Мука-бытовуха (Георгий Кир Яков) / Проза.ру

            МУКА-БЫТОВУХА.

      Их развели сразу. Не было никаких заседаний суда, толпы плачущих родственников, сочувствующих свидетелей. Просто зашли в кабинет к судье, молодой женщине, она их невнимательно выслушала и развела, заставив расписаться там и там.
      Они вышли из кабинета и медленно пошли по лестнице на первый этаж Он впереди, она за ним. Говорить ничего не хотелось. Ему пятьдесят два года, ей чуть меньше – они ровесники, в школе сидели за одной партой. Всю жизнь вместе – что тут говорить!? Она шуршала сзади юбкой и тихонько шмыгала носом, он смотрел себе под ноги, вглядываясь в истёртые ступени. Он был близорук и боялся упасть.
         - Ну, пока! – сдержанно сказал он, когда они вышли на улицу.
         - Ты звони… - она смотрела на его грузную фигуру, немного сутулую, удаляющуюся к автобусной остановке. Он не обернулся…
*****
         Школа семидесятых. Классы по тридцать человек, походы, музеи, выставки, театры и классные часы, которые нередко заканчивались танцами, если кто-нибудь приносил магнитофон. До восьмого всё сидели мальчик-девочка, потом кто с кем хочет. Но они продолжали сидеть вместе.
         Она из маленькой беленькой девчонки с бантиком превратилась в девушку со стройной фигуркой и хорошеньким личиком. А он из полного мальчика-увальня - в высокого и сильного парня, с пробивающимися усиками и бакенбардами. Не злобный по натуре, он часто дрался «за справедливость» и, почти всегда, побеждал. А она наблюдала за ним или вскоре узнавала о драке от кого-нибудь. Ему было приятно. На «выпускном» они танцевали вальс и он, держа её за стройную талию, думал: « Как хорошо! Вот так бы всю жизнь!»
            После «выпускного» они пошли в поход. Последний поход почти всем классом. Пели песни у костра, пекли картошку и говорили о будущем. «Классная» пошла с ними и не мешала им веселиться и дурачиться, и потихоньку пить водку. Она, вообще, была «классная»! Когда девчонки затеяли гадать, она сказала ей: « А тебе-то зачем? Вон твой муж сидит!»
            Правда, нашёлся ухажёр: хороший мальчик из их же класса начал за
ней вдруг ухаживать. И она эти ухаживания приняла. Как же, папа – ректор «Бауманки» - серьёзные перспективы! Она с пай-мальчиком даже целовалась! Пока он не узнал…
            Мальчика из хорошей семьи даже бить не пришлось – сам слинял! Понял!.. Месяц они не разговаривали. Да и экзамены в институты… Поступили – она в строительный, он – в педагогический. От лета оставалось две недели, и он неожиданно пригласил её на Валдай с его родителями. А чего – рыбки половить, грибов пособирать, с родителями познакомиться…
            Жили в палатках. Она в отдельной! Ночью он, конечно, к ней сунулся – так она огрела его сапогом! Строга! Второй раз сунулся – мать, видно тоже не спала – перехватила его у палатки и отчитала. Хоть на стенку лезь, верней на дерево, или женись! Это в семнадцать лет-то!..
            Наступило первое сентября. В институте девочек было много. Филологи – четыре парня на весь курс – выбирай любую, но ему нужна была только она! Почти каждый вечер они встречались и гуляли по городу или шли в кино, или на выставки. Он за ней красиво ухаживал, на всю стипендию – сорок рублей! Она принимала ухаживания, но сдержанно. Только в щёчку поцеловать.
            После Нового Года его пустили в дом и познакомили с родителями! Он начал захаживать на правах жениха. У неё была своя комната, и они там подолгу сидели, болтали и, даже, целовались!.. Но дверь не закрывалась, и её родители были «в курсе»…
            Прошёл год. Их отношения продвинулись настолько, что она не стесняясь, переодевалась в его присутствии, правда, его отворачивали при этом. И он с замиранием сердца слушал, как шуршит её одежда…
            А после летней сессии в его институт явился «покупатель». Он отобрал двух девочек и его. Им предложили перевестись в Высшую Школу КГБ на второй курс. Он согласился.
            - Почему ты не посоветовался со мной, когда соглашался? – спросила она.
            - Я не думал, что ты будешь «против». Это хорошая перспектива, я буду служить в аналитическом отделе или работать с интеллигенцией – так говорил этот майор. У меня появятся связи среди артистов, журналистов – разве это не интересно?
            - Интересно! Но почему ты не посоветовался со мной? Мы же не чужие… или ты меня не любишь?..
            Это был их первый скандал. Она плакала – он оправдывался. Потом, правда, она закрыла дверь, и они целовались как сумасшедшие. И он впервые дотронулся до её груди, и она не оттолкнула его. Значит – ДА!..
            Сразу после Олимпиады они решили пожениться. Он пришел и сказал об этом отцу. Отец выслушал молча, потом встал, подошёл и с размаху влепил ему по уху!
            - Сначала ты стал сексотом, никого не спрашивая, а теперь женишься! Иди и живи, где хочешь и как хочешь! И забудь про этот дом!
            - Спасибо, папа, - потирая горящее ухо, сказал он, - я так и сделаю! И забудем друг о друге!.. Хорошо же ты меня поздравил…
            Он переехал в общежитие в далёкое Солнцево, а по увольнительным, приезжал к ней. Квартира у неё была четырёхкомнатная. Хорошая квартира – только маленькая, всего сорок семь метров, но для Москвы – хоромы!
            А после свадьбы они поехали в Ленинград – в свадебное путешествие! На неделю… Здесь-то, в гостинице у них и была первая брачная ночь. Правда, он обварил ноги, уронив стакан с кипятком – в темноте схватился за кипятильник, но это ерунда! Счастье было безмерно!
            Он засовывал распухшие ноги в узкие ботинки, и они гуляли, гуляли по промозглому Питеру и целовались, и целовались… Когда он обнял её в метро и поцеловал, строгие питерцы сделали им замечание: - « Совсем молодежь распустилась! Ни стыда, ни совести! В общественном месте целуются!..»
            Неутомимые бессонные ночи и дни! Когда нужно обойти весь город и везде побывать, а ночью любить и ласкать своё сокровище и всё-всё попробовать!.. В Москву они вернулись похудевшие и утомлённые. И началась жизнь…
            Она сразу забеременела. Как только об этом узнали, его «отлучили от тела». Можно было биться головой об стену, доказывать с разными книжками, что ещё рано – всё напрасно! Его отделили! Не можешь терпеть – катись в общежитие. Три месяца счастья и всё! Да, и сапоги, сапоги и портупею – убрать! Пахнет!
            Он был на сборах, когда она тихо собрала вещи, села на автобус и поехала рожать. Вечером коменданту позвонила тёща, святая женщина, и он кинулся к начальству – слава Богу, отпустили! Всю ночь он вышагивал вокруг роддома, пытаясь угадать, где она рожает. А утром первый ворвался в справочную и узнал: - « Поздравляем, папаша, у Вас дочь!»
            Через три дня розовый свёрток: три с половиной килограмма, пятьдесят один сантиметр; он принял на руки, откинул полог и увидел внимательно смотрящий на него глаз, зелёно-серого цвета. Дочь! Она смотрела на него внимательно, будто оценивала, как все женщины в этой семье: - « Нужен ли мне такой папа!?»
            Через три месяца, когда, он уже совсем забыл, «где это находится и как это называется», она, посоветовавшись с врачом, допустила его к телу! Этого забыть невозможно!
            Он нежно проник в её тело и замер, привыкая к ощущениям, и ему хотелось быть в ней вот так – всю жизнь! Но она очень быстро устала и сделала всё, чтобы он закончил. Она это умела. Он то, готов был снова и снова, но «аудиенция» на этом закончилась – а начались суровые семейные будни!
            Нельзя сказать, что она была абсолютно холодна – нет, она умела и сама получить удовольствие, но для неё это было не главное. Главное – ребёнок, дом, здоровье, деньги… А ему, с его неуёмным темпераментом, предлагалось поиграть в игру «сделаешь-получишь» или «будь хорошим – тогда посмотрим». Она чётко знала его слабые места и жила по принципу «а куда он денется!? Любила ли она его? Возможно. По-своему - как любят вещь. Ведь муж – это вещь или животное, которым можно управлять после несложной дрессировки.
*****
            Прошло пять лет. Страна быстро менялась. Он служил, она работала, дочка воспитывалась бабушкой. Он прилично получал и приносил в дом зарплату, достойную доктора наук, плюс пайки, плюс довольствие. В доме появился достаток, записались на машину, купили участок. Летом - под Сочи, в ведомственный санаторий. Живи и радуйся. И она как-то оттаяла, подобрела к нему. А он мечтал о сыне и уже почти уговорил её…
            Но случилось вот что. Его, уже старшего лейтенанта, послали в один из южных районов, на границу. Афганцы сторговали у нас целый состав танков. Операция разрабатывалась долго и на самом верху, и он был винтиком в ней. Перед самым завершением операции дружественный нам афганский командир, вдруг перестал быть дружественным, и пришёл приказ: танки заменить списанной дорожной техникой, тщательно замаскировать и отправить. Эшелон сопровождать ему и двум капитанам-погранцам. Сроку двое суток.
