Талант с лопатой

Игорь Кручко
     – Здесь выслушивают талантливых людей?
    В дверях стоял сутулый мужик с лопатой в руке. Кусок земли, оставшийся на копательном инструменте, медленно сполз с его квадратного полотна на пол.
     – Да, тут принимают рукописи…и выслушивают авторов произведений!
    – А если по памяти, своими словами, чтобы без  бумагомарательства?
    Я окинул взглядом его фуфайку, кирзовые сапоги и с тоской посмотрел в окно: там накрапывал дождь. Людей вообще не было: ни на улице, ни в моем кабинете, в котором производился отбор  пишущих «талантов»! Причем уже много дней подряд! Ладно, делать все равно нечего… Послушаю «народ». – Присаживайтесь вот сюда! – и я указал на стул, стоящий рядом с моим столом.
   Мужик первым делом стал искать место, куда прислонить лопату.
   Заметив его рыскающий взгляд, я ему подсказал: – Вы ее в коридоре оставьте!
   – А там не сопрут?
   – Нет! Даю гарантию!
   – Тогда лады! – и он поставил ее в коридоре. При этом оставив дверь в мою комнату приоткрытой. – Дымить можно, или как?
   – Курите на здоровье.
    Он похлопал себя по ватным штанам и вытащил из кармана помятую пачку от «Примы».– Не, я такие не смалю, – хихикнул он, – это для «стрелков». Потом из другого кармана достал «Столичные» и с наслаждением закурил. – Вот, выдалась свободная минутка, решил к вам в газету зайти…Хочу поделится своими историями…Которые мне в ум приходят… Когда я землю копаю…
   – Давайте, начинайте делиться…
   – Про что хотите послушать?
   – Я не знаю, решать вам!
   Немного подумав, он наконец, произнес: – Я что-то из раннего… Ладно, расскажу сказку для детей! Называется: «Как ни крути, а все дорожки ведут туда!»
   – Интригующее название! Я весь во внимании…
   Он прокашлялся и начал: «Жила-была одна девочка. Летом она  пошла собирать цветочки на… кладбище»
   Я медленно поднял глаза на сидевшего передо мной человека.
   – В это время издалека до нее донеслась неземная музыка с грустинкой…
   – С чем?
   – «С грустинкой»! Знаете, некоторые говорят про что-то: «С изюминкой», а я: «С грустинкой!»
   – Теперь понятно!
   – Духовой оркестр выдувал медленную волшебную песню. Зимульский со всей силы ударил в барабан, а Петрович громыхнул тарелками!
   – Может оркестр «выдувал» мелодию? – поправил я его.
   – Да какая разница?
   – Действительно… Я уже понял, что  это не так важно… Причем, ни для кого!
   – Девочка от неожиданности вздрогнула и выронила из своих худеньких ручонок собранный букетик…из пластмассовых цветочков… Алоэ… Васильки всякие… Лютики с поникшими головами… И ромашки, тоже с головами, только желтыми…
   – Стоп! Стоп! – интересно, но несколько мрачновато… Как для детей…
   – У меня есть еще рассказ… Как говорится, теплый очень… Придуманный мной, можно сказать, с душой!
   – Давайте!
   – Тоже из раннего… Называется: «Последнее пристанище»
   – Хм…
   – Дерево росло, росло, пока не выросло до нужных размеров. Затем его мужики спилили, обрезали ветки и ствол отправили на лесопилку…Там много было уже стволов и обрезной доски… Я залез на один из штабелей и посмотрел вокруг…Красотища-то какая! Запах стружки в нос приятно пах. Мое сердце наполнилось радостью: это сколько же гробов можно понаделывать из этой  всей древесины!
   Я взглянул на его лицо: глаза горели, небритые щеки подергивались от возбуждения. – Пожалуй, достаточно «теплого» рассказа…
   – У меня еще про бабушку есть!
   – Давайте про бабушку, все равно время как-то убивать надо…
   – Одно из первых… Любимых… Называется: «Что мертвому припарки»…
   – Страшилка?
   – А то!– и он загробным голосом, растягивая слова, начал говорить. – Я случайно дотронулся до ее ног. Они были у бабушки просто ледяные. Я сходил в сени и принес оттуда валенки. Аккуратно одел ей на ноги. Теперь не будет мерзнуть! Тут зашел мой старший брат и спросил у меня, зачем  это я летом натянул на бабушкины ноги валенки? Ей пора белые тапочки…
    – О, боже…- тихо прошептал я.
    Заметив мое смятение, он пробормотал: – Я еще стихами балуюсь… Не хотите послушать? Буквально несколько строчек…
    – Разве, что несколько…
    – Стих! Называется: «Последняя жменя земли».

