Меркушев) в младший общий класс Морского кадетского корпуса - 1 сентября 1898 года - его отец служил младшим врачом Сухумского отряда Черноморской бригады Отдельного корпуса пограничной стражи и имел чин надворного советника (VII класс Табели о рангах, соответствующий военному чину подполковника).
По окончании Морского корпуса В. А. Меркушов 21 февраля 1905 года был произведен в мичманы, начав службу на Балтике в 19-м флотском экипаже. 28 апреля того же года он был назначен на подводную лодку «Сиг» «для обучения подводному плаванию», а с 25 июля по 1 января 1906 года плавал на ней помощником командира. В декабре 1905 года в Либаве, где базировался «Сиг», начал формироваться Учебный отряд подводного плавания, официально учрежденный 19 марта 1906 года. Мичман Меркушов стал слушателем офицерского класса Учебного отряда и в сентябре 1907 года окончил обучение. Был направлен в Сибирскую флотилию, где 20 октября того же года во Владивостокском отряде вступил в командование подводной лодкой «Кефаль». 7 декабря 1907 года он получил звание офицера подводного плавания, введенное на флоте и тогда же впервые присвоенное 68 чинам флота и Морского ведомства.
В декабре 1908 года во Владивостоке, командуя подводной лодкой «Кефаль», В. А. Меркушов участвовал в уникальном эксперименте - погружении подводной лодки под лед пролива Босфор Восточный.
В октябре 1910 года, уже лейтенантом, В. А. Меркушов был переведен на Балтику, а 24 января 1911 года назначен старшим помощником командира подводной лодки «Аллигатор». 19 ноября 1912 года он получил в командование подводную лодку «Окунь» и 23 декабря был утвержден ее командиром.
На «Окуне» В. А. Меркушов начал Первую мировую войну и стал одним из самых известных командиров-подводников Балтийского флота.
21 мая 1915 года, находясь в Балтийском море, «Окунь» встретила соединение немецких кораблей, шедших в охранении миноносцев. Преодолев охранение, «Окунь» атаковала один из кораблей, который, обнаружив лодку, пытался ее таранить. «Окунь» успела дать торпедный залп и погрузиться, хотя была сильно помята корпусом немецкого корабля. За эту атаку, вынудившую неприятельские корабли к отходу, командир лодки был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени, его помощник мичман З. А. Лисс — ордена Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», а команда — Георгиевских крестов той же степени.
Лейтенант Меркушов стал первым офицером Балтийского флота, получившим эту высокую боевую награду во время Первой мировой войны.
15 июня 1915 года близ Виндавы «Окунь» атаковал немецкий крейсер «Аугсбург», за что лейтенант Меркушов был награжден Георгиевским оружием и Кавалерским крестом французского ордена Почетного Легиона.
26 ноября 1915 года В. А. Меркушов за отличие был произведен в старшие лейтенанты, оставаясь в этом чине к 25 октября 1917 года и числясь 57-м по старшинству в общем списке офицеров флота.
Дальнейшей службе на подводных лодках В. А. Меркушову помешала полученная при таране «Окуня» травма позвоночника. С 17 января по 16 марта 1916 года он находился в отпуске по болезни, а 9 апреля 1916 года «на законном основании подводную лодку «Окунь» сдал». Василий Александрович был переведен в Минную дивизию и назначен старшим офицером эскадренного миноносца «Гавриил». 5 марта 1917 года, в первые дни Февральской революции, по требованию команды В. А. Меркушов как приверженец свергнутого режима отстраняется от должности старшего офицера «Гавриила».
С «Гавриила» В. А. Меркушов переводится на берег в Службу связи Балтийского моря. Первая мировая война заканчивается для него 25 февраля 1918 года в Ревельском укрепленном районе. Сам он после сдачи крепости остается в Ревеле, а после заключения Брестского мира перебирается в Одессу. Здесь с 18 июля 1918 года он числится в резерве чинов флота.
В сентябре 1918 года В. А. Меркушов уже в Севастополе, где назначается начальником 2-го отдельного отряда средств высадки войск Черного моря. В ноябре 1918 года в составе добровольческих частей генерал-майора А. Н. Гришина-Алмазова участвует в освобождении Одессы от петлюровцев. В январе 1919 года в Одессе по приказу Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России начинается формирование 2-го отряда судов для действий на реках. В феврале В. А. Меркушов занимает должность начальника дивизиона бронекатеров. Однако вскоре бронекатера передаются Кубанской речной флотилии, и старший лейтенант Меркушов зачисляется в резерв чинов флота. 7 августа 1919 года он назначается начальником отряда высадки, с которым уже 10 августа участвует в десанте у Сухого лимана и занятии Одессы Вооруженными Силами Юга России.
С 11 сентября по 5 ноября 1919 года старший лейтенант Меркушов командовал вспомогательным крейсером «Цесаревич Георгий», совместно с сухопутными частями участвовал в ликвидации повстанческих отрядов Махно на побережье Азовского моря и занятии Бердянска.
30 ноября 1919 года за отличие по службе был произведен в капитаны 2 ранга. С января 1920 года состоял при штабе Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России. 19 мая 1920 года произведен в капитаны 1 ранга.
В марте 1920 года был назначен комендантом парохода «Харакс», в ноябре эвакуировавшего из Керчи донских казаков.
23 января 1921 года старший морской начальник в Константинополе подписал приказ о демобилизации парохода, принадлежавшего Русскому обществу пароходства и торговли.
На этом закончилась почти двадцатилетняя служба В. А. Меркушова в русском флоте, из которых одиннадцать лет были отданы подводному плаванию.

Первое время Василий Александрович живет на Принцевых островах, расположенных в Мраморном море неподалеку от Константинополя.
В «Списке русских граждан, эвакуированных из России и поселившихся на Принцевых островах», хранящемся в Государственном архиве Российской Федерации (ф. 5982, оп. 1, д. 149), под №69 числятся: «Меркушов Василий Александрович, 36 лет, капитан 1 ранга, прибыл из Севастополя» и «Меркушова Мария Ивановна, 33 лет, прибыла из Севастополя».
В Константинополе В. А. Меркушов служил в управлении русского транспортного флота, состоял членом Союза морских офицеров.
В ноябре 1922 года, командуя буксиром «Скиф», принял участие в перегоне русских тральщиков и буксиров, реквизированных французским правительством, из Константинополя в Марсель.

Первые годы эмиграции В. А. Меркушов провел в местечке Пон-де-Шеруи неподалеку от Лиона, где был рабочим на заводе «Грамон», выпускавшем электрические кабели. Потом обосновался в Париже, жил, преодолевая прогрессирующие болезни. К концу жизни с трудом передвигался и ослеп на один глаз.
Скончался 4 декабря 1949 года и был похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

II. Полный послужной список В. Меркушова.

(составленный к 1 марта 1919 г. с дополнениями по 23 января 1921 г.)
(РГА ВМФ, ф. Р-2246, оп. 1, д. 94)

I. Чин, имя, отчество и фамилия.
Старший лейтенант Василий Александрович Меркушов.
II. Должность по службе.
По назначению.
III. Ордена и знаки отличия.
Имеет знак об окончании полного курса наук Морского кадетского корпуса; знак об окончании классов Подводного плавания. Светло-бронзовую медаль в память 100-летия Отечественной войны, медаль в память Гангутской победы, медаль за отличное выполнение мобилизации в 1914 году. Орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Георгиевское оружие.
Особое вознаграждение за десятилетнюю службу в подводном флоте в размере 75% от основного оклада содержания.
Иностранные: орден Почетного легиона Кавалерского Креста.
IV. Когда родился.
8 декабря 1884 года.
V. Из какого звания происходит и какой губернии уроженец.
Из потомственных дворян Таврической губернии.
VI. Какого вероисповедания.
Православного.
VII. Где воспитывался.
В Морском кадетском корпусе.
VIII. Получаемое на службе содержание.
Получает в год: жалованья... столовых по должности.
IX. Прохождение службы.
Когда в службу вступил и произведен в первый офицерский чин, производство в следующие чины и дальнейшая служба: военная, гражданская и по выборам; переводы и перемещения из одного места службы или должности в другую с объявлением по какому случаю; по воле начальства или по собственному желанию; когда отправился и прибыл к новому месту службы; награды: чинами, орденами, знаками отличия, Всемилостивейшие рескрипты, Высочайшие благоволения.
Поступил в Морской кадетский корпус воспитанником 1 сентября 1898.
Переведен в младший специальный класс 1 сентября 1902.
Действительная служба считается с 1 сентября 1902.
Произведен в младшие гардемарины 9 сентября 1903.
Произведен в старшие гардемарины 9 сентября 1904.
Высочайшим приказом по Морскому ведомству за №594 произведен по экзамену в мичманы 21 февраля 1905г.
Циркуляром Главного штаба за №48 зачислен в 19-й флотский экипаж 21 февраля 1905г.
Предписанием штаба 2-й флотской дивизии за №436 назначен на подводную лодку «Сиг» для обучения подводному плаванию 28 апреля 1905г.
Отправился в Порт Императора Александра III по назначению 29 апреля 1905г.
Циркуляром штаба Кронштадтского порта за №3444 переведен в 9-й флотский экипаж 19 декабря 1906г.
Приказом по Морскому ведомству за №196 переведен в Сибирский флотский экипаж 3 сентября 1907г.
Приказом и. д. командира Владивостокского порта за №1511 прибывшего по переводу в срок числить налицо с 8 октября и службу в Сибирской флотилии считать с 3 сентября 1907, т. е. со дня перевода.
Его же приказом за №1520 назначен командовать подводной лодкой «Кефаль» 15 октября 1907г.
Подводную лодку «Кефаль» принял и в командование вступил 20 октября 1907г.
Его же приказом за №1585 назначен помощником командира подводной лодки «Палтус» с оставлением в должности командующего подводной лодкой «Кефаль» с 22 октября 1907г.
В должность помощника командира подводной лодки «Палтус» вступил 24 октября 1907г.
Высочайшим приказом по Морскому ведомству за №486 произведен в лейтенанты 6 декабря 1909г.
Приказом по Морскому ведомству за №24 назначен командиром подводной лодки «Кефаль» 1 февраля 1910г.
Приказом по Морскому ведомству за №98/104 предоставлено право ношения знака об окончании полного курса наук Морского кадетского корпуса 11 мая 1910г.
Приказом по Морскому ведомству за №428/250 отчислен от должности командира подводной лодки «Кефаль» 15 октября 1910г.
Тем же приказом переведен в Балтийский флот 15 октября 1910г.
Приказом начальника Действующего флота в Тихом океане числится выбывшим по переводу в Балтийский флот с 6 декабря 1910г.
Приказом начальника Действующего флота Балтийского моря за №13 назначен старшим помощником командира подводной лодки «Аллигатор» (2-го ранга) 24 января 1911г.
Всемилостивейше пожалован орденом Св. Станислава 3-й степени 6 декабря 1911г.
Приказом начальника Бригады подводных лодок Балтийского моря за №442 назначен временно командующим подводной лодкой «Окунь» 16 ноября 1912г.
Приказом по Морскому ведомству за №362 назначен командиром подводной лодки «Окунь» 23 декабря 1912г.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №264 награжден мечами и бантом к имеемому ордену Св. Станислава 3-й степени 8 марта 1915г.
Его же приказом за №787 пожалован орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени 19 июля 1915г.
Высочайшим приказом по Морскому ведомству за №1502 произведен в старшие лейтенанты за отличие по службе 26 ноября 1915г.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №1423 пожалован Георгиевским оружием 30 декабря 1915г.
Приказом командующего Дивизией подводных лодок Балтийского моря за №32 уволен по болезни в отпуск на два месяца 12 января 1916г.
Циркуляром Главного морского штаба за №214 объявлено о пожаловании французского ордена Почетного легиона Кавалерского Креста 21 марта 1916г.
Приказом по Дивизиону подводных лодок Балтийского моря за №149 награжден медалью за отличное выполнение мобилизации в 1914 году 3 апреля 1916г.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №259 назначен старшим офицером эскадренного миноносца «Гавриил» (2-го ранга) 3 апреля 1916г.
Приказом начальника 4-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря за №169 объявлено, что подводную лодку «Окунь» на законном основании сдал 9 апреля 1916г.
Согласно приказу по Морскому ведомству за №3615 от 15 декабря 1916 года (статьи 138–2 и 138–3) получает особое вознаграждение за десятилетнюю службу в подводном флоте в размере 75% от основного оклада содержания с 1 января 1917г.
Приказом начальника 3-го дивизиона эскадренных миноносцев Балтийского моря за №41 командирован в распоряжение начальника Службы связи Балтийского моря 5 марта 1917г.
Циркуляром штаба командующего флотом Балтийского моря за №88 назначен в Службу связи Балтийского моря 9 апреля 1917г.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №115 назначен и. д. штаб-офицера Временного оперативного отделения при начальнике Службы связи Балтийского моря 14 апреля 1917г.
Приказом командира временного Одесского военного порта за №663 зачислен в резерв чинов флота 18 июля 1918г.
Приказом Главного командира флота и портов Черного и Азовского морей за №313 назначен начальником 2-го отделения Отряда средств высадки войск Черного моря 7 сентября 1918г.
Начал службу в Добровольческой армии, состоя в той же должности начальника 2-го отделения Отряда высадки 6 ноября 1918г.
Приказом командующего флотом на Юге России за №139 назначен начальником Дивизиона броневых катеров 2-го отряда судов для действия на реках 14 февраля 1919г.