            Легко отдавать приказы! Пока вся застава пилила и сколачивала фанеру, придавая тракторам и бульдозерам воинственный вид, он слетал в Центр за инструкциями и на пять минут, по дороге в аэропорт, заскочил домой – чмокнуть дочь. Ключей не было, и он позвонил. За дверью послышалась какая-то возня и сдавленный женский вскрик. Её вскрик!
            Она же на работе! – мелькнуло в голове. А кто же там? Он вытер холодный пот со лба и позвонил ещё раз.
            Тут за спиной скрипнули двери лифта, он обернулся – из лифта тёща выталкивала игрушечную коляску, за которую держалась трёхлетняя дочь.
            - Ой, это ты!? А мы тебя не ждали так скоро, - запричитала тёща, испуганно глядя на него. – А дочка дома, да, заболела она… - тёща полезла за ключами, - сейчас, сейчас я открою…
            Снизу давно гудела служебная «Волга», он взял дочь на руки крепко прижал к себе, поцеловал и сказал:
            - Всё время вышло, самолёт через полчаса – не успею, голову оторвут! Пока…
            Зашёл в лифт и через сорок минут летел на юг.
*****
            Ночи на юге тёмные. Хорошо наши не поскупились и поставили первым «грузом» и последним настоящие «семидесятки»... Пересекли границу и через десять километров прибыли на место. Состав приняли хорошо, боевое охранение отпустили домой, а его и капитанов пригласили к командиру талибов.
            - У меня честный бизнес с вами! Вот ваши деньги – берите и можете ехать, - обвитый пулемётными лентами бородатый человек совсем не походил на генерала, с которым в Москве вели переговоры. Он сидел на двух серых пластиковых чемоданах, в которых, якобы, были деньги. Один из капитанов наклонился, чтобы взять чемодан и получил удар кликом в горло.
            Кровь брызнула фонтаном во все стороны. Второму капитану кто-то сзади сунул нож под четвёртое ребро, и он упал на спину, выгибаясь «мостиком», как на физкультуре. Под ним быстро растекалась кровь, и он медленно оседал в неё…
            Несколько мгновений – и всё было кончено! Что-что, а людей резать в Персии всегда умели…
            Ему накинули на голову мешок и связали руки. Посадили в угол, на какой-то сундук. Даже пистолет из кобуры не вынули. Презирали…
            Некоторое время слышалась возня и какие-то шлепки. Густо пахло кровью. Он сидел и думал: - «Ребят разделывают… Сейчас в чемоданы упакуют, и со мной передадут. Как я их один потащу – они же тяжёлые?..»
            Он не волновался – не успел, только взмок от пота, а потом навалилось отупение и усталость.
*****
            Он очнулся от страшного взрыва. Его кинуло на пол, мешок с головы слетел, а палатка горела. Это состав рванул через час, как и было задумано. Для этого к нему прицепили ещё две цистерны с горючим. По замыслу Москвы, они должны были успеть получить деньги и свалить. Вот и «свалили»! Да-а! «Восток дело тонкое»…
            « А чего же так весело? - мелькнуло в голове. - Да потому, что жив пока, а «бородатый» вон валяется, под красным от капитанской крови, чемоданом, с разбитой башкой…»
            Ему чемоданом, в который успели «упаковать» одного из капитанов, ноги перебило, откинув его мощным взрывом на убийцу.
            « Ай да, капитан! Вот погранцы дают! И после смерти отомстил басурманину…» - мысли мешались в голове, а мешок, накинутый когда-то на голову, лежал рядом и тлел. И войлочная палатка медленно и вонюче горела. Он попытался спиной повернуться к огню и подсунуть к нему связанные руки - не получилось…
            Вдруг, в палатку на карачках вполз боец – Фасет! Узбек из их боевого охранения: «Откуда он здесь – они же ушли!?»
            - Давай, начальник, я развяжу тебя! – Фасет подобрал нож, которым резали капитанов, и полоснул им по верёвкам. Руки были свободны!
            - Спасибо, родной! Ввек тебя не забуду! А как ты здесь оказался? Вас же давно домой отпустили?
            - Да мы и ста метров не прошли, как нас стали скручивать! А многие сами сдались! Они же таджики! Это мы воюем!.. Я видел, как вас в палатку увели… А в чемоданах что – деньги?
            - Э-э, брат, так ты за деньгами! Нет там денег – и не было. Пошли, а то сейчас бомбить начнут…
            Они выскочили из сгоревшей палатки и увидели зелёные огни, заходящих на горящий состав «СУшек». Вокруг была паника, и на них никто не обращал внимания. Не сговариваясь, они побежали навстречу самолётам, в сторону границы.
*****
            «За невыполнение задания… за допущение гибели вверенных людей… за фактический срыв операции…» - звезда скатилась с погон старшего лейтенанта госбезопасности и упала в пухлую папку «Дело №». Плюс «перевести в резерв до выяснения причин». Короче – денег не привёз, а люди погибли. Хорошо не посадили! «Дело» тянулось ещё полгода, пока не выгнали совсем за «неполным служебным».
            Теперь он сидел дома. Сделал ремонт в квартире: побелил потолки, переклеил обои, отциклевал и покрыл лаком полы, покрасил окна. Дамы не помогали – только фыркали недовольно, переезжая из комнаты в комнату - какую он грязь развёл! А ему хотелось всё обновить и начать новую жизнь - без двух капитанов, приходящих каждую ночь…
            Он заходил в родительский дом, в основном к матери, приводил внучку. Отец, обычно сквозь зубы разговаривавший с ним, вдруг проявил интерес к ремонту и вызвался помогать.
            Как-то на выходные, когда тёща ушла гулять с дочкой, они остались вдвоём, и он подхватил её на руки и понёс в спальню. Теперь им никто не мешал!
            Нежная бело-розовая, и такая желанная девочка принадлежала ему одному, и не спорила, не сопротивлялась, а раскрылась навстречу и всё-всё позволила и, даже, с удовольствием… Редко такое у них было. «То дочь не спит, то мама слышит!..» Это только кажется, что в семейной жизни она твоя в любой момент, когда захочешь… Нет, к сожалению, нет и нет! А зачем тогда семейной жизнью мучиться?..
            Он лежал удовлетворённый, и думал об этом. Гладил её нежную спинку, щекотал губами за маленьким розовым ушком, положил большие ладони на круглую попку и сжал её. Она улыбалась. Он погладил полненькие стройные ножки и легко перевернул её на спину. Прошёлся губами по розовым грудкам, спустился по животику вниз и зарылся в пушистый треугольник. Она засмеялась и положила одну ногу ему на спину, а другую откинула… И тут раздался звонок!
            Кого там Рогатый принёс!? – он запахнул одеяло и распахнул дверь – на пороге стоял отец.
            Он никогда не заходил. Отношения не позволяли и гордость. А тут, вдруг, решил помочь! С чего бы это?
            - Пройди на кухню – я сейчас.
            - Вот, решил с ремонтом помочь. Не выгонишь? – Отец сел на табурет.
            - Не выгоню. Спасибо.
            Она появилась завёрнутая в простыню, и сразу нырнула в ванную. Он тоже пошёл переодеться. А отец ходил по квартире, примериваясь к объёму предстоящих работ.
            Когда все собрались в большой комнате, отец по-хозяйски уселся в кресло – он, вообще, любил покомандовать, - и начал перечислять, что нужно купить. Хотя у него уже всё уже было куплено. Но отец настоял, что нужно ещё какую-то ерунду, причём срочно! Короче, собирайся и иди. Это было подозрительно! Жена вышла из ванной в домашнем халатике и, молча, слушала их, укладывая волосы. Она была необычайно хороша!
            Кровать в спальне уже была аккуратно застелена пледом. Он незаметно сделал на покрывале несколько складок и загнул угол простыни. Взял деньги и ушёл.
            Того, что было нужно в ближайших магазинах не было и он проискал почти три часа. Когда вернулся, отца уже не было, а семейство обедало на кухне. Он пошёл в спальню – кровать была аккуратно застелена и простынь развёрнута…
*****
            Он совсем измучился ревностью. Вопросы, вопросы, вопросы без ответа! «Может, машинально расправила складки – тогда зачем она при отце пошла в спальню? И простынь?.. Чтобы её увидеть и расправить, надо было откинуть плед! А зачем она его откидывала?»
            Он плохо спал и не прикасался к ней больше месяца. Пока длился ремонт, и отец приходил к ним. Он-то чувствовал себя как дома! Командовал, насмехался и под любым предлогом выпроваживал его из дома.
            Она приходила с работы рано и, как ни в чём не бывало, помогала, убирала, готовила. Настроение у неё было преотличное! То, что у них так долго не было близости, её совсем не волновало. А он измучился! «Почему она так себя вела?.. И было ли у неё с отцом что-нибудь?..»
            После ремонта, измученный вопросами без ответов, ничего не объясняя, он ушёл. Собрал вещи и ушёл к другу, пока она была на работе. « Интересно, - думал он, - как скоро она заметит моё исчезновение и что сделает?»

