КЕСАРЮ – КЕСАРЕВО
Многие из нас давно уже забыли, а кто-то даже и не помнил, что это церковно-славянское выражение – «кесарю кесарево» – встречается в Евангелие от Матфея: «Воздадите кесарево кесареви и божия богови». Сегодняшние острословы придумали другую мудрость, приземлённую: «Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево». А тот, кто занимался или занимается врачеванием, отлично знаком с выражением «кесарево сечение» – операция, которую необходимо делать роженице, если у неё вдруг обнаружится неправильное положение плода.
Когда-то – в силу первой своей профессии – мне приходилось принимать детей, приходящих в этой мир при помощи кесарева сечения. И что там было дальше с этими детьми, когда они взрослели – мне это неизвестно. Зато мне хорошо известен был отчаянный, безрассудный парень, родившийся при помощи кесарева сечения. Парня того прозвали – Бодай. Это странное прозвище произошло от слова Бодайбо – так называется золотоносное местечко в Якутии. Там этот смелый и дерзкий Бодай несколько лет работал на бульдозере – с вечной мерзлотой «бодался» в небольшой старательской артели. Бешеные деньги заколачивал – можно было бы жить припеваючи, но Бодай своим богатством распоряжался иначе. Он со свистом просаживал деньги по кабакам, стоящим вдоль Чёрного моря: Анапа, Ялта, Геленжик, Алупка – эти и другие злачные места Бодай навещал с завидной регулярность. На югах он довольно скоро приобретал «бледный вид и макаронную походку, как он сам говорил, зубоскаля. На последние гроши купая билет в Якутию, он возвращался на прииски. И в трезвом виде, и во хмелю Бодай отличался какой-то нечеловеческой дерзостью и отвагой – спокойно ходил на медведя в тайге и так же спокойно ходил на острые ножи в кабаках, на кастеты и пистолеты. Это была даже не смелость и не дерзость – это было что-то запредельное, непостижимое. И рано или поздно должно было случиться то, что случилось: Бодай нарвался на пьяный выстрел в каком-то охотничьем зимовье, находившемся в районе Ленских столбов. И только много позже я вдруг узнал секрет непостижимой смелость Бодая. Люди, в этот мир пришедшие при помощи кесарева сечения, – смерти не боятся. Что касается других, рождённых «кесарём» – утверждать не берусь. Я только знаю, что Бодай – это пример блистательной отваги и фантастического безрассудства на краю самой кошмарной опасности. И до сих пор он у меня перед глазами – этот Бодай. Он сидит возле костра на поваленном дереве – на краю золотоносного прииск. В руках у него старая гармошка, в зубах папироса. И хриплая песня – с табачным дымком – уплывает в северное небо:
По туманам в распадке
Бродит белка и рысь…
В золотой лихорадке
Я прожил свою жизнь!
Ни печаль и ни жалость
От того, что уйду –
Мое счастье скиталось
То в снегу, то в цвету!..