Подписал начальник 2-го отряда судов для действия на реках капитан 2 ранга Власьев
* * *
Приказом Главного командира флота и портов Черного и Азовского морей за №864 зачислен в резерв чинов флота 19 июня 1919г.
Его же секретным приказом за №410/с назначен начальником Отряда высадки для взятия г. Одессы 7 августа 1919.
Его же приказом за №1870 Отряд высадки расформирован 22 августа 1919. [572]
Приказом командующего Черноморским флотом за №300 назначен командиром вспомогательного крейсера 2-го ранга «Цесаревич Георгий» 11 сентября 1919г.
Его же приказом за №1146 отчислен от должности командира вспомогательного крейсера 2-го ранга «Цесаревич Георгий» с зачислением в резерв чинов флота 5 ноября 1919г.
Приказом командующего Черноморским флотом за №1380 объявлено, что вспомогательный крейсер «Цесаревич Георгий» на законном основании сдал 25 ноября 1919г.
Приказом Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России за №21 произведен в капитаны 2 ранга за отличие по службе со старшинством с 7 декабря 1918 года 30 ноября 1919г.
Приказом командующего Черноморским флотом за №132 назначен в Морской отдел Особой части штаба Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России при штабе командующего Черноморским флотом 11 января 1920г.
Его же приказом за №892 отчислен в распоряжение начальника штаба флота за расформированием Морского отдела Особой части штаба Главкома ВС на Юге России 26 февраля 1920г.
Его же приказом за №1058 назначен комендантом парохода «Харакс» 3 марта 1920г.
Приказом Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России за №66 произведен в капитаны 1 ранга согласно статуту ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 19 мая 1920г.
Состоя в должности коменданта парохода «Харакс» принимал участие в эвакуации из Крыма частей армии генерала Врангеля, доставив из Керчи 2500 казаков 1-й и 2-й Донских дивизий и приведя на буксире пароход «Алкивиадис» с 1000 человек казаков 8 ноября 1920г.
Отчислен от должности коменданта парохода «Харакс» за его демобилизацией 23 января 1921г.

Подписал старший морской начальник в Константинополе инженер-механик генерал-лейтенант Ермаков

С подлинным верно:

Старший флаг-офицер старший лейтенант Копытько

Гербовая печать «Русский Старший Морской Начальник в Константинополе»
31 мая 1921 года
№314.

X. Бытность вне службы.
В двухмесячном отпуске по болезни; явился в срок 12 января 1916г.
XI. Холост или женат, на ком, имеет ли детей, год, месяц и число рождения детей: какого они и жена вероисповедания.
16 сентября 1907 года вступил в первый законный брак с дочерью генерал-лейтенанта в отставке Воронцова-Вельяминова девицей Марией Ивановной.
Детей не имеет.
XII. Есть ли за ним, за родителями его, или когда женат, за женою недвижимое имущество, родовое или благоприобретенное.
Не имеет.
XIII. В штрафах по суду или без суда, также под следствием был ли, когда, за что именно и чем дело закончено.
Не подвергался.
XIV. Бытность в походах и делах против неприятеля с объяснением: где именно, с какого и по какое время; оказанные отличия и полученные в сражениях раны или контузии.
Командуя подводной лодкой «Окунь», в 1914 году совершал выходы на позицию в Финский залив: 18 июля для прикрытия заградителей, занятых постановкой Центрального минного заграждения (острова Нарген-Макилотто).
20 июля, 29 июля, 24 августа — по тревоге.
В 1915 году — выходы в Балтийское море:
7–8 мая — крейсерство при входе в Рижский залив для обеспечения нашим миноносцам свободного возвращения из экспедиции по обстрелу побережья у маяка Стейнорт.
21–22 мая — крейсерство на параллели маяка Люзерорт для такой же цели.
21 мая — атака германской эскадры из десяти (10) линейных кораблей, окруженных миноносцами.
Прорыв охранной линии, столкновение (под водой) с головным линейным кораблем, вышедшим из строя, чтобы таранить лодку; одной из выпущенных перед столкновением четырех мин взорван линейный корабль «Виттельсбах».
Результатом действий подводной лодки «Окунь» явился отход германской эскадры и отказ от выполнения задуманной операции по прорыву германского флота в Рижский залив.
14–16 июня — крейсерство в виду г. Виндава.
15 июня — атака германского легкого крейсера «Аугсбург» во время преследования им наших миноносцев у маяка Люзерорт. Атака эта принудила крейсер прекратить преследование и уйти в море.
19–21 июня — крейсерство на курсе норд-вест-зюйд-ост 45 градусов от маяка Стейнорт, занятого неприятелем.
3–4 июля — крейсерство к весту от маяка Люзерорт.
5 июля — крейсерство у занятого неприятелем г. Виндава для воспрепятствования десанту германских войск, подлежавших перевозке из Либавы.
Благодаря обнаруженному германскими постами присутствию перед портом Виндава подводной лодки перевозка десанта не состоялась.
6–7 июля — крейсерство у входа в Рижский залив.
9–12 сентября — в дежурстве на Аренсбургском рейде, причем 10 сентября отбит налет германского гидроаэроплана.
Состоял в рядах Добровольческой армии.
10–11 августа 1919 года, командуя Отрядом высадки войск, высаживал десант Сводно-драгунского полка у Сухого лимана и, следуя со своими судами за полком, по мере его продвижения к г. Одессе обеспечивал десанту обратную посадку в случае неудачи.
11 августа 1919 года с судами своего отряда первым вошел в гавань г. Одесса, первым вошел в город со стороны порта и, заняв телефонную станцию, обеспечил связь между немногочисленными, разбросанными по всему городу частями Добровольческой армии.
С 3 по 9 октября 1919 года, командуя вспомогательным крейсером 2-го ранга «Цесаревич Георгий» и имея в своем распоряжении транспорт «Виолетта», перевез из Сочи в Мариуполь десант из 1023 человек Кавказского офицерского полка с обозом и лошадьми.
С 10 по 16 октября 1919 года, командуя вспомогательным крейсером 2-го ранга «Цесаревич Георгий», принимал участие в совместных операциях флота с сухопутными частями по ликвидации на побережье Азовского моря повстанческих банд Махно.
13 октября 1919 года, командуя тем же крейсером, обстреливал село Петровское, после чего был свезен на берег судовой десант для разведки действий махновцев.
14 октября 1919 года, командуя тем же крейсером, принял участие в занятии города Бердянска войсками Добровольческой армии.
XV. Сколько кампаний служил на море, где, на каком военном судне, под чьею командою или сам командиром судна или эскадры; особые поручения сверх прямых обязанностей по Высочайшим повелениям или от начальства.
Воспитанником:
В 1901 г. с 12 мая по 11 августа на учебном судне «Моряк» и крейсере 2-го ранга «Вестник» в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 92 дня плавания на основании положения о морском цензе.
В 1902 г. с 5 мая по 4 августа на крейсере 1-го ранга «Князь Пожарский» под командой капитана 1 ранга Купреянова в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 92 дня.
В 1903 г. с 17 мая по 9 августа на учебном судне «Верный» под командой капитана 2 ранга Воеводского в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 92 дня.
В 1904 г. с 10 мая по 24 июня на крейсере 1-го ранга «Адмирал Корнилов» под командой капитана 1 ранга Нельсон-Гирста в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 45 дней.
В том же году с 24 июня по 5 августа на крейсере 2-го ранга «Вестник» под командой капитана 2 ранга Варнека в том же отряде и плавании 43 дня.
Офицером:
В 1905 г. с 25 июля по 1 января 1906 г. на подводной лодке «Сиг» помощником командира во внутреннем плавании под командой лейтенанта Гадда 2-го 212 дней.
С 1 января 1906 г. по 1 января 1907 г. на подводной лодке «Сиг» помощником командира во внутреннем плавании под командой лейтенанта Гадда 2-го 487 дней.
С 1 января 1907 г. по 4 сентября помощником командира подводной лодки «Сиг» под командой лейтенанта Кржижановского во внутреннем плавании и в вооруженном резерве 232 дня.
В 1907 г. с 20 по 22 октября командиром подводной лодки «Кефаль» в вооруженном резерве 3 дня.
В том же году с 22 октября по 20 ноября на подводной лодке «Палтус» помощником командира во внутреннем плавании 25 дней.
С 1 января 1908 г. по 1 июля того же года на подводной лодке «Кефаль» сам командиром в вооруженном резерве и внутреннем плавании 90 дней.
В том же году с 1 июля по 1 января 1909 г. на той же лодке в том же плавании и на той же должности 192 дня.
В 1909 г. с 1 января по 30 июня на подводной лодке «Кефаль» сам командиром в вооруженном резерве и внутреннем плавании 181 день.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на той же лодке в той же должности и в том же плавании 214 дней.
В 1910 г. с 1 января по 30 июня на подводной лодке «Кефаль» сам командиром в вооруженном резерве 60 дней.
В том же году с 1 июля по 2 декабря на той же лодке в той же должности в вооруженном резерве 52 дня.
В 1911 г. с 24 января по 1 января 1912 г. на подводной лодке «Аллигатор» под командой старшего лейтенанта Безкровного старшим помощником командира во внутреннем плавании и в вооруженном резерве 284 дня.
В 1912 г. с 1 января по 21 апреля на подводной лодке «Аллигатор» под командой старшего лейтенанта Безкровного в вооруженном резерве в той же должности 37 дней.
В том же году с 21 апреля по 30 июня на той же лодке под той же командой и в той же должности во внутреннем плавании 98 суток.
В 1912 г. с 1 июля по 19 ноября на подводной лодке «Аллигатор» под командой старшего лейтенанта Безкровного и старшего лейтенанта Вальронда старшим помощником командира во внутреннем плавании 141 день.
В 1912 г. с 23 ноября по 31 декабря на подводной лодке «Окунь» сам командиром в вооруженном резерве 13 дней.
В 1913 г. с 1 января по 30 июня на той же лодке в той же должности в вооруженном резерве и внутреннем плавании 159 дней.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на той же лодке в той же должности во внутреннем плавании и вооруженном резерве 176 дней.
В 1914 г. с 1 января по 30 июня на подводной лодке «Окунь» сам командиром в вооруженном резерве и внутреннем плавании 65 дней.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на той же лодке сам командиром в плавании военного времени 245 дней.
В 1915 г. с 1 января по 30 июня на той же лодке сам командиром в плавании военного времени 241 день.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на подводной лодке [577] «Окунь» сам командиром в плавании военного времени 245 дней.
В 1916 г. с 1 января по 9 апреля на подводной лодке «Окунь» сам командиром в плавании военного времени 132 дня.
В 1916 г. сб по 31 декабря на эскадренном миноносце 2-го ранга «Гавриил» старшим офицером под командой капитана 2 ранга Шишко в плавании военного времени 26 дней.
В 1917 г. с 1 января по 6 марта на том же корабле в той же должности под той же командой в плавании военного времени 65 дней.