*****
            Прошёл год. У друга долго не проживёшь – у него своя семья есть. Тогда он устроился сторожем сразу на две работы. Сутки через сутки. И там и там можно было поспать. А потом достал ещё одну трудовую книжку и устроился охранять стадион. Шикарное место – и душ, и мягкие маты и соревнования допоздна.
            Она его разыскала. Как? Загадка… Долго плакала, уговаривала, говорила, что дочь… Он и сам дико соскучился! Вообщем, через неделю уговоров и незабываемой близости на матах – вернулся. Но мука в душе иглой засела…
*****
            Чем заняться в стране, которую уже ставили раком? Что он умеет делать? Муж её сестры – уже замминистра путей сообщения! Ухажёр с папой-ректором – химик-ядерщик… или физик! А ты кто? Где твои триста пятьдесят плюс, плюс, плюс? С этими вопросами он вставал и ложился. Причём, задавал их сам себе не только он! Но и она. И даже маленькая дочь:
            - Папа, а когда ты будешь приносить домой деньги? Мама спрашивает…
            Покойник Черненко добавил денег учителям, и он пошёл «куда и шёл», если бы по пути не столкнулся с тем сладкоголосым майором…
            Школа встретила нового учителя тридцатью «шестью часами с классным и продлёнкой». «Ничего – сдюжим, как-нибудь! Зато почти те же деньги…»
            И дело пошло! Начитанный, с богатым жизненным опытом, плюс любовь к детям – эти качества сделали своё дело. Ему нравилось, и ученики его любили. Словно молодость продлил. Даже жену уговорил уйти с нелюбимой работы в свою школу. Как раз освободилось место учителя домоводства. И ей понравилось! Живи и радуйся!..
            Но в девяносто первом державу наклонили окончательно и поимели! Теперь не только держава, но и каждый гражданин в отдельности стоял со спущенными штанами… А ему как раз предложили место директора школы. Представитель РАНО приехал в июле, после «выпускных», долго беседовал, читал бумаги, а потом спросил прямо:
            - А почему Вы не вступаете в партию?
            Он глупо переспросил: - В какую?..
            Директорство отпало само собой…

