— Ой, девочка! Откуда ты взялась?
— Оттуда же, откуда и ты!
— Что ты имеешь в виду?
— Все мы выходим из одного места.
— Это понятно, из маминого живота. Меня интересует, откуда ты появилась на этой скамейке?
— Пришла и села, пока ты смотрела на эту дверь.
— Ты из какого отделения?
— Не поняла?
— Ну, терапия, неврология, хирургия? Опять не поняла?! Странная девочка! А почему ты в больнице в школьной форме?
— Гимназической!
— Какая, хрен, разница! Одни школы остались школами, другие гимназиями назвались. Хрен редьки не слаще. Ты, наверное, из Первой гимназии?
— Да. Ты часто хрен упоминаешь. Словно огородница.
— Говорят, это овощ, который знает всё! Значит, ты в Первой гимназии учишься. А я в восьмую школу хожу. Ты тоже на рентген?
— Нет.
— Значит, просто присела здесь. А мне так не хочется идти на рентген. Я боюсь, вдруг излучусь. Давно сижу, не вызывают. Ну и к лучшему! Слушай, пошли гулять.
— Я не возражаю. Но как же твой рентген?
— Да ну его! Пошли. Только как нам мимо охраны пройти. Не выпустят. А, знаю! На первом этаже в травматологическом отделении есть дверь во двор, через нее медперсонал выходит. Вот там незаметно и пройдем. Только твоя форма привлекает к себе много внимания. У меня в палате есть джинсовые брюки и свитер, хочешь дам тебе, переоденешься.
— Разве девочки носят брюки?
— Ты что, с луны свалилась?! Конечно, носят!
— Ну, тогда я согласна.
Вера сбегала в свою палату, принесла полиэтиленовый пакет с одеждой.
— Пойдем в туалет, переоденешься. Кстати, мы не представились. Меня зовут Вера.
— Я — Клава.
Девочка переоделась, положив гимназическую форму в пакет. Новые приятельницы прошмыгнули во двор.
— Какая чудесная погода! Солнышко! — воскликнула Вера. — И небо голубое! Просто восхитительно! Почему-то, когда такая благодать, я с благодарностью вспоминаю маму за то, что она меня родила и дала возможность любоваться нашим замечательным миром.
— Ты, наверное, очень любишь свою маму?
— Как можно не любить такую замечательную мамочку?!
— Я тоже обожаю свою маму! А куда мы пойдем?
— Давай по городу погуляем.
— Здорово, очень интересно!
— Ты в таком восторге, словно никогда не гуляла по городу!
— Конечно, много раз прогуливалась…
— Пошли на проспект Ленина.
— Ленина?!
— Ну, конечно, он же рядом, за бывшим зданием обкома.
— Обкома?
— Ты какая-то странная.
— Да нет, просто я немного не в себе…
— Понятно, не зря ведь тебя в больницу направили!
Девочки вышли на проспект, на котором сохранилось много дореволюционных построек. Раньше он носил название Миллионной улицы. Увидев поток машин, Клава заметно растерялась, даже испугалась.
— Нет, ты точно не в себе! — сказала, как отрезала, Вера. — Словно не городская жительница, а приехала из глухого села. Хотя и там сейчас везде машины или, хотя бы, мотоциклы.
— Мотоциклы?!
— Нет, тебе точно лечиться надо.
— Зачем?! Я совершенно здорова!
— Не очень-то это заметно! Ну, да ладно, это твои проблемы. Давай, перебежим на другую сторону. Здесь, правда, нет светофора.
Когда девочки неслись через дорогу, Клава постоянно озиралась и шарахалась. Едва не попала под машину. Водитель резко притормозил, высунул голову из кабины и грубо обругал девочку:
— Тебе что, жизнь не дорога?!
Клава дрожала от испуга.
— Э, да ты совсем плохая! — воскликнула Вера. — Слушай, пошли ко мне в гости.
— А родители не будут ругаться, что привела в дом незнакомую девочку?
