Ночь как-то сразу пошла наперекосяк и в итоге не оправдала возлагавшихся на неё надежд. А какие перспективы были радужные! Какие головокружительные планы! И, главное, всё уже было на мази, препятствий – никаких. А сложиться не сложилось.
До сих пор не пойму, почему не сложилось. Может, «портвейном усугубили». Может, излишне стремительным был натиск заинтересованной стороны. Может, просто перегорело... Да мало ли!
Помню, меня – раздетого – тормошили, приводили в боевую готовность, пробовали на зуб, но добиться желаемого эффекта так и не смогли. Больше ничего не помню: уснул – как в яму провалился. Мгновенно и глубоко. Что называется, отрубился.
Наступило утро. Голова трещала. Про «кошек» во рту и не спрашивайте – будто целое стадо их там ночевало, и все – с недержанием мочи и кала. Колотил озноб. Мучила жажда. Под ложечкой сосало. Было как-то пустынно во Вселенной и бессмысленно.
Я встал, оделся и, хлебнув пару глотков вчерашнего кофе, ушёл. В спину прозвучал сонный вопрос: «Когда увидимся?» Ответ был тривиален и через плечо: «Не знаю. Позвоню».
Плохо, когда тебя не хотят, а ты – хочешь, но ещё хуже, когда тебя хотят, а ты – не хочешь. Аховая ситуация.
Выйдя на улицу, долго не мог решить, куда направить стопы. Идти домой не хотелось: в такую погоду сидеть в хате – времяпровождение не весьма заманчивое. Да и надо было проветрить организм от ночной скверны, и не просто проветрить, а основательно провентилировать.
Принялся утюжить Набережную и, конечно же, бесцельно глядеть в морскую даль – так делают все, кому делать нечего.
Посидел в кафе. Опустошил кружку бочкового пива, потом вторую... Ну а дальше что, куда себя деть? Неужто и вправду домой? Нет, домой всё ещё не хочется! Стал снова дефилировать по Набережной.
Когда в поле зрения в очередной раз попал пляж, на нём оказалось несколько успевших облачиться в купальники дам, настолько белокожих, что напрашивался вопрос: а не из подвала ли их извлекли – после длительной отсидки меж бочек с огурцами. Они пока ещё были скованы и кучковались возле своих одежд, придавленных камнями – чтобы не унесло ветром.
Похоже, какие-то бухгалтерши из Кинешмы или ткачихи из Иваново приехали по горящим путёвкам и первый раз в жизни ступили на ялтинский берег. Подумалось: первый раз, а всё туда же – ишь как призывно стреляют глазами, пронзая ближние и дальние подступы. Точно прожектора в потёмках.
Может быть, под влиянием этих ассоциаций сложился пошлый стишок:
Удалюсь в молчаливые горы,
Там иная стихия – яйла.
Ну а тут – похотливые взоры,
И такие вокруг разговоры...
Про интимные, в общем, дела.
И соблазнами пышут тела.
Стих вертелся и вертелся на языке, пока не навёл на мысль: в горы надо ехать – вот куда. На Ай-Петри. Подальше от всех этих косяков и курдюков. Хотя бы день побыть наедине с собой. Когда выпадет ещё такой момент!
Итак, Ай-Петри!
Поднялся туда на такси – до смотровой площадки. Приклеиваться к ней не стал, а принялся бродить вокруг да около. Проторённая тропа вывела на яйлу. Сделал несколько длинных протуберанцев – в одну сторону, в другую, в третью.
Люблю яйлу – там я как-то по-приятному шалею. Ещё бы! Снег в расщелинах при жаре тридцать градусов. Звёзды – как блюдца. Ветер, зовущий на подвиги. Пастушьи разговоры у костра. Романтический тузлук (чабаний суп из баранины, просьба не путать его с вульгарным и широко распространённым тогда понятием «суп кандей из бараньих мудей», это – другое). Жирные осенние перепела...
Ах, уж эти перепела! Притча во языцех! В период осенней тяги они скапливаются на яйле в огромных количествах со всей Таврии, чтобы отдохнуть, набраться сил и дождаться оптимальных погодных условий для утомительного перелёта через Понт Эвксинский (Чёрное море). Прямо с яйлы и стартуют.
Летят ночью. Их много гибнет в морской пучине – не дотягивают до турецкого берега. А дотянувших до оного ждёт своё несчастье: вдоль береговой линии местные жители расставляют (вертикально, на высоких столбах) рыболовецкие сети и делают возле этих сооружений подсветку.
Усталые от перелёта птицы, завидев свет и долгожданную землю, плюхаются на неё, «спасительницу», – и... всей стаей попадают прямо в сети. Бедные перепела, какие муки им приходится претерпевать! Из перепелиного мяса турки делают прекрасные, деликатесные консервы.
И вот я волею случая вновь на яйле. И никого рядом. Одиночество не тяготило – наоборот, придавало лёгкости. Видимо, не зря говорят, что человек никогда не бывает так свободен, как в часы одиночества. Ветер выдул из меня винный перегар и «кошкино» присутствие. Расслабился на полную катушку. Даже ни разу не закурил.
Незаметно подкрался вечер.
Спустившись, наконец, вниз и добравшись до своей постели, свалился, как подкошенный, и проспал пятнадцать часов кряду.