*****
            В школе его любили – это было его дело! Но новый директор-историк, ревнуя его к коллективу, снял часы, стал придираться, выживать, да и зарплата быстро превращалась в мусор – короче, он ушёл. А она пока осталась.
            В первый же свободный день он поехал с дочкой погулять по Старому Арбату, по родным для него местам. Он родился на Арбате и жил здесь когда-то. Походили, посмотрели, устали и решили зайти в кафе «Буратино». Он хорошо знал Арбат и удивился, что пропала арка рядом с кафе. Её перегородили, поставили массивные дубовые двери и сделали ещё одно кафе. «Любопытно, кто же это придумал!?» Они зашли туда. Шесть столиков на четверых и два на двоих, в конце - барная стойка, а за барной стойкой стоял и улыбался… Фасет!
            - … Ты помнишь прапорщика Тарика, он отпускал нам «горючку», смешной такой, маленький, ещё говорил, что он князь, - рассказывал Фасет, потягивая пиво. Они сидели за столиком в этом же кафе и вспоминали ту страшную историю. Дочка лопала мороженое из соседнего «Баскин Робинс».
            - Теперь он здесь большой человек – Тариэл Рафаэлович! Держит весь Арбат… - перешёл на шёпот Фасет, - кафе, палатки, гостиницы… У него свои бандиты и менты! Всё купил. Не зря тогда на складе сидел!..
            «Не он ли денежки прикарманил и сдал нас талибам?» - мелькнула мысль. Но он отогнал её – «теперь уже всё равно! Каждый получил своё…»
            - Я сейчас у него работаю, - продолжал Фасет, - снабжением заведую. Вон мой «каблук» стоит.
            Во дворе стоял жёлтенький «москвичок».
            - А ты чем занимаешься? Я слышал у тебя после того «дела» были неприятности?
            - Неприятности… - усмехнулся он, - чуть к стенке не поставили!..
            И он вкратце, рассказал Фасету о себе.
            - Так ты давай к нам! Хочешь, я поговорю с Хозяином. Он даст тебе место…
            Они посидели ещё, поболтали, обменялись телефонами и разошлись. А через неделю Фасет позвонил…
            - Видишь, я своё слово держу! Хозяин помнит тебя. Он даст тебе работу. Приезжай…

*****
            Коренщик. Сто двадцать в день и еда за счёт заведения. Нормально – не привыкать, особенно после нарядов на кухню. Зато деньги ! В три дня можно было заработать месячную учительскую зарплату. Тепло, музыка играет, кормят – два через два, что ещё человеку надо. И голова абсолютно свободна!
            Машину, которую ждал много лет на работе как награду, купил через три месяца у знакомого, дав сверху всего две тысячи! Новая жизнь началась!
            Мало того – вошёл в курс дела – получи, «дарагой», повышение! Стал официантом! А в этом заведении всего три человека: официант, повар и коренщик. Считай босс! Только выручку сдавай всё больше и больше. Хоть по чуть-чуть, но прибавляй из своих чаевых, и Хозяин будет доволен.
            Жена бросила школу, как только место повара освободилось. Теперь они работали вдвоём. Пятьсот-шестьсот рублей в день по тем временам были большие деньги, и терять их не хотелось. Но бывший прапорщик Тарик требовал «виручку» всё больше и больше.
            - … Что ты мне за выручку сдаёшь! – недовольно говорил он, - две семьсот, три - когда палатка напротив, где только сосиски - даёт в два раза больше. Какой же ты ресторан!? Не будешь больше давать – уволю.
            Но больше ему – значит меньше себе! А из этой точки больше нельзя было выжать. Это был её предел. И через полгода его уволили. И её тоже.
            Он занялся перегоном машин из Германии. Выгодное дело, но тяжёлое и опасное. Заказчики в основном деловые и бандиты, приезжали к нему домой, выкладывали пачки денег, заказывали машины. Без бумаг, под честное слово. Но, он понимал – один прокол и спросят и с него, и с неё! Она нервничала, плакала, кричала, что не выдержит, что он «представляет угрозу для семьи»… он психанул и ушёл во второй раз.

*****
            «Уходи, уходи, уходи! Ты нам больше не нужен… Ты представляешь угрозу для семьи!..» – день изо дня стучала в голове обида. Что делать в нищей, разорённой стране, как кормить семью и «не представлять угрозу», он не знал. Снял квартиру и продолжал гонять машины.
            Как она жила? На что? Он узнал только через полгода: она пошла домой к Фасету и переспала с ним, став его любовницей. Верней одной из… А он устроил её снова в ресторанчик.
            Какое-то опустошение навалилось на него. Ему стало «всё» всё равно. Он приезжал изредка к дочке, привозил деньги и подарки, но с ней не говорил. Не говорил, что «всё» знает… Они стали совсем чужими.
         По старой гэбэшной привычке он узнавал о ней из третьих уст.
         Потом был слесарь из автосервиса, потом мясник… Она, как-бы, перебирала все на то время успешные профессии, пробовала подстроиться под сытую и, главное, неопасную, жизнь.
            Можно ли осуждать за это женщину? Думаю, что нет. Ведь на ней ответственность за ребёнка, за мать-пенсионерку… За их семью, но без него. Сам виноват, что не смог себя сломать, подстроиться под спокойную сытую жизнь, которую хочет каждая женщина!
         Обида его заела!? Ревность!? Ты мужик! И ты отвечаешь за всё! И с кем спит твоя жена тоже!..
            И с тебя на Том Свете как с мужа спросят за неё и за дела её. А раз не смог с ней совладать – какой же ты мужик!?
            … Прошло три года. В девяносто четвёртом прихлопнули налаженный автобизнес, резко повысив таможенные пошлины, и убрав этим из бизнеса честных людей. Остались только воры и бандиты. И он ушёл.
            А весной они встретились случайно, в Парке Горького. Она - красивая молодая женщина с дочкой – с его дочкой – гуляла и катала девочку на аттракционах. Он – молодой, свободный мужик с приличной иномаркой и деньгами. Как вспыхнуло вдруг давно забыто, отложенное чувство, он уже плохо помнил! Но оказался он в их доме в тот же вечер…
            Она сильно изменилась. Стала спокойней, самостоятельней. Видно, попробовав других мужиков, поняла - что к чему! И они начали новую жизнь в третий раз – последний...

*****
         На заработанные перегоном деньги он открыл мастерскую по ремонту машин. Она стала домохозяйкой. Это были самые счастливые их дни!
            Они купили крохотный домик в заповедном Боровске, засадили маленький участок соснами и перевезли туда маму. Московский смог разрушительно действовал на лёгкие пожилой женщины, и «добрые» врачи давали ей максимум полгода жизни, но деревенский воздух и сухой бревенчатый дом, сделали своё дело – мама перестала кашлять и прожила ещё двадцать лет, забыв о болезнях.
            Они стали ездить почти каждый год в Крым на машине втроём, с подросшей дочерью. Она стала веселей, намного раскрепощённей в постели, много и вкусно готовила, занималась домом и ребёнком. Жизнь налаживалась. Он думал: - Ну, и что, что «было» – зато она стала такой роскошной женщиной! И ничего бабского, невыносимо стервозного не осталось. Совсем другой человек!