В службе сего офицера не было обстоятельств, лишающих права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к сему знаку.

Подписал начальник 2-го Отряда судов для действий на реках капитан 2 ранга Власьев
Флаг-офицер прапорщик Федоров

Удостоверение
Настоящим свидетельствую, что старший лейтенант Василий Меркушов с 28 апреля 1905 года по 9 апреля 1916 года, т. е. в течение 11 (одиннадцати) лет, состоял на службе в подводном плавании.

Капитан 2 ранга Погорецкий
За флаг-офицера лейтенант Звегинский
Гербовая печать «Дивизион подводных лодок Черного моря».

III. Подледный автограф «Кефали»

103 года назад — 19 декабря 1908 г. — впервые в мировой истории подводная лодка русского флота «Кефаль» из состава Сибирской военной флотилии совершила экспериментальное плавание подо льдом. Произошло это знаковое событие у Владивостока — в проливе Босфор Восточный у острова Скрыплева. И лишь спустя четверть века ее примеру последуют другие субмарины...
Родилась она в Америке, но в историю вошла в России.
«Кефаль», как и ее «родичи» — подводные лодки «Бычок», «Плотва», «Палтус» и «Осетр» — были построены в Ньюпорт-Ньюс (США), после чего их доставили в Либаву (Лиепая), где и собрали в мастерских военного порта. На исходе 1904 г. корабли по железной дороге перебросили во Владивосток, для выполнения задачи противодействия японскому флоту на случай осады им города.

Курсом в бессмертие
На календаре был декабрь 1908 г., когда было принято решение опробовать подводные лодки для плавания в зимних условиях подо льдом, что до сей поры еще не дерзнул сделать никто в мире. Согласно приказу №339 начальника морских сил Тихого океана, эта задача возлагалась на подводную лодку Сибирской флотилии «Кефаль», которой командовал мичман Василий Меркушов. К счастью, в архивах сохранились для потомков и фамилии тех, кто вместе с мичманом Меркушевым вписал первые строки в мировую летопись подледного плавания: это строевой боцманмат Фома Кривич, минный машинный квартирмейстер 1-й статьи Андрей Нарахтин, минный квартирмейстер 2-й статьи Иван Алексеев — всего 19 членов экипажа. В связи со сложностью и ответственностью задания на борту субмарины находились в тот исторический выход командир отряда подводного плавания Тихого океана капитан 2-го ранга Мангус, отрядный механик штабс-капитан Сальяр и лейтенант Гадон.
Итак, 12 декабря было проведено первое пробное погружение «Кефали» у борта транспорта «Тобол», стоявшего в районе мыса Чуркина. Оно прошло не без проблем: обнаружились многочисленные неисправности, которые были устранены в тот же день.

19 декабря экипаж «Кефали» приступил к выполнению основной задачи.
В 9 час. 47 мин. паровой катер «Проворный» взял лодку на буксир и довел ее по проторенному во льду ледоколом «Надежный» фарватеру в район мыса Голдобина, где «Кефаль» погрузилась и продолжила самостоятельное плавание под сплошным ледяным полем, тянущимся до островного маяка Скрыплев.
Вахтенный журнал подводной лодки «Кефаль» за 1908 г., хранящийся в Центральном архиве ВМФ России в Санкт-Петербурге, и другие документы помогают нам вернуться на 103 года назад, в декабрь 1908 г., и на документальной основе вплотную соприкоснуться с событиями давно минувших дней:
«...Взял курс на Скрыплев. Шел 6 минут подо льдом, имея перископ на 3 фута выше поверхности, и разрезал им дюймовый лед.
11 час. 54 мин. Застопорил машины. Перископ не проворачивается, примерз.
12 час. 02 мин. Снова дал ход и ушел под воду. Глубина 17,5 фута. Перископ и лодка подо льдом, и его режет только один флагшток (...)
12 час. 54 мин. Дал ход и погрузился до 20 футов. Перископ на 4 фута подо льдом (...) Флагшток давно согнулся, и лодка, идя подо льдом, ничем не выдает своего присутствия, нервируя этим людей, находящихся на судне сопровождения.
13 час. 20 мин. Всплыли в миле от Скрыплева. При всплытии пробил ледяное поле, подняв лед на себе. Курс, взятый по перископу и замеченный по компасу, оказался точным...»

Подо льдом «Кефаль» пробыла 1 час. 32 мин, пройдя за это время 4 мили. Первые 4 подледные мили в истории человечества.
...Рубочный люк не поддавался до тех пор, пока боцманмат Фома Кривич не взял ломик. Русское «народное средство» помогло и примерзшая крышка дрогнув отошла. В лодку ворвался влажный морской зимний воздух. Офицеры стали выбираться наверх. На корпусе субмарины громоздились обломки льда. Не было ни восклицаний, ни объятий, ни иных проявлений восторга от успешно выполненного задания. Не было ничего такого, что в некоторых книгах и газетных публикациях относят к понятию радости. Подводники молчали, оглядываясь вокруг. Унылое, серое, набухшее снегом декабрьское небо стыло над ними. В туманной дымке виднелись острова Скрыплев и Русский.
- «К вечеру, пожалуй, быть непогоде, господа...— нарушил молчаливую задумчивость подводников командир отряда подплава капитан 2-го ранга Магнус, — надо собираться домой...»
В базу «Кефаль» возвращалась в надводном положении.

Через некоторое время Василий Меркушов обобщил опыт «первого и единственного во всем мире плавания подводной лодки под сплошным ледяным полем», высказав замечания и конкретные предложения по совершенствованию субмарин для плавания в зимних условиях подо льдом. Увы, в то время этот опыт так и остался у нас невостребованным. От него отмахнулись — мол, сейчас не до того. А потом началась Первая мировая война...
После исторического плавания подо льдом судьба подводной лодки сложилась следующим образом. «Кефаль» до апреля 1916 г. несла службу в составе Сибирской военной флотилии, после чего из-за ветхости и невозможности ее дальнейшего использования она была исключена из списков флота и передана во Владивостокский военный порт на хранение. Затем, за ненадобностью, брошена на произвол судьбы, и вплоть до 30-х годов ее ржавый корпус валялся на побережье Золотого Рога.

Первый опыт предали забвению
Только спустя четверть века, уже в советское время, мы вновь вернулись к вопросу подледного плавания. Однако об опыте подводной лодки русского флота «Кефаль» тогда почему-то никто не вспомнил, и новому поколению подводников приходилось начинать все с нуля.
И что интересно, здесь же, во Владивостоке, куда в начале 30-х годов вновь потянулись железнодорожные составы с подводными лодками с Балтики и Черного моря для зарождающегося советского Тихоокеанского флота. Как писал впоследствии прославленный адмирал, Герой Советского Союза Георгий Холостяков: «...Опыта плавания в зимних условиях не было (...). Ни перед кем из нас не вставала прежде такая, например, задача, как плавание подо льдом...».
Одним из первых это попробовал осуществить в феврале 1934 г. экипаж подводной лодки «Щ-102» («Лещ») под командованием Алексея Заостровцева, пройдя подо льдом на глубине 30 м к югу от острова Аскольд около 5 миль. За ней последовали другие «Щуки», «Малютки». Странное совпадение, но среди них была и «Кефаль» — подлодка «Щ-118», нового поколения, вошедшая в состав Тихоокеанского флота в декабре 1934 г.
Одновременно подводники молодого Северного флота стали совершать первые арктические вылазки на «Щуках» и «Декабристах» с другой стороны земли. В 1935 г. несколько подлодок-северянок впервые достигли Новой Земли, где подводники увековечили на медной табличке имена своих субмарин и закрепили ее на прибрежной скале. Тогда же приступили к изучению возможностей плавания подо льдом и американцы. Правда, сначала на научно-исследовательском подводном аппарате. Но особого развития в те годы эта тема ни у нас, ни у них так и не получила: подводная техника того времени не позволяла всерьез взяться за освоение подледных глубин.

IV. Подо льдом.

Первый опыт плавания под сплошным ледяным покровом.