— Я сама решаю, с кем мне дружить и кого приводить в гости. Не маленькая уже, целых двенадцать лет. К тому же мама на работе. Пойдешь?
— Конечно! Ты мне очень интересна!
— Ты тоже классная девочка! Правда, со странностями. Но это не страшно. У всех людей в голове свои тараканы.
— Тараканы в голове?!
— У кого-то их больше, у кого-то меньше.
— В мою голову вроде бы не забегали!..
— У тебя есть чувство юмора. Тараканы сами заводятся. У тебя их точно очень много.
— Вот сейчас опять скажешь, что я не в себе, но объясни, почему в сентябре поздравляют с Новым годом? — Клава показала на растяжку, висевшую поперек проезжей части проспекта «С Новым, 2009 годом!»
— Что тут удивительного?! Забыли снять. У нас обычно и поздравлять уличная реклама начинает за несколько месяцев до наступления Нового года.
Разговаривая, девочки дошли до дома, в котором живет Вера. Она домофонным ключом открыла дверь подъезда. Клава с удивлением смотрела, как приятельница прижала странный ключ, что-то запищало, дверь открылась.
— Поедем на лифте, у меня шестой этаж.
Клава не могла скрыть удивления чудесами техники. Вера нажала на кнопку, лифт поднялся на нужный этаж. Хозяйка открыла дверь квартиры.
— Входи, гостьей будешь!
В прихожей было темно, поэтому Вера нажала на выключатель. От внезапно зажегшегося света Клава вздрогнула:
— Ой, как здорово!
— Нет, ты точно пришелец! Будто никогда не видела электричества! У тебя дома нет лампочек?
— Нет.
— Не ври!
— Я никогда не лгу!
— Ну и дура!
— Почему?
— Иногда трудно не приврать. Я вот люблю сочинять.
— Но ведь это непорядочно!
— Если по пустякам, ничего страшного! Ни у кого не убудет, если я что-то нафантазирую или приукрашу. Есть хочешь?
— Не откажусь.
— Пошли на кухню, посмотрю, что в холодильнике. Пока я в больнице, мама, может, ничего и не готовит.
— Кто-то дома? — испуганно спросила Клава.
— С чего ты решила?!
— Я слышу разговоры!
— Да это радио на кухне болтает. Я даже и не слышу его, воспринимаю как фон. Не бойся, проходи.
Вера открыла холодильник, достала кастрюлю с супом и котлеты. Включив газовую плиту, девочка поставила блюда разогреваться.
— Что ты как на новые ворота смотришь?! Неужели не видела холодильник и газовую плиту?!
— Разумеется, нет!
— Однако! Странная ты девочка!
Подруги поели, затем перешли в комнату.
— Садись на кресло, а я на диван. Посмотрим мой любимый сериал. — Вера включила телевизор. Увидев изумленное лицо своей новой подруги, не выдержала: — Колись!
— В каком смысле?
— Кто ты?! Инопланетянка?
— Да ты что?!
— Ну я же вижу, что все наши технические прибамбасы для тебя как очки для мартышки. Давай я тебе еще компьютер покажу.
Вера продемонстрировала некоторые возможности привычной чудо-техники. Остолбеневшая Клава решила признаться:
— На самом деле я живу в 1909 году.
— Так! Дурдом на выезде. Так сколько же тебе лет? Сто двенадцать?
— Но я ведь еще там, поэтому мне двенадцать.
— Как же ты там, если ты здесь, в нашем 2009 году!
— Сюда я попала всего на один день.
— Интересно. И каким образом? Фея махнула волшебной палочкой?
— Как ты догадалась?!
— Насчет чего?
— Мне действительно помогла Фея Морфея.
— Где же ты ее встретила?
— Во сне.
— Может, ты тоже мне снишься? Дай-ка я тебя пощупаю. — Потрогав плечо Клавы, Вера заметила: — Да нет, вроде живая, не виртуалка какая-нибудь. И что же тебе наколдовала эта фея?
— Она мне сказала, что в случае какой-либо опасности я могу мгновенно перенестись на сто лет вперед.