*****
            Кризис девяносто восьмого перевернул всё! Они отдыхали в Крыму, когда по радио объявили о том, что некоторые банки перестали выплачивать вклады населению.
         А перед поездкой на Юг, они положили все сбережения, свои и взятые в долг у других людей, в один из таких банков. Денег было на трёхкомнатную в центре, задаток за которую они уже внесли…
         У неё случился сильнейший нервный срыв! Они кое-как добрались до России и тут на них насели бандиты. Она в больнице, девочку он закинул к бабушке, а с мастерской пришлось расстаться – её забрали за долги. Как быстро, буквально за пару месяцев, из вполне обеспеченной, семья превратилась в «разбитое корыто»!..
         Он устроился водителем-экспедитором, она совершенно поникшая, с нервными срывами и бесконечными истериками вернулась из больницы.
         - … Ну, ничего, ничего – с кем не бывает, начнём сначала! Жизнь на этом не закончилась! Все живы и здоровы – а это главное!.. – он нежно гладил её беленькую головку и целовал, целовал уставшие глаза.
         Когда он принёс первую зарплату и отдал ей, она отложила минимум на еду, а на остальные деньги купила на какой-то фирме коробку женских сапог и встала на рынке, что рядом с домом, продавать их. Коробку она распродала за два дня, собрала деньги и поехала покупать ещё. Уже две коробки она привезла на такси. Через два дня сапоги кончились, и она попросила его помочь. После работы он сел в старенькую «копейку», оставшуюся после разборок с кредиторами, и поехал с ней за сапогами.
         Шёл сильный снег, машину мотало на летней резине из стороны в сторону, щётки силились отскрести лобовое стекло, а они молчали. И только когда под завязку загрузили машину сапогами, она сказала:
         - Видно тебе придётся бросить свою работу, видишь, бизнес хорошо идёт, мне нужен помощник…
         - А если не пойдёт? Тогда что?..
         - Это у тебя ничего не идёт, - грубо ответила она, даже не посмотрев в его сторону, - а у меня пойдёт! И не каркай!..

*****
         Он больше «не каркал» и, действительно, дело пошло! Только не с сапогами. А с женскими брюками. Видимо, пригодились уроки домоводства. Через полгода на заработанные на рынке деньги, чтобы ни от кого не зависеть, он построил ей швейную мастерскую и официально оформил её через бывших «однополчан». Так у неё появился свой швейный цех и три магазина на различных рынках. Она почувствовала себя Хозяйкой! Как в сказке…
         Вкалывали они от зари и до зари! Ох, и непростое это купеческое дело! Целыми днями – ткани, фурнитура, брак… Товар, магазины, продавец с «виручкой» сбежал… Летаешь по городу как жужелица и никакой личной жизни! Только бы до постели добраться!..
         Она говорит – он делает. Она думает – он претворяет в жизнь. Она деньги считает – он ужин готовит. Вопрос – кто в семье мужик? Ответ – оба!.. Но он гибче и женственней, поэтому уступал ей.
         Когда появились достаточно денег, чтобы купить «трёхкомнатную» в центре, они решили больше не рисковать, и построить хороший дом в том же Боровске. Тем более что по Москве, с её бесконечными пробками ездить стало невозможно, а ткани и фурнитуру они давно уже возили из-за границы.

*****
         Кто не строил в России дом, тот может эту главу не читать. А кто строил, тот меня поймёт и без мата!
         Найти бригаду толковых строителей – это полбеды. Настоящая «засада» заставить их работать именно на тебя, а не на себя, на твои же деньги! Привозишь им «полкило денег», два часа втолковываешь – надо сделать то-то и то-то, кивают головами – да мол, хозяин, всё сделаем! Уехал. Через два дня звонишь – ну, как, ребята, сделали?.. Нет, хозяин! Почему? Деньги кончились…
         Это, к сожалению не анекдот, а российская явь. Приезжаешь, отлавливаешь придурков, и только диву даёшься, как быстро они на твои деньги себе дома строят! Бьёшь им рожи, стращаешь Карой Небесной - а они глазами хлоп, хлоп… Хозяин, за что?.. Ты, что и вправду обиделся, что ли?..
            Ну, не убивать же он сюда своих соплеменников приехал!? А жить.
            Поняв, что весь город на свои деньги не построишь, он переехал в Боровск, взял бригаду талибов, грамотного парнишку прораба в помощь, и начал строить дом сам.
            От проекта и до последней ламинатины прошёл год. Он купил себе «газельку» и возил всё сам из Москвы, сэкономив на этом страшные деньги и выиграв на качестве материалов. Так что «газелька» окупилась сторицей.
            Да и домик получился при хозяйском глазе на славу! Трёхэтажный особняк в стиле начала девятнадцатого века, такой же, как и весь Боровск, сожжённый Наполеоном за неудачу под Малоярославцем, и отстроенный купцами-староверами заново. Четыреста квадратов оцилиндровки, брёвнышко к брёвнышку, сам отбирал, да на каменном цокольном этаже с метровыми стенами! Спортзал, кухня тридцать пять метров, Две раздельные четырёхкомнатные квартиры по сто метров каждая, три ванные с туалетами, все полы с подогревом, кладовые, прачечная и даже, заветная комнатка с мини-спирт заводиком! И всё это на пятидесяти собственных сотках, засаженных соснами, лиственницами и берёзами! А прудик! Прудик, который он выкопал аж шестиметровой глубины на три сотки площадью! И карпика запустил. А кругом колокольный звон! Лес, речка рядом… И всё на бюджет московской «трёшки» без ремонта! А Москва-то, вот она – рядом… Да и кому она нужна? Вонючая... Набились в Первопрестольную олухи со всей страны! Живут как сельди в бочке, давят друг друга, и не понимают, что жить и те же деньги зарабатывать, можно и рядом с Москвой! Только с большим комфортом… Эх, живи и радуйся! Да не тут-то было…

*****
            Когда он строил дом, ему уже стукнуло сорок пять. Для мужика возраст критический: он всё уже знает и всё ещё может! Многие в этом возрасте разбегаются от своих жён в разные стороны. Но наш герой принадлежал ко второй половине зрелых мужчин – домосед-хозяйственник, окружённый внуками. Внуков хотелось страшно! Он спал и видел один и тот же сон – два пухленьких малыша у него на руках… То, что в жизненной суматохе не додал дочери, накопилось в нём и требовало срочного выхода!
            И внуки, Слава Богу, появились.