В.А. Меркушов (1884 -1940).
Офицер подводного плавания Российского Императорского Флота.[1]

К середине декабря 1908 года мороз во Владивостоке дошел до 18 -20 градусов по Реомюру (1°R = 1,25°С); бухта Золотой Рог, пролив Босфор Восточный и Амурский залив покрылись сплошным ледяным покровом, выдерживавшим не только отдельных людей, но и целые обозы с поклажей.
Сообщение поддерживалось при помощи ледокола «Надёжный», каждое утро пробивавшего канал к выходу в Уссурийский залив, встречавшего пароходы в море, проводившего их в бухту Золотой Рог и выводившего из нее.
На одном из очередных докладов начальника отряда подводных лодок контр-адмирал Успенский[2], тогда командующий морскими силами Тихого океана, выразил сомнение в возможности использовать подводные лодки во время зимнего периода.
- По-моему, они не могут действовать, - сказал адмирал. - Их клапана замёрзли, и лодки не могут погружаться. Лишённые парового отопления они станут совершенно необитаемы; батареи аккумуляторов замерзнут, и лодки лишатся электрического тока, необходимого для плавания под водой.
- Простите, Ваше превосходительство, но Вы, вероятно, помните, что на «Фраме» во время известной экспедиции Нансена аккумуляторы промерзали до дна, и все же электрическое освещение действовало без перерывов, - возразил капитан 2 ранга Магнус[3]. - Конечно, на подводных лодках будет холодно и сыро, так как имеющиеся электрические грелки не справятся с сибирскими морозами и, кроме того, из-за слишком большого потребления ими тока и недостаточной ёмкости батарей грелками вряд ли придется пользоваться, ибо это поведёт к значительному уменьшению района плавания и может лишить лодки всякого боевого значения. Я думаю, что при надлежащем зимнем обмундировании личного состава он не будет слишком страдать от холода и сможет исполнять свои обязанности. Что же касается замерзания самих аккумуляторов, докладываю, что это невозможно, ибо они находятся в трюме лодок, а температура воды всегда выше температуры наружного воздуха.
- Всё это так, - ответил адмирал, - но я полагаю, что следовало бы произвести опыт зимнего плавания подводных лодок.
- Как прикажете, Ваше превосходительство!
- Есть у нас подводная лодка, которой можно было бы поручить это дело?
- Да, конечно, ещё не все лодки разобраны на составные части.
- Так вот, выясните, кому поручить испытания, и я отдам приказ о начале кампании на неделю. Всего хорошего!

Вернувшись на «Ксению», начальник отряда капитан 2 ранга Магнус вызвал командира подводной лодки «Кефаль»[4]. Это была лодка постройки 1905 года водоизмещением 153/189 тонн, глубиной погружения 12 фут, с двумя бензиномоторами по 120 сил, двумя электромоторами по 65 сил, скоростью 8/4,5 узла, высотой от верхушки перископа до киля 29 фут.
- Адмирал желает произвести опыт зимнего плавания. Можете ли Вы завтра начать кампанию на неделю?
- Так точно! «Кефаль» в полной исправности!
- Отлично, я сейчас доложу адмиралу. Вам ничего не нужно?
- Нет, только надо попросить о присылке ледокола, без него не выйти.
- Ну, это само собой разумеется, своими силами Вам не выбраться отсюда, - заметил начальник отряда.
- Где прикажете стать?
- Я видел, что у «Тобола» по левому борту всегда имеется полынья, хорошо бы стать к нему!
- Есть!

На следующее утро «Кефаль» подняла вымпел и начала кампанию. Все радиаторы и трубы парового отопления были выгружены на базу, и лодка приготовилась к походу.
В два часа дня ледокол «Надёжный», с грохотом ломая толстый лед, подошёл к стоянке отряда. «Кефаль» отдала швартовы и дала ход бензиномоторами.
Сейчас же выяснилось, что идти под двигателями внутреннего сгорания совершенно невозможно, так как лопасти винтов задевали за толстые льдины и можно было опасаться скручивания коленчатых валов. Пришлось перейти на электромоторы.
При ударе винтов о лед максимальные рубильники на электрической станции поминутно выключались, электромоторы останавливались, и снова надо было давать ход.
Слабая надстройка лодки не только не позволяла прокладывать себе дорогу, но приходилось зорко следить, чтобы корпус «Кефали» не был сжат льдинами, и своевременно звать на помощь ледокол.
Вследствие всех этих причин переход каких-нибудь 300 - 400 саженей (1 сажень - 2,1336м) от «Ксении» до «Тобола» продолжался до вечера, и батарея аккумуляторов оказалась сильно разряженной.
По зарядке батареи команда ушла на базу, на лодке осталось только вахтенное отделение. Несмотря на 18-градусный (по Реомюру) мороз температура внутри лодки держалась +12 - +14°R, так как горячая вода, оставшаяся в цилиндрах бензиномоторов, выделяла достаточно тепла, иначе говоря, горячие машины служили как бы печью для подводной лодки.
На следующее утро в присутствии начальника отряда «Кефаль» приступила к пробному погружению у борта «Тобола», причём, замечалось время, необходимое для оттаивания того или другого клапана, сальника, перископа и т.п. Время проходило совершенно незаметно.
- Скоро двенадцать часов, - сказал капитан 2 ранга Магнус. - Всплывайте!
Продули среднюю цистерну, лодка пошла вверх, но вдруг раздалось какое-то царапание, сильный толчок - и «Кефаль» остановилась.
- Что случилось? - спросил начальник отряда у командира, смотревшего в иллюминаторы рубки.
- Лодка находится под транспортом, стойки поручней зацепились за боковой киль «Тобола». Люди, стоявшие на концах, вероятно, держали их туго и незаметно для себя подтянули лодку под днище, а может быть, нас поднесло туда течением. Сейчас наполним среднюю цистерну, положим право на борт и дадим ход вперёд, а потом начнём всплывать на свободной воде.
Так и сделали. «Кефаль» под перископом врезалась в сплошной лёд и поднялась на поверхность.

К концу недели, когда все вопросы, связанные с зимним погружением были выяснены, решено было попробовать совершить плавание подо льдом. В тихое, ясное морозное утро, вступив в кильватер портовому буксиру, «Кефаль» пошла каналом, пробитым ледоколом «Надёжный», в пролив Босфор Восточный.
Солнце весело сверкало с высоты тёмно-синего неба, по которому лениво плыли легкие облачка, временами принимавшие очертания каких-то фантастических городов. Лёгкая дымка вставала над городом.
Погрузившись в полынье, командир дал ход и ушёл под лёд, взяв курс на темневший вдали остров Скрыплев. Яркое солнце пронизывало толщу сплошного льда, покрывавшего пролив Босфор Восточный от берега до берега. Подо льдом было настолько светло, что можно было видеть не только оконечности лодки, но и много дальше, чем летом. В перископ была отлично видна переливавшаяся алмазами гладкая нижняя поверхность ледяного поля.
Целый час «Кефаль» шла подо льдом, ничем не выдавая своего присутствия, нервируя находившихся на конвоире людей, не знавших, что делать, как быть, где искать подводную лодку. Она прошла бы ещё дальше, если бы из машины не закричали, что в глушителе показалась вода и надо всплывать. Пробив лед и подняв его на себя, «Кефаль» поднялась на поверхность.
Выйти наверх оказалось не так-то просто - сломанные льдины придавили крышку люка, и чтобы её поднять, потребовались усилия нескольких человек.
Откачав принятую для погружения воду, дали ход электромоторами и, вступив в кильватер конвоиру, пошли на свое место к транспорту «Ксения». Первый как в России, так и за границей опыт плавания под сплошным ледяным покровом прошёл благополучно.

Примечания:

[1] Печатается по машинописи с авторской правкой (прислана А.В. Плотто, передана в документальный фонд Центрального музея Вооруженных Сил). Статья В.А. Меркушова на тему подледного плавания подводной лодки «Кефаль» была опубликована в сб. «Известия по подводному плаванию», вып. 3, СП(б), 1913 год.
В сокращенном виде рассказ впервые был опубликован в парижском журнале «Часовой», № 62, 1931 год.
При публикации этой статьи в альманахе «Подводный флот», № 1, 1998 в неё были дополнительно включены фрагменты настоящего рассказа.
Полный текст рассказа впервые напечатан в альманахе «Подводник России», № 2, М., 2003 год.

[2] Успенский Иван Петрович в чине контр-адмирала с марта 1909г. состоял начальником Действующей флотилии Тихого океана (вице-адмирал 18.04.1910, с 1912г. - в отставке).

[3] Магнус Сергей Рейнгольдович (Романович) (1871–1914). Окончил Морской кадетский корпус (1890), Морскую учебно-стрелковую команду (1892), Минный офицерский класс (1895), минный офицер 1-го разряда (1899). Участник обороны Порт-Артура - старший минный офицер эскадренного броненосца «Победа». После возвращения из японского плена в октябре 1906г. был назначен заведующим отрядом подводного плавания во Владивостоке. Офицер подводного плавания по первому списку (1907). В 1908г. переведен на Балтику командующим, а позже командиром минного крейсера «Гайдамак». С ноября 1910г. состоял начальником 2-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря. Капитан 1 ранга (декабрь 1911). С января 1913г. - командир крейсера «Паллада», на котором погиб 28 сентября 1914г. вместе со всем экипажем (584 человека).

[4]…командира подводной лодки «Кефаль». С 15 октября 1907 г. по 15 октября 1910 г. «Кефалью» командовал В.А. Меркушов (до 1 февраля 1910г. состоял командующим лодкой, по получении чина лейтенанта был утвержден в должности командира).

Журнал «Подводник России», №2, 2003г.

V. Первая торпедная атака подводной лодки России.

Меркушов В. А.
«Из дневника подводника.
Записки командира подводной лодки «Окунь»
1914–1915 гг.»
(выдержка)

Атака германской эскадры 21 мая (3 июня) 1915 года

За неимением снарядов и патронов русская армия, неся чудовищные потери, отступала все дальше и дальше на восток. Чтобы ускорить развязку и облегчить своим войскам взятие Риги, германское командование решило создать угрозу крайнему правому флангу русских армий и 21 мая/3 июня 1915 года бросило флот на Рижский залив.
Однако судьбе было угодно, чтобы в движении к Ирбенскому проливу германская эскадра встретилась со старой, выслужившей уже все сроки русской подводной лодкой «Окунь», и все повернулось иначе.
Атакованная в Балтийском море вдали от берегов, имея выведенным из строя броненосец «Виттельсбах», немецкая эскадра, не произведя ни одного выстрела и не показавшись даже в виду русского побережья, ушла в свои порты...