— И какая же опасность для тебя наступила?
— Мне предстояло сдавать испытание по словесности, а я плохо подготовилась.
— Велика опасность! Ну получила бы двойку. С кем не бывает.
— Я не хотела огорчить маму.
— И чем же ты теперь объяснишь свое отсутствие на экзамене?
— Скажу, что заболела.
— Ну вот! А говоришь, что врать не любишь!
— Да, ты права…
— А как же ты оказалась в больнице, если тебе надо было сдавать экзамен?
— Я была у двери в классную комнату, а когда надумала перебраться в будущее, оказалось, что вместо гимназии здесь уже больница.
— Да, я когда-то слышала, что до революции здесь учились гимназисты. Надо же как интересно! Выходит, в моей палате когда-то шли уроки. Гимназистки дрожали, ожидая, что сейчас их вызовут отвечать урок. А как же ты перебралась в наше время. Какие-то слова говорила или волосок рвала как старик Хоттабыч?
— Какой еще старик?
— Ну ты о нем не знаешь, его тогда еще не придумали. Отвечай. Может, я тоже попробую перелететь на сто лет вперед.
— У тебя вряд ли получится. Она мне сказала: стоит очень захотеть, и сразу окажешься в другом веке.
— Понравился тебе наш век?
— Какой-то суматошный. И очень шумный. Наш городской шум ни в какое сравнение не идет с вашим.
— Слушай, в нашем семейном альбоме есть старинные фотографии. Мои прадеды — твои ровесники. Вдруг ты кого-то знаешь. Я имею в виду те снимки, на которых они еще юные.
Вера вытащила огромный альбом и раскрыла его. Когда она пролистнула две страницы, Клава удивилась:
— Откуда у тебя эта фотография?!
— А что?
— Это же мой брат Кеша. Иннокентий.
— Да ты что?! — воскликнула Вера и, перевернув страницу, показала на фото девочки:
— Тогда выходит, что это ты! И вправду, похожа на тебя. Как я сразу не догадалась?!
— Да, моя фотография! Я совсем недавно снялась. Меня мама водила в фотосалон Лапидарского.
— Нет, точно ты?!
— Что же я сама себя не знаю!
— Ну, ты даешь!
— В каком смысле?
— Так ведь ты — моя прапрабабка!
— Шутишь?!
— Такими вещами не шутят! Как здорово: познакомиться с собственной прапрабабушкой, да еще когда она твоя ровесница, а не старая перечница. Давай я тебе покажу, какая ты будешь в старости.
Вера быстро пролистала альбом и показала Клаве портрет совсем древней старушки.
— Вот такая ты будешь лет через семьдесят. Слушай, я ведь знаю, что с тобой будет, а ты не знаешь. Но главное, чтобы ты непременно вышла замуж за моего прапрадеда, а то ведь я не рожусь.
— Так ты назови его имя и фамилию, чтобы я знала, с кем мне создавать семью.
— А я знаю?!
— Как, ты не знаешь собственного прародителя?
— Не думаю, что ты сама так далеко забираешься в познании предков.
— Согласна. Но меня-то ты знаешь!
— Потому что фото сохранились. Да еще мама тебя застала, о тебе рассказывала. Я, правда, слушала вполуха. А зря! Но ведь я не знала, что познакомлюсь с тобой. Как все-таки это интересно! Надо же, точно такая же девочка, как я, а без тебя меня бы не было на свете. Спасибо тебе, прапрабабуленька! Слушай, а ничего, что я с тобой на ты? Наверное, это неприлично.
— Вообще-то я даже с мамой на вы. Но пока я еще не твой предок, а обыкновенная девочка!
— Да правда. Надо же, с мамой на вы! А я с мамой дружу.
— Я тоже, но просто у нас в семье принято родителей называть на вы.
— Дикость какая-то! Кстати, ты удивляешься, что я не знаю предка. Я и собственного отца никогда не видела.
— Почему?
— Мама с ним никогда не жила и не хочет о нем рассказывать. Сказала, что использовала этого мужчину, чтобы родить ребенка.
