Попрошайка

Евгения Козачок
По роду своей деятельности я часто бывала в командировках. Длительность их зависела от рассматриваемого вопроса и города. Любила приезжать в один, из реже всех посещаемых городов. Он то мне и нравился больше всех своей архитектурой и наличием в нем моей подруги. Естественно, останавливалась у нее, вернее в гостинице, где она работала администратором.

В один из приездов, выходя с вокзала, увидела  недалеко от входа в метро, как будто  спрятавшегося под тенью дерева, сидящего  на брезентовом раскладном стульчике «гуру». Не обратить внимания,  как  и пройти мимо него,  было невозможно. Голова в серебристом оформлении напротив солнца очерчивала ореол и была  красивой и притягательной. Борода - седая, густая, волнистая, аккуратно расчесанная -  возлежала на груди. «Бог, спустившийся с небес» - подумала я. Меня  как магнитом притягивало подойти  ближе и посмотреть в глаза. Как оказалось, не только у меня. Обычно торопящийся вокзальный поток людей, словно замедливший свой бурный поток водопад, затихал при подходе к экзотическому объекту. Этот поток подхватил и меня, и как маленькую щепку прибил к преградившей путь скале. Поразили глаза: большие, черные, грустные, смотрящие  в одну только ему видимую точку. Сидел неподвижно, скрестив руки на груди, словно находился в другом измерении. Одежда не определяла принадлежность к какой-либо национальности. Черная, вышитая, длинная рубашка  с узорами,  похожими на орнаменты Индии и знаки  руны.  Перед ним стоял дипломат с ярко красным внутренним оформлением.  Его содержимое видели люди, проходившие  около него. А восседавший  рядышком, как будто игнорировал его наполняемость.


Страдая хронической болезнью – «любопытством», меня так и подмывало подойти к нему, как к экспонату музея, рассмотреть и, если нет таблички  «Руками не трогать», испытать  «ваяние» на ощупь. Спросить банальное: «Кто ты, откуда, как зовут?» Не подошла из-за людского потока текущего строго по руслу, не переплескиваясь за берега,  и из-за неожиданной робости.  В какие же века это было, чтобы я стушевалась перед кем-то?! Когда прошли порог преткновения, я на конец-то отделилась в правый поток, идущий к остановке такси. Мчалась в гостиницу к Марии узнать хоть что-то  о привокзальном чуде. Мария, знающая все и вся о городе и его обитателях, ничего вразумительного  рассказать не могла.
- Знаю только то, что появился  в начале апреля. Определил свою земную точку около вокзала и восседает там.
За двухнедельное пребывание в городе, любопытство неоднократно приводило меня  к точке, восседающего на «троне».  Приходила в разное время суток. В шесть утра уже был на посту. В девятнадцать исчезал. Проследить дальше главного входа в вокзал не удавалось. Заходил в здание, а потом или терялся в толпе, или шел в санитарную зону вокзала - и  исчезал.  Оставила попытку слежки, но намерение поговорить - нет. Рассказывать друзьям и коллегам только о внешнем неординарном виде человека, не зная о нем хоть что-то, было не интересно.

Но в течение двух командировок, я так и не решилась заговорить с ним.  Какая-то неведомая сила все время приводила к нему. Созерцала на расстоянии, пытаясь не привлекать его внимание.

Изменения в личной жизни (вышла замуж, родила дочь) отдалили приезд в город почти на год. Приехали с мужем  по делам и к подруге.  Не терпелось показать Юрию экзотическую личность. Но около вокзала предмета моего столь пристального внимания не оказалось. Разочарование. Едем к Марии в гостиницу. Вместо приветствия почти кричу: «Где он? Больше нет в городе?»

- Успокойся. В городе. Его теперь называют второй достопримечательностью. Возвеличивается  около памятника основателю города. Любой туристический маршрут учитывает посещение этого объекта. Могу тебя порадовать тем,  что Валерий Алексеевич живет в нашей гостинице. До сих пор с администрацией мучаемся вопросом «Почему он выбрал именно нашу гостиницу. Ведь в городе есть  и другие, расположенные рядом с его нынешней точкой попрошайничества (не боюсь назвать слово, определяющее его статус). Он не похож на стандартно вымаливающих  подаяние типа «Подайте, Христа ради!»  Молчалив!
Помчали с мужем к памятнику. Муж,  увидев его, сказал: «Да! Колоритный парень! Жаль, что я хирург, а не художник. Сюда бы Александра Шилова или Никоса Сафронова. Парень уникум!»

- Какой парень? Ты что не видишь седины, бороду?

- А ты что не видишь, как он сложен? Спортсмен. И притом молодой, ловко скрывающий за просторным одеянием свою статность, а за бородой - молодость. Ты видела его глаза?