21 мая (3 июня) 1915 г.
В 4 ч. 15 м. утра, получив приказание начальника Минной дивизии идти к Михайловскому маяку за инструкциями, подводные лодки «Окунь» и «Минога» вышли из Аренсбурга (остров Эзель). Дав полный ход 12 узлов, «Минога» скоро скрылась из виду.
Утро было чудесное. Яркое солнце заливало море и землю. Легкая зыбь волновала пустынную поверхность Рижского залива...
В 9 ч. 55 м. утра ошвартовался к борту миноносца «Эмир Бухарский», где получил предписание: «Окуню» надлежит выйти на параллель Люзерорта в двадцати милях от маяка. Держаться двое суток, после чего возвращаться в Аренсбург. Проходя обратно Люзерорт, дать о себе знать. Капитан 1 ранга Трухачев».
От командира миноносца капитана 2 ранга Андрея Владимировича Никитина, бывшего моего сослуживца по Владивостоку, где он командовал подводной лодкой «Щука», узнал, что в ночь с 21 на 22 мая предполагается произвести обстрел занятого неприятелем побережья у мызы Земпунен (севернее Либавы). «Окунь» и «Минога» заранее высылаются в море для защиты миноносцев от возможного преследования крейсерами противника.
Подводной лодке «Минога», более быстроходной и обладающей надежными механизмами, приказано идти на норд-вест 65 градусов от маяка Стейнорт в 13 милях от него...
У «Окуня» перед походом к «Эмиру Бухарскому» сломался валик масляной помпочки дизель-мотора, поэтому пришлось заняться установкой запасной. В 12 ч. 25 м. помпочка была поставлена на место, и лодка пошла по назначению.
В 13 ч. 05 м., находясь на отмели между маяками Михайловским и Люзерорт, увидел на горизонте, примерно севернее Петропавловской банки, дымы неприятельских судов. Продолжал идти вперед в надежде, что под берегом лодку не заметят, а когда увидят, буду уже на глубоком месте и, погрузившись, можно будет пойти в атаку.
В 18 ч. 45 м. безо всяких приключений вышел в Балтийское море. День ясный, солнечный, отличная видимость. В море легкая зыбь.
Из опыта похода 8(21) мая выяснилось, что неприятельские корабли держатся далеко от берега, потому решил отойти на десять миль дальше, чем указано в предписании (на тридцать миль вместо двадцати), и не на вест от Люзерорта, а на норд-вест 80 градусов. Я считал, что там больше надежды встретить противника. Конечно, в случае пропуска неприятеля меня наверняка отдали бы под суд за неисполнение письменного приказания, от которого никак нельзя было отвертеться, зато, если бы расчеты оказались верными, а сама атака — удачной, об этом не было бы и речи, так как «победителей не судят».
Я всегда считал, что уставы необходимы для внесения порядка в службу, но они не должны становиться уложением о наказаниях и связывать свободу действий подчиненных. Всякий офицер, в особенности командир корабля, обязан работать собственной головой, а не скрываться за спиной начальства, уверяя, что оно лучше знает, что и как нужно делать.
Всего предусмотреть невозможно, потому подчиненные должны проявлять инициативу, то есть, применяясь к обстановке, действовать не по букве, но в духе полученных приказаний и не бояться брать ответственность на себя.
От кого-кого, но от командира корабля требуется умение разбираться в обстановке и тут же принимать соответствующее решение, а не искусство избежания ответственности под видом точного исполнения приказаний и инструкций.
В 14 ч. 45 м., идя на позицию в том же направлении на Петропавловскую банку, на расстоянии 12 миль, кроме дымов, увидел две трубы и мачты германского крейсера, в сопровождении двух миноносцев шедшего на зюйд-вест 40–60 градусов. Застопорил дизель-мотор в ожидании, что будет дальше. За первым крейсером показались мачты второго.
В 15 часов, видя, что крейсера повернули на норд-вест и не приближаются, снова дал ход, по-прежнему находясь в полном надводном положении, хотя на погружение требовалось всего пять минут времени.
Первый крейсер, судя по всему, типа «Нимфа», стал описывать круги, очень резко меняя курсы. Продолжал идти в том же направлении, считая, что крейсера не останутся на ночь у берега и на пути в открытое море мне удастся их атаковать.
В 17 ч. 55 м., придя на избранное место, застопорил дизель-мотор.
В 19 ч. 15 м. увидел четыре германских крейсера, идущих от маяка Церель курсом зюйд-вест на расстоянии 10–12 миль. Благодаря освещению корабли казались выкрашенными в белую краску, борта их сильно блестели — впереди шел четырехтрубный крейсер типа «Роон».
В 19 ч. 19 м. погрузился до боевого положения (крышка рубки и наблюдательный колпак торчали из воды) и стал следить за неприятелем.
В 19 ч. 27 м. пошел в атаку, но подойти ближе 7–8 миль не удалось, так как в 19 ч. 50 м. крейсера повернули на норд-вест и скрылись из виду.
В 20 ч. 10 м. на зюйд увидел в перископ большое облако дыма. Расстояние около 16 миль. Пошел на него в боевом положении.
Через десять минут показались мачты и трубы кораблей. Расстояние было около 12 миль, потому ни курса, ни числа судов разобрать не смог. Погрузился на 15 футов, имея перископ на 10 футов выше поверхности воды.
В 20 ч. 30 м. мог сосчитать, что идет эскадра в составе десяти линейных кораблей — впереди трехтрубные, сзади двухтрубные — и миноносцы. Расстояние было около 10 миль. Линейные корабли шли одной кильватерной колонной, миноносцы же, как мне показалось сначала, шли впереди с тралами. Эскадра шла постоянным курсом на норд и никаких зигзагов не делала.
Так как неприятельские корабли закрывали один другого и сосчитать их было довольно трудно, для проверки своих наблюдений вызвал вахтенного начальника мичмана Лисса и двух матросов, которые были счастливы посмотреть на противника.
Разойдясь по своим местам, они, конечно, рассказали о виденном остальной команде, что способствовало укреплению того бодрого и уверенного настроения, которое царило среди личного состава «Окуня». Идти «втемную», доверяясь только опыту и знаниям командира, или же своими глазами видеть обстановку, в которой протекает атака, конечно, не одно и то же.
Компас в боевой рубке под действием электрического тока от батареи аккумуляторов, как и в мирные времена, застаивался и не действовал, потому решил вести атаку, не скрывая перископа под воду, но держа его как можно ближе к поверхности. А чтобы противнику было труднее обнаружить лодку, решил перейти на левую сторону эскадры, дабы иметь заходящее солнце у себя за спиной, и неприятельским наблюдателям пришлось бы тогда смотреть против солнца.
В 20 ч. 50 м., выйдя на створ мачт головного корабля, увидел, что перед эскадрой миноносцев нет. Они шли по обеим ее сторонам, неся охрану от подводных лодок.
Расстояние до них было около пяти с половиной миль. Вспомнив о предупреждении не резать корму неприятельских миноносцев, ибо они буксируют за собой подрывные патроны для уничтожения подводных лодок, счел за лучшее атаковать эскадру в лоб, то есть пройти между миноносцами и линейными кораблями противника, чтобы, развернувшись между ними, стрелять минами в любой из броненосцев, который будет на прицеле.
Проще всего было бы идти контр-курсом и выпустить мины по траверзу, но все четыре минных аппарата Джевецкого-Подгорного поставлены на носовой залп веером в пять градусов, и, чтобы стрелять, необходимо было обязательно повернуться носом к противнику, так как изменить установку невозможно.
Обе передние мины Уайтхеда стояли на нуле, из кормовых — одна установлена на два с половиной градуса вправо, другая — на столько же влево. На каждой мине заряд пироксилина шесть пудов.
Изменил курс на правый головной миноносец. «Аппараты, товсь!» Перископ от полутора до полуфута торчит над поверхностью воды, причем легкая зыбь сама то покрывает, то открывает его, затрудняя противнику обнаружение подводной лодки.
Эскадра состояла из пяти линейных кораблей типа «Брауншвейг» (трехтрубные), шедших впереди, и пяти типа «Виттельсбах» (двухтрубные), шедших им в кильватер; миноносцы шли по сторонам.
Скорость эскадры 13–14 узлов, «Окуня» — около 2 узлов.
Не зная, на каком расстоянии держатся миноносцы от линейных кораблей, и желая оставить себе как можно больше места для разворачивания на боевой курс между судами, в 21 ч. 05 м. подошел вплотную к головному миноносцу правой колонны и прошел у него вдоль левого борта на расстоянии 15–20 саженей, имея перископ на пол фута над водой и не скрывая его.
Расстояние было настолько мало, что на палубе отлично были видны минные аппараты, люди и прочее. Миноносец либо совсем не заметил «Окуня», либо же заметил слишком поздно (когда лодка была внутри его циркуляции), так как курса не менял.
Подойдя к нему, увидел, что охранная цепь миноносцев выдвинута вперед примерно на одну милю. До линейных кораблей — далеко, потому ложиться на боевой курс слишком рано.
Опасаясь, что расстояние между миноносцами и броненосцами может оказаться меньше четырех кабельтовых (наименьшая допустимая дистанция, ибо диаметр циркуляции «Окуня» равнялся двум кабельтовым), и видя, что все равно надо ждать, пока эскадра подойдет к подводной лодке, решил уйти влево, прорезав строй миноносцев, чтобы, развернувшись на свободе, подходить к эскадре не контркурсом, а под некоторым углом, близким к боевому.
Предупреждением же не резать корму германским миноносцам пренебрег, считая, что при совместном плавании с эскадрой они вряд ли буксируют за собой подрывные патроны. Соображение оказалось правильным, так как, когда позже миноносцы носились над «Окунем», не было слышно ни одного взрыва.
Положил лево на борт, под корму головному и под нос второму неприятельскому миноносцу (расстояние до которого было 3–4 кабельтова), его приземистую трубу и высокий полубак отлично видел и, во избежание столкновения, первый и последний раз за всю атаку опустил перископ и погрузился на пятьдесят футов, после чего услышал над собой работу винтов миноносца.
«Прямо руль!» И как только шум винтов стал удаляться — «Право!.. Всплывай!.. Двадцать пять футов!» На глубине тридцати пяти футов заблаговременно поднял перископ и приготовился осмотреться, как только его кончик выйдет из воды.
Шума винтов следующих миноносцев не слышал. Полагаю, что в это время головной броненосец германской эскадры уже вышел из строя, чтобы таранить «Окуня», потому миноносцы, давая ему дорогу, бросились в сторону и над лодкой или поблизости от нее не проходили.
В 21 ч. 10 м., лишь только перископ на полфута показался над водой, в пяти градусах вправо по курсу увидел таран вышедшего из строя головного корабля германской эскадры (типа «Брауншвейг»), шедшего на пересечку курса «Окуня» в расстоянии двенадцати, а может быть, и меньше, саженей (40 м)
Расстояние было настолько мало, что, смотря в перископ, видел только часть окрашенного в серую краску борта — ни орудий, ни якорного клюза, ни иллюминаторов, ничего другого видеть не пришлось. Казалось, что надвигается какая-то глухая стена, которая сию минуту все уничтожит под собою.
Рассуждать и думать было некогда, нужно было немедленно действовать. Единственным спасением было попробовать нырнуть под броненосец, потому одна за другой посыпались команды: «Пли!.. Право на борт!.. Полный вперед!.. Погружайся!.. Наполнять добавочную (цистерну)!..»
Несмотря на принятые меры, днище броненосца прошло всего лишь в полутора футах выше крышки рубки, а если бы ее сбило с водонепроницаемой резиновой прокладки или только сдвинуло хотя бы на полдюйма, лодку залило бы водой и «Окунь» должен был погибнуть.
Перед столкновением видел в перископ фонтаны сжатого воздуха, выброшенные из минных аппаратов, и слышал работу винтов четырех выпущенных мин. Раздался страшный грохот. Снаружи что-то лопалось, ломалось, рвалось, скрипело. Вся лодка дрожала. Внутри разбивались стекла подпалубных фонарей, летела посуда и всякая мелочь. Электрические лампочки, однако, остались целы, и освещение горело без перерыва.
«Окунь» накренился на 25–35 градусов на правый борт так, что нельзя было стоять, и каждый держался за что попало. Минные машинисты как дали залп, так и повисли на ручках боевых клапанов минных аппаратов.
К счастью, команда не растерялась. Все приказания выполнялись быстро и точно, как на учении, благодаря чему удалось благополучно выбраться из-под киля германского линейного корабля 13 200 тонн водоизмещением.
Имея полный ход вперед и положенный право на борт руль, «Окунь», находясь под днищем, быстро лег на контркурс, а так как в то же время в цистерну принималась вода и горизонтальные рули полностью были положены на погружение, подводная лодка очень быстро отделилась от таранившего ее броненосца и успела уйти на глубину до встречи с гребными винтами, которые могли разрезать ее борт, как бумагу.
Если бы я дал полный ход не вперед, а назад, «Окунь» неминуемо бы погиб, так как, потеряв поступательное движение, он перестал бы слушаться рулей глубины, а под действием остаточной плавучести поднялся на поверхность и был бы разрезан пополам. Всех нас спас инстинкт старого подводника, ибо я уже десять лет непрерывно служил в подводном флоте, из них пять с половиной лет — в должности командира. («Окунем» командовал уже два с половиной года.)
Приобретя отрицательную плавучесть и под действием горизонтальных рулей «Окунь» стал стремительно падать. Скрип и грохот снаружи прекратились. Настала гробовая тишина, а быстрота падения все увеличивалась. Это создавало новую угрозу, так как глубина моря в этом месте равнялась 40 саженям (80 м), боевая же рубка, поставленная много позже постройки «Окуня», была рассчитана на погружение до 20 саженей. И хотя корпус лодки был рассчитан на погружение до 50 саженей, «Окунь» был бы раздавлен и погиб бы со всем личным составом.
Чтобы задержать падение, переложил горизонтальные рули полностью на всплытие и на глубине 70 футов начал продувать добавочную цистерну. «Окунь» все же проскочил до 90 футов, после чего удалось привести лодку на 75 футов от поверхности воды.
Находясь на этой глубине, слышал, как сам, так и все бывшие на лодке, сильный взрыв, сопровождавшийся лязгом железа. В это время я уже спустился из рубки в жилое помещение, чтобы убедиться в исправности корпуса, узнать настроение и самочувствие команды
Сила взрыва была так велика, что мне казалось, будто корпус «Окуня», поврежденный таранным ударом, не выдерживает давления забортной воды и разрывается, вылетают заклепки.
Бросился в рубку, чтобы продуть сжатым воздухом среднюю цистерну, приказав приготовиться продуть весь водяной балласт, выброситься на поверхность и спасти личный состав лодки. Прислушался. Вода не льется. Спрашиваю: «Как внизу?» — «Ничего!» Приказываю все хорошенько осмотреть. Осматривают... Результат тот же. Спрашиваю рулевого на горизонтальных рулях: «Хорошо ли править?» — «Хорошо!» Убедившись, что течи нет, на всякий случай приказываю держать глубину 80 футов.
Спускаюсь опять в жилое помещение. Команда начинает приставать с предположениями, не попали ли мы на минное заграждение и, задев за минреп, вызвали взрыв мины. Объясняю, что в таком случае мы бы теперь не разговаривали, а мирно лежали на дне моря.
Физиономии проясняются, заметились улыбки, хотя смотрят нерешительно... Наконец, минно-моторный старшина произносит: «Значит, наша мина попала, взорвали-таки кого-то, не зря попали в такую историю». «Конечно, — отвечаю ему, — иначе быть не может!» Общий хор ликующих голосов кричит «ура». (Как потом выяснилось, был подорван линейный корабль «Виттельсбах».)
Забыто все, все страхи отошли на задний план. Команда оживленно начинает обсуждать произошедшее. Прекращаю разговоры и поднимаюсь на свое место в рубку.
Интересно посмотреть, что делается теперь на поверхности. Смотрю в перископ — темно. Пробую повернуть — не поворачивается. Пытаюсь спустить — вниз не идет. Ясно, что перископ... согнут, но все же надеюсь, что не слишком сильно и в него можно будет хоть что-то увидеть.
«Всплывай! Шестьдесят футов!» Однако приближающийся шум винтов большого корабля заставил уйти на 80 футов. Ух... ух... ух... — раздалось над головами.
Когда все стихло, командую: «Всплывай! Шестьдесят футов!» Но и на этот раз шум винтов миноносца вновь заставил уйти на глубину. Ути-тите-ти... ути-тите-ти... ути-тите-ти... — звенели бешено вращавшиеся винты миноносца.
Многократные попытки подняться на поверхность ни к чему не привели, так как, лишь только «Окунь» приходил на глубину пятидесяти-шестидесяти футов, как над ним слышалась работа винтов, теперь — исключительно миноносцев.
Чтобы проложить курс в Рижский залив, чего по боевому компасу сделать не мог ввиду его застаивания, приказал установить в передней части жилого помещения убранный перед погружением внутрь лодки верхний компас и, взяв на глазок по карте направление, дал курс норд-ост 70 градусов.
Править было очень трудно, так как рулевой, находясь в рубке, компаса не видал, и вахтенный начальник мичман Лисс управлял лодкой с помощью голосовой передачи. Что показывал компас — неизвестно, во всяком случае «Окунь» очень быстро вышел из линии неприятельских судов — шум винтов совершенно прекратился.
Судя по всему, миноносцы проносились над лодкой по разным направлениям, линейные корабли тоже ходили в разные стороны, вследствие чего полагаю, что на германской эскадре были полнейший хаос и беспорядок, но стрельбы из орудий не было... (Очевидно, брали на буксир поврежденный «Виттельсбах», а остальные суда колесили по всем направлениям, прикрывая эту операцию.)
В лодку, хотя и в небольшом количестве, все же поступала вода — сальник перископа был раздавлен. Пришлось обмотать нижнюю часть ветошью, обтянуть потуже и таким примитивным способом несколько уменьшить течь.
Кроме сальника перископа, воду пропускала крышка цистерны подводного якоря. Для поджатия ее гаек поднимался до 40 футов, чтобы, уменьшив таким образом давление забортной воды, облегчить команде работу.
Вследствие течи «Окунь» понемногу терял плавучесть, потому изредка приходилось продувать немного воды из добавочной цистерны. При этом добивались таких результатов, что рулевой по несколько минут не прикасался к горизонтальным рулям и лодка сама шла на глубине 50 футов.
Выкачивать воду опасался, так как вместе с ней из трюма пошло бы машинное масло, которое там всегда имеется. «Окунь» оставлял бы за собой масляную дорожку, по которой благодаря тихой погоде неприятельским миноносцам легко было бы найти лодку и следить за ее движением под водой.
В 22 ч. 30 м., считая, что теперь достаточно темно, осторожно всплыл, осмотрелся и поднялся на поверхность. Перед тем как подняться, поставил в наблюдательный колпак рубки самого глазастого из команды с тем, чтобы, лишь только иллюминаторы выйдут из воды, матрос быстро осмотрел весь горизонт.
Осмотревшись и никого не видя кругом, он с недоумением обратился ко мне: «Вашескородь, а у нас на рубке минбалка (небольшой кран для подъема мин)». — «Что ты выдумываешь, откуда ей там быть? Смотри, нет ли кого поблизости!» — «Никого нет!»
Продуваю среднюю цистерну, открываю люк и выхожу наверх. Смотрю — и глазам своим не верю: перископ согнут на девяносто градусов и, как пушка, смотрит на корму. Тут-то я понял, что матрос принял согнутый перископ за стоящую на палубе минбалку. Какая же должна быть сила удара, чтобы согнуть сталеникелевую трубу диаметром четыре дюйма?!
По подсчетам флагманского корабельного инженера дивизии подводных лодок, для этого нужно было усилие не менее десяти тонн...
В полночь окончательно всплыл, дал ход дизель-мотором и пошел в Рижский залив в полном надводном положении. Море совершенно пустынно, ни дымков, ни кораблей. Зыбь улеглась, наступил полный штиль...
Всего «Окунь» пробыл под водой с 19 ч. 19 м. до 23 ч. 30 м., то есть четыре часа одиннадцать минут.