— Так ты незаконнорожденная?!
— Кто?!
— Твоя мама — большая грешница!
— Не оскорбляй мою маму!
— Она сама себя оскорбила своим поведением! Впрочем, это ваши дела. Не буду соваться в чужие семейные дела.
— Не совсем чужие. Ты ведь член нашей семьи!
— Да, ты права.
Вдруг Вера словно что-то вспомнила:
— Давай я тебя сфотографирую! Вот прикольно будет! Цветная фотография девочки, жившей сто лет назад.
Вера достала цифровой фотоаппарат, сделала несколько снимков Клавы, а затем распечатала на принтере.
— Какие прекрасные фотографии! — не сдержала восхищения Клавдия. — Да еще цветные! У нас таких еще нет. К тому же ты сама всё сделала. У нас фотографы хорошие редкость, они дороги и высоко ценятся.
— Сейчас на цифровике раз плюнуть сделать хороший снимок. В альбоме как раз есть свободные места, вот я и вставлю твои новые фотки рядом со старинными.
Совершив задуманное, Вера предложила:
— Пошли опять гулять. Ты наверное, отошла от испуга. Я тебе покажу наш современный город. Наверняка ты многому удивишься.
Девочки вышли во двор.
— Странный юноша! — заметила Клава, увидев проходившего мимо парня.
— Парень как парень!
— Он сам с собой разговаривает!
— А, вот ты о чем! «Тихо сам с собою я веду беседу»? Нет, он не сам с собой, он по мобиле говорит.
— Могиле?! — испуганно переспросила Клава.
— Нет, мобиле. Ну телефон такой. У вас вроде уже есть телефоны?
— Они только у очень богатых людей.
— А у нас сейчас практически у всех. Да вот я тебе покажу. — Вера достала сотовый телефон и набрала номер: — Мама, привет? Как я? У меня всё нормально, лечусь. Сейчас вот на рентген собираюсь. Занята? Ну ладно, пока! Целую!
— Видишь, я с мамой поговорила, хотя она очень далеко отсюда работает. Кстати, она не только моя мама. Она твоя правнучка!
— У меня просто голова кругом!
— Слушай, а ты отличная подруга. Давай дружить!
— Так мы вроде уже подруги.
— А может ты останешься в нашем веке?
— Нет, я должна вернуться. Мама ведь будет переживать, если я пропаду.
— Согласна. Я тоже стараюсь не очень огорчать маму, хотя не всегда это удается. Я вот подумала: тебе непременно надо вернуться. Иначе ведь я не рожусь! Как жаль, что мы не можем во времени встречаться со своими предками. Ведь это так интересно. Я думала, что ты — скучная нудная старушенция, а ты нормальная девчонка. А когда ты должна возвратиться?
— Как только вновь захочу вернуться. Только для этого мне надо быть в том же самом месте, откуда я перешла в другой век.
— Да, мне тоже надо возвратиться в больницу. Мама обещала навестить меня. Придет, а меня нет. Шум поднимется, мама весь город на уши поставит.
— Тогда пойдем.
— Пошли… Ой, я сейчас подумала: если бы машина сбила тебя насмерть, я бы исчезла?!
— Не знаю… — растерянно произнесла Клава.
— А почему ты моя прапрабабушка?! — возмущенно спросила Вера.
— Откуда же я знаю!
— Почему не я?!
— Так, видно, угодно Господу .
— Причем тут твой Бог?! Только и дела ему, как устанавливать очередь из поколений миллионов людей! Могла ведь я быть твоим предком. Или, скажем, мамой своей мамы. — Неожиданно в голову Веры пришла новая мысль: — Слушай!
— Да.
— А может нам сходить на кладбище?
— Зачем?
— Я покажу тебе твою могилу.
— Это еще зачем?!
— Разве неинтересно?! Не каждому человеку удается посмотреть на свою последнюю обитель. Любопытно, как ты можешь одновременно быть и на земле, и в земле?!
— Откуда же я знаю!