*****
            Дочь окончила институт, и за ней стал красиво и правильно ухаживать молодой симпатичный парень года на три постарше неё. Из хорошей семьи «новых москвичей»: папа – заведующий отделением «Кремлёвки», мама – главврач поликлиники, приехали в молодые годы из глубинки в столицу, отучились и всего-всего достигли сами… Честь им хвала!.. Только, видно, за успехи и достаток платить надо! Но об этом позже…
            Сватовство состоялось, с родителями жениха познакомились, и назначили день свадьбы. Жених – самостоятельный парень, хорошо зарабатывающий, кинулся было всё оплачивать и устраивать сам, но не подрасчитал силёнок и влез в долги. Да не к кому-нибудь, а будущей тёще.
            Да, да, дорогой читатель, его бело-розовая девочка, его «домомучительница», его ненаглядная изменщица вдруг превратилась в тёщу! Это тяжело осознавать…
            Своим сватам они домик не показывали и о достатке в их семье новая родня могла судить только по тому, что успела поверхностно разглядеть в предсвадебной суматохе. А разглядела она: «двушку» на Юго-западе, в Матвеевке (свекровь: - Ой, да знаю я эту Матвеевку – деревня деревней!), да две иномарки, правда новые… Против их огромной «трёшки» в Крылатском(!), дачи (-клячи на шести сотках, но в пределах третьего кольца) по Каширке и старенькой «нивы». Кто был в подобном положении сватов - тот меня поймёт. Сравнение не в пользу наших героев, а потому и снисхождение, и пренебрежение к их советам небывалое!
            Но он договорился со своими старыми друзьями-гэбэшниками, многие из которых уже стали «жирными котами-генералами», об устройстве свадебного торжества на «ни где-нибудь!», а на Ближней Даче товарища Сталина, в самом Овальном Кабинете! А жена оплатила всё это, выложив неприличную сумму. Сваты в праздничной горячке ещё ничего не поняли, и продолжали снисходительно поучать и командовать. Но мина зрела!..
            Они подарили молодым на свадьбу новенький «ситроэнчик», а сват взял и зачем-то оформил его на себя?.. Но мина ещё не созрела.
            Они дали молодым деньги на ремонт и на обустройство их комнаты (приличную сумму – не экономить же на единственной дочери!), а сват взял и на эти деньги отремонтировал и обставил мебелью всю квартиру! Но мина ещё не была к взрыву готова…
            А бабахнула она только через год. Когда родился первый внук. Зато последствия её взрыва были разрушительны!
            Сваты знали со слов сына, что у них маленький домик в Боровске, где живёт бабушка, а нового дома ему никто, пока дом окончательно не достроен, и не показывал. Он так своим родителям и доложил: так, мол, и так – домик маленький и старенький – у нас лучше!
            И всё шло спокойно пока однажды сват, хвалясь своим новым домом на Каширке, не посетовал, что рабочие плохо сделали фундамент и дом треснул, и крыльцо отвалилось. Разговор шёл под рюмочку и наш герой расслабившись, проговорился, что он, например, за рабочими следил сам и стоял над ними, как мать над младенцами, и сам на новый дом все материалы закупал, никому не доверяя. Сваты же, к тому времени слепые и окрылённые собственными успехами и собственной значимостью, были абсолютно уверены, что он работает водителем Газели, а жена его торгует на рынке!
            Поэтому повисла нехорошая тишина, во время которой шёл усиленный аналитический процесс, а потом сватья ( она всегда соображала быстрей) поинтересовалась: - Это, о каком это доме речь?..
            Он начал выкручиваться и выворачиваться, что, мол, для друга строит… Но на него смотрели строго и недоверчиво, и чем он больше врал, тем суровей становились взгляды новой родни. Всю следующую неделю сваты спохватившись выясняли кто их тести, и чем они занимаются. После выяснения, инспекция в Боровск не замедлила себя долго ждать: новый дом был молча осмотрен и вынесен суровый вердикт – зачем такой большой дворец для нас двоих!? Строго и недвусмысленно…
            - Так мы же для детей строим… Для молодых… Чтобы приезжать могли… и вы… тоже.
            - Они здесь жить не будут! Они будут жить с нами! – отрезала свекровь.
            - Да пусть они сами решают! – пытался пойти он на мировую.
            - Нет, я им запрещаю! Хватит сюда ездить… - свекровь была неумолима. Ну, всё! Начало вражде было положено.
            - Мы можем купить им однокомнатную квартиру, пусть поживут отдельно, вас же маленький беспокоит – сами жалуетесь… - предлагали они сватам.
            - Нет, пусть живут с нами, уму -разуму учатся! Нечего разбивать семью, ишь богатые какие нашлись… - отрезала свекровь.
            - Приезжайте к нам в Боровск всей семьёй, пусть малыш погуляет и в бассейне покупается… У вас же дом ещё не достроен и воды пока нет…
            - Не беспокойтесь – мы его скоро достроим – вот тогда в бассейне и поплаваем!
            Эти диалоги продолжались ещё год, молодые к ним не ездили, в гости их перестали приглашать, и общение постепенно стало тайным и только с дочерью.

*****
            Прошёл ещё год. Дочь ходила беременная вторым ребёнком. Вроде бы всё успокоилось и, плохо ли хорошо, но вошло в свою колею. Ко всему люди привыкают. И жить вместе тоже.
            Под Новый Год договорились, что дочь приедет в Боровск и поживёт на каникулах с родителями и внуком. Как её отпустили – до сих пор загадка! Видимо, у них были свои планы на эти зимние каникулы. Зять уехал в Турцию играть в хоккей за честь клуба – сеть магазинов, где он работал, имела собственную команду по хоккею и по пентболу. А сваты укатили в Италию. Спасибо им, что отпустили девочку с малышом к папе с мамой, а то могли бы приказать остаться дома!
            Под православное Рождество свёкры вернулись и потребовали восстановить «статус-кво». Дочь вздохнув, стала собираться и… тут-то и произошёл тот самый инцидент, из-за которого семья и распалась. Отмотаем события на несколько дней назад.
            Наш герой потерял крестик. Суровая нитка перетёрлась со временем и нательный крестик потерялся. А нашёл его внук, ползая по полу, и принёс деду. А дед поинтересовался: если внук крещёный, то почему он не носит крестик. И на Рождество они поехали в монастырь, и надели на ребёнка крестик. Вечером того же дня дочь стала собираться домой и позвонила мужу, чтобы он приезжал за ней, а заодно, рассказала и про крестик. Парня как переклинило!
            - Как ты могла!.. Без моего разрешения!.. Сними сейчас же с него крест!.. Я не позволю!.. Если ты не снимешь с него крест, то можешь домой не возвращаться!.. Мне такая жена не нужна… Я заберу у тебя ребёнка… - и так далее и в том же духе.
            У дочери случилась истерика. Если во время разговора она ещё как-то держалась и пыталась что-то объяснить ему, то когда он отключился, бедную девочку прорвало! Ни он, ни она никогда не видели, чтобы человек так плакал…
            Испуганный внук обнял её ногу и рыдал вместе с ней. К ним подключилась и бабушка, и жена…
            Молодой маме на седьмом месяце беременности такие переживания ни к чему. Да и рассказ дочери о её «счастливом» житье-бытье добавил всем переживаний.
            Молодой жене муж давал на семейные расходы двадцать пять тысяч рублей, на всю семью, включая поесть-попить и коммуналку! Как хочешь, успевай и с ребёнком управиться, и постирать, и приготовить, и по магазинам побегать. И чтобы дома – чистота и порядок! Сам приходил с работы в десять, когда малыш уже спит, ел, пил и уходил с друзьями в кафе посидеть или в боулинг поиграть. Приходил под утро и спал до обеда. «Папа спит, папу не трогать!» А малышу интересно: какой он отец? Вот и проберётся в комнату, где папа спит… Скандал! Штраф. «Хотел взять тебя с собой в выходные в кафе, а теперь не пойдёшь! Будешь сидеть с родителями на даче…» А там ни воды, ни тепла – топись печкой, потому, что электричества ещё нет и неизвестно когда будет. За два года совместной жизни спал он с ней всего два раза! Зато без промаха!.. Как его мама скажет, так и будет… Разве это любовь!? Хорошая жизнь для молоденькой хорошенькой москвички! Взял бы себе узбечку бессловесную и всё бы у них сладилось…
            На семейном совете решили, что дочка с внуками (теперь уж, считай, с двумя!), останется жить с ними. Пока что-нибудь не изменится к лучшему. Но к лучшему ничего не менялось, а начался жёсткий и беспощадный бракоразводный процесс!
            Правда, в марте, когда родился второй сын, он приехал в роддом с цветами (и чего приезжал? Может мириться?..), но на руки сына не взял. А сидел, как сыч, в углу, и когда медсестра ребёнка вынесла, то сделал вид, что он здесь человек посторонний! Зато наш герой, после минутного замешательства, под недоумённым взглядом сестры, подхватил невесомый комочек и ощутил себя самым счастливым человеком на земле! А папаша, уже на улице, посмотрел на сына, фыркнул, сказал:
            - И правда, не мой! Права была мама… - и укатил. Больше они его не видели. Ну и Бог с ним – мужик с возу и бабе, и кобыле легче…