22 мая (4 июня)
В шесть часов утра, войдя безо всяких приключений в Ирбенский пролив, подошел к борту старшего из трех миноносцев, находившихся в дозоре у Михайловского маяка, — «Стерегущего» — и сообщил командиру капитану 1 ранга Паттону о произведенной атаке.
В кают-компании составил донесение начальнику Минной дивизии и в шифрованном виде передал в радиорубку для отправки, после чего за стаканом чая рассказывал о случившемся.
В 8 ч. 10 м. доложили, что летят германские гидроаэропланы. Миноносцы срочно снялись с якорей, «Окунь» отдал швартовы и, дав ход дизель-мотором, направился в Аренсбург.
Миноносцы строем пеленга (уступом) пошли параллельным курсом в трех-четырех кабельтовых справа, но потом были вынуждены дать полный ход и ушли далеко вперед.
Удивительно красивое зрелище представлял собой этот бой, когда на фоне совершенно чистого, голубого неба спокойно и плавно реял большой гидроаэроплан с черными германскими крестами на крыльях. Аппарат пересек курс миноносцев, развернулся и, залетев с концевого из них, направился вдоль линии.
Первые две бомбы он сбросил на задний миноносец, который дал полный ход вперед, — бомбы с большим шумом разорвались саженях в двадцати (в 40м) за кормой. Вторую пару бомб гидроаэроплан сбросил на среднего, давшего полный назад, — бомбы упали прямо по носу. Третья пара была сброшена на головной миноносец и разорвалась недалеко от борта. Некоторые из бомб кувыркались в воздухе и при ударе о воду не взрывались, взорвавшиеся бомбы давали большие столбы черного дыма.
Сбросив шесть бомб и будучи обстрелян из пулеметов и 100-мм пушек миноносцев, на которых еще не было противоаэропланной артиллерии, гидроаэроплан направился к маяку Церель. Здесь его обстреляла канонерская лодка «Грозящий», и аппарат полетел дальше в открытое море, очевидно, к своей матке. Авиаторы не обратили никакого внимания на «Окуня» и бомб не бросали, хотя я и не думал погружаться, а все время шел под дизель-мотором в полном надводном положении. Чтобы занять команду, приказал разобрать пистолеты Маузера и приготовиться стрелять, лишь только противник снизится на пистолетный выстрел.
В 13 ч. 20 м. под звуки музыки на транспорте «Хабаровск» и крики «ура» как с него, так и с посыльного судна «Спутник» ошвартовался к борту транспорта, стоявшего на Аренсбургском рейде.
На верхней палубе находились вся команда и офицеры, и тут только я узнал, что начальник Минной дивизии поздравил «Окунь» с удачной атакой (на лодке радиотелеграфа не было).
На другой день после тщательного осмотра выяснилось, что перископ согнут на 90 градусов в направлении диаметральной плоскости, сломан привод для его вращения, раздавлена втулка сальника и сам перископ больше никуда не годен.
На поручнях ходового мостика в нескольких местах нашли зарубки, кроме того, оказалась сломанной стойка и порваны леера для защиты от мин при проходе под минным заграждением.
По вводе в док (в Ревеле) в подводной части левого борта, против рубки и футов на пять ниже ватерлинии обнаружилось, что на протяжении двух с половиной футов в длину и почти на столько же в ширину сорвана деревянная обшивка толщиной четыре дюйма, а верхние полки двух стальных стрингеров (продольных балок) смяты ударом сверху вниз.
Возможно, что это повреждение было произведено боковым килем таранившего лодку линейного корабля типа «Брауншвейг» 13 200 тонн водоизмещением. По мнению корабельных инженеров, удар был так силен, что, не будь смягчившей его деревянной обшивки, корпус подводной лодки был бы, вероятно, пробит и «Окунь» погиб бы со всем личным составом...
Как хорошо, что, несмотря на запрещение начальника дивизиона, я снял второй перископ и убрал в кладовую на транспорте «Хабаровск»! Теперь его поставили на место поврежденного, чтобы по приходе в Ревель установить как следует. Не будь этого, «Окунь», быть может, был бы перевернут вверх килем и лежал теперь на дне морском.
Если бы этого и не случилось, то, так как запасных перископов не было и в России они не выделывались, пришлось бы снимать перископ с какой-нибудь подводной лодки типа Голланд в 105 тонн или же перевести «Окунь» в разряд учебных судов. Иначе говоря, будь я более исполнительным, «Окунь» мог бы совсем выйти из строя, так как 4-дюймовых перископов, кроме как на маленьких лодках Голланда, нет, а стали бы какую-либо из них лишать перископа — неизвестно.
Таким образом, неисполнение письменного приказания начальника дивизиона дало «Окуню»:
1) запасный перископ;
2) быть может, спасло лодку от опрокидывания таранным ударом неприятельского корабля;
3) сохранило «Окунь» в строю, так как без перископа лодка не могла бы действовать против неприятеля.