   На погосте шумели березки,
   Я глубокую яму копал…

   – Не надо мне больше ваших стихов!
   – Частушки – похоронушки?
   – Ни в коем случае!
   – У меня есть детектив!
   Я посмотрел на часы.
   – Очень интересный! «Ритуальные прелюдии» называние его… И не дождавшись моего ответа, застрочил: – Он натянул шляпу на голову, поднял воротник, нацепил очки и вышел в ночь…Но кольцо вокруг него неуклонно сжималось. Он услышал за своей спиной топот от множества ног. Преследователи поняли, что он их засек и забубнили вразнобой: – Когда заплатишь за венки, сволочь!
   – Хватит! – не выдержал я и стукнул ладонью по столу. – У вас что ни произведение, то смерть, похороны, гробы! Это просто невозможно слушать!
   – Зря вы так! – обиделся Кондрат. Я когда рассказываю свои истории ребятам из нашей бригады, они плачут вот такими слезами, -  и он показал мне согнутую в локте руку.
   – Вы знаете, я им охотно верю!
   – У меня про любовь есть один!
   – Неужели?
   – Хотите, расскажу?
   – Ну, если про любовь, тогда давайте…
   – Называется: «Испепеленная любовь»… Правда, очень давно мною придуманное…
   У меня все сжалось внутри от нехорошего предчувствия.
   – Я сжал пальцами ее округлые бока.
   – Эротика? – улыбнулся я с облегчением.
   – Нет, любовь! Сначала начну, а то вы меня с мысли сбили. Значит: «Я сжал пальцами ее округлые бока. Потом засунул ее в сумку клетчатую, чтобы она всегда была под рукой. Лучше пусть будет в сумке, решил я. Прошлый раз урна была без сумки, и я ее уронил…Потом пришлось прах веником подметать… Пепел разлетелся по всей комнате, черт бы ее  побрал… Эту любовь!
    В этот раз я Кондрата не перебивал, он сам замолчал на полуслове. Наверное, почувствовал мое настроение. – У меня такое ощущение, – медленно произнес обладатель лопаты, – что  вам, на глаза, два больших медных пятака положили…
    – К чему вы это мне говорите? – насторожился я, а сам подумал: «Мало ли что может ему прийти в голову!»
   – Вы в упор не хотите видеть перед собой таланта!
   – Я этого не говорил!
   – И так видно, – напыжился Кондрат.
   – Ну ладно,– чтобы разрядить обстановку примирительно произнес я. А что-то из «свежего» можно послушать?

   – Конечно, – обрадовался «талант». Два дня назад закопали Федырыча… Нормальный был мужик…Знал я его…Не один раз пиво вместе пили…Его вдова пригласила нашу бригаду, меня и Мишку, в ресторан…Проводить, значит, в добрый путь усопшего…Все было нормально, пока не напился Мишка! Стал похабные песни горланить…Зеленый еще…Только приловчился землю утрамбовывать! Не знает, как себя надо вести на таких мероприятиях. Я решил загладить его ошибку – все-таки напарник! Подошел к ребятам – музыкантам, они в уголку трезво скучали…Налил им нужную дозу и попросил их, чтобы они сыграли хорошую медленную песню из репертуара ансамбля «Белый Орел»!
   – Не слышал о таком!
   – Серьезно? – недоверчиво поднял брови обладатель лопаты. – Так их в любом кабаке играют…
   – Я редко посещаю рестораны…
   – Видать, нечасто у вас, тут, люди мрут!
   – И, слава Богу!
   – Все равно с трудом верится! Эту песню кругом крутят… И не только на похоронах!
   – Что за песня такая, что ее все знают? – разобрало меня любопытство.
   – Сейчас напою! Вы ее сразу узнаете.
   Кондрат стал напевать: На-на-на…На-на-на…Дым сигарет с ментолом…На-на-на…На-на-на…Хруст французской булки…На-на-на…На-на-на...Какие классные бывают вечера…В России…Потом идет припев: - Ааааааааааааааа! – разнеслось эхо по комнате, - какие классные бывают вечера…Аааааааааааа! Ка…
    В это время дверь распахнулась и в мой кабинет влетела Лариса – зам.главного редактора газеты. – Ты зачем собачку мучаешь?
    – Какую собачку?
    – За стенкой мне было очень хорошо слышно вой бедного животного!
    – Да нет тут никакой собачки! Просто мне тут напевали одну известную песню, – и я выразительно посмотрел на копателя.
    Кондрат в это время с любопытством рассматривал Ларису. Заметив это, она спросила у него: – Что это вы так пристально на меня смотрите?
   – Ваш рост – метр шестьдесят! Без каблуков! – выдал специалист земляных работ.
   – Совершенно верно! А вы откуда знаете?
   – Это у меня профессиональное, – заметил сочинитель кладбищенских историй.
   – Пожалуй, пойду я. Дел много! Наклонившись ко мне, она прошептала: – Дима, если что, стучи в стенку! – и быстро упорхнула из комнаты.
   – Красивая женщина! – зашевелился Кондрат. – Не вдова случайно?
   – Еще не успела ею стать! Она не замужем.
   – Что же, подождем, – заметил человек в фуфайке.
   – Так чем там закончилась ваша история в ресторане? – напомнил я ему.

   – Значит, ребята стали играть песню. Я подошел к вдове и пригласил ее на медленный танец… Ну, а дальше чего рассказывать… Еле под утро угомонились… Потом ноги так болели…
   – С чего бы это?
   – Попробовали бы вы пять часов подряд танцевать! Посмотрел бы я потом на вас и ваши ноги…
   – М-да… Грустная история…
   –  Что-то засиделся я тут, в вашей газетенке! Штанами чувствую, что там меня заждались… Надо идти. Когда сочиню еще, то забегу к вам? Лады?
   – Забегайте! Ни пуха вам, так сказать, ни пера!
   – И вам, как говориться, пусть земля будет пухом!
   «Талант» поднялся и направился к двери, громыхая коваными сапогами.
    Через пять минут после ухода Кондрата Все-таки неисправимый человек этот Кондрат! – подумал я,  глядя на комок земли, вернее то, что от него осталось: темные грязные пятна тянулись следом за ушедшим человеком. Я вздохнул и опять стал смотреть в окно.


      Через пять минут после ухода Кондрата

    – Тута   выслухивають  этих… Как их там, способных человеков к таланту?
    – Здеся, – ответил я, и взглянул на нового посетителя…