Из раннего детства. О маме

Александра Куликова
(Автобиографичное)
Картина первая.
Иногда в Сибири лютуют сорокоградусные морозы со злым  сбивающим с ног  бураном. Он заметает  дома по самые крыши, не говоря, о низких, вросших наполовину в землю, по ее имени и названных, землянках.
 Худенькая женщина, закутанная в два стареньких, едва ли хорошо согревающих платка, проваливаясь по пояс в сугробах, сопротивляясь пронизывающему фуфайку  до костей ветру, ищет свою землянку. Идет ночью, с работы. Завод по выпуску керамических водопроводных труб функционирует круглосуточно, в одном из его цехов - глин хранилище она и трудится.
 Цех - это открытая всем холодам  и метелям площадка, на которую экскаватором продвигают смерзшую глину. Женщины разбивают ее кирками (что-то под вид расплющенного и раздвоенного на конце лома), затем лопатами грузят тяжелые комья на вагонетку  и по местной узкоколейке толкают непосильные тяжести на следующие операции: дробления и т. д. Работают одни, как говорится, бабы, мужикам невмоготу.
Женщине страшно, в поселок наведываются волки. Она останавливается на снежной горе, кричит, надеясь, что это ее жилище. Где-то снизу пробивается щель, из нее просовывается лопата. Женщина ее берет, откапывает вход. Она не ошиблась.
Только легла в тесную теплоту со своим семейством-с мужем в разводе,  оглушительно тарабанят в дверь. Пришли вагоны с углем, всем- на разгрузку. Теперь без сна.Это моя мама.
 
   Картина  вторая.
Внутри землянки.
 Мама сегодня работала с утра, вечером с нами. Мы все пятеро лежим впритирку на нарах, они занимают почти все небольшое пространство, есть еще маленькая печка, стол самодельный. проход к дверям. Нас пятеро: мама, я - примерно трех лет, сестренка старше меня на два с половиной года, бабушка, прикованная к постели и ее сестра, приехавшая на подмогу, такая же старенькая. Мама каторжным трудом на скуднейшую зарплату содержит всех нас. Но сейчас мама читает вслух книжку, где-то достает, своих книг у нас нет. Засыпаю, прижавшись к маме. Перед мысленным взором - вид зимнего леса с идущей по нему девочкой, с белыми, как у сестры косичками, с выбивающимися кудряшками (у меня еще бантик), девочка идет, а снег сыплет, сыплет. Глаза смыкаются.

   Картина третья.
Мама в кабинете директора.
-Татьяна, это твоих рук дело?
Директор указывает глазами на трепещуюся  по ветру красную ткань на вершине заводской, виднеющейся в окно, трубы.
-Моих.
-Зачем ты это сделала?
-На спор.
-Какой?
-Просто, сказала, что залезу с флагом без страховки на трубу, прикреплю на вершине флаг, помашу всем косынкой с  этой высоты.
- Помахала?
-Да.
-А о малых детях, которых одна воспитываешь, ты подумала? А если бы с тобой что – нибудь  случилось, кому нужны твои дети?
-Ведь ничего не случилось, - на директора весело смотрят темно карие искорки.
-Иди. В следующий раз, когда решишь проявлять чудеса смелости и ловкости, вспомни о детях.
Двери закрываются.  Директор задумывается. Выносливы русские женщины, взять, хотя Татьяну. Обхватить двумя пальцами можно, одна тянет семью, питаются, наверное, постными щами да пшенной кашей. С мужем находится в разводе.. Муж живет с главной инженершей, как ее люди называют, уже в этой семье ребенок. Нужно сказать мастеру, чтобы надоумил Татьяну подать в суд на взыскание алиментов. Но.. Женское достоинство. Не подаст.  Вместе с такими же женщинами восемь часов разбивала комья глины, грузила, толкала вагонетки, нет, хватает еще энергии с флагом, без страховки, на вершину.
Он переводит взгляд во двор. Конечно, заводской двор не сад, но кто-то посадил два деревца. Они, набухающими почками, ласково блестят на солнце. Директору тоже захотелось, как в юности, без страховки, вскарабкаться по трубе, водрузить алое полотнище и помахать  всем фуражкой. Да. Весна.

 Картина четвертая.
Первомай.
Мы с мамой наблюдаем, как проходит колонна школьников. Дети несут березовые веточки, с маленькими клейкими листочками (перед праздником стояли в воде на подоконниках), украшенными белыми, самостоятельно изготовленными, бумажными цветочками.
  Мне тоже хочется в колонну. Но идут учащиеся. Вдруг вижу, за колонной бежит девочка - мне ровесница с самодельным флажком. Волнуюсь, что у меня нет флажка, но намереваюсь бежать так. Дергаю руку, тороплюсь.
-Куда, - спрашивает мама.
-К девочке.
-Неприлично, - объясняет мама, а сама улыбается девочке.
Пытаюсь высвободиться, но мама не отпускает. Подходит чужая тетенька. Здоровается.
-Откуда у брюнетки (мама очень красивая брюнетка с  темно карими искрящимися глазами, тонким с маленькой горбинкой носом, хрупкая, стройная), откуда у брюнетки, такие белокурые головки? Видимо, подкидыши.
Женщина гладит меня, младшенькую по волосам. Я выворачиваюсь, вплотную отодвигаюсь к маме, и хмуро думаю, что мы не подкидыши, а мамины дети.
Женщина смеется, мама тоже смеется.
-Дикарка, - характеризует меня мама.
 Стихает. С импровизированной трибуны на борту грузовика мужчина что – то говорит. Раскатывается дружное – ура. Полощутся флаги, дети качают веточками, радость волной разливается по площадке. Она захватывает меня. Я со всеми кричу:
-Ура-а-а-а!
Когда идем домой, мне снова становится грустно, что я не смогла побежать с той девочкой. Мама, словно, читает мои мысли:
-Пойдете в школу, будете ходить в колонне учеников.
Остается подождать, пока я пойду в школу.

Картина пятая.
 Школьные годы. Июнь. Теплота. Я – восьмиклассница, вернулась с экзамена,  в форменном платье и белом фартуке, задержалась у   забора под тополями. Тополя серебрятся листьями, пахнут.
У соседей напротив снимают комнату семейная пара. Сегодня муж, высокий кудрявый, плечистый,  идет домой пьяным. Жена под стать ему, крупная, видная, с тяжелым пучком на затылке, показывается из ворот. Муж начинает материться, кидается драться. Она бросается ко мне. Открываю калитку, пропускаю ее, закрываю проволочный  крючочек. Муж следом подбегает, пытается ударить женщину через мое плечо. Я приросла к калитке.  Растолковываю буяну, что сильным нельзя обижать слабых, нельзя мужчине бить женщину.
Мама мчится так, что сердце может выпрыгнуть из груди. Отталкивает меня, протискивается между мной и калиткой. Теперь мама прикрывает меня своим телом. Уговаривает драчуна идти спать. Соглашается, удаляется. Вслед за ним оставляет наш дворик жена.
 -Ты смелая, - спрашивает мама.
-Смелая,- сама и подтверждает.
 Женщине угрожала опасность, а я ни о чем и не рассуждала. Через несколько дней жильцы съезжают. Соседи им отказали.
 На фото - мама