24 мая (6 июня)
В 8 ч. 30 м. с моря вернулась подводная лодка «Минога», которая военных судов так и не видела. Вчера она атаковала небольшой пароход, но мина сделала зигзаг и не попала, хотя расстояние было всего два кабельтова (400 м). Отстреливаясь из пушек и взрывая буксируемые за кормой подрывные патроны, пароход благополучно ушел.
Переговорив с командиром «Миноги» лейтенантом Кондрашевым, в 9 ч. утра отвалил от борта «Хабаровска» и пошел в Ревель для ремонта.
В 16 ч. прибыл из Куйваста (Моонзунд) и ошвартовался к борту флагманского миноносца «Сибирский стрелок», где был очень тепло и крайне радушно принят начальником Минной дивизии капитаном 1 ранга П. Л. Трухачевым, командиром миноносца капитаном 2 ранга П. В. Вилькеном и всей кают-компанией.
Со стороны офицеров Минной дивизии и вообще всех офицеров надводного флота, кроме радости моему успеху и самых горячих, искренних поздравлений, ничего не видел.

25 мая (7 июня)
Ссильно засвежело, вследствие чего перешел к борту базы дивизиона лодок особого назначения пароходу «Озилия», стоявшему у стенки гавани, где и переписал на машинке донесение о походе 21 мая и представление к наградам.

26 мая (8 июня)
Стихло, в 16 ч. вышел в Ревель, куда прибыл в 6 ч. утра 27 мая.
У борта транспорта «Европа» стояли новые, только что законченные постройкой подводные лодки в 650 тонн типа Бубнова (программы 1912 года) — «Барс» и «Гепард», недавно пришедшие из Петрограда и проводившие теперь приемные испытания.
* * *
Во время ремонта лодки выяснились все обстоятельства дня 21 мая, когда с 5 ч. утра началось движение неприятельских сил и когда в 10 милях к западу от маяка Стейнорт появился крейсер типа «Кольберг». К этому же времени на параллели Виндавы, милях в тридцати от берега, вероятно, находилась матка гидроаэропланов.
Около полудня в виду маяка Люзерорт показались дымы. С 14 до 18 ч. неприятельские силы в составе трех броненосных крейсеров «Роон», «Принц Генрих», «Принц Адальберт», четырех легких крейсеров «Гамбург», «Данциг», «Аркона» и «Газелле», около восемнадцати миноносцев, одного вспомогательного судна (матка гидроаэропланов) и нескольких малых миноносцев-тральщиков маневрировали в пределах видимости маяка Люзерорт, иногда скрываясь за горизонтом.
Крейсера, имея впереди тральщики, направились было в Ирбенский пролив, но, обнаружив пришедшие в 16 ч. из Куйваста для ночного обстрела побережья севернее Либавы миноносцы и канонерскую лодку «Грозящий», повернули обратно.
В течение почти двух часов противники маневрировали, имея между собой минное заграждение, причем русские миноносцы держались вне выстрела, и неприятель огня не открывал (из-за присутствия неприятеля в наших водах обстрел занятого им побережья у мызы Земпунен не состоялся).
Тем временем пароход-матка выпустил один гидроаэроплан, произведший разведку над Ирбенским проливом. Одновременно с этим германские суда начали появляться в районе Дагерорта и острова Утэ.
В 15 ч. на зюйд-вест от Дагерорта были усмотрены три дыма и обнаружены два крейсера: один — типа «Бремен», другой — «Аугсбург» в сопровождении миноносцев. С 15 до 21 ч. эти суда ходили переменными курсами, поднимаясь к северу до пределов видимости маяка Утэ. Таким образом, выходы из Финского, Ботнического и Рижского заливов, откуда можно было ожидать появления русских кораблей, находились под наблюдением крейсеров противника.
В 20 ч. 10 м. подводная лодка «Окунь» заметила дым шедших в открытом море вдали от берегов главных сил германского флота в составе пяти линейных кораблей типа «Брауншвейг» и пяти линейных кораблей типа «Виттельсбах» с миноносцами, а через час, в 21 ч. 10 м., выпустила по ним четыре мины. Выпущенные в упор по таранившему головному броненосцу типа «Брауншвейг» мины Уайтхеда, конечно, не успели достичь заданной глубины и прошли под ним.
Расходясь веером по пять градусов, мины направились вдоль строя эскадры, пока одна из них не попала в броненосец «Виттельсбах», место которого в строю, к сожалению, неизвестно. Зная, что «Виттельсбах» — двухтрубный, можно заключить, что мины благополучно миновали пять передних трехтрубных корабля типа «Брауншвейг» и подорван был кто-то из концевых, начиная с шестого в строю.
Целью германской эскадры был прорыв в Рижский залив для бомбардировки Усть-Двинской крепости и южных батарей Моонзунда. Вследствие атаки «Окуня» операция прорыва была немцами отставлена, и они решились ее повторить только через два месяца (с 25 июля по 8 августа 1915 года).
На ночь германская эскадра отошла к весту, ночь с 22 на 23 мая провела к весту от острова Готска-Санден, а к полудню 23 мая (5 июня) главные силы находились на параллели Виндавы в 50 милях от берега, держа курс к своим портам.
* * *
В официальном описании войны на Балтийском море немцы, не желая признаться в поражении, нанесенном им старой русской подводной лодкой, но не имея возможности отрицать самый факт атаки «Окуня», свели все дело к простому боевому эпизоду и тем лишили атаку всякого значения.
Для этого они не постеснялись эскадру из десяти линейных кораблей с миноносцами заменить отрядом из трех броненосных крейсеров и четырех миноносцев, который находился на расстоянии полутора часов хода от места атаки на эскадру (в 19 ч. 50 м. крейсера скрылись из виду, залп — в 21 ч. 10 м.).
В своем описании немцы говорят следующее. 3 июня (21 мая ст. ст.) 1915 года четыре миноносца, поддержанные крейсером «Тетис», имея перед собой восемь тральщиков, приблизились к Ирбенскому проливу. За ними следовали авиаматка «Глиндер» и один миноносец. Три броненосных крейсера и четыре миноносца находились в ближайшем резерве, а два крейсера с двумя миноносцами находились в дозоре у Даго. Когда ударная группа, следуя за тральщиками, приблизилась к Ивановской банке, на горизонте у Михайловского маяка показался отряд из шестнадцати русских миноносцев, а у маяка Церель — канонерская лодка «Грозящий».
Убедившись, что пролив охраняется русскими и защищен минным полем, решили операцию не продолжать. Адмирал Гопман, не зная, была ли эта встреча случайной или пролив постоянно охраняется, приказал на следующий день повторить попытку проникнуть в Рижский залив, чтобы, заминировав южный вход в Моонзунд, затруднить русским силам выход из него, а для прикрытия этой операции произвести воздушную атаку Усть-Двинской крепости.
На ночь Рижский отряд отошел к маяку Эстергарн, а прикрывающие его корабли направились к маяку Фарэ. Лишь только три броненосных крейсера двинулись в путь, как миноносец G-135, шедший справа по носу флагманского корабля, увидел в 100 метрах перед собой поднимающийся и опускающийся перископ подводной лодки. Он бросился на него (???) и просемафорил: «Таранил подводную лодку». Миноносец S-126 бросил несколько подрывных патронов (???). Судя по слабому удару, трудно было подумать, что лодка была потоплена, хотя на поверхности моря появились масляные круги. (???) До наступления ночи миноносцы тщетно исследовали место атаки.
Выпущенные подводной лодкой мины, разойдясь веером, безвредно пошли в разные стороны. Одна всплыла и была уничтожена миноносцем S-131...
Вследствие тяжелых повреждений, полученных броненосцем «Виттельсбах» от взрыва моей мины, он не мог дойти до Данцига и вынужден был приткнуться к мели у Куришгафской косы (вероятно, для подкрепления переборок). Об этом Служба связи немедленно донесла командующему флотом, и туда была выслана английская подводная лодка Е-9.
К сожалению, при передаче приказания произошла какая-то путаница, и вместо Куришгафской косы Е-9 отправилась к косе Данцигской, где, конечно, никого не обнаружила.
Тем временем «Виттельсбах» был снят немцами с мели и благополучно отбуксирован в Данциг для ремонта. Через два месяца броненосец принял участие в прорыве германского флота в Рижский залив.
Отказавшись от своего первоначального намерения, противник принял противоположное решение — затруднить нам выход из Рижского залива путем постановки минного заграждения при входе в Ирбенский залив, что и было выполнено германскими миноносцами в ночь с 22 на 23 мая.
22 мая деятельность противника свелась к наблюдению за Ирбенским проливом, причем были использованы гидроаэропланы, летавшие над русскими судами и безрезультатно бросавшие бомбы. В районе маяка Церель противник, державшийся здесь до 16 часов, ближе десяти миль к берегу не подходил. Кроме того, легкие крейсера «Бремен», «Аугсбург» и миноносцы появились в районе Дагерорта и Утэ. Суда эти маневрировали раздельно.
С 4 часов утра и до полуночи «Бремен» крейсировал в районе к весту от мыса Ристна (северо-западная оконечность острова Даго), располагая свои курсы в 10–20 милях от берега.
С 5 до 7 часов утра «Аугсбург» держался в десяти милях севернее «Бремена». В 10 часов он появился в пределах видимости маяка Утэ, где маневрировал переменными курсами до 22 часов, держась на расстоянии 13–23 миль.
Около полудня «Аугсбург», обнаружив за островом Утэ русские крейсера «Олег» и «Богатырь», несколько часов вертелся у них на виду, желая увлечь за собой, но цели не достиг. Около 20 часов «Аугсбург», а затем и бывший при нем миноносец открыли огонь: крейсер с 60, миноносец — с 40 кабельтовых по атаковавшей их подводной лодке «Дракон», вышедшей из бухты Утэ, но безрезультатно. В 22 часа оба неприятельских судна скрылись на зюйд-вест.
22 мая (4 июня) около 10 часов утра двумя минами, выпущенными германской подводной лодкой U-6 (той самой, что в 1914 году потопила крейсер «Палладу»), был потоплен минный заградитель «Енисей», шедший в Моонзунд в качестве легкого крейсера (без мин) для поддержки миноносцев.
Несчастье произошло в Финском заливе около мели Грасс-Грунд. Сила взрыва была настолько велика, что о спасении корабля нечего было и думать. Большой крен не позволил спустить на воду шлюпки. Команде и офицерам пришлось спасаться на кругах, пробковых поясах и, главным образом, на койках.
Командир капитан 1 ранга Прохоров проявлял исключительное хладнокровие и благодаря его распорядительности не было ни паники, ни замешательства. Офицеры, насколько могли, спасали команду, а очутившись в воде, ободряли ее, пока не пошли ко дну.
Капитан 1 ранга Прохоров разделил участь своего корабля и погиб вместе с ним; лейтенант Матусевич и мичман Вольбек последовали примеру командира.
Команда, вдохновленная примером начальников, проявила полное мужество, спокойствие и дисциплину до конца. Люди, окоченевшие в ледяной воде, нашли силы прокричать «Ура!» в честь своего корабля, когда он скрывался под водой. Местные жители и солдаты с кордона пограничной стражи бросились в шлюпки, но, пока выгребали против большой волны, прошло часа два, и им удалось спасти лишь одного матроса.
Миноносец «Рьяный», бывший поблизости, подоспел через двадцать минут, успев спасти старшего инженера-механика Сачковского и 18 матросов, — все остальные, более 200 человек команды и 9 офицеров, не выдержали долгого пребывания в ледяной воде и потонули.
При производстве дознания о гибели заградителя выяснилась интересная подробность, хотя и не имеющая прямого отношения к делу, но, вероятно, несколько отвлекшая внимание гибнущих людей от своего безвыходного положения и, хоть на минуту, направившая их мысли в другую сторону.
Оказалось, что радиограмма с донесением о проведенной мной атаке германской эскадры была принята и расшифрована незадолго до гибели «Енисея», и мичман Печаткин, желая подбодрить команду, кричал плававшим поблизости людям: «Не падайте духом, ребята, наш «Окунь» отомстил за нас!»
23 мая в сводке штаба Верховного главнокомандующего указывалось, что в средней части Балтийского моря обнаружены значительные силы германского флота.
26 мая было объявлено: «Между г. Виндава и островом Готланд неприятельская эскадра в составе десяти линейных кораблей была атакована нашей подводной лодкой, которая, выпустив несколько мин, при погружении в воду слышала сильные взрывы. (???)
В последнее время германский флот проявлял все более оживленную деятельность вблизи Рижского залива, причем рекогносцировочные суда поддерживались более крупными кораблями. Однако, убедившись в присутствии наших подводных лодок и наличии минных заграждений, немецкая эскадра удалилась на юго-запад».
27 мая появилось дополнительное разъяснение Морского генерального штаба: «21 мая наша подводная лодка, встретив в Балтийском море эскадру германских линейных кораблей, ее атаковала. Выпущенные мины, по-видимому, попали, так как на лодке слышали два взрыва». (??)
Наконец, 5 (18 июня) Морской генеральный штаб поместил в газетах сообщение: «Потери и неудачи, выпавшие на долю сильного отряда германского флота на Балтике, убили в расцвете идею о широкой балтийской демонстрации в Остзейский край, в Финляндию и к нашей столице».
Так как это явилось следствием моей атаки германской эскадры 21 мая 1915 года, то это заявление является официальным признанием важности ее (атаки) для обороны страны. И это уже не просто один из боевых эпизодов, не имеющих особого значения, а боевое столкновение, повлиявшее на наше стратегическое положение не только на Балтике, но и на сухопутном фронте.

Послесловие

Помимо того, что В. А. Меркушов был выдающимся русским подводником, он был еще и талантливым морским писателем, летописцем русского флота. Первую свою работу он напечатал в 1904 году в петербургском журнале «Море и его жизнь», еще будучи гардемарином Морского корпуса, и позже продолжал печататься в этом журнале. Печатался также в газетах «Вестник Либавы», «Слово», «Досуги Заамурца».
Посылая свои статьи в журнал и газету, В. А. Меркушов не спрашивал разрешения начальства и тем вызывал его гнев. В фонде Учебного отряда подводного плавания Российского государственного архива военно-морского флота сохранился любопытный приказ, изданный контр-адмиралом Щенсновичем, командовавшим отрядом. В приказе, датированном 19 мая 1906 года, говорится следующее: «Мичман Меркушев позволил себе отправить в «Вестник Либавы» заметку, не испросив разрешения командира. Это уже второй случай такого отправления статьи в журнал мичманом Меркушовым.
Объяснение, сделанное этому офицеру после первого случая, когда он отправил статью в журнал «Море и его жизнь», не произвело должного влияния на мичмана Меркушева.
За неисполнение ст. 17 Морского устава («Корреспонденции для напечатания в газетах или иных повременных изданиях направляются не иначе, как с разрешения командира корабля»). арестовываю мичмана Меркушева домашним арестом с исполнением служебных обязанностей на одну неделю».
Позже В. А. Меркушов печатался в «Известиях по подводному плаванию», издававшихся Учебным отрядом подводного плавания в Либаве. В 1916 году был привлечен к сотрудничеству в «Ежемесячнике подводного плавания» — журнале штаба Дивизии подводных лодок Балтийского моря. В июле 1920 года в Севастополе в первом номере журнала «Военный вестник» опубликовал «Записки командира подводной лодки «Окунь», охватывающие период с 12 июля по 23 августа 1914 года.
В 1923 году в журнале «Морской сборник», издававшемся на Русской эскадре в Бизерте, было напечатано начало повести В. А. Меркушова «Без страха и сомнения», авантюрной по самой жизни, когда отряд еле живых русских буксиров, реквизированных Францией, штормовой осенью 1922 года перегонялся из Константинополя в Марсель: «Карт у нас нет, стоят они слишком дорого. За уничтожение же девиации на компасах всего отряда надо тоже платить порядочную сумму, поэтому — идите так», - напутствовали русских моряков французы. И русские, вопреки всему, дошли, не потеряв ни одного судна.
В парижской эмиграции В. А. Меркушов написал две книги: «Подводники. (Очерки из жизни русского подводного флота 1905–1914 гг.)» и «Дневник подводника» (в двух томах: «1914 год» и «1915 год»). Первую книгу он охарактеризовал как «ряд отдельных, не связанных между собой мелких рассказов из прошлого подводного плавания в России». Над второй частью книги «1914 год. Война» работал особенно тщательно, считая, что это — «единственный для заграницы документ о деятельности русских подводных лодок в начале войны». В. А. Меркушов, преодолевая болезнь, проделал огромную работу — достаточно сказать, что машинопись «Подводников» насчитывала 233 страницы, а трех томов «Дневника подводника» - 1983 страницы, не считая текстовых приложений, планов, карт и многочисленных специально подобранных иллюстраций! К тому же была и третья рукопись - «Агония Ревеля», посвященная событиям последней недели перед сдачей немцам Ревельского укрепленного района 25 февраля 1918 года.
К этому необходимо добавить, что В. А. Меркушов с 1929 года сотрудничал с русским военным и военно-морским журналом «Часовой», издававшимся в Париже. В нем имеется 41 его прижизненная публикация, не считая нескольких, опубликованных после смерти.
Кроме того, с 1927 года статьи В. А. Меркушова появлялись в парижских газетах «Возрождение», «Русский инвалид», «Россия и славянство», а с 1947-го — в «Русской мысли».

В. А. Меркушову не довелось увидеть изданной ни одну из своих книг. «Всю эмиграцию хранил и берег, благополучно пронес через все испытания, приводил в порядок и печатал на машинке в Морском собрании. «...Будет очень обидно, если все пропадет зря», - сетовал он в письме к своему однокашнику по Морскому корпусу П. Е. Стогову.
После кончины Василия Александровича часть его материалов оказалась в собрании Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке, куда полученные от В. А. Меркушова машинописные тома передал его сослуживец П. О. Шишко.
В 1970-е годы эти материалы попали в собрание американо-русского общества «Родина» (г. Лейквуд, шт. Нью-Джерси, США). Другая часть литературного наследия В. А. Меркушова осталась в Париже у родственников его жены Воронцовых-Вельяминовых.
 В 1996–1998 годах материалы из «Подводников» и «Дневника подводника» вместе с собранием общества «Родина» вернулись в Россию и нашли свое место в документальном фонде Центрального музея Вооруженных Сил.
Собрание литературно-исторических произведений и документов В. А. Меркушова хранятся также в Российском государственном архиве Военно-морского флота.

К столетию русского подводного плавания, отмечаемому в 2006 году, задумали собрать написанное В. А. Меркушовым, чтобы выпустить его книги, так и не увидевшие света. Начали с полученных из Парижа от А. В. Плотто машинописных листов с авторской правкой. Среди них оказалось несколько очерков из книги «Подводники», а также ряд материалов, относящихся к «Дневнику подводника». Работа стала целенаправленной, когда в документальном фонде Центрального музея Вооруженных Сил нашлись составленные В. А. Меркушовым подробные оглавления обеих его книг, а также указания, в каких парижских изданиях печатались отрывки из них.
Завершению работы в большой степени способствовала удача: оказалось, что в России находится большое собрание материалов В. А. Меркушова, в том числе полные авторские машинописные тексты «Подводников» и «Дневника подводника». Их возвращением на родину мы прежде всего обязаны Н. В. Солдатёнкову, внуку старшего лейтенанта К. В. Солдатёнкова, участника Цусимского сражения на крейсере «Олег». Николай Васильевич, ныне священник о. Николай, член парижского Морского собрания, живет в Дижоне. Получив от Воронцовых-Вельяминовых материалы В. А. Меркушова, он в девяностые годы решил вернуть их в Россию.
Об этом желании Н. В. Солдатёнкова стало известно адмиралу В. И. Панину, председателю правления Всероссийской общественной организации «Традиции и реликвии отечественного флота», служившему на дизельных и атомных подводных лодках трех проектов. Понимая, какую ценность для истории русского флота представляет литературное наследие В. А. Меркушова, Василий Иванович приложил все усилия к его возвращению на родину. Предпринятые В. И. Паниным усилия увенчались успехом.

На надгробии Василия Александровича Меркушова написано: «Командир подводной лодки «Окунь», Георгиевский кавалер, капитан 1 ранга В. А. Меркушов 1884–1949».
В этой же могиле похоронена и его жена М. И. Меркушова (урожденная Воронцова-Вельяминова, 1887–1982).

Его друг и издатель журнала «Часовой» В. В. Орехов о В Меркушеве сказал следующее: «Вся его жизнь была посвящена России и ее флоту. Он не переставал все время эмиграции быть его трубадуром. Одиннадцать лет подводного плавания поставили его имя на одно из самых уважаемых мест среди наших моряков. Человек смелого, независимого и рыцарского характера, Василий Александрович был любим, ценим и уважаем всеми его начальниками, друзьями и сотрудниками».

«25» декабря 2011 года
г. Владивосток

Составление макета, литературная обработка текста Б.Шадрина. Иллюстрации –  возможности Интернет-ресурса.