Перебирала я недавно полку со старыми бумагами и нашла подшивку веселой ташкентской газетки «Пионер Востока», в которой проработала пять лет. Собственно, путь мой в журналистику с нее и начался.
Стала пересматривать пахнущие моей молодостью газетные номера и наткнулась в одном на фотографию двух голенастых чумазых мальчишек. И вспомнилась забавная история из жизни маленького сына Володьки, связанная с парком возле нашего дома.
* * *
В моем детстве это был потрясающий парк, место отдыха всего Шумиловского городка - так назывался район на окраине Ташкента, где исстари селились русскоязычные.
Вечером в «ракушке» играл неизменный духовой оркестр. Под огромным дубом, с которого мы, малышня, сшибали желуди и делали из них человечков, были расставлены столы. Мужики посолидней играли в шашки, шахматы, домино. Молодежь – в настольный теннис. Из библиотеки выносились подшивки газет и журналов, их читали, обсуждали. Все это, представьте, бесплатно.
Родители гуляли с детьми. Были карусели, качели, горки, песочницы - без использованных презервативов, шприцев и собачьего дерьма. Били фонтанчики с чистой питьевой водой. И не было торговых точек с круглосуточным пивом.
И ходил по аллеям добродушный пожилой участковый милиционер – обрусевший узбек дядя Миша. На одну лавочку подсядет, поговорит, с другой его окликнут - подойдет. Погрозит пальцем расшалившимся мальчишкам. Кого-то поздравит со свадьбой сына, кого-то - с рождением внука. Поможет коляску с малышом по ступенькам перенести.
Где вы, участковые милиционеры того времени? Ау! Вспоминаю, как мама вела меня в первый класс, увидела дядю Мишу, подвела к нему и с гордостью сказала: «Вот, мы уже доросли до школы!»
Могу я сегодня подойти на улице с внучкой к полицейскому? Нет. Более того, увидев на своем пути человека в форме со свинцовым непроницаемым взглядом, я, абсолютно законопослушная гражданка, почему-то всегда испытываю подсознательное желание перейти на другую сторону дороги.
Цветы в парке. Боже мой, какие были в парке цветы - на клумбах и вдоль забора! Ночные красавицы, душистые табачки, петунии, львиный зев, космеи, цинии, мальвы. А какие были розы! И как же они пахли!..
В десять часов, когда окончательно темнело, в летнем кинотеатре крутили кино, тоже бесплатно. Кинушки по нашей детской классификации были - про революцию, про войну и про любовь. Старенькие черно-белые ленты рвались, звук трещал, но это никого не смущало. Шумиловский городок блаженно отдыхал после жаркого ташкентского дня.
Но главным центром притяжения в парке было все-таки озеро, большое, круглое. С одной стороны желтел песочный пляж. Там окрестные дети постигали азбуку плавания. С утра купался летний школьный лагерь, вечером детвора приходила с родителями, некоторые из которых тоже не брезговали окунуться.
По берегам сидели неизменные сосредоточенные рыболовы с самодельными удочками из тутовника — он гнулся и не ломался. В озере ловились плотва, ершики, окуньки. Около каждого рыбака стояла стеклянная банка с мутноватой озерной водой, где сновали крохотные – по пять-семь сантиметров – рыбки. Для чего их ловили, куда потом девали? Даже не берусь сейчас предположить… Думаю, даже кошки таких не ели.
А еще работала лодочная станция. Лодки, кажется, были единственным платным удовольствием и стоили баснословно дорого – двадцать копеек за час. В основном, катались парочки.
Просто как сейчас вижу: томная девушка с косыночкой на плечах перебирает пальчиками воду. Молодой человек в тенниске гребет, демонстрируя удаль.
Таким был парк моего детства, в шестидесятых. Через двадцать лет он умер. Как, собственно, умирала вся империя.
Парк превратился в пустынное заброшенное место, заросшее пыльной полынью в человеческий рост и чертополохом, с поломанной будкой кинотеатра и вывороченными из земли останками аттракционов.
Цветов не было вовсе, их давно никто не сажал и не поливал. Зато сбоку притулился районный шалман – павильон «Ветерок», откуда всегда тянуло пивом.
Озеро высохло и стало мусорной свалкой. На дне, видимо, били какие-то ключи, потому что там образовалось тинное болотце с головастиками и лягушками.
Вечером, после захода солнца, проходить мимо парка не рекомендовалось, особенно в одиночку. Там теперь обитали цыгане, бомжи, наркоманы и проститутки.
Само собой, детям строжайше запрещалось не то, чтобы подходить к решетчатому забору, но и смотреть в его сторону. Дети сидели дома под надзором бабушек и дедушек. Благо, у всех были дворы с садами и виноградниками.
* * *
Володьке моему было тогда лет семь, наверное, а я, как уже сказала, работала в детской газете «Пионер Востока».
Лето. Володька проводит каникулы дома с моей мамой. Мы живем в одном дворе с семьей маминого родного брата, дяди Кости. Он пасет своего внука Антона, на год младше Володьки.
В один из жарких летних дней, когда, кажется, даже мухам жужжать было лень, наша редакция получила задание от комитета комсомола — нашего учредителя, как теперь говорят, написать об отдыхе детей в городе.
Рядом с положительными примерами обязательно должен был существовать отрицательный – то есть, хоть мы и построили развитой социализм, но еще не все у нас, товарищи, идеально, кое-кто и кое-где… ну, и так далее — по известной схеме.
С положительными примерами мы разобрались быстро. А когда стали искать отрицательный, я подумала о нашем парке. И попросила фотокорреспондента Олега Шемакова сгонять к нам в Шумиловский городок и сделать несколько вопиющих снимков. Порекомендовала обратить особое внимание на озеро, вернее, бывшее озеро.
Через пару часов довольный Олег вернулся. Сказал, что кадры должны получиться сногсшибательными, особенно один. На дне озера, возле вонючего болотца с дохлой кошкой, по уши в грязи, возились два беспризорника. Их-то он и заснял.
Олег ушел в фотолабораторию – проявлять и печатать снимки, цифровой аппаратуры тогда еще не было, как не было и компьютеров. А я накидала текст и стала его поджидать.
Пришел Олег, и мы начали разбирать фотографии.
- А вот – та самая, с беспризорниками, - гордо сказал он.
Я посмотрела и, видимо, физиономия моя так изменилась, что все присутствующие в комнате уставились на меня.
- Это не беспризорники, - трагическим голосом сказала я. – Это мой сын Володька, а с ним - племянник Антон.
От хохота в редакции даже лампы, кажется, закачались.
Я попросила Олега распечатать мне лишний снимок и пошла вечером домой, вооруженная неопровержимыми доказательствами.
- Как дела? Как день прошел? – вежливо спрашиваю Володьку и Антона, чистых, умытых, поджидающих родителей с работы.
- Все в порядке, - отвечают образцово-показательные дети.
- Все в порядке, - подтверждают мама и дядя Костя.
- А в парк не ходили?
- Что ты, это же запрещено!
И тут я достаю фотографию:
- А это что?
Лица у мамы и дяди Кости вытягиваются – не уследили!
Володька и Антон переглядываются, открывают рты и ударяются в дружный рев.
Ситуация была настолько комичная, что я не удержалась и захохотала. Почему-то это всех страшно обидело. Мама и дядя Костя поджали губы и оскорбленно ушли, а детвора заревела еще громче. А потом все не разговаривали со мной целый вечер...