******
            Развод длился целый год. Бесконечные суды делили старшего внука. О младшем, «не своём», они, Слава Богу, и не заикались! А свёкр, даже распустил слух на своей работе, что дочка изменила мужу, поэтому её и выгнали. Молодец!..
            Его родители подключили всех своих высокопоставленных друзей-клиентов и пытались всеми правдами и неправдами отобрать ребёнка. На адвокатов ушло целое состояние (на деньги, потраченные с обеих сторон, можно было молодым хорошую квартиру купить и обставить!), а наши герои заняли круговую оборону. Детей без присмотра не оставляли, по большим супермаркетам с малышами не мотались, врачей только на дом приглашали, кругом видеокамер понавешали. Хорошо участок был большой, детей можно было выгуливать за высоким забором под неусыпной охраной деда! Запустил соседских ребятишек – вот тебе и детский сад…
            И они выиграли процесс! Измотав нервы, свёкры отступились.

*****
            Началась мирная жизнь. Женщины занимались магазинами, а он сидел с внуками вместо няньки. Раны, нанесённые бракоразводным процессом, начали потихоньку затягиваться. Казалось бы – вот она гармония! Но чего-то не хватало… Чего? Поняли они это, да поздно!..
            Сначала дочь спросила у батюшки, когда крестили младшего мальчика:
            - Скажите, батюшка, а у меня в жизни ещё муж будет?
            - Конечно, будет! – успокоил её батюшка. – И любить тебя будет по-настоящему… И очень скоро.
            Потом она пошла в монастырь к отцу Власию. И спросила о том же.
            - Будет. Конечно будет, дочь моя, - ответил старец.
            - Потом поехала к деревенской гадалке… Кто поймёт женскую душу – тот при жизни станет святым!
            По всему получалось – быть мужу! И очень скоро…
            Так оно и вышло…
            Старшему было уже три с половиной, а младшему стукнуло полтора, когда их вывели «в свет». Деду дали долгожданный выходной, а малышей взяли с собой в магазин в Лужниках. Была зима, опять близился Новый Год, «колобков» в комбинезонах посадили играть в углу, на стулья, а сами отвлеклись на разбор товара. И тут в павильон зашёл симпатичный чернявый парень, как две капли «перцовки» похожий на Ваню Урганта. С такой же хитрой, располагающей улыбкой. Он подхватил на руки малышей и, вдруг, стал целовать, обнимать их:
            - А где же ваша мама?.. У таких симпатичных мальчиков должна быть и мама красавица!.. – малыши, которых с первых дней приучили к осторожности, и к чужим людям на руки не идти, беззаботно хохотали и сразу прильнули к нему как к родному.
            Тут и дамы наши обратили внимание на молодого красавца. В общем, слово за слово, познакомились. Да так познакомились, что жена привезла малышей одна, а дочь приехала только ночью с новым знакомым и на его машине.
            Они сидели в кафе и говорили, говорили друг с другом. Он был женат, она разведена – они понимали всё с полуслова… Она влюбилась сразу, как кошка! Видно, отложенная до лучших времён любовь, выплеснулась из сжатого сердечка, и поток этот было уже никакими мамиными словами-предостережениями не остановить…
            Он стал бывать у них в доме, уделяя внимание не только ей, но и малышам! Да отец родной столько не занимался с ними, сколько этот чужой и малопонятный родителям парень. Каждые выходные он приезжал с какими-нибудь подарками, никого не забывая в этом доме, и скромно оставался ночевать в отведённом ему спортзале. Только аромат каких-то индийских благовоний оставался после него и долго не выветривался.
            То, что они встречаются где-нибудь между этажами, родители, конечно подозревали. Уединённых мест в доме было предостаточно, но явно вели себя очень прилично.
            Боясь спугнуть дочкино счастье, они с расспросами не приставали, а дочь отмалчивалась и того, что знала, не говорила. Один раз он не приехал, и в доме воцарилось гнетущее беспокойство и ожидание новой беды. Но потом, Слав Богу, всё объяснилось. Оказывается, он ездил к ним из Бреста: тысяча сто туда, тысяча сто обратно и, в основном, по ночам! Да, он не врал. Да, он москвич, но живёт и работает в Бресте. Там у него свой швейный цех и он шьёт одежду для малышей. Почему дочь не знала? Говорит, что в женщинах часто ошибался и теперь боится всё сразу о себе рассказывать. Ответы на наши вопросы, хоть по чуть-чуть, но начали поступать. А малыши уже совсем привязались к нему и стали называть «папой». Объясни им потом, если он пропадёт, что и это был не папа! А кто ж тогда «папа»? Какой он?
            Но через два месяца, под самый Новый Год, он сделал дочери и малышам официальное предложение. Наши герои, теперь уже умудрённые жизнью, прежде чем сказать «да», устроили «молодым» перекрёстный допрос. С пристрастием. Вопросы сыпались и сыпались: от вероисповедания, до справок о здоровье. Всё, что можно было проверить по линии ФСБ и МВД, было проверено. С его родителями откровенный разговор состоялся, с его друзьями познакомились. Из собранной информации можно было сделать вывод, что человек он хороший: служил в Чечне, был снайпером, имеет ранения и награды, папа генерал-лейтенант, мама – в торговой инспекции чем-то руководит, не сидел, не привлекался, был оштрафован три раза за превышение скорости…
            Единственный минус – он православный кришнаит!.. Ходит в храм и молитвы читает получше нашего, но и кришнаитские собрания посещает тоже. Вот откуда ароматы и непонятные книги! После изучения основ кришнаитства и, пересчитав всех шестерых брестских кришнаитов, родители дали «добро» на брак. Ведь одно дело отдавать в мужские руки дочь, и совсем другое - двух маленьких мальчиков!
            И тут новая беда! Сразу после венчанья, они собрались переезжать в Брест… Мать хватил удар. Они бухнулись к нему в ноги: не надо в Брест! Хочешь – живите в этом доме, хочешь – забери швейный цех в Москве, хочешь – возьми магазины!.. Только оставайтесь здесь, только бы видеть малышей!..
            « Да, - получили ответ они, - он хочет такой дом, но он построит его сам и в Бресте… Да, ему нужен цех, но в Бресте… Да, ему нужны магазины в Москве, но свои и на оптовых рынках (а Лужники тогда уже закрывали) … Всё, разговор окончен – через два дня переезжаем!»
            Зять был неумолим…