— Как все-таки здорово жить! Столько всего интересного!
Тем же путем войдя в больницу, девочки прошли в коридор. Вера вспомнила:
— Надо тебе снова надеть форму, а то окажешься в своей гимназии в джинсах. Все учителя и гимназистки обалдеют!
Девочки сходили в туалет, где Клава надела платье и фартук. Возвратились на ту же скамейку у рентгеновского кабинета. Вере пришла в голову новая идея:
— Давай я тебя еще на сотовый сфотографирую. В гимназической форме. Здорово все-таки снять собственную прапрабабку на сотовый телефон. — Сделав несколько снимков, Вера произнесла:
— Ну что, Клавушка, будем прощаться. Жаль, что нам не удалось встретиться во времени. Ты умерла задолго до моего рождения. Но все-таки мы сумели встретиться и познакомиться. Желаю тебе… Впрочем, я-то знаю, что тебе еще предстоит пережить. Не буду рассказывать, а то тебе и жить не захочется. Ладно, не пугайся, всё не так уж и страшно, хотя война — малоприятное занятие. Давай, бабуля, обнимемся на прощание. Девочки расцеловались, затем сели на скамейку. Клава молча задумалась и вдруг словно испарилась в воздухе…
— Вера, очнись! Что с тобой? Тебе плохо! — Мамин голос разбудил задремавшую Веру.
— Ой, мама, как я по тебе соскучилась!
— Да ведь я вчера тебя навещала!
— Всё равно! Ой, что я тебе расскажу. Я ведь познакомилась с твоей прабабкой.
— Ты бредишь? У тебя жар? — мать пощупала лоб дочери. — Вроде нет температуры. Наверное, тебе что-то приснилось.
— Да нет, мама! Какая ты недоверчивая! Расскажи мне про нее.
— Да что я могу тебе рассказать. Я ведь ее застала совсем чуть-чуть. Клавдия Васильевна умерла, когда мне было четыре года.
— Но ты ведь что-то мне рассказывала о ней.
— Да, я начала вспоминать, а ты меня остановила: «Неинтересно слушать про всякое старье!»
— Это мне тогда так казалось. Я ведь думала, что это старенькая бабушка. А ведь Клавдия Васильевна была девочкой!
— Ты сделала открытие! Все бабушки когда-то были девочками и даже младенцами!
— Удивительно, как озорные девчонки превращаются в строгих старух.
— Наверное, возникает чувство ответственности за детей и внуков.
— Для меня Клавдия Васильевна была почти посторонним человеком. А теперь, когда я с ней познакомилась…
— Ну как ты могла познакомиться с человеком, который давно умер?!
— А вот выпишусь, покажу тебе в альбоме ее фотографии. А еще у меня на мобильнике есть ее фото. Вот посмотри! — Вера достала мобильный телефон и показала матери фотографию.
— Ну и что! Обыкновенная девчонка!
— Она же в гимназической форме!
— Что в этом особенного?! В некоторых гимназиях девочки носят форму, похожую на дореволюционную. Да я сама в советской школе носила почти такую же форму. Так она меня достала!
— Какая ты, мама, все-таки недоверчивая!
— Фантазировать хорошо, но есть же пределы!
— Как мне тебе еще доказать?
— А почему ты сама уверена, что это была твоя прапрабабушка? Может, девочка пошутила?
— Нет, она знает детали, которые известны только нашей семье.
— Какие, например?
— Она сказала, что ее брата звали Иннокентий.
— Да, посторонняя девочка не могла бы этого знать. Нигде это не записано. Я знаю об этом со слов прабабушки. Ладно! Хочется тебе верить в эту историю, твое дело. Кстати, у нас ведь сохранился дневник Клавдии Васильевны, который она вела в твоем возрасте.
— Правда?! — подпрыгнула Вера и захлопала в ладоши.
— Тише! Не забывай, что здесь больница! Правда, конечно! Зачем же мне врать. Вот выпишут, почитай.
— А ты читала?