- Ну, да. Они большие, красивые, черные, загадочные, грустные, никого не впускающие в себя.

- Большинство тоже видят  «твоими  глазами»,  что он старик. А морщины вокруг глаз ты заметила?

Растерянно, и уже не веря себе, ответила: «Нет».

- Оно и понятно. Женщины, есть женщины.  Видите только красоту или экзотику, а сути не замечаете.  Ты только из-за его неординарности и своего чрезмерного любопытства   стремишься  с ним поговорить?

- Не знаю. Не знаю. Вероятно не только из-за любопытства.  Что-то другое не отпускает  от него. Такое ощущение или интуиция, что я выделена среди потока  проходящих мимо него людей. Не могу объяснить, но чувствовала, что он видел каждый  мой приход и уход. Отдаляясь от его точки, знала, - он за спиной, и не отпускает своей магической притягательностью. И что хочу поговорить не только я с ним, но и он - со мной.

- Нафантазировала? Знаю тебя, а потому не похоже, что придумала себе невесть что.  Значит, чувствуете биотоки друг друга. Любопытно, с чем или кем эта связующая  вас энергетическая нить соединяет?
Юра человек решительный. Что запланирует,  выполняет. Решил поговорить с Валерием Алексеевичем.

На третий день нашего пребывания в городе решились постучать к нему в дверь. Открыл сразу же, словно стоял под дверью в ожидании. Предварив наше приветствие и вопрос, сказал: «Извините, пожалуйста, не сейчас. О своем решении поговорить с вами я обязательно сообщу. И еще. Не надо пытаться фотографировать меня».
И закрыл дверь. Чуть «любопытной Варваре нос не оторвали».

Вот тут-то и мой муженек от удивления открыл рот и веками «захлопал», как форточка ветром. Оттащила его от двери. Спустились в холл к Марии. Рассказали. Отругала нас:
- Да вы что, пошли к нему, меня не предупредив и не расспросив?  Я бы вам рассказала, что с ним  кто только не пытался заговорить: и местные корреспонденты и художники, и киношники приезжали. Ни с кем не разговаривал. Скажет: «Извините» - и уходит.  Да тут все работники гостиницы берегут его как «зеницу ока». Подарил гостинице две камеры видео-наблюдения. Установили у входа и в холле. Компьютер подарил. Горничной ежедневно на тумбочке оставляет  «чаевые». И мне пытался дать. Возмутилась. Приносит цветы.  Живет по ходатайству милиции, что  удивило. Молчим. Он нас устраивает. Тихий, спокойный, подарками одарил. Полгода назад  поручил мне перечислить большую сумму денег детскому дому в сибирский город.  Дал деньги, чтобы детскому дому нашего города купила два компьютера. Когда пригласила директора  этого дома, чтобы  забрала компьютеры, она дар речи потеряла. Все твердила: «Скажите и покажите, кто это купил». Я, как и попросил Валерий Алексеевич,  умолчала о спонсоре. Так она через газету благодарность «неизвестному» почти на полстраницы написала. Вы думаете, что у меня к нему нет вопросов? Да может больше вашего есть. Вот почему именно мне он доверил такие большие  деньги  и ни разу не спросил,  выполнила я его поручение или нет.  Почему деньги и компьютеры в детские дома?  Да я каждый день с этими вопросами хожу и не  задаю их ему. Потому что знаю, не ответит. А вы, явились - не запылились и помчались к человеку..

Почувствовали себя окончательными болванами. Стыдно стало за свою нетактичность. Стыдно-то стало, но любопытство никуда не убежало. Появился еще больший интерес к неординарному в своих поступках человеку.   До отъезда еще несколько раз «любопытствовали» с мужем за Валерием Алексеевичем. И чтобы, не дай Бог, он нас не заметил. Муж  рассматривал его с  профессиональной точки: телосложение, сила, поведение. Меня интересовала душевная его сторона.  Юрию в его определении легче.  Укрепился в своем первом наблюдении, что Валерий Алексеевич  силен,  натренирован.  Иначе бы ему не выдержать несколькочасовую неподвижность.

Так и уехали домой, «не солоно хлебавши».  Дома с головой окунулись в семейную жизнь, работу. Вспоминали иногда  и о Валерии Алексеевиче, сожалея о том, что не сфотографировали его. Через три месяца позвонила Мария:
- У меня для вас новость. Валерий Алексеевич поручил спросить: «Сможете вы приехать в ближайшие выходные? Он хочет поговорить с вами».
- Господи!  Сможем! Скажи ему, что будем в субботу утром.

Стоит ли говорить о том, как билось мое сердце, когда мы шли к нему. Было какое-то странное состояние.  Телу жарко, а внутри холод и дрожь. И Юрий,  притихший, сосредоточенный, вышагивал рядом. Ступенек, казалось, так много, что ведут они не на третий этаж, а к небесам. Как и в первый раз на  негромкий стук дверь сразу же открылась. Я тихонько ахнула. Юрий спокоен. Перед нами стоял красивый, стройный парень атлетического сложения. Бороду сбрил. Только аккуратно подстриженные  густые, волнистые седые волосы  напоминали о прежнем «старике».

Пригласил к столу с ассорти фруктов, напитков, сладостей.  Говорил он. Мы слушали.
 
-  Лена, я тебя узнал сразу же, как только увидел впервые.  Не ожидал, что увижу в этом городе.

Мои глаза от удивления переместились на лоб, а Юрий выпалил: «Так вы знаете друг друга?»

- Это я знаю Лену.  Извините, друзья, но осталось совсем мало времени до отъезда,  поэтому попытаюсь коротко обо всем рассказать.
А знаю я о тебе и о вашем классе по школьным фотографиям Эллы. В восьмом и девятом классах вы с ней сидели за одной партой. Марию тоже узнал по фотографиям, но значительно позже. Отец Эллы, если ты помнишь, был военным, и поэтому семье приходилось часто менять место жительства.  Жил и учился я в детском доме.  Во время службы в армии познакомился с отцом Эллы. Он же и познакомил нас с Эллой на одном  из городских соревнований по борьбе. Полюбили друг друга. Поженились. Родилась доченька. Жили счастливо. После службы в армии учился на факультете журналистики,  работал в редакции, тренировался, участвовал в соревнованиях, занимал призовые места. Появились кубки, медали, деньги. Во время последней поездки за границу получил телеграмму: «Срочно приезжай. У нас горе». Прилетел. Лучше бы я по пути выпал из самолета, чем увидеть, узнать, что Элла и Светочка убиты.  Убили  из-за этих проклятых медалей, кубков и денег.  Ничего больше не взяли, кроме наград и денег. Вероятно, Элла узнала кого-то, если эти сволочи решились на такой ужас.  На родителей невозможно было смотреть без слез и боли в сердце. Неузнаваемо постарели. Не уберег ангел-хранитель  дорогих сердцу людей, и для меня окружающий мир перестал существовать. Думал только о том, что это я виновен в их смерти. Из-за наград их убили.  Я живу, а их нет. Нельзя предавать, нельзя существовать без законов чести. Живу, значит предаю. Более двух месяцев родители не могли достучаться до моего сознания. Твердил одно и то же: «Я виноват, я виноват. Я должен их найти и убить. Элла, Света, обещаю, что найду их и отомщу за вас». Спрятанные фотографии и фотоальбомы не избавили  от боли их отсутствия. Каждый миллиметр квартиры, стол, стул, чашечка, ложечка, воздух… Все кричало, оглушало сознание тем, что родные мне люди были здесь, что их нет. Заходил в детскую комнату или в спальню – кричал, стонал. И так, как рассказывали мама и папа, целыми днями. О работе и речи быть не могло.  Когда в голове немого прояснилось, спросил: «Нашли убийц?» Узнав, что не нашли, решил сам искать и наказать. Родители увидели, что  в таком  психологическом состоянии, я  не могу контролировать свои действия адекватно, и чтобы я не попал в «психушку» или тюрьму, решили отправить  меня  в ваш, Лена, город.  Но перед отъездом врачи все же попытались успокоить мою исстрадавшуюся душу и воспаленный жаждой мести мозг. Не хотел расстраивать отца и мать, что больше месяца ушло напрасно, так как ничего не изменилось. В поезде случайно встретил знакомого. Как-то были с ним на  тренировочных сборах перед международным соревнованием. Из-за седины он не сразу меня узнал. Когда услышал мою историю, предложил жить у него и не ехать в город,  где жила и училась Элла.  Это было разумное предложение. Ведь у друга отца были и общие фотографии, и  семейные воспоминания, которые разрывали бы мое сердце на части. Решил остаться в этом городе. Психологически легче не стало. С работой не ладилось. Толя, работая в милиции, хотел чотобы и я там работал. Вакантного места не оказалось. Писать статьи, как раньше,  или тренировать, не мог.  Толя,  переговорив со знакомыми, стал приносить для переводов  технические тексты на английском языке. Это немного помогало  в психологическом плане. Образы Эллы и Светочки не так больно отдавались эхом в моей голове. Но стоило  остаться один на один с ночью – сходил с ума. Выходил на балкон, просиживал  часами, созерцая огни, бродил по ночному городу.  Тщетно.  Необходима была физическая нагрузка, чтобы отвлечь мозг на работу мышц. Устроился ночным грузчиком в порту. Возвращался на рассвете.  Теперь день был адом. Человеку, чтобы  счастливым быть, нужно хоть час в день, хоть десять минут существовать машинально. У меня это не получалось. Особенно было тяжело после телефонных разговоров с родителями.

Каждый раз все возвращалось на круги своя,  усиливая  душевную боль. Душа металась, как белка в колесе, не находя выхода. И вот однажды, возвращаясь с работы, я  совсем другими глазами посмотрел на нищего, которому ежедневно клал деньги в коробку из-под обуви. Впервые не прошел мимо. Стоял, наблюдал за ним, пытаясь понять, что испытывает человек, просящий подаяние. Отчаяние, ненависть,  злость, боль, стыд, унижение? О чем думает? И мне, как журналисту (не покидаю надежду о возврате на прежнюю работу) и как человеку с теперешними  мыслями в голове  захотелось провести эксперимент - испытать состояние просящих подаяние.  А вдруг чувство стыда, унижения, послужат тем «клином», который  вытеснит из извилин весь негатив, жажду мести. Вынашивал эту мысль довольно долго, не говоря Анатолию о ней. Сам  подолгу наблюдал за поведением человека, сидящим на паперти. Такой себе мастер класс  на расстоянии.  Решился.  Вы себе представить не можете, что я чувствовал в первые минуты, когда остался один на один с людьми и площадью?!!
 
Первые часа три сидел как на раскаленных углях. Готов был провалиться в «тартарары».  И физически оказалось не так-то легко. Во второй половине дня  ноги тысячами иголок пронзало – затекали. Спать  хотелось после такой «работы» неимоверно.  Вот тут-то и пригодилось мое хобби -  спать с открытыми глазами. Спасибо методу Франца Бардона, который помог  абстрагироваться, чтобы не видеть людей.  Я был внутри себя.  Это такое ощущение, подобно инфовидению - только наоборот. При инфовидении слепые видят, как зрячие. А я, зрячий, во время сна  ничего не видел.

Так  неожиданно началась моя новая жизнь. Ночами работал грузчиком, днем спал на «точке». А в двухчасовый перерыв занимался  английскими переводами.
Анатолий  (впрочем, как  и я) был в шоке, когда поведал ему, где пропадаю днями и по какой причине.  Помолчал, подумал, поддержал, надеясь, что этот метод поможет мне избавиться  от мысли – мстить.  Эксперимент, к сожалению, удался только в плане профессионального интереса. Теперь знаю, каково этим, просящим подаяние, людям.  Не дай, Бог, испытывать такое! К боли в сердце добавляется гнетущее состояние души, как будто проникает в нее мировое страдание людей. О душевном чувстве  и ужасе постепенного падения нравственности и социального статуса как человека, опустившегося  «ниже плинтуса», могу, кажется, писать трактаты. Но, к сожалению, другие мысли не дают покоя  и возможности вернуться к родителям. 
                Лена, поскольку родители тебя хорошо знают, у меня  просьба, вернее две: ежемесячно     переводите деньги с моей на их карточку; навещайте их хотя бы раз в полгода.  Деньги для поездок, телеграмм, подарков для них от вас  в этом кейсе. Папе и маме сам сообщу, где я и почему.

Валерий передал нам серебристый кейс с наручниками. Подобный видели в кинофильмах. И сами,  словно были героями боевика, попали в какую-то нереальность. Только и смогли ответить ему, что все сделаем так, как он попросил.

- Я в этом не сомневаюсь.  Жить как прежде и как последнее время,  не могу. Не удалось перебороть в себе жажду мести. Если бы возвратился в Сибирь, то искал бы убийц. И когда бы нашел (а я бы их обязательно нашел), то вряд ли захотел оставить их в живых.  А это еще одно горе Эллиным, а теперь и моим, родителям. Я должен искоренить в себе жестокость, месть. Хочу через буддизм справиться со своим умом. Поэтому еду в Индию, в мировую столицу йоги  Ришикеш, в монастырь Копан, где тибетские ламы монастыря проводят обучению йоги и медитации. Надеюсь осуществить свою мечту  - встретиться с ламой Мингьюр Ринпоче в Тибетском монастыре Йонге, научиться мудрости жизни, познать  и изменить себя ради родителей. Я должен  их радовать, а  не огорчать. И постараюсь не оставлять их на долго одних. Цель моей жизни – жить для родителей, у которых теперь нет единственной дочери и внучки. Один я у них, и они у меня единственные и самые дорогие люди на  земле. Обязательно к ним вернусь.

27.10.2012 г

НА ФОТОГРАФИИ МОНАСТЫРЬ КОПАН - ЦЕНТР ОБУЧЕНИЯ ЙОГИ И МЕДИТАЦИИ.