*****
            Двадцать восьмого декабря, на своё пятидесятилетие, он сам собрал малышей, сам посадил их в машину и сам отвёз с дочерью на вокзал. Глаза слезились, сердце ныло, а в голове стучал колокол: « Бум, бум, что ты делаешь? Бум, бум, они не вернутся! Бум, бум, куда ты везёшь их?»
            Они приехали за час до отхода поезда и сидели в здании. « В зале ожидания. В зале ожидания чего?» - думал он, глядя, как малыши настороженно возятся, не понимая, что происходит и почему бабушка всё время плачет.
            В каком-то ватном бреду, он посадил их в купе и долго-долго целовал их вкусные мордашки, и долго не спускал с коленей их лёгонькие тельца… Пока проводница не сказала, что поезд уже тронулся и она закрывает дверь. Поезд и, правда, медленно плыл вдоль платформы, он спрыгнул и побежал рядом с их окном. Снег скрипел под ногами и ему, располневшему и погрузневшему, бежать было тяжело, он задыхался, сердце заходилось, но он добежал до края платформы и, глядя на уходящий поезд, обессиленно опустился прямо на липкие, покрытые грязным снегом ступени, ловя открытым ртом воздух и хватаясь за ухающее сердце. А потом горько-горько заплакал…
            Как они доехали до дома, он не помнит, но на следующий день они собрались и поехали в Брест.

*****
            И началась бешеная жизнь. Неделя там – неделя здесь. Тысяча туда – тысяча обратно. Магазины и цех забросили, оставили один – на прокорм, все мысли и все желания только там, в Бресте. Поначалу зять был крайне не доволен – он-то думал, что всё – отрезал, уж сюда-то они точно не доберутся. Но добрались… Сняли им квартиру побольше, сами устроили рядом, этажом выше и - за ними попятам! Дочь сразу забеременела - мы помогаем со старшими. Зять решил строить дом - мы покупаем им землю. У няни машины нет - мы отдаём машину няне. У зятя машина уже старая - мы покупаем ему новую. Ему не хватает на бизнес – на тебе, пожалуйста, дорогой зятёк, деньги…
            Конечно, и ругались, и ссорились, но жили-то хорошо! И зять к нам привык, и мы приспособились…
            А в июне, когда Москва горела, дочь родила двойняшек! Вот оно двойное счастье!..
            Да и Брест оказался не захудалым, провинциальным, грязным и вонючим как в России, городком. А вполне пригодным для жизни, почти европейским, чистеньким и уютным городом. Проезжая через всю Беларусь, только диву даёшься, как небогатая, но работящая страна умудряется жить лучше, чище и совестливее, чем «великая и богатая» но немытая и вороватая соседка! А ещё и Европа под боком… Короче, зять оказался прав – жить в Бресте намного проще и комфортней, чем в Москве. И образование малыши, когда подрастут, получат в Европе, как это делают умные белорусы. Вроде бы всё срослось…
            Решили – переезжаем… Всё продаём и переезжаем. С нашими-то деньгами – мы в Белоруссии не самыми последними людьми будем!
            Легко сказать, да трудно сделать… Россию как параличом разбило. Бесконечный Кризис Кариевич! Всё продавали в полцены! Красавец дом, купеческий стиль начала девятнадцатого века, полгектара земли в центре города, вокруг сосны, чистейший пруд, наполненный рыбой – всё ушло с молотка за полцены! Швейный цех в собственности в Москве, который давал денег столько, что каждый месяц на них можно было бы покупать недорогую новую иномарку, отдали за смешные деньги каким-то вороватым на вид, немытым азиатам!
            Они не могли ездить к малышам, пока всё продавали и жутко скучали. Молодые в Бресте начали ссориться. Зять, наконец-то ушёл от кришнаитов, поняв, что они просто тянут из него деньги, и теперь стал очень нервным и подозрительным. Торговля не шла…
         То ли от пережитых волнений, то ли от переживаний, что опять всё нажитое расползается неизвестно куда, что к старости у них ничего, (кроме съёмной квартиры в чужой стране, где они скоро никому не будем нужны), не будет, но герои наши стали ругаться. И ругаться сильно, смертельно! Они и сами чувствовали, что делают что-то не то, что это «не то» им скоро так аукнется, что лишь бы уцелеть и в «дурку» не попасть, но остановиться уже не могли.
            Вспомнились все старые обиды, измены. Стали выяснять кто кому больше должен, кто кому больше сделал, на чьи деньги они живут, кто во всём виноват, кто работает, а кто так, только удовольствие получает… А плохие слова прилипчивы и как накипь в мозгу оседают. Их потом очень трудно из памяти выскрести … А у него ещё и отец, (которого он с тех пор, как ушёл повторно из её дома), не видел, находился при смерти и звал его к себе проститься. Он поехал.
            Среди едкого, удушливого, кислого запаха старости, еле сидел на кровати высохший старик и дрожащей рукой (вторая не двигалась, видимо, разбитая инсультом) крепко ухватил его за рукав. Мама, маленькая старенькая мама, тихо плакала рядом, радуясь их встрече. И молила Бога, чтобы они успели проститься и простить друг друга. Отец, глядя на него мутными выцветшими глазами, тихо сказал:
         - Прости меня, сын! Я виноват перед тобой, сейчас я умру, а мне надо, чтобы ты простил меня… Я спал с твоей женой… Прости меня, если сможешь… - из глаз его потекли слёзы и он так умоляюще, по-детски смотрел на него, что сын сказал:
         - Да, отец, я знал это давно и я давно простил тебя… Что сделано, то сделано… И ты прости меня… Я был плохим сыном…
            Через час отец умер.
         Похоронная суета заняла всего два дня. На третий тело отца опустили в могилу. Она была на похоронах. Смотрела на тело при отпевании, подошла к гробу и поцеловала холодный лоб, кинула землю на крышку гроба.
            «Интересно, с кем она прощалась? - подумал он, глядя на её красивое, строгое лицо, - С моим отцом или со своим любовником? И как теперь жить дальше? Одно дело догадываться, а другое - знать наверное…»

*****
            Она спрятала деньги, и пока они жили в своей московской квартирке, перепрятывала их много раз с места на место, в надежде уберечь «последнее», как она говорила. Но не уберегла – деньги пропали! После многочасовых поисков, она пришла к выводу, что это он взял деньги. Она орала на него, кидалась как бешеная кошка, расцарапала лицо и ударила ногой в голову, когда он наклонился, чтобы поднять упавшие очки. Нервы не выдержали, и он ушёл… Окончательно. В третий раз.
            А через два дня он подал заявление мировому судье и их развели. Деньги она нашла уже после их расставания – видимо память стала постепенно возвращаться в больную голову, после облегчения от развода.
            А он пропал. Она знала, что денег у него совсем не было – ушёл, как есть, даже на билет до Бреста. Поэтому она просто ждала, когда он нагуляется, надышится свежим воздухом и вернётся. Но он уже не вернулся.
            Его нашли за дебаркадером Белорусского вокзала, замёрзшего и прижимавшего синими окоченевшими руками голубого дельфинёнка к мёртвым губам. Последний подарок крестника Алёшки. Он ехал к своим малышам в гости…

            26 ноября 2012г. Боровск.