— Когда-то пыталась, но ее дневник показался мне скучным. Подробное описание гимназических будней. Я в то время сама школьницей была. У меня поперек горла были учебные занятия. Не захотелось читать про такие же занудные уроки в начале прошлого века… В общем я просмотрела несколько страниц и забросила.
— А я обязательно прочитаю!
— Почитаешь! А пока поправляйся скорее. А мне пора идти. Мне надо еще отчет составить.
— Да, мамуля, еще вопрос. Клава назвала меня незаконнорожденным ребенком, сказала, что это плохо. Назвала тебя грешницей.
— А вот это совсем не ее ума дело! — раздраженно воскликнула Евгения Семеновна.
— А что такое незаконнорожденный ребенок?
— До революции так называли детей, рожденных вне брака. У них были какие-то ограничения в правах. Я не знаю более подробно. Но согласись все это глупо! Разве государство решает, рожать женщине или нет, и кого выбрать в отцы ребенка?!
— Значит, я законорожденная?
— Конечно! И вообще, не ей судить меня!
— Почему?
— Так она мою бабушку родила вне брака.
— Как ты? Выбрала отца ребенка, но не стала с ним жить?
— Хуже! Ею овладел незнакомый мужчина.
— Почему же она не сделала аборт?
— Врачи сказали, что в таком случае у нее больше не будет детей.
— Ну и дура! На фига от насильника рожать.
— Ты хоть думай, что говоришь!
— А что особенного?
— Если бы она сделала аборт, мы с тобой сейчас бы не общались. Нас бы просто не было на свете.
— Ой, правда, как я сама не догадалась. А я-то просила ее обязательно с моим прапрадедом встретиться. Если он насильник, Клава постарается избежать встречи с ним. И тогда мы не родимся!
— Мы с тобой уже родились. Никто нас обратно не засунет. Да и некуда уже. Ну, ладно, я побежала.
— Пока, мамуля!
— До свидания!
Через неделю Веру выписали из больницы. Домой она не шла, а неслась. И не только от того, что соскучилась по дому и вольной жизни. Вера спешила почитать дневник Клавы. В квартире девочка открыла шкафчик, в котором хранились семейные реликвии, в том числе фотоальбом. Недолго порывшись, Вера нашла общую тетрадь, на обложке которой было написано «Дневник Клавы Измайловой». А внизу указан год «1909».
На первых страницах действительно были монотонные описания уроков. Кого вызывали, кто как ответил на уроке.
— Зачем она всякую ерунду пишет?! Нет, чтобы написать о подругах, чем они занимаются в свободное время, — недовольно пробурчала Вера. А затем стала лихорадочно листать страницы, чтобы добраться до 20 сентября, то есть найти тот день, когда девочки познакомились. В этой записи были все те же школьные дела.
— Да что же это такое?! — И вдруг Вера вспомнила: — Тогда же все было по старому стилю!
Убавив тринадцать дней, Вера открыла страницу, на которой было указано 7 сентября.
— Вот здорово! — воскликнула Вера, став читать.
И было от чего придти в восторг. Клава записала свой сон:
«Сегодня приснился удивительный сон. Будто я перенеслась на сто лет вперед и познакомилась со своею праправнучкой. «Прикольная» девочка, как она выразилась о себе. Очень беспокоилась, что я выйду замуж не за ея прапрадеда: ведь тогда она не родится. Самое смешное, что фамилию моего будущаго мужа она не знает… Через сто лет появилось много удивительнаго на земле: машины вместо лошадей, чудеса техники, несопоставимыя с нашими фотоаппаратами и граммофонами. Плохо, что кроме Веры в нашем городе ни одного знакомаго мне человека, хотя потомков моих через сто лет должно быть много. Но они ничего не знают обо мне. Я для них — пустое место, словно не от меня зависело их появление на свет Божий . Даже Вера заинтересовалась мною только потому, что я такая же девчонка, как она, а не потому, что я ея прапрабабушка… Кстати, привет тебе, Вера, если ты родилась. И другим потомкам, которые читают мой дневник, если он сохранится через